Винные мемуары-2: часть 36
Винные мемуары
Винные мемуары ч.2
Винные мемуары-3
Винные мемуары-4
Винные мемуары-5
Винные мемуары. часть 6
Винные мемуары. часть 7
Винные мемуары. часть 8
Винные мемуары. Часть 9
Винные мемуары. часть 10
Винные мемуары. Часть 11
Винные мемуары. Часть 12
Винные мемуары. Часть 13.
Часть вторая
Винные мемуары - 2. часть 1.
Винные мемуары - 2. часть 2
Винные мемуары-2 часть 3.
Винные мемуары-2. часть 4
Винные мемуары-2. часть 5
Винные мемуары-2 часть 6
Винные мемуары-2 часть 6
Винные мемуары-2. часть 7
Винные мемуары-2 часть.8 (Новогодняя)
Винные мемуары-2 часть 9
Винные мемуары-2 часть 10
Винные мемуары-2 часть 11
Винные мемуары-2 часть 12
Винные мемуары-2 часть 13
Винные мемуары-2 часть 14
Винные мемуары-2 часть 15
Винные мемуары-2 часть 16
Винные мемуары-2 часть 17
Винные мемуары-2 часть 18
Винные мемуары-2 часть 19
Винные мемуары-2, часть 20 (внеочередная)
Винные мемуары-2 часть 21
Винные мемуары-2 часть 22
Винные мемуары-2 часть 23
Винные мемуары-2. часть 24
Винные мемуары-2, часть 25
Винные мемуары-2 часть 26
Винные мемуары-2 часть 27
Винные мемуары-2 часть 28
Винные мемуары-2, часть 29. Внеочередная
Винные мемуары-2 часть 30
Винные мемуары-2 часть 31
Винные мемуары-2 часть 32
Винные мемуары-2 часть 33
Винные мемуары-2 часть 34
Винные мемуары-2, часть 35
Где-то через пару недель после отъезда Янки до нас дошли слухи, что Центр Стаса Намина впервые в России занялся релизами западной музыки. Он выпустил четыре альбома “Black Sabbath” и своих протеже «Парк Горького». Это произошло еще до того, как Тропилло начал штамповать свой винил под лейблом «Продюсерский Центр рок-н-ролльных приходов Единой Евангелическо-Лютеранской Церкви России»». Мы почувствовали, что винил сможет вытеснить бобины с витрин магазинов и решили не упускать возможность войди в этот бизнес. Созвонились с представителями Центра и решили лететь. Но сперва нужно было договориться о вписке.
Неожиданно выяснилось, что сестра жены Александра Щукина, басиста «Дребезгов» который был вместе с нами в злосчастных новосибирских гастролях, живет в Москве. Мы предложили ему возможность на халяву сгонять в Первопрестольную повидаться с родней взамен попросив договориться с впиской. Сестры созвонились, и вопрос был решен.
Мы прилетели в Москву в начале декабря. Стояла типичная московская зима, когда холода неожиданно уступают место ложным оттепелям, чтобы создать снежную кашу на дорогах и грязь на тротуарах, а затем снова берут власть в свои руки. Квартира сестры (ее звали Мариной) была рядом с метро Планерной. Я представляю эстетов, которые сморщат нос при упоминании об этих краях, но пусть они живут тогда в центре Бодайбо и не мешают повествованию.
Марина была толстой, крепкой женщиной, большой любительницей выпить и повеселиться. Выпить она не просто любила, но и могла в этом деле заткнуть за пояс любого подготовленного мужика. Марина работала водителем автобуса, являясь представителем той части лимиты, кто смог закрепиться в Москве, обрести долгожданную квартиру, получить прописку и зажить примерно так, как и предполагалось изначально. Своего доходягу-мужа она давно прогнала и жила одна с дочерью в двухкомнатной квартире.
Те три дня, что мы провели у нее дома стали чередой попоек, в которых я чем-то приглянулся хозяйке и это позволило мне иметь квартиру в Москве в первые года полтора моих постоянных поездок в этот город. Это стало большой удачей, поскольку платить приходилось лишь совместной выпивкой и покупкой продуктов.
