Глазами Чехова
В.Гроссман || «Знамя» №2-3, 1943 год. стр. 161-165
# Все статьи за 16 ноября 1942 года.
Много дней и много ночей эти всевидящие глаза смотрят с пятого этажа разрушенного дома на город. Они видят улицу, площадь, десятки домов с провалившимися полами, пустые мертвые коробки, полные обманчивой тишины. Эти коричневые, круглые, чуть желтые, чуть зеленоватые глаза, не поймешь светлые они или темные, видят далекие холмы, изрытые немецкими блиндажами, они считают дымки костров и кухонь, машины и конные обозы, подъезжающие к городу с запада. Иногда бывает очень тихо и тогда слышно, как в доме напротив, где сидят немцы, обваливаются небольшие куски штукатурки, иногда слышна немецкая речь и скрип немецких сапог. А иногда бомбежка и стрельба так сильны, что приходится наклоняться к уху товарища и кричать во весь голос, и товарищ разводит руками, показывает «не слышу».
Анатолию Чехову идет двадцатый год. Он прожил невеселую жизнь. Сын рабочего химического завода, этот юноша с ясным умом, добрым сердцем и недюжинными способностями, обожавший книги, знаток и любитель географии, мечтавший о путешествиях, любимый товарищами, соседями, завоевавший неприступные сердца рабочих стариков своей готовностью помочь обиженному, с десятилетнего возраста познал темные стороны жизни. Отец его пил, жестоко и несправедливо обращался с женой, сыном, дочерьми. Года за два до войны Анатолий Чехов оставил школу, где шел по всем предметам круглым отличником, и поступил работать на казанскую фабрику. Он легко и быстро овладел многими рабочими специальностями, стал электриком, газосварщиком, аккумуляторщиком, незаменимым и всеми уважаемым мастером.
29 марта 1942 года его вызвали повесткой в военкомат, и он попросился в школу снайперов. «Вообще я в детстве не стрелял ни из рогатки, ни из чего, жалел бить по живому, - говорит он, - но я хотя в школе снайперов шел по всем предметам отлично, при первой стрельбе совершенно оскандалился - выбил девять очков из пятидесяти возможных».
Лейтенант сказал мне: «по всем предметам отлично, а по стрельбе плохо, ничего из вас не выйдет». Но Чехов не стал расстраиваться, он добавил к дневным часам занятий долгое ночное время. Десятки часов подряд читал теорию, изучал боевое оружие. Он очень уважал теорию и верил в силу книги, он в совершенстве изучил многие принципы оптики и мог, как заправский физик, говорить о законах преломления света, о действительном и мнимом изображении, рисовать сложный путь светового луча через 9 линз оптического прицела, он понял внутренний, теоретический принцип всех приспособлений: и поворота дистанционного маховичка, и связи пенька, приподымающегося при прицеливании с горизонтальными нитями… И объемное, широкое, четырехкратно приближенное изображение Чехов воспринимал не только глазами стрелка, но и физика.
Лейтенант ошибся. При стрельбе из боевого оружия по движущейся мишени Чехов поразил «в головку» всеми тремя данными ему патронами маленькую юркую фигурку. Он закончил снайперскую школу отличником, первым, и сразу, же попросился в часть добровольцем, хотя его оставили инструктором учить курсантов - и снайперской и обычной стрельбе, и пользованию автоматом и различными гранатами. Так уж повелось, что в школе и на производстве, и в военном деле он легко и совершенно овладевал пониманием различных предметов.
Этому юноше, которого все любили за доброту и преданность матери и сестрам, не стрелявшему в детстве из рогатки, ибо он «жалел бить по живому», захотелось пойти на передовую. «Я хотел лишь стать таким человеком, который сам уничтожает врага», - сказал мне Анатолий Чехов.
На марше он тренировал себя по определению расстояния без оптического прибора. Анатолий загадывал: «сколько до того дерева?» и шагами проверял. Сперва получалась полная ерунда, но постепенно он научился определять большие расстояния на глаз с точностью до 2-3 метров. И эта нехитрая наука помогла ему на войне не меньше, чем знание сложной оптики и законов движения луча через комбинацию 9 двояковыпуклых и выгнутых линз. Самый идиллический пейзаж научился он воспринимать как совокупность ориентиров: березки, кусты шиповника, ветряные мельницы стали для него местами, откуда мог появиться противник, помогали быстро и холодно точно повернуть дистанционный маховичок.
В первые свои сталинградские дни Чехов командовал пехотным отделением, а затем минометным взводом. Чехов сам себе ставил задачи и сам остроумно и тонко решал их - и в этих решениях ему приходилось напрягать не только свои сильные, молодые руки и ноги, ясные, совершенные глаза, но и думать, думать напряженно, быстро, трудно, как пожалуй, не случалось ему при решении самых сложных задач по физике и алгебре, которые любил для устрашения школяров закатывать педагог.
С первых же дней боев он перестал воспринимать сражение как хаос огня и грохота, а научился угадывать, чего хочет противник. «Было ли страшно в первые дни? Нет. У меня такое чувство было, что я учу бойцов маскироваться, стрелять, наступать, словно это и не война».
На фронте часто заводят разговор о храбрости. Обычно разговор этот обращается в горячий спор. Одни говорят, что храбрость это забвение, приходящее в бою. Другие чистосердечно рассказывают, что совершая мужественные поступки они испытывают немалый страх и крепко берут себя в руки, заставляют усилием воли, подняв голову выполнять долг, итти навстречу смерти. Третьи говорят: «Я храбр, ибо уверил себя в том, что меня никогда не убьют».
Капитан Козлов, человек очень храбрый, много раз водивший свой мотострелковый батальон в тяжелые атаки, говорил мне, что он, наоборот, храбр оттого, что убежден в своей смерти и ему все равно, случится с ним смерть сегодня или завтра. Многие считают, что источник храбрости это привычка к опасности, равнодушие к смерти, приходящее над вечным огнем. У большинства в подоснове мужества и презрения к смерти лежит чувство долга, ненависть к противнику, желание мстить за страшные бедствия, принесенные оккупантами нашей стране. Молодые люди говорят, что они совершают подвиги из желания славы, некоторым кажется, что на них в бою смотрят их друзья, родные, невесты. Один пожилой командир дивизии, человек большого мужества, на просьбу адъютанта уйти из-под огня, смеясь, сказал:
- Я так сильно люблю своих двух детей, что меня никогда не могут убить.
Я думаю, что спорить фронтовому народу о природе храбрости нечего. Каждый храбрец храбр по-своему. Велико и ветвисто могучее дерево мужества, тысячи ветвей его, переплетаясь, высоко поднимают к небу славу нашей армии, нашего великого народа.
Но если каждый отважный отважен по-своему, то себялюбивая трусость всегда в одном: в рабском подчинении инстинкту сохранения своего живота. Человек, сегодня бежавший с поля боя, завтра выбежит из горящего дома, оставив огню свою старуху мать, жену, малых ребят.
У Чехова увидел я еще одну разновидность мужества, самую простую, пожалуй, самую «круглую», прочную: ему органически, от природы было чуждо чувство страха смерти, так же как орлу чужд страх перед высотой.
