Пушкин, он и в антиутопии, Пушкин. «Маленькие трагедии 2к30» в Театре на Юго-Западе: pamsik

pamsik

Пушкин, он и в антиутопии, Пушкин. «Маленькие трагедии 2к30» в Театре на Юго-Западе

Sep 19, 2018 11:30

Новая премьера Олега Анищенко - спектакль «Маленькие трагедии 2к30» в Театре на Юго-Западе, в очередной раз убедила в вечности пушкинских стихов и в магической остроте пушкинского ясновидения. По идее, с четырёх коротких поэтических пьес, которым уже почти два века, должны сыпаться пыль, прах и песок, которые мы с благоговейным выражением лица должны не замечать и возвышенно внимать пушкинской строке с полузакрытыми глазами. Увы, постановка Анищенко настолько удалена от классических канонов, что любители и ревнители чистоты жанра будут оскорблены в самых лучших чувствах. И их можно понять, но - не пожалеть, ибо детище Валерия Беляковича, маленький театр на юго-западной окраине Москвы, никогда не «страдал» угождением классикам. Попрать святое - да легко!

Постапокалиптическая антиутопия в 2-х действиях, продолжительностью в 3 часа, да краёв будет насыщена брутальными драками и мордобитием, убийствами и сексом, ураганной энергетикой музыки «8FLOOR», драйвом и куражом на пике и шикарной пластикой абсолютно сумасшедших актёров. И каким-то боком в эту совершенно непристойную животную вакханалию затесался ещё и Пушкин. Вся эта гремучая смесь с дымом, ядом, интригами, постоянно уволакиваемыми каким-то демоническим чёрным неопознаваемым существом трупами, обрушивается довольно жёстко на неподготовленного и рафинированного зрителя, пугая оного, ошарашивая нетривиальностью режиссёрских ходов, и даже изгоняя из зрительного зала. Надо признать, что даже наш нетленный классик уважительно подивился бы фантазии создателя спектакля.

Я в

На Земле после глобальной катастрофы осталась горстка выживших homo sapiens-ов. Человечество сильно деградировало в эволюционном развитии, и нынешние обитатели подземных катакомб недалеко ушли от уровня неандертальцев. Мамонтов уже не ловят, но их миром правят животные инстинкты, кто сильнее, тот и прав. О морали не имеют ни малейшего представления. Внешне напоминают героев фильма «Кин-дза-дза», поведением завсегдатаев ковбойских салунов, ментально - стаю бродячих озверевших собак. Из какой-то груды мусора обретается случайная находка - книга, написанная неким Пушкиным, и единственная, умеющая читать девушка, начинает листать страницы…
Перед нами оживают четыре пьесы - «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость» и «Пир во время чумы». Но было бы просто и неинтересно подумать, что этим дело и ограничится. Всё, что только что происходило с пушкинскими героями когда-то в неведомые далёкие времена, зеркальным образом причудливо и страшно переплетается с реальностями этого постапокалиптического общежития. Настолько быстры и незаметны переходы «из» пушкинских историй «в» мрачный антиутопический сюр, что зритель, ослеплённый фосфоресцирующим светом и клубами дыма, напуганный паукообразным чёрным существом, чередой очередных убийств и предательств, не вполне успевает переключиться на новую смену масок актёрами и поэтому, из-за отсутствия времени на обдумывание, отключает то полушарие, что руководит логикой и с двойной обострённостью отдаётся во власть бессознательного чувствования происходящего. Спектакль увеличивает глубину проникновения, обычно сдерживаемую упорядоченным разумом, задействует тот важнейший для театра механизм восприятия, когда не понимая, понимаешь, не осознавая, осознаёшь. Пушкинские пьесы не стоят морализаторским особняком, они крепко накрепко впаяны в ткань спектакля и лишены привязки к прошлому, и вообще создаётся ощущение, что пушкинские герои реинкарнированы в персонажей из будущего. Своеобразное колесо сансары - только что сын (Альбер) дрался с отцом (Скупой рыцарь), как уже отец (Предводитель) убивает сына. Одна преданная жена (Дона Анна) скорбит на могиле убитого мужа, вторая (Анна) уже хладнокровно подсыпает яд в его бокал. Как разобраться, где здесь Пушкин, а где антиутопия? И что есть антиутопия, как не реальность? Финальная пьеса «Пир во время чумы» вообще почти не пушкинская, вернее, совсем без разницы уже чья - корчащиеся в загульном пароксизме тела, напоминают живые трупы, похожие на босховских грешников.

Актёрские работы великолепны. Видели бы вы глаза Максима Лакомкина в образе Сальери. Стеклянные больные глаза, наполненные адской болью зависти и изломанная фигура, как будто залитая цементом напряжения. Любовь Воропаева (Ярлыкова) предстаёт в двух диаметрально различных женских ипостасях, и нам остаётся лишь удивляться как легко ей подвластны столь сложные психологические перевоплощения. Не стоит сомневаться, что жаркие сексуальные сцены с обольстительно-порочными Ксенией Ефремовой и Владимиром Курцебой мгновенно приобретут своих фанатов. Слабых работ в этом спектакле попросту нет.
Финал спектакля довольно неоднозначный.
Понятно, что мир спасёт любовь, но кто эти оставшиеся двое? Новые Адам и Ева или Бонни и Клайд? Всё-таки в руках у них винчестер. Как избежать мрака подобного будущего? Когда же всё-таки человечество сделает качественный рывок в духовном развитии? Да и возможно ли это, если уроки прошлого нас ничему не учат и все пороки человеческие бесстыдно и беспрепятственно перекочёвывают в будущее?…

ФОТО С ПРЕСС-ПОКАЗА

АРТИСТЫ НА ПОКЛОНАХ

Вопросы к режиссёру Олегу Анищенко на пресс-конференции.
Рады вы новому спектаклю, довольны результатом или точит червячок что, что-то недоделали?
О.А.: То, что вы видели, то, в принципе, я и хотел сделать, ничего менять не будем. Дело в том, что четыре трагедии Пушкина не связаны друг с другом никак и ничем, поэтому решили их объединить через эстетику апокалиптики. Хотели воссоздать мир без любви, ни у одного персонажа в этой истории нет любви. Человек занят поисками любви везде, ищет её в деньгах, в женщинах, власти. Спектакль, надеюсь, даёт надежду, что до такого будущего мы не дойдем.
Сентябрь, 2018

ТЕАТР, ***Сообщество блогеров MOSKVA LUBLU, #moskvalublu, МОСКВА, я/Кино-Театр/Цирк-Концерт