Надо сказать, что кроме выпивки она была еще большой любительницей секса, что при ее габаритах было довольно неприятным занятием для нее партнером. Мне, слава Богу, посчастливилось, я был не в ее вкусе, но вот моим спутникам так не везло. Некоторые пытались избежать участи, предприняв попытку накачать ее до потери сознания, но это был пусть и благородный, но безуспешный героизм. Помню один такой случай.
Как то раз я поехал в очередной раз в столицу и в качестве вьючной силы нанял за жратву и дорогу главу иркутских скинов Миссая (в миру просто Митя). Это был высокий симпатичный ариец, выделявшийся на фоне остальных местных участников движения умом и сообразительностью. О самой поездке, в которой было много интересных моментов, я расскажу как-нибудь в другой раз, а вот о том, как он пытался бороться с Марининым влечением, сейчас поведаю.
Марина как-то сразу положила на Митю глаз. Я не помню, почему заранее не предупредил о ее аппетитах в определенных областях, поэтому к яростному напору многокилограммовой женщины он подготовлен не был. Если в первый день ему еще удалось отмазаться ссылкой на трудности адаптации, то вечер второго сулил ему большие неприятности. Митя не любил толстых баб еще больше чем я, поэтому весь день судорожно обдумывал возможность избежать неизбежное. Наконец в его мозгу созрел план упоить Марину до потери сознания, чтобы лишь ее возможности осуществить свои плотоядные намерения.
Мы подготовились к операции весьма внушительно - были куплены пара бутылок «Столичной», пара пузырей коньяка, три шампанского и бутылок десять ядреной бормотени под названием «Нахичиванское» и «Карабахское». Вечером Митя приступил к осуществлению своего плана.
Я не очень хотел участвовать в этом мероприятии, тем более я уже имел полное представление о способностях Марины потреблять горячительные напитки, и финальную часть драмы наблюдать у меня не было ни малейшего желания. Я стал налегать на водку, запивая ее бормотой, и вскоре впал в то веселое состояние, которое почему-то никогда не нравилось окружающим. Спустя некоторое время я очнулся и обнаружил себя лежащим на полу крепко завернутым в ковер. Что произошло, и как я оказался в таком положении, память моя отвечать отказывалась. В голове сосуды казалось, поедали друг друга, пить хотелось как в самом сердце пустыни в полдень. Я с трудом разлепил глаза и увидел на столе бутылки с незнакомыми этикетками. Митя и Марина сидели напротив друг друга и вели какой-то разговор. Митя с виду был очень сильно пьян, Марина выглядела как обычно. Я решил привлечь к себе внимание и хрипло откашлялся.
- Пить хочу, налейте вина.
Головы повернулись в мою сторону.
- Что очнулся? - недобро спросил Митя. - уже можно развязывать?
- А что было? - спросил я.
- Что-что, - все, - загадочно ответил он и распеленал меня из этого жаркого кокона.
Я с трудом добрался до стола и дрожащей рукой налил себе «Карабахского». Но Митя воспротивился этому порыву.
- Все хватит, - сказал Митя, - пей водку. У тебя этот от этой бормоты крышу срубает напрочь. Второй раз я все это уже видеть не хочу. Кстати, знаешь, почему ары с хачами бьются? Одни выпили «Карабахского», а другие «Нахичеванское», а потом поперлись друг другу рога обламывать.
Я понял, что мой товарищ явно рад, что он снова не один на один с хозяйкой, но мне уже было не до взаимовыручки. Пока я спал, Митя решил усилить барьеры, сходил в ларек у метро и прикупил еще две бутылки «Старки». Я выпил грамм сто пятьдесят и по-тихому свалил к себе в комнату.
Проснулся уже под утро от яркого света и громких звуков. Открыв глаза, я увидел совершенно пьянющего Митю. Его одежда была в снегу, сам он выглядел как-то синевато. Митя пытался раздеться, но регулярно падал на пол. С трудом я выбил у него признание, что они с Мариной пили до четырех утра, а затем хозяйка отправилась на работу. Митя, было, пополз ее провожать, но на обратном пути упал в сугроб возле подъезда и вырубился. С первого взгляда было видно, что как вьючное животное его сегодня использовать уже нельзя.
Где-то в девять утра я вышел из дома, купил «Боржоми» и поехал по своим делам. Вернувшись к часам пяти, увидел дома довольную веселую Марину и совершенно убитого Митю. Оказалось, что Марина, вернувшись домой в час, застала его спящим и отыграла свое, как и планировала изначально. О подробностях Митя говорить отказывался наотрез.