Он получил свою снайперскую винтовку перед вечером. Долго обдумывал он, какое место занять ему - засесть ли в подвале, или засесть на первом этаже, укрыться ли в груде кирпича, выбитого тяжелой фугаской из стены многоэтажного дома. Он осматривал медленно и пытливо дома переднего края нашей обороны - окна с обгоревшими лоскутами занавесок, свисавшую железными спутанными космами арматуру, прогнувшиеся балки межэтажных перекрытий, обломки трельяжей, потускневшие в пламени никелированные остовы двухспальных супружеских кроватей. Его пытливый и совершенный глаз ловил и фиксировал все мелочи. Он видел велосипеды, висевшие на стенах над пропастью пяти обвалившихся этажей, он видел поблескивавшие осколки зеленоватых хрустальных рюмок, куски зеркала, порыжевшие и обгоревшие усы финиковых пальм на подоконниках, покоробившиеся куски жести, развеянные дыханием пожара, словно легкие листы бумаги, обнажившиеся из-под земли черные кабели, толстые водопроводные трубы - мышцы и кости города. Чехов сделал выбор - он вошел в парадную дверь высокого дома и по уцелевшей лестнице стал подниматься на пятый этаж. Местами ступени были раздроблены, на площадках лестниц в прямоугольники сгоревших дверей видны были пустые коробки, этажи различались лишь по разной окраске стен - квартира второго этажа была розовой, третьего темносиней, четвертого фисташковой с коричневой панелью. Чехов поднялся на площадку пятого этажа: это было то, что он искал. Обвалившаяся стена открывала широкий обзор - прямо и несколько наискосок, стояли занятые немцами дома, влево шла прямая широкая улица, дальше метрах в 600-700 начиналась площадь. Все это было немецким. Чехов устроился на лестничной площадке остроконечного выступа стены, устроился так, чтобы тень от выступа падала на него: он становился совершенно невидим в этой тени, когда вокруг все освещалось солнцем. Винтовку он положил на чугунный узор перил. Он поглядел вниз. Привычно определил ориентиры, их было немало. По пустынной улице шли 2 немецких солдата. Они остановились в 100 метрах от того места, где сидел Чехов. Несколько минут юноша смотрел на немцев. Он медлил. Это странное чувство нерешительности знакомо почти всем снайперам перед первым выстрелом. О нем рассказывал Чехову знаменитый Пчелинцев, приезжавший в школу снайперов и вспоминавший о своем первом снайперском охотничьем выстреле по фашистскому солдату.
Вскоре наступила ночь. Голубое небо стало темносиним. Словно серые тихие покойники стояли высокие сгоревшие дома. Взошла луна. Она стояла в небесном зените, большая, белая, как толстое стальное зеркало танкиста, равнодушно отражающее жестокую картину битвы. Луна была медово-желтой, спелой, а свет ее, словно отделившийся от меда сухой, белый воск, казался легким, не имеющим ни вкуса, ни запаха, ни тепла. Этот восковой белый свет тонкой пленкой лег на мертвый город, на сотни безглазых домов, на поблескивающий, как лед, асфальт улиц и площадей. Чехову вспомнились книги о развалинах древних городов, и страшная, горькая боль сжала его молодое сердце. Ему показалось, что он задыхается, так остро и мучительно было желание увидеть этот город свободным, вновь ожившим, шумным, веселым, вернуть из холодной степи эти тысячи девушек, которые, кутаясь в шубки, ожидали на гредере попутных машин, этих мальчишек и девчонок со старческой серьезностью, провожавших глазами идущие в сторону Сталинграда войска, этих стариков, кутающихся в бабьи платки, городских бабушек, надевших поверх кацавеек пальто и шинельки сыновей.
Тень мелькнула по карнизу. Бесшумно прошла большая сибирская кошка, распушив хвост. Она поглядела на Чехова, глаз ее засветился синим электрическим огнем. Где-то в конце улицы залаяла собака, за ней вторая, третья, послышался сердитый голос немца, пистолетный выстрел, отчаянный визг собаки и снова злобный, тревожный и дружный лай: это верные жилью псы мешали немцам шарить в ночное время по разрушенным квартирам. Чехов приподнялся, посмотрел - в тени улицы мелькали быстрые темные фигуры, немцы несли к дому мешки, подушки. Стрелять нельзя было - вспышка выстрела сразу же демаскировала бы снайпера. «Эх, чего наши смотрят», - подумал с тоской Чехов и сразу же, едва появилась у него эта мысль, где-то сбоку, густо, с железной злобой заработал советский пулемет. Чехов встал и осторожно, стараясь не хрустеть блестящими при луне осколками стекол, стал спускаться вниз. В подвале здания разместилось пехотное отделение. Сержант спал на никелированной кровати, бойцы лежали на полуобгоревших обрывках плюшевых и шелковых одеял. Чехову налили чаю в жестяную кружку; чайник только что вскипел и края кружки обжигали рот. Есть Чехову не хотелось, и он отказался от пшенной каши, сидел на кирпичиках, рассматривал пепельницу с надписью «Жена не серди мужа» и слушал, как в темном углу подвала красноармеец-сталинградец рассказывал о былой жизни: о том, какие были кино и какие в них показывались картины, о водной станции, о пляже, о театре, о слоне из зоологического, погибшем при бомбежке, о танцовальных площадках, о славных девчатах. И, слушая его, Чехов все еще видел перед собой видение мертвого Сталинграда, освещенного полной луной. Он рано, с самых детских лет, познал тяготы жизни. «Отец часто шумел, - мне и читать, и уроки учить трудно было, своего уголочка не имел», - печально сказал он мне. Но в эту ночь он впервые во всей глубине понял страшную силу зла, принесенного немцами нашей стране, он понял, что малые горести и невзгоды ничто по сравнению с великой народной бедой. И его молодое и доброе сердце стало горячим, оно жгло его. Чехову казалось, что кипяток, который он пил, обжигает ему нутро.
Сержант проснулся, заскрипел пружиной кровати и спросил:
- Ну, что, Чехов, много на почин убил сегодня немцев? -
Чехов сидел задумавшись, потом вдруг сказал бойцам, вернувшимся недавно из боевого охранения и налаживавшим патефон:
- Ребята, патефон сегодня я прошу не заводить.
Утром он встал до рассвета, налил в баклажку воды и положил в карман пару сухарей, и не попив, не поевши, поднялся на свой пост. Он лежал на холодных камнях лестничной площадки и ждал. Рассвело, кругом все осветилось, и так велика была жизненная сила молодого утреннего солнца, что даже несчастный город, казалось, печально и тихо улыбнулся. Только под выступом стены, где лежал Чехов, стояла холодная серая тень. Из-за угла дома вышел немец с эмалированным ведром. Потом уже Чехов узнал, что в это время солдаты всегда ходят с ведрами, носят офицерам мыться. Чехов повернул дистанционный маховичок, поплыл кверху крест нитей, он отнес прицел от носа солдата на 4 сантиметра вперед и выстрелил. Из-под пилотки мелькнуло что-то темное, голова мотнулась назад, ведро выпало из рук, солдат упал набок. Чехова затрясло. Через минуту из-за угла появился второй немец, в руках его был бинокль. Чехов нажал спусковой крючок. Потом появился третий - он хотел пройти к лежавшему с ведром. Но он не прошел. «Три», - сказал Чехов и стал спокоен. В этот день много видели глаза Чехова. Он определил дорогу, которой немцы ходили в штаб, расположенный за домом, стоявшим наискосок, - туда всегда бежали солдаты, держа в руках белую бумагу - донесение. Он определил дорогу, по которой немцы подносили боеприпасы к дому напротив, где сидели автоматчики и пулеметчики. Он определил дорогу, которой немцы несли обед и воду для умывания и питья. Обедали немцы всухомятку. Чехов знал их меню, утреннее и дневное, - хлеб и консервы. Немцы в обед открыли сильный минометный огонь, вели его, примерно, 30-40 минут и после кричали хором: «Рус, обедать!». Это приглашение к примирению привело Чехова в бешенство: ему веселому, смешливому юноше, казалось отвратительным, что немцы пытаются заигрывать с ним в этом трагически-разрушенном, несчастном и мертвом городе. Это оскорбило чистоту его души, и в обеденный час он был особенно беспощаден. Он быстро научился отличать солдат от офицеров. У офицеров были тужурки, фуражки, они не носили поясного ремня, ходили в ботинках. Солдат он сразу отличал по сапогам, ремню, пилотке. Ему хотелось, чтобы немцы не ходили по городу во весь рост, чтобы они не пили свежей воды, чтобы они не ели завтраков и обедов. Он зубами скрипел от желания пригнуть их к земле, вогнать в самую землю. Юный Чехов, любивший книги и географию, мечтавший о далеких путешествиях, нежный сын и брат, не стрелявший в детстве из рогатки, «жалел бить по живому», стал страшным человеком-истребителем оккупантов. Разве не в этом железная, святая логика отечественной войны.