Но я как всегда отвлекся от основного рассказа. Вернемся к нашей поездке за пластинками. Кирюша созвонился с Центром Намина, нам назначили аудиенцию на шесть вечера и мы, прихватив санки, принадлежавшие дочке Марины, отправились в Парк Горького, где и размещался этот Центр. На улице стемнело, когда мы прибыли на место. У Намина в кабинете были посетители, и мы прошли в “Hard Rock Café”, совковый слепок с западного оригинала, в котором о западе напоминали в основном непропорционально высокие цены. Никого из знаменитостей мы так и не встретили, а тем временем подошла и наша очередь. Разговор с Наминым оказался недолгим. Этот представитель рода Микояна выразил удовольствие от того, что продукция Центра теперь забредет и в такие е..ня (это были его точные слова) и пожелал нам удачи в делах. Затем в сопровождении вызванного товарища мы отправились на склад.
Количество коробок вышло намного большее, чем получалось по нашим пьяным расчетам и на санках разместилось лишь половина товара. Было решено переносить товар перебежками. Когда мы вышли из здания, стало уже совсем темно. До выхода из парка было далеко идти, и наш коллективный разум решил попробовать идти не направо, а, налево полагая, что там находится второй выход из парка. Левый путь привел нас в полные дебри, где валялись какие-то трубы, был навален строительный материал, а снег усыпан обломками каких-то железобетонных конструкций. Огни дороги мигали невдалеке, но к ним нужно было еще добраться. Если бы не груз, то мы, извозившись в грязном снегу, выбрались к людям минут через пятнадцать. Но сорок коробок сами перелезать через препятствия категорически отказывались.
Переправа груза через строительный бурелом стоил нам крови не меньшей чем советской армии при форсировании Днепра. В самый ответственный момент пошел мокрый снег. Домой мы добрались уже в двенадцать ночи с ног до головы в грязи, голодные и замершие. Коробки пострадали не меньше нашего, но мужественно молчали.
Вернувшись в Иркутск, мы убедились, что не ошиблись в расчетах. Пластинки раскупали как сахар, соль и спички перед войной. И это не было преувеличением, как выяснилось 23 января 1991 года.
Этот день начался как обычно. Среда обычно не сильно выделялась среди прочих дней по продажам, и где-то до обеда все было как всегда. Но с обеда что-то стало меняться.
Как я уже упоминал, к этому времени наша лавка находилась на территории магазина «1000 мелочей». Ближе к вечеру мы в соседних кассах меняли мелочь на крупные купюры. Но в эту среду уже к трем часам было ясно, что в этот день помощь не потребуется. Наоборот возникла проблема с мелочью. Всю вторую половину дня к нам потоком шел народ, покупавший какой-нибудь ерунду за рубль-два при этом протягивая полтинник или сотку. К пяти вечера я уже сам стал обращаться в соседние кассы за мелочью. Тут я и узнал, что наступил час Х., и государство в лице Павлова устроила всей стране трехдневный инфаркт. Я, наверное, был последним, кто узнал об этой проделке властей. Более просвещенные горожане бросились в магазины, чтобы сбросить ставшие опасными сотки и полтинники, пока продавцы еще не отказывались их принимать. Я срочно позвонил отцу на работу и тот успокоил меня, сказав, что их таксопарку дали возможность скинуть столько отменяемых купюр, сколько есть в наличие. Теперь мы могли уже не беспокоиться о финансах.
Три дня продолжалось это безумие. Люди скидывали деньги, покупая впрок все, что попадалось под руку. Особенно запомнилась одна совершенно безумная старуха, скупившая у нас пластинок двадцать “Black Sabbath”. Но были и те, кто смог подняться над всем происходящим в стране безобразиями, чтобы срубить по быстрому капусту. Один мой знакомый, Паша З. каждый день приходил с пачками четвертных к почтамту, где происходил обмен и совершал очень выгодные сделки. Впрочем, в этом ничего удивительного нет - ведь если есть люди, у которых что-либо пропадает, значит, всегда найдутся те, у кого все это появляется.
Так начался 1991 год, начался с бессмысленного правительственного эксперимента над народом, а затем наступил черный месяц май.
Винные мемуары ч.2
Винные мемуары-3
Винные мемуары-4
Винные мемуары-5
Винные мемуары. часть 6
Винные мемуары. часть 7
Винные мемуары. часть 8
Винные мемуары. Часть 9
Винные мемуары. часть 10
Винные мемуары. Часть 11
Винные мемуары. Часть 12
Винные мемуары. Часть 13.
Часть вторая
Винные мемуары - 2. часть 1.
Винные мемуары - 2. часть 2
Винные мемуары-2 часть 3.
Винные мемуары-2. часть 4
Винные мемуары-2. часть 5
Винные мемуары-2 часть 6
Винные мемуары-2 часть 6
Винные мемуары-2. часть 7
Винные мемуары-2 часть.8 (Новогодняя)
Винные мемуары-2 часть 9
Винные мемуары-2 часть 10
Винные мемуары-2 часть 11
Винные мемуары-2 часть 12
Винные мемуары-2 часть 13
Винные мемуары-2 часть 14
Винные мемуары-2 часть 15
Винные мемуары-2 часть 16
Винные мемуары-2 часть 17
Винные мемуары-2 часть 18
Винные мемуары-2 часть 19
Винные мемуары-2, часть 20 (внеочередная)
Винные мемуары-2 часть 21
Винные мемуары-2 часть 22
Винные мемуары-2 часть 23
Винные мемуары-2. часть 24
Винные мемуары-2, часть 25
Винные мемуары-2 часть 26
Винные мемуары-2 часть 27
Винные мемуары-2 часть 28
Винные мемуары-2, часть 29. Внеочередная
Винные мемуары-2 часть 30
Винные мемуары-2 часть 31
Винные мемуары-2 часть 32
Винные мемуары-2 часть 33
Винные мемуары-2 часть 34
Винные мемуары-2, часть 35
Где-то через пару недель после отъезда Янки до нас дошли слухи, что Центр Стаса Намина впервые в России занялся релизами западной музыки. Он выпустил четыре альбома “Black Sabbath” и своих протеже «Парк Горького». Это произошло еще до того, как Тропилло начал штамповать свой винил под лейблом «Продюсерский Центр рок-н-ролльных приходов Единой Евангелическо-Лютеранской Церкви России»». Мы почувствовали, что винил сможет вытеснить бобины с витрин магазинов и решили не упускать возможность войди в этот бизнес. Созвонились с представителями Центра и решили лететь. Но сперва нужно было договориться о вписке.
Неожиданно выяснилось, что сестра жены Александра Щукина, басиста «Дребезгов» который был вместе с нами в злосчастных новосибирских гастролях, живет в Москве. Мы предложили ему возможность на халяву сгонять в Первопрестольную повидаться с родней взамен попросив договориться с впиской. Сестры созвонились, и вопрос был решен.
Мы прилетели в Москву в начале декабря. Стояла типичная московская зима, когда холода неожиданно уступают место ложным оттепелям, чтобы создать снежную кашу на дорогах и грязь на тротуарах, а затем снова берут власть в свои руки. Квартира сестры (ее звали Мариной) была рядом с метро Планерной. Я представляю эстетов, которые сморщат нос при упоминании об этих краях, но пусть они живут тогда в центре Бодайбо и не мешают повествованию.
Марина была толстой, крепкой женщиной, большой любительницей выпить и повеселиться. Выпить она не просто любила, но и могла в этом деле заткнуть за пояс любого подготовленного мужика. Марина работала водителем автобуса, являясь представителем той части лимиты, кто смог закрепиться в Москве, обрести долгожданную квартиру, получить прописку и зажить примерно так, как и предполагалось изначально. Своего доходягу-мужа она давно прогнала и жила одна с дочерью в двухкомнатной квартире.
Те три дня, что мы провели у нее дома стали чередой попоек, в которых я чем-то приглянулся хозяйке и это позволило мне иметь квартиру в Москве в первые года полтора моих постоянных поездок в этот город. Это стало большой удачей, поскольку платить приходилось лишь совместной выпивкой и покупкой продуктов.