К концу первого дня Чехов увидел офицера. Офицер шел уверенно, из всех домов выскакивали автоматчики, становились перед ним на вытяжку. И снова Чехов повернул дистанционный маховичок, крест нитей поплыл кверху. Офицер мотнул головой, упал боком, ботинками в сторону Чехова.
Чехов заметил, что ему легче стрелять в бегущего человека, легче, чем в стоящего, - попадание получалось точно в голову. Он сделал одно открытие, помогавшее ему стать невидимым для противника. Снайпер чаще всего обнаруживается при выстреле по вспышке, и Чехов стрелял всегда на фоне белой стены, не выдвигая дуло винтовки до края стены сантиметров на 15-20. На белом фоне выстрел не был виден.
Он желал теперь лишь одного, чтобы немцы не ходили по Сталинграду во весь рост, он желал пригнуть их к земле, вогнать в самую землю. И он добился своего. К концу первого дня немцы не ходили, а бегали. К концу второго дня они стали ползать. Утренний солдат не пошел уже за водой для офицера. Дорожка, по которой немцы ходили за питьевой водой, стала пустынной, они отказались от свежей воды и пользовались гнилой, из котла. Вечером второго дня, нажимая на спусковой крючок, Чехов сказал: «семнадцать». В этот вечер немецкие автоматчики сидели без ужина. Чехов спустился вниз. Ребята завели патефон, ели кашу и слушали пластинку: «Синенький скромный платочек». Потом все пели хором: «Раскинулось море широко». Немцы открыли бешеный огонь - били минометы, пушки, станковые пулеметы. Особенно упорно «тыркали и гремели» голодные автоматчики. Они уже больше не кричали: «Рус, ужинать».
Всю ночь слышны были удары кирки и лопаты - немцы копали в мерзлой земле ход сообщения. На третье утро Чехов увидел множество изменений: немцы подвели две траншеи к асфальтовой ленте улицы - они отказались от воды, но хотели по этим траншейкам подтаскивать боеприпасы. «Вот я вас и пригнул к земле», - подумал Чехов. Он сразу увидел в стене дома напротив маленькую амбразурку. Вчера ее не было. Чехов понял: «Немецкий снайпер». «Гляди» - шепнул он сержанту, пришедшему смотреть его работу, и нажал на спусковой крючок. Послышался крик, топот сапог - автоматчики унесли снайпера, не успевшего сделать ни одного выстрела по Чехову. Чехов занялся траншеей. Немцы ползком пробирались до асфальта, перебегали асфальт и снова прыгали во вторую траншею. Чехов стал бить их в тот момент, когда они вылезали на асфальт. Первый немец пополз обратно в траншею. «Вот я вогнал тебя в землю», - сказал Чехов.
На восьмой день Чехов держал под контролем все дороги к немецким домам. Надо было менять позицию, немцы перестали ходить и стрелять. Он лежал на площадке и смотрел своими молодыми глазами на умерщвленный немцами Сталинград, юноша, «жалевший бить по живому» из рогатки, ставший железной и святой логикой отечественной войны страшным человеком, мстителем.
# Василий Гроссман. 16 ноября 1942 г.
☆ ☆ ☆
16.11.42: У.Жуковин: Гитлеровские палачи || «Правда» №320, 16 ноября 1942 года
15.11.42: В.Коротеев: Зверства гитлеровских разбойников в районе Сталинграда ("Красная звезда", СССР)
15.11.42: И.Минц: Партизанская война в истории России ("Красная звезда", СССР)
15.11.42: И.Эренбург: Зима || «Красная звезда» №269, 15 ноября 1942 года
15.11.42: К.Тараданкин: Сталинградцы || «Известия» №269, 15 ноября 1942 года
15.11.42: И.Ломов: В глубинах Балтики || «Правда» №319, 15 ноября 1942 года
14.11.42: Партизанам и партизанкам - слава! ("Красная звезда", СССР)
14.11.42: О некоторых ошибках фронтовых газет ("Красная звезда", СССР)
14.11.42: З.Хирен: Мертвая нефть || «Красная звезда» №268, 14 ноября 1942 года*
14.11.42: Вл.Лидин: Партизаны || «Известия» №268, 14 ноября 1942 года
14.11.42: Е.Кригер: В Сталинграде || «Литература и искусство» №46, 14 ноября 1942 года
13.11.42: И.Эренбург: Гретхен ("Красная звезда", СССР)
13.11.42: В.Гроссман: Царицын-Сталинград ("Красная звезда", СССР)
13.11.42: Стойко оборонять линию фронта, истреблять немцев ("Красная звезда", СССР)
13.11.42: Раздуть пламя всенародного партизанского движения ("Известия", СССР)
13.11.42: В.Куприн, Д.Акульшин: Штурм одного дома ("Правда", СССР)
13.11.42: А.Довженко: Воля к жизни || «Известия» №267, 13 ноября 1942 года
12.11.42: Проклятие и смерть немецким тиранам! ("Красная звезда", СССР)
12.11.42: И.Эренбург: Значение России || «Правда» №316, 12 ноября 1942 года
12.11.42: А.Голованов: Авиация ДД || «Красная звезда» №266, 12 ноября 1942 года
12.11.42: К.Лордкипанидзе: Воины Грузии || «Известия» №266, 12 ноября 1942 года
12.11.42: П.Белявский: У ворот Кавказа || «Известия» №266, 12 ноября 1942 года
11.11.42: Выполним свой долг перед Родиной! ("Красная звезда", СССР)
11.11.42: А.Софронов: Праздник у партизан || «Известия» №265, 11 ноября 1942 года
10.11.42: Победа будет за нами! || «Красная звезда» №264, 10 ноября 1942 года
10.11.42: И.Эренбург: Свет в блиндаже ("Красная звезда", СССР)**
10.11.42: В.Гроссман: В городе Сталина ("Красная звезда", СССР)
10.11.42: Н.Шванков: В городе Ленина ("Красная звезда", СССР)
09.11.42: Н.Смирнов: Балтийцы || «Правда» №313, 9 ноября 1942 года
08.11.42: Стальная уверенность в победе ("Правда", СССР)
07.11.42: Приказ Народного Комиссара Обороны №345* ("Красная звезда", СССР)**
07.11.42: Товарищу СТАЛИНУ* ("Красная звезда", СССР)
06.11.42: Клятва сталинградцев* ("Красная звезда", СССР)**
06.11.42: К.Симонов: Москва || «Красная звезда» №262, 6 ноября 1942 года
06.11.42: Н.Тихонов: В городе Октября || «Правда» №310, 6 ноября 1942 года
06.11.42: Накануне 25-й годовщины Октябрьской революции ("Известия", СССР)
05.11.42: А.Толстой: Русский и немец ("Красная звезда", СССР)
05.11.42: И.Эренбург: Кавказ + Месть партизан ("Красная звезда", СССР)
05.11.42: А.Вишневский: Доктрина врача ("Красная звезда", СССР)
05.11.42: С.Ильюшин: Очистим небо от фашистских самолетов ("Правда", СССР)
05.11.42: Б.Шпитальный: Отличное авиационное вооружение ("Вечерняя Москва", СССР)
04.11.42: Гитлеровцев ждет полное возмездие за все их преступления! ("Известия", СССР)***
04.11.42: Гитлеровцы ответят за свои злодеяния ("Красная звезда", СССР)
04.11.42: В.Гроссман: Сталинградская переправа ("Красная звезда", СССР)
04.11.42: А.Федоров: Семья и Родина ("Красная звезда", СССР)*
04.11.42: Л.Кудреватых: Утро под Сталинградом ("Известия", СССР)
04.11.42: К.Кулик: Доблесть || «Правда» №308, 4 ноября 1942 года
04.11.42: Н.Сергеева: Немецкие Салтычихи || «Правда» №308, 4 ноября 1942 года
04.11.42: К.Паустовский: Старая черепаха || «Красная звезда» №260, 4 ноября 1942 года
03.11.42: Учиться у русских || «Известия» №259, 3 ноября 1942 года
03.11.42: Очистим советскую землю от немецких захватчиков ("Красная звезда", СССР)
03.11.42: И.Эренбург: Киргизы || «Красная звезда» №259, 3 ноября 1942 года
03.11.42: В.Крюков: Моя жизнь || «Красная звезда» №259, 3 ноября 1942 года*
03.11.42: Н.Хуцушвили: День рождения || «Красная звезда» №259, 3 ноября 1942 года*
03.11.42: Ем.Ярославский: Скоро не так еще завоете! || «Правда» №307, 3 ноября 1942 года
02.11.42: Л.Первомайский: Братство || «Правда» №306, 2 ноября 1942 года
02.11.42: Н.Полянов: «Легион» уголовников || «Правда» №306, 2 ноября 1942 года
01.11.42: Наша страна - единый боевой лагерь ("Красная звезда", СССР)
01.11.42: И.Эренбург: Евреи || «Красная звезда» №258, 1 ноября 1942 года
01.11.42: Е.Кригер: Сталинградские улицы ("Известия", СССР)**
01.11.42: В.Саянов: Такова храбрость ("Известия", СССР)
01.11.42: Вл.Лидин: Мы слышали Сталина ("Известия", СССР)
Октябрь 1942 года:
31.10.42: Да здравствуют героические защитники Сталинграда! ("Известия", СССР)
31.10.42: Стойкость и отвага советских партизан ("Красная звезда", СССР)*
31.10.42: Боевое братство народов Советского Союза ("Правда", СССР)
31.10.42: Г.Александров: Бои за Сталинград || «Правда» №304, 31 октября 1942 года
31.10.42: Д.Заславский: Акварели и сангвины Адольфа Гитлера ("Литература и искусство", СССР)
30.10.42: Отстоим свою Родину! ("Красная звезда", СССР)
30.10.42: В.Ильенков: Старый солдат || «Красная звезда» №256, 30 октября 1942 года
30.10.42: К.Горбунов, М.Матусовский: В немецком плену || «Правда» №303, 30 октября 1942 года
30.10.42: М.Туровский: Зверства гитлеровцев в Крыму || «Вечерняя Москва» №256, 30 октября 1942 года
29.10.42: Н.Тихонов: Ленинград в октябре 1942 года ("Красная звезда", СССР)
29.10.42: И.Филиппов: На гитлеровской каторге ("Известия", СССР)
29.10.42: А.Ерикеев: Гордость татарского народа ("Известия", СССР)
29.10.42: Б.Полевой: Редут Таракуля ("Правда", СССР)
28.10.42: Письма гнева ("Красная звезда", СССР)**
28.10.42: В.Дерман: Обучение и воспитание на опыте войны ("Красная звезда", СССР)
28.10.42: Л.Гатовский: Сила советского строя || «Красная звезда» №254, 28 октября 1942 года
28.10.42: Е.Кригер: Где немцам чудится форт ("Известия", СССР)
27.10.42: И.Эренбург: Татары ("Красная звезда", СССР)
27.10.42: В.Гроссман: Сталинградская битва ("Красная звезда", СССР)
27.10.42: А.Габор: Два письма || «Известия» №253, 27 октября 1942 года
27.10.42: Величие духа советского человека ("Известия", СССР)**
27.10.42: Битва за Сталинград || «Правда» №300, 27 октября 1942 года
26.10.42: Вс.Вишневский: На ленинградских рубежах ("Правда", СССР)
26.10.42: М.Львов: Уроки немецкого || «Правда» №299, 26 октября 1942 года
25.10.42: И.Эренбург: Фриц-биолог ("Красная звезда", СССР)
25.10.42: Е.Кригер: Это - Сталинград! ("Известия", СССР)
24.10.42: Дневник немецкого грабителя ("Красная звезда", СССР)
24.10.42: И.Эренбург. Анонимное общество ("Красная звезда", СССР)
24.10.42: Е.Златова: Орден стойких («Литература и искусство», СССР)
24.10.42: И.Бачелис: Неожиданное признание гитлеровской газеты ("Известия", СССР)
24.10.42: И.Вейнерович: С киноаппаратом в тылу врага («Литература и искусство», СССР)
24.10.42: В.Сидельников: Народ - о немецких зверствах («Литература и искусство», СССР)
24.10.42: С.Тюльпанов: Новые «испражнения души» Геббельса || «Правда» №297, 24 октября 1942 года
24.10.42: Героям Сталинграда ответим боевыми делами ("Ленинградская правда", СССР)
23.10.42: Жизнь - за победу || «Правда» №296, 23 октября 1942 года
23.10.42: И.Эренбург: В Витебске || «Красная звезда» №250, 23 октября 1942 года
23.10.42: Б.Полевой: Стена Сталинграда || «Правда» №296, 23 октября 1942 года
23.10.42: B.Коротеев: Немецкие грабители в донских станицах ("Красная звезда", СССР)
23.10.42: Л.Высокоостровский: Бои за Сталинград в октябре ("Красная звезда", СССР)
23.10.42: В.Барыкин: Признания гитлеровцев, разбойничающих на Украине ("Известия", СССР)
23.10.42: М.Калинин: Битва за Кавказ || «Красная звезда» №250, 23 октября 1942 года
22.10.42: С.Дангулов: Душа горца ("Красная звезда", СССР)**
22.10.42: И.Баграмян: Некоторые вопросы снайперского движения ("Красная звезда", СССР)
22.10.42: Т.Лильин: Маневр || «Красная звезда» №249, 22 октября 1942 года
22.10.42: Н.Тихонов: Кровавый унтер || «Правда» №295, 22 октября 1942 года
22.10.42: Б.Полевой: Школа ненависти || «Правда» №295, 22 октября 1942 года
22.10.42: В.Бредель: Планы вешателей || «Известия» №249, 22 октября 1942 года
21.10.42: Фашистский ад в Великих Луках**|| «Красная звезда» №248, 21 октября 1942 года
21.10.42: Д.Заславский: Немецкие звери || «Правда» №294, 21 октября 1942 года
21.10.42: С.Вишнев: Военная готовность Соединенных Штатов Америки ("Красная звезда", СССР)
21.10.42: Символизм Сталинграда ("The Times", Великобритания)
20.10.42: И.Эренбург: Узбеки || «Красная звезда» №247, 20 октября 1942 года
20.10.42: Е.Кригер: Битва на Волге || «Известия» №247, 20 октября 1942 года
19.10.42: Окровавленная Франция || «Правда» №292, 19 октября 1942 года
19.10.42: Преступную гитлеровскую клику к ответу! || «Правда» №292, 19 октября 1942 года
18.10.42: И.Эренбург: Казахи ("Красная звезда", СССР)
18.10.42: Л.Никулин: «День войны» ("Красная звезда", СССР)
18.10.42: Забота о бойце || «Красная звезда» №246, 18 октября 1942 года
17.10.42: Зверская расправа немцев в селе Стеклянная Радица ("Красная звезда", СССР)
17.10.42: Е.Кокеев: Армейские большевики в боях за Сталинград ("Красная звезда", СССР)
17.10.42: С.Голованивский: Презрение || «Красная звезда» №245, 17 октября 1942 года
17.10.42: В.Чекуров: Германский военно-морской флот ("Красная звезда", СССР)
17.10.42: Б.Полевой: Огонь с Волги || «Правда» №290, 17 октября 1942 года
17.10.42: Н.Глаголев: Факты обвиняют || «Литература и искусство» №42, 17 октября 1942 года
17.10.42: Л.Никулин: Сцена и жизнь || «Литература и искусство» №42, 17 октября 1942 года
16.10.42: И.Эренбург: Бескорыстные гретхен ("Красная звезда", СССР)
16.10.42: Н.Тихонов: Кровавый унтер || «Известия» №244, 16 октября 1942 года
16.10.42: В.Антонов: Запомни это, боец Красной Армии! ("Известия", СССР)
16.10.42: И.Эренбург: Высокое дело || «Правда» №289, 16 октября 1942 года
16.10.42: П.Лидов: Гитлеровские звери || «Правда» №289, 16 октября 1942 года
16.10.42: В.Куприн, Д.Акульшин: Признания разбойников ("Правда", СССР)
16.10.42: Гитлеровская клика и ее сообщники ответят за все свои злодеяния ("Известия", СССР)
«Знамя» №2-3, 1943 год. стр. 161-165
# Все статьи за 16 ноября 1942 года.
Много дней и много ночей эти всевидящие глаза смотрят с пятого этажа разрушенного дома на город. Они видят улицу, площадь, десятки домов с провалившимися полами, пустые мертвые коробки, полные обманчивой тишины. Эти коричневые, круглые, чуть желтые, чуть зеленоватые глаза, не поймешь светлые они или темные, видят далекие холмы, изрытые немецкими блиндажами, они считают дымки костров и кухонь, машины и конные обозы, подъезжающие к городу с запада. Иногда бывает очень тихо и тогда слышно, как в доме напротив, где сидят немцы, обваливаются небольшие куски штукатурки, иногда слышна немецкая речь и скрип немецких сапог. А иногда бомбежка и стрельба так сильны, что приходится наклоняться к уху товарища и кричать во весь голос, и товарищ разводит руками, показывает «не слышу».