Надо сказать, что кроме выпивки она была еще большой любительницей секса, что при ее габаритах было довольно неприятным занятием для нее партнером. Мне, слава Богу, посчастливилось, я был не в ее вкусе, но вот моим спутникам так не везло. Некоторые пытались избежать участи, предприняв попытку накачать ее до потери сознания, но это был пусть и благородный, но безуспешный героизм. Помню один такой случай.
Как то раз я поехал в очередной раз в столицу и в качестве вьючной силы нанял за жратву и дорогу главу иркутских скинов Миссая (в миру просто Митя). Это был высокий симпатичный ариец, выделявшийся на фоне остальных местных участников движения умом и сообразительностью. О самой поездке, в которой было много интересных моментов, я расскажу как-нибудь в другой раз, а вот о том, как он пытался бороться с Марининым влечением, сейчас поведаю.
Марина как-то сразу положила на Митю глаз. Я не помню, почему заранее не предупредил о ее аппетитах в определенных областях, поэтому к яростному напору многокилограммовой женщины он подготовлен не был. Если в первый день ему еще удалось отмазаться ссылкой на трудности адаптации, то вечер второго сулил ему большие неприятности. Митя не любил толстых баб еще больше чем я, поэтому весь день судорожно обдумывал возможность избежать неизбежное. Наконец в его мозгу созрел план упоить Марину до потери сознания, чтобы лишь ее возможности осуществить свои плотоядные намерения.
Мы подготовились к операции весьма внушительно - были куплены пара бутылок «Столичной», пара пузырей коньяка, три шампанского и бутылок десять ядреной бормотени под названием «Нахичиванское» и «Карабахское». Вечером Митя приступил к осуществлению своего плана.
Я не очень хотел участвовать в этом мероприятии, тем более я уже имел полное представление о способностях Марины потреблять горячительные напитки, и финальную часть драмы наблюдать у меня не было ни малейшего желания. Я стал налегать на водку, запивая ее бормотой, и вскоре впал в то веселое состояние, которое почему-то никогда не нравилось окружающим. Спустя некоторое время я очнулся и обнаружил себя лежащим на полу крепко завернутым в ковер. Что произошло, и как я оказался в таком положении, память моя отвечать отказывалась. В голове сосуды казалось, поедали друг друга, пить хотелось как в самом сердце пустыни в полдень. Я с трудом разлепил глаза и увидел на столе бутылки с незнакомыми этикетками. Митя и Марина сидели напротив друг друга и вели какой-то разговор. Митя с виду был очень сильно пьян, Марина выглядела как обычно. Я решил привлечь к себе внимание и хрипло откашлялся.
- Пить хочу, налейте вина.
Головы повернулись в мою сторону.
- Что очнулся? - недобро спросил Митя. - уже можно развязывать?
- А что было? - спросил я.
- Что-что, - все, - загадочно ответил он и распеленал меня из этого жаркого кокона.
Я с трудом добрался до стола и дрожащей рукой налил себе «Карабахского». Но Митя воспротивился этому порыву.
- Все хватит, - сказал Митя, - пей водку. У тебя этот от этой бормоты крышу срубает напрочь. Второй раз я все это уже видеть не хочу. Кстати, знаешь, почему ары с хачами бьются? Одни выпили «Карабахского», а другие «Нахичеванское», а потом поперлись друг другу рога обламывать.
Я понял, что мой товарищ явно рад, что он снова не один на один с хозяйкой, но мне уже было не до взаимовыручки. Пока я спал, Митя решил усилить барьеры, сходил в ларек у метро и прикупил еще две бутылки «Старки». Я выпил грамм сто пятьдесят и по-тихому свалил к себе в комнату.
Проснулся уже под утро от яркого света и громких звуков. Открыв глаза, я увидел совершенно пьянющего Митю. Его одежда была в снегу, сам он выглядел как-то синевато. Митя пытался раздеться, но регулярно падал на пол. С трудом я выбил у него признание, что они с Мариной пили до четырех утра, а затем хозяйка отправилась на работу. Митя, было, пополз ее провожать, но на обратном пути упал в сугроб возле подъезда и вырубился. С первого взгляда было видно, что как вьючное животное его сегодня использовать уже нельзя.
Где-то в девять утра я вышел из дома, купил «Боржоми» и поехал по своим делам. Вернувшись к часам пяти, увидел дома довольную веселую Марину и совершенно убитого Митю. Оказалось, что Марина, вернувшись домой в час, застала его спящим и отыграла свое, как и планировала изначально. О подробностях Митя говорить отказывался наотрез.