Анатолию Чехову идет двадцатый год. Он прожил невеселую жизнь. Сын рабочего химического завода, этот юноша с ясным умом, добрым сердцем и недюжинными способностями, обожавший книги, знаток и любитель географии, мечтавший о путешествиях, любимый товарищами, соседями, завоевавший неприступные сердца рабочих стариков своей готовностью помочь обиженному, с десятилетнего возраста познал темные стороны жизни. Отец его пил, жестоко и несправедливо обращался с женой, сыном, дочерьми. Года за два до войны Анатолий Чехов оставил школу, где шел по всем предметам круглым отличником, и поступил работать на казанскую фабрику. Он легко и быстро овладел многими рабочими специальностями, стал электриком, газосварщиком, аккумуляторщиком, незаменимым и всеми уважаемым мастером.
29 марта 1942 года его вызвали повесткой в военкомат, и он попросился в школу снайперов. «Вообще я в детстве не стрелял ни из рогатки, ни из чего, жалел бить по живому, - говорит он, - но я хотя в школе снайперов шел по всем предметам отлично, при первой стрельбе совершенно оскандалился - выбил девять очков из пятидесяти возможных».
Лейтенант сказал мне: «по всем предметам отлично, а по стрельбе плохо, ничего из вас не выйдет». Но Чехов не стал расстраиваться, он добавил к дневным часам занятий долгое ночное время. Десятки часов подряд читал теорию, изучал боевое оружие. Он очень уважал теорию и верил в силу книги, он в совершенстве изучил многие принципы оптики и мог, как заправский физик, говорить о законах преломления света, о действительном и мнимом изображении, рисовать сложный путь светового луча через 9 линз оптического прицела, он понял внутренний, теоретический принцип всех приспособлений: и поворота дистанционного маховичка, и связи пенька, приподымающегося при прицеливании с горизонтальными нитями… И объемное, широкое, четырехкратно приближенное изображение Чехов воспринимал не только глазами стрелка, но и физика.
Лейтенант ошибся. При стрельбе из боевого оружия по движущейся мишени Чехов поразил «в головку» всеми тремя данными ему патронами маленькую юркую фигурку. Он закончил снайперскую школу отличником, первым, и сразу, же попросился в часть добровольцем, хотя его оставили инструктором учить курсантов - и снайперской и обычной стрельбе, и пользованию автоматом и различными гранатами. Так уж повелось, что в школе и на производстве, и в военном деле он легко и совершенно овладевал пониманием различных предметов.
Этому юноше, которого все любили за доброту и преданность матери и сестрам, не стрелявшему в детстве из рогатки, ибо он «жалел бить по живому», захотелось пойти на передовую. «Я хотел лишь стать таким человеком, который сам уничтожает врага», - сказал мне Анатолий Чехов.
На марше он тренировал себя по определению расстояния без оптического прибора. Анатолий загадывал: «сколько до того дерева?» и шагами проверял. Сперва получалась полная ерунда, но постепенно он научился определять большие расстояния на глаз с точностью до 2-3 метров. И эта нехитрая наука помогла ему на войне не меньше, чем знание сложной оптики и законов движения луча через комбинацию 9 двояковыпуклых и выгнутых линз. Самый идиллический пейзаж научился он воспринимать как совокупность ориентиров: березки, кусты шиповника, ветряные мельницы стали для него местами, откуда мог появиться противник, помогали быстро и холодно точно повернуть дистанционный маховичок.
В первые свои сталинградские дни Чехов командовал пехотным отделением, а затем минометным взводом. Чехов сам себе ставил задачи и сам остроумно и тонко решал их - и в этих решениях ему приходилось напрягать не только свои сильные, молодые руки и ноги, ясные, совершенные глаза, но и думать, думать напряженно, быстро, трудно, как пожалуй, не случалось ему при решении самых сложных задач по физике и алгебре, которые любил для устрашения школяров закатывать педагог.
С первых же дней боев он перестал воспринимать сражение как хаос огня и грохота, а научился угадывать, чего хочет противник. «Было ли страшно в первые дни? Нет. У меня такое чувство было, что я учу бойцов маскироваться, стрелять, наступать, словно это и не война».
На фронте часто заводят разговор о храбрости. Обычно разговор этот обращается в горячий спор. Одни говорят, что храбрость это забвение, приходящее в бою. Другие чистосердечно рассказывают, что совершая мужественные поступки они испытывают немалый страх и крепко берут себя в руки, заставляют усилием воли, подняв голову выполнять долг, итти навстречу смерти. Третьи говорят: «Я храбр, ибо уверил себя в том, что меня никогда не убьют».
Капитан Козлов, человек очень храбрый, много раз водивший свой мотострелковый батальон в тяжелые атаки, говорил мне, что он, наоборот, храбр оттого, что убежден в своей смерти и ему все равно, случится с ним смерть сегодня или завтра. Многие считают, что источник храбрости это привычка к опасности, равнодушие к смерти, приходящее над вечным огнем. У большинства в подоснове мужества и презрения к смерти лежит чувство долга, ненависть к противнику, желание мстить за страшные бедствия, принесенные оккупантами нашей стране. Молодые люди говорят, что они совершают подвиги из желания славы, некоторым кажется, что на них в бою смотрят их друзья, родные, невесты. Один пожилой командир дивизии, человек большого мужества, на просьбу адъютанта уйти из-под огня, смеясь, сказал:
- Я так сильно люблю своих двух детей, что меня никогда не могут убить.
Я думаю, что спорить фронтовому народу о природе храбрости нечего. Каждый храбрец храбр по-своему. Велико и ветвисто могучее дерево мужества, тысячи ветвей его, переплетаясь, высоко поднимают к небу славу нашей армии, нашего великого народа.
Но если каждый отважный отважен по-своему, то себялюбивая трусость всегда в одном: в рабском подчинении инстинкту сохранения своего живота. Человек, сегодня бежавший с поля боя, завтра выбежит из горящего дома, оставив огню свою старуху мать, жену, малых ребят.
У Чехова увидел я еще одну разновидность мужества, самую простую, пожалуй, самую «круглую», прочную: ему органически, от природы было чуждо чувство страха смерти, так же как орлу чужд страх перед высотой.
Он получил свою снайперскую винтовку перед вечером. Долго обдумывал он, какое место занять ему - засесть ли в подвале, или засесть на первом этаже, укрыться ли в груде кирпича, выбитого тяжелой фугаской из стены многоэтажного дома. Он осматривал медленно и пытливо дома переднего края нашей обороны - окна с обгоревшими лоскутами занавесок, свисавшую железными спутанными космами арматуру, прогнувшиеся балки межэтажных перекрытий, обломки трельяжей, потускневшие в пламени никелированные остовы двухспальных супружеских кроватей. Его пытливый и совершенный глаз ловил и фиксировал все мелочи. Он видел велосипеды, висевшие на стенах над пропастью пяти обвалившихся этажей, он видел поблескивавшие осколки зеленоватых хрустальных рюмок, куски зеркала, порыжевшие и обгоревшие усы финиковых пальм на подоконниках, покоробившиеся куски жести, развеянные дыханием пожара, словно легкие листы бумаги, обнажившиеся из-под земли черные кабели, толстые водопроводные трубы - мышцы и кости города. Чехов сделал выбор - он вошел в парадную дверь высокого дома и по уцелевшей лестнице стал подниматься на пятый этаж. Местами ступени были раздроблены, на площадках лестниц в прямоугольники сгоревших дверей видны были пустые коробки, этажи различались лишь по разной окраске стен - квартира второго этажа была розовой, третьего темносиней, четвертого фисташковой с коричневой панелью. Чехов поднялся на площадку пятого этажа: это было то, что он искал. Обвалившаяся стена открывала широкий обзор - прямо и несколько наискосок, стояли занятые немцами дома, влево шла прямая широкая улица, дальше метрах в 600-700 начиналась площадь. Все это было немецким. Чехов устроился на лестничной площадке остроконечного выступа стены, устроился так, чтобы тень от выступа падала на него: он становился совершенно невидим в этой тени, когда вокруг все освещалось солнцем. Винтовку он положил на чугунный узор перил. Он поглядел вниз. Привычно определил ориентиры, их было немало. По пустынной улице шли 2 немецких солдата. Они остановились в 100 метрах от того места, где сидел Чехов. Несколько минут юноша смотрел на немцев. Он медлил. Это странное чувство нерешительности знакомо почти всем снайперам перед первым выстрелом. О нем рассказывал Чехову знаменитый Пчелинцев, приезжавший в школу снайперов и вспоминавший о своем первом снайперском охотничьем выстреле по фашистскому солдату.
Вскоре наступила ночь. Голубое небо стало темносиним. Словно серые тихие покойники стояли высокие сгоревшие дома. Взошла луна. Она стояла в небесном зените, большая, белая, как толстое стальное зеркало танкиста, равнодушно отражающее жестокую картину битвы. Луна была медово-желтой, спелой, а свет ее, словно отделившийся от меда сухой, белый воск, казался легким, не имеющим ни вкуса, ни запаха, ни тепла. Этот восковой белый свет тонкой пленкой лег на мертвый город, на сотни безглазых домов, на поблескивающий, как лед, асфальт улиц и площадей. Чехову вспомнились книги о развалинах древних городов, и страшная, горькая боль сжала его молодое сердце. Ему показалось, что он задыхается, так остро и мучительно было желание увидеть этот город свободным, вновь ожившим, шумным, веселым, вернуть из холодной степи эти тысячи девушек, которые, кутаясь в шубки, ожидали на гредере попутных машин, этих мальчишек и девчонок со старческой серьезностью, провожавших глазами идущие в сторону Сталинграда войска, этих стариков, кутающихся в бабьи платки, городских бабушек, надевших поверх кацавеек пальто и шинельки сыновей.
Тень мелькнула по карнизу. Бесшумно прошла большая сибирская кошка, распушив хвост. Она поглядела на Чехова, глаз ее засветился синим электрическим огнем. Где-то в конце улицы залаяла собака, за ней вторая, третья, послышался сердитый голос немца, пистолетный выстрел, отчаянный визг собаки и снова злобный, тревожный и дружный лай: это верные жилью псы мешали немцам шарить в ночное время по разрушенным квартирам. Чехов приподнялся, посмотрел - в тени улицы мелькали быстрые темные фигуры, немцы несли к дому мешки, подушки. Стрелять нельзя было - вспышка выстрела сразу же демаскировала бы снайпера. «Эх, чего наши смотрят», - подумал с тоской Чехов и сразу же, едва появилась у него эта мысль, где-то сбоку, густо, с железной злобой заработал советский пулемет. Чехов встал и осторожно, стараясь не хрустеть блестящими при луне осколками стекол, стал спускаться вниз. В подвале здания разместилось пехотное отделение. Сержант спал на никелированной кровати, бойцы лежали на полуобгоревших обрывках плюшевых и шелковых одеял. Чехову налили чаю в жестяную кружку; чайник только что вскипел и края кружки обжигали рот. Есть Чехову не хотелось, и он отказался от пшенной каши, сидел на кирпичиках, рассматривал пепельницу с надписью «Жена не серди мужа» и слушал, как в темном углу подвала красноармеец-сталинградец рассказывал о былой жизни: о том, какие были кино и какие в них показывались картины, о водной станции, о пляже, о театре, о слоне из зоологического, погибшем при бомбежке, о танцовальных площадках, о славных девчатах. И, слушая его, Чехов все еще видел перед собой видение мертвого Сталинграда, освещенного полной луной. Он рано, с самых детских лет, познал тяготы жизни. «Отец часто шумел, - мне и читать, и уроки учить трудно было, своего уголочка не имел», - печально сказал он мне. Но в эту ночь он впервые во всей глубине понял страшную силу зла, принесенного немцами нашей стране, он понял, что малые горести и невзгоды ничто по сравнению с великой народной бедой. И его молодое и доброе сердце стало горячим, оно жгло его. Чехову казалось, что кипяток, который он пил, обжигает ему нутро.
Сержант проснулся, заскрипел пружиной кровати и спросил:
- Ну, что, Чехов, много на почин убил сегодня немцев? -
Чехов сидел задумавшись, потом вдруг сказал бойцам, вернувшимся недавно из боевого охранения и налаживавшим патефон:
- Ребята, патефон сегодня я прошу не заводить.
Утром он встал до рассвета, налил в баклажку воды и положил в карман пару сухарей, и не попив, не поевши, поднялся на свой пост. Он лежал на холодных камнях лестничной площадки и ждал. Рассвело, кругом все осветилось, и так велика была жизненная сила молодого утреннего солнца, что даже несчастный город, казалось, печально и тихо улыбнулся. Только под выступом стены, где лежал Чехов, стояла холодная серая тень. Из-за угла дома вышел немец с эмалированным ведром. Потом уже Чехов узнал, что в это время солдаты всегда ходят с ведрами, носят офицерам мыться. Чехов повернул дистанционный маховичок, поплыл кверху крест нитей, он отнес прицел от носа солдата на 4 сантиметра вперед и выстрелил. Из-под пилотки мелькнуло что-то темное, голова мотнулась назад, ведро выпало из рук, солдат упал набок. Чехова затрясло. Через минуту из-за угла появился второй немец, в руках его был бинокль. Чехов нажал спусковой крючок. Потом появился третий - он хотел пройти к лежавшему с ведром. Но он не прошел. «Три», - сказал Чехов и стал спокоен. В этот день много видели глаза Чехова. Он определил дорогу, которой немцы ходили в штаб, расположенный за домом, стоявшим наискосок, - туда всегда бежали солдаты, держа в руках белую бумагу - донесение. Он определил дорогу, по которой немцы подносили боеприпасы к дому напротив, где сидели автоматчики и пулеметчики. Он определил дорогу, которой немцы несли обед и воду для умывания и питья. Обедали немцы всухомятку. Чехов знал их меню, утреннее и дневное, - хлеб и консервы. Немцы в обед открыли сильный минометный огонь, вели его, примерно, 30-40 минут и после кричали хором: «Рус, обедать!». Это приглашение к примирению привело Чехова в бешенство: ему веселому, смешливому юноше, казалось отвратительным, что немцы пытаются заигрывать с ним в этом трагически-разрушенном, несчастном и мертвом городе. Это оскорбило чистоту его души, и в обеденный час он был особенно беспощаден. Он быстро научился отличать солдат от офицеров. У офицеров были тужурки, фуражки, они не носили поясного ремня, ходили в ботинках. Солдат он сразу отличал по сапогам, ремню, пилотке. Ему хотелось, чтобы немцы не ходили по городу во весь рост, чтобы они не пили свежей воды, чтобы они не ели завтраков и обедов. Он зубами скрипел от желания пригнуть их к земле, вогнать в самую землю. Юный Чехов, любивший книги и географию, мечтавший о далеких путешествиях, нежный сын и брат, не стрелявший в детстве из рогатки, «жалел бить по живому», стал страшным человеком-истребителем оккупантов. Разве не в этом железная, святая логика отечественной войны.