Но я как всегда отвлекся от основного рассказа. Вернемся к нашей поездке за пластинками. Кирюша созвонился с Центром Намина, нам назначили аудиенцию на шесть вечера и мы, прихватив санки, принадлежавшие дочке Марины, отправились в Парк Горького, где и размещался этот Центр. На улице стемнело, когда мы прибыли на место. У Намина в кабинете были посетители, и мы прошли в “Hard Rock Café”, совковый слепок с западного оригинала, в котором о западе напоминали в основном непропорционально высокие цены. Никого из знаменитостей мы так и не встретили, а тем временем подошла и наша очередь. Разговор с Наминым оказался недолгим. Этот представитель рода Микояна выразил удовольствие от того, что продукция Центра теперь забредет и в такие е..ня (это были его точные слова) и пожелал нам удачи в делах. Затем в сопровождении вызванного товарища мы отправились на склад.
Количество коробок вышло намного большее, чем получалось по нашим пьяным расчетам и на санках разместилось лишь половина товара. Было решено переносить товар перебежками. Когда мы вышли из здания, стало уже совсем темно. До выхода из парка было далеко идти, и наш коллективный разум решил попробовать идти не направо, а, налево полагая, что там находится второй выход из парка. Левый путь привел нас в полные дебри, где валялись какие-то трубы, был навален строительный материал, а снег усыпан обломками каких-то железобетонных конструкций. Огни дороги мигали невдалеке, но к ним нужно было еще добраться. Если бы не груз, то мы, извозившись в грязном снегу, выбрались к людям минут через пятнадцать. Но сорок коробок сами перелезать через препятствия категорически отказывались.
Переправа груза через строительный бурелом стоил нам крови не меньшей чем советской армии при форсировании Днепра. В самый ответственный момент пошел мокрый снег. Домой мы добрались уже в двенадцать ночи с ног до головы в грязи, голодные и замершие. Коробки пострадали не меньше нашего, но мужественно молчали.
Вернувшись в Иркутск, мы убедились, что не ошиблись в расчетах. Пластинки раскупали как сахар, соль и спички перед войной. И это не было преувеличением, как выяснилось 23 января 1991 года.
Этот день начался как обычно. Среда обычно не сильно выделялась среди прочих дней по продажам, и где-то до обеда все было как всегда. Но с обеда что-то стало меняться.
Как я уже упоминал, к этому времени наша лавка находилась на территории магазина «1000 мелочей». Ближе к вечеру мы в соседних кассах меняли мелочь на крупные купюры. Но в эту среду уже к трем часам было ясно, что в этот день помощь не потребуется. Наоборот возникла проблема с мелочью. Всю вторую половину дня к нам потоком шел народ, покупавший какой-нибудь ерунду за рубль-два при этом протягивая полтинник или сотку. К пяти вечера я уже сам стал обращаться в соседние кассы за мелочью. Тут я и узнал, что наступил час Х., и государство в лице Павлова устроила всей стране трехдневный инфаркт. Я, наверное, был последним, кто узнал об этой проделке властей. Более просвещенные горожане бросились в магазины, чтобы сбросить ставшие опасными сотки и полтинники, пока продавцы еще не отказывались их принимать. Я срочно позвонил отцу на работу и тот успокоил меня, сказав, что их таксопарку дали возможность скинуть столько отменяемых купюр, сколько есть в наличие. Теперь мы могли уже не беспокоиться о финансах.
Три дня продолжалось это безумие. Люди скидывали деньги, покупая впрок все, что попадалось под руку. Особенно запомнилась одна совершенно безумная старуха, скупившая у нас пластинок двадцать “Black Sabbath”. Но были и те, кто смог подняться над всем происходящим в стране безобразиями, чтобы срубить по быстрому капусту. Один мой знакомый, Паша З. каждый день приходил с пачками четвертных к почтамту, где происходил обмен и совершал очень выгодные сделки. Впрочем, в этом ничего удивительного нет - ведь если есть люди, у которых что-либо пропадает, значит, всегда найдутся те, у кого все это появляется.
Так начался 1991 год, начался с бессмысленного правительственного эксперимента над народом, а затем наступил черный месяц май.