К концу первого дня Чехов увидел офицера. Офицер шел уверенно, из всех домов выскакивали автоматчики, становились перед ним на вытяжку. И снова Чехов повернул дистанционный маховичок, крест нитей поплыл кверху. Офицер мотнул головой, упал боком, ботинками в сторону Чехова.
Чехов заметил, что ему легче стрелять в бегущего человека, легче, чем в стоящего, - попадание получалось точно в голову. Он сделал одно открытие, помогавшее ему стать невидимым для противника. Снайпер чаще всего обнаруживается при выстреле по вспышке, и Чехов стрелял всегда на фоне белой стены, не выдвигая дуло винтовки до края стены сантиметров на 15-20. На белом фоне выстрел не был виден.
Он желал теперь лишь одного, чтобы немцы не ходили по Сталинграду во весь рост, он желал пригнуть их к земле, вогнать в самую землю. И он добился своего. К концу первого дня немцы не ходили, а бегали. К концу второго дня они стали ползать. Утренний солдат не пошел уже за водой для офицера. Дорожка, по которой немцы ходили за питьевой водой, стала пустынной, они отказались от свежей воды и пользовались гнилой, из котла. Вечером второго дня, нажимая на спусковой крючок, Чехов сказал: «семнадцать». В этот вечер немецкие автоматчики сидели без ужина. Чехов спустился вниз. Ребята завели патефон, ели кашу и слушали пластинку: «Синенький скромный платочек». Потом все пели хором: «Раскинулось море широко». Немцы открыли бешеный огонь - били минометы, пушки, станковые пулеметы. Особенно упорно «тыркали и гремели» голодные автоматчики. Они уже больше не кричали: «Рус, ужинать».
Всю ночь слышны были удары кирки и лопаты - немцы копали в мерзлой земле ход сообщения. На третье утро Чехов увидел множество изменений: немцы подвели две траншеи к асфальтовой ленте улицы - они отказались от воды, но хотели по этим траншейкам подтаскивать боеприпасы. «Вот я вас и пригнул к земле», - подумал Чехов. Он сразу увидел в стене дома напротив маленькую амбразурку. Вчера ее не было. Чехов понял: «Немецкий снайпер». «Гляди» - шепнул он сержанту, пришедшему смотреть его работу, и нажал на спусковой крючок. Послышался крик, топот сапог - автоматчики унесли снайпера, не успевшего сделать ни одного выстрела по Чехову. Чехов занялся траншеей. Немцы ползком пробирались до асфальта, перебегали асфальт и снова прыгали во вторую траншею. Чехов стал бить их в тот момент, когда они вылезали на асфальт. Первый немец пополз обратно в траншею. «Вот я вогнал тебя в землю», - сказал Чехов.
На восьмой день Чехов держал под контролем все дороги к немецким домам. Надо было менять позицию, немцы перестали ходить и стрелять. Он лежал на площадке и смотрел своими молодыми глазами на умерщвленный немцами Сталинград, юноша, «жалевший бить по живому» из рогатки, ставший железной и святой логикой отечественной войны страшным человеком, мстителем.
# Василий Гроссман. 16 ноября 1942 г.
☆ ☆ ☆
16.11.42: У.Жуковин: Гитлеровские палачи || «Правда» №320, 16 ноября 1942 года
15.11.42: В.Коротеев: Зверства гитлеровских разбойников в районе Сталинграда ("Красная звезда", СССР)
15.11.42: И.Минц: Партизанская война в истории России ("Красная звезда", СССР)
15.11.42: И.Эренбург: Зима || «Красная звезда» №269, 15 ноября 1942 года
15.11.42: К.Тараданкин: Сталинградцы || «Известия» №269, 15 ноября 1942 года
15.11.42: И.Ломов: В глубинах Балтики || «Правда» №319, 15 ноября 1942 года
14.11.42: Партизанам и партизанкам - слава! ("Красная звезда", СССР)
14.11.42: О некоторых ошибках фронтовых газет ("Красная звезда", СССР)
14.11.42: З.Хирен: Мертвая нефть || «Красная звезда» №268, 14 ноября 1942 года*
14.11.42: Вл.Лидин: Партизаны || «Известия» №268, 14 ноября 1942 года
14.11.42: Е.Кригер: В Сталинграде || «Литература и искусство» №46, 14 ноября 1942 года
13.11.42: И.Эренбург: Гретхен ("Красная звезда", СССР)
13.11.42: В.Гроссман: Царицын-Сталинград ("Красная звезда", СССР)
13.11.42: Стойко оборонять линию фронта, истреблять немцев ("Красная звезда", СССР)
13.11.42: Раздуть пламя всенародного партизанского движения ("Известия", СССР)
13.11.42: В.Куприн, Д.Акульшин: Штурм одного дома ("Правда", СССР)
13.11.42: А.Довженко: Воля к жизни || «Известия» №267, 13 ноября 1942 года
12.11.42: Проклятие и смерть немецким тиранам! ("Красная звезда", СССР)
12.11.42: И.Эренбург: Значение России || «Правда» №316, 12 ноября 1942 года
12.11.42: А.Голованов: Авиация ДД || «Красная звезда» №266, 12 ноября 1942 года
12.11.42: К.Лордкипанидзе: Воины Грузии || «Известия» №266, 12 ноября 1942 года
12.11.42: П.Белявский: У ворот Кавказа || «Известия» №266, 12 ноября 1942 года
11.11.42: Выполним свой долг перед Родиной! ("Красная звезда", СССР)
11.11.42: А.Софронов: Праздник у партизан || «Известия» №265, 11 ноября 1942 года
10.11.42: Победа будет за нами! || «Красная звезда» №264, 10 ноября 1942 года
10.11.42: И.Эренбург: Свет в блиндаже ("Красная звезда", СССР)**
10.11.42: В.Гроссман: В городе Сталина ("Красная звезда", СССР)
10.11.42: Н.Шванков: В городе Ленина ("Красная звезда", СССР)
09.11.42: Н.Смирнов: Балтийцы || «Правда» №313, 9 ноября 1942 года
08.11.42: Стальная уверенность в победе ("Правда", СССР)
07.11.42: Приказ Народного Комиссара Обороны №345* ("Красная звезда", СССР)**
07.11.42: Товарищу СТАЛИНУ* ("Красная звезда", СССР)
06.11.42: Клятва сталинградцев* ("Красная звезда", СССР)**
06.11.42: К.Симонов: Москва || «Красная звезда» №262, 6 ноября 1942 года
06.11.42: Н.Тихонов: В городе Октября || «Правда» №310, 6 ноября 1942 года
06.11.42: Накануне 25-й годовщины Октябрьской революции ("Известия", СССР)
05.11.42: А.Толстой: Русский и немец ("Красная звезда", СССР)
05.11.42: И.Эренбург: Кавказ + Месть партизан ("Красная звезда", СССР)
05.11.42: А.Вишневский: Доктрина врача ("Красная звезда", СССР)
05.11.42: С.Ильюшин: Очистим небо от фашистских самолетов ("Правда", СССР)
05.11.42: Б.Шпитальный: Отличное авиационное вооружение ("Вечерняя Москва", СССР)
04.11.42: Гитлеровцев ждет полное возмездие за все их преступления! ("Известия", СССР)***
04.11.42: Гитлеровцы ответят за свои злодеяния ("Красная звезда", СССР)
04.11.42: В.Гроссман: Сталинградская переправа ("Красная звезда", СССР)
04.11.42: А.Федоров: Семья и Родина ("Красная звезда", СССР)*
04.11.42: Л.Кудреватых: Утро под Сталинградом ("Известия", СССР)
04.11.42: К.Кулик: Доблесть || «Правда» №308, 4 ноября 1942 года
04.11.42: Н.Сергеева: Немецкие Салтычихи || «Правда» №308, 4 ноября 1942 года
04.11.42: К.Паустовский: Старая черепаха || «Красная звезда» №260, 4 ноября 1942 года
03.11.42: Учиться у русских || «Известия» №259, 3 ноября 1942 года
03.11.42: Очистим советскую землю от немецких захватчиков ("Красная звезда", СССР)
03.11.42: И.Эренбург: Киргизы || «Красная звезда» №259, 3 ноября 1942 года
03.11.42: В.Крюков: Моя жизнь || «Красная звезда» №259, 3 ноября 1942 года*
03.11.42: Н.Хуцушвили: День рождения || «Красная звезда» №259, 3 ноября 1942 года*
03.11.42: Ем.Ярославский: Скоро не так еще завоете! || «Правда» №307, 3 ноября 1942 года
02.11.42: Л.Первомайский: Братство || «Правда» №306, 2 ноября 1942 года
02.11.42: Н.Полянов: «Легион» уголовников || «Правда» №306, 2 ноября 1942 года
01.11.42: Наша страна - единый боевой лагерь ("Красная звезда", СССР)
01.11.42: И.Эренбург: Евреи || «Красная звезда» №258, 1 ноября 1942 года
01.11.42: Е.Кригер: Сталинградские улицы ("Известия", СССР)**
01.11.42: В.Саянов: Такова храбрость ("Известия", СССР)
01.11.42: Вл.Лидин: Мы слышали Сталина ("Известия", СССР)
Октябрь 1942 года:
31.10.42: Да здравствуют героические защитники Сталинграда! ("Известия", СССР)
31.10.42: Стойкость и отвага советских партизан ("Красная звезда", СССР)*
31.10.42: Боевое братство народов Советского Союза ("Правда", СССР)
31.10.42: Г.Александров: Бои за Сталинград || «Правда» №304, 31 октября 1942 года
31.10.42: Д.Заславский: Акварели и сангвины Адольфа Гитлера ("Литература и искусство", СССР)
30.10.42: Отстоим свою Родину! ("Красная звезда", СССР)
30.10.42: В.Ильенков: Старый солдат || «Красная звезда» №256, 30 октября 1942 года
30.10.42: К.Горбунов, М.Матусовский: В немецком плену || «Правда» №303, 30 октября 1942 года
30.10.42: М.Туровский: Зверства гитлеровцев в Крыму || «Вечерняя Москва» №256, 30 октября 1942 года
29.10.42: Н.Тихонов: Ленинград в октябре 1942 года ("Красная звезда", СССР)
29.10.42: И.Филиппов: На гитлеровской каторге ("Известия", СССР)
29.10.42: А.Ерикеев: Гордость татарского народа ("Известия", СССР)
29.10.42: Б.Полевой: Редут Таракуля ("Правда", СССР)
28.10.42: Письма гнева ("Красная звезда", СССР)**
28.10.42: В.Дерман: Обучение и воспитание на опыте войны ("Красная звезда", СССР)
28.10.42: Л.Гатовский: Сила советского строя || «Красная звезда» №254, 28 октября 1942 года
28.10.42: Е.Кригер: Где немцам чудится форт ("Известия", СССР)
27.10.42: И.Эренбург: Татары ("Красная звезда", СССР)
27.10.42: В.Гроссман: Сталинградская битва ("Красная звезда", СССР)
27.10.42: А.Габор: Два письма || «Известия» №253, 27 октября 1942 года
27.10.42: Величие духа советского человека ("Известия", СССР)**
27.10.42: Битва за Сталинград || «Правда» №300, 27 октября 1942 года
26.10.42: Вс.Вишневский: На ленинградских рубежах ("Правда", СССР)
26.10.42: М.Львов: Уроки немецкого || «Правда» №299, 26 октября 1942 года
25.10.42: И.Эренбург: Фриц-биолог ("Красная звезда", СССР)
25.10.42: Е.Кригер: Это - Сталинград! ("Известия", СССР)
24.10.42: Дневник немецкого грабителя ("Красная звезда", СССР)
24.10.42: И.Эренбург. Анонимное общество ("Красная звезда", СССР)
24.10.42: Е.Златова: Орден стойких («Литература и искусство», СССР)
24.10.42: И.Бачелис: Неожиданное признание гитлеровской газеты ("Известия", СССР)
24.10.42: И.Вейнерович: С киноаппаратом в тылу врага («Литература и искусство», СССР)
24.10.42: В.Сидельников: Народ - о немецких зверствах («Литература и искусство», СССР)
24.10.42: С.Тюльпанов: Новые «испражнения души» Геббельса || «Правда» №297, 24 октября 1942 года
24.10.42: Героям Сталинграда ответим боевыми делами ("Ленинградская правда", СССР)
23.10.42: Жизнь - за победу || «Правда» №296, 23 октября 1942 года
23.10.42: И.Эренбург: В Витебске || «Красная звезда» №250, 23 октября 1942 года
23.10.42: Б.Полевой: Стена Сталинграда || «Правда» №296, 23 октября 1942 года
23.10.42: B.Коротеев: Немецкие грабители в донских станицах ("Красная звезда", СССР)
23.10.42: Л.Высокоостровский: Бои за Сталинград в октябре ("Красная звезда", СССР)
23.10.42: В.Барыкин: Признания гитлеровцев, разбойничающих на Украине ("Известия", СССР)
23.10.42: М.Калинин: Битва за Кавказ || «Красная звезда» №250, 23 октября 1942 года
22.10.42: С.Дангулов: Душа горца ("Красная звезда", СССР)**
22.10.42: И.Баграмян: Некоторые вопросы снайперского движения ("Красная звезда", СССР)
22.10.42: Т.Лильин: Маневр || «Красная звезда» №249, 22 октября 1942 года
22.10.42: Н.Тихонов: Кровавый унтер || «Правда» №295, 22 октября 1942 года
22.10.42: Б.Полевой: Школа ненависти || «Правда» №295, 22 октября 1942 года
22.10.42: В.Бредель: Планы вешателей || «Известия» №249, 22 октября 1942 года
21.10.42: Фашистский ад в Великих Луках**|| «Красная звезда» №248, 21 октября 1942 года
21.10.42: Д.Заславский: Немецкие звери || «Правда» №294, 21 октября 1942 года
21.10.42: С.Вишнев: Военная готовность Соединенных Штатов Америки ("Красная звезда", СССР)
21.10.42: Символизм Сталинграда ("The Times", Великобритания)
20.10.42: И.Эренбург: Узбеки || «Красная звезда» №247, 20 октября 1942 года
20.10.42: Е.Кригер: Битва на Волге || «Известия» №247, 20 октября 1942 года
19.10.42: Окровавленная Франция || «Правда» №292, 19 октября 1942 года
19.10.42: Преступную гитлеровскую клику к ответу! || «Правда» №292, 19 октября 1942 года
18.10.42: И.Эренбург: Казахи ("Красная звезда", СССР)
18.10.42: Л.Никулин: «День войны» ("Красная звезда", СССР)
18.10.42: Забота о бойце || «Красная звезда» №246, 18 октября 1942 года
17.10.42: Зверская расправа немцев в селе Стеклянная Радица ("Красная звезда", СССР)
17.10.42: Е.Кокеев: Армейские большевики в боях за Сталинград ("Красная звезда", СССР)
17.10.42: С.Голованивский: Презрение || «Красная звезда» №245, 17 октября 1942 года
17.10.42: В.Чекуров: Германский военно-морской флот ("Красная звезда", СССР)
17.10.42: Б.Полевой: Огонь с Волги || «Правда» №290, 17 октября 1942 года
17.10.42: Н.Глаголев: Факты обвиняют || «Литература и искусство» №42, 17 октября 1942 года
17.10.42: Л.Никулин: Сцена и жизнь || «Литература и искусство» №42, 17 октября 1942 года
16.10.42: И.Эренбург: Бескорыстные гретхен ("Красная звезда", СССР)
16.10.42: Н.Тихонов: Кровавый унтер || «Известия» №244, 16 октября 1942 года
16.10.42: В.Антонов: Запомни это, боец Красной Армии! ("Известия", СССР)
16.10.42: И.Эренбург: Высокое дело || «Правда» №289, 16 октября 1942 года
16.10.42: П.Лидов: Гитлеровские звери || «Правда» №289, 16 октября 1942 года
16.10.42: В.Куприн, Д.Акульшин: Признания разбойников ("Правда", СССР)
16.10.42: Гитлеровская клика и ее сообщники ответят за все свои злодеяния ("Известия", СССР)
«Знамя» №2-3, 1943 год. стр. 161-165