Винные мемуары. часть 8
Винные мемуары. Начало
Винные мемуары. Часть 2
Винные мемуары. Часть 3.
Винные мемуары. Часть 4.
Винные мемуары. Часть 5
Винные мемуары. Часть 6
Винные мемуары. Часть 7
Открою вам страшную тайну: я очень не люблю работать. По этой причине я и не стал алкоголиком. Пить больше трех дней, это уже не удовольствие, а работа. То есть, конечно, можно, но удовольствия уже никого. Бывало в Москве после подобного загула сидишь один в квартире, читаешь книжку, смотришь телек, кушаешь шанежки, не общаясь ни с кем, восстанавливая силы, приятное время. Впрочем , я отвлекся. Все это к тому, что утро третьего дня получилось совсем уж безрадостным. Жуткая головная боль усилилась осознанием, что весь запас спиртного куда-то улетучился, а денег больше нет совсем. Было плохо, очень плохо, стены рыдали кровавыми слезами, а ветер за окном все пел "ла-ла-ла-ла-ли". Приятелю было не лучше - форма лица его слегка потерпела деформацию в результате вечерних событий, к тому же его, как изгнанника пансионата не ждал в столовой утренний супчик. Я понимал, что мне придется делиться. Побрызгав на лицо водичкой, мы спустил к завтраку.
Недостигнутые вчера девушки встретили нас сочувственно и заботливо. Приятеля пожалели за вид, а мне сказали фразу "у тебя вчера был классный прикид", после которой я задумался о том, сколько народа меня видело вечером в экзотическом виде. Процесс еды доставил нам невероятные трудности - руки обуял изрядный тремор, супчик из черпака брызгал куда угодно, но только не в тарелку. Девушки возились с нами как Флоренс Найтингейл (две по цене одной), было ясно, что уж сегодня наше от нас никуда не денется. Суп и какая-то каша была наконец протолкнута внутрь, но организм не хотел выздоравливать без нового вливания. Выйдя из столовой (а мы с девицами договорились встретиться в четыре у них), мы пересчитали бабки. На двоих осталось три рубля вместе с деньгами на обратный билет. Нужно было еще аскать и аскать. Требовались две бутылки шампанского и коньяк на вечер и два портвейна на сейчас, чтобы было кому все остальное выпить потом. Решили попытать счастье врознь, он пошел, крадучись от администратора, искать своих смутно знакомых, а я своих.
Башка соображала, как у Ельцина после "работы над документами", но я усек в углу, где стояли гигантские шахматы, знакомую парочку. Помните, я рассказывал о супружеской чете моих одноклассников? Напомню. Он - зубрилка, из тех евреев, чье профессорское звание вырезается заботливыми родителями на лбу еще с пеленок, рост метр сорок-сорок пять. С очень вспыльчивым характером, при полном неумении реализовать эту энергию в осязаемом режиме. Жена была чуть выше, где то полтора метра. Зная наши отношения, я не надеялся разжиться у них баблом, но организм толкал меня "умри, но попробуй". Улыбаясь как лучшему другу, пошел в их сторону, но лучезарных улыбок в свой адрес так и не дождался. "Привет", - говорю, - "Хорошо устроились. Самое подходящее место, чтобы никто не нашел". Понимаю, что несу полный бред, но ничего поделать с собой не могу. Борис(его звали Борисом) настороженно спросил: "Что ты имеешь в виду?" Я несусь, как в пропасть: "Ну, спрятался среди шахмат. В толпе незаметно будет". У того чуть родимчик не открылся по новой. "Повтори, что ты сказал". Поднимаю коня, говорю: "Ну, вы же все, как братья. Вот, можно измерить" и получаю поддых. Тут же опускаю коня ему на голову и на этом, в принципе, разговор заканчивается. Жена Бориса орет, я понимаю, что три рубля просить уже поздно и пора сваливать, поскольку за стойкой уже дежурные заинтересовались. Ухожу и думаю, что за черт меня за язык дернул гнать всю эту пургу в тот момент, когда каждый рубль на счету. Тем не менее, рыщу дальше. На этаже обнаружил девушку со второго курса, немного знакомую по работе в приемной комиссии. Напряг все свое обаяние и занял пятерку. Потом сходил к товарищу с колесами и занял у него чирик взамен на приглашение (девушки жили в большом номере на четверых и все равно нужно было занять кем-нибудь остальных) на вечеринку.
В номере встретились с приятелем, он тоже наскреб красненькую. Из последних сил мы пошли в лабаз. Портвейн вернул краски в мир, но усталость металла начинала сказываться все сильнее. Хотелось не тащиться до турбазы, а поудобнее устроиться под какой-нибудь елочкой вдоль шоссе. По видимому, я так и пытался сделать, поскольку помню, как надо мною кричал приятель: "Поднимайся! Ты что, забыл про баб? Бабы наш ждут. Ты должен идти". Не помню, что было дальше, проснулся я уже у себя в номере. Пора было уже идти к дамам. Приняв душ, мы так и сделали.
Ну, как проходят подобные посиделки, всем понятно, много писать не буду. Девицы сумели раздобыть какую-то снедь и даже выставили вино. Мы делали коктейли, пили на брудершафт, произносили длинные тосты, все как положено. Кстати, замечено - если девицы собираются вчетвером, то одна из них обязательно должна быть страшная, как Барбра Стрейзанд в гриме. Так и здесь, три были и так и сяк, а одна - в постели увидишь, обмочишь простынь. По этой причине терять ей было нечего, она себя вела раскованней остальных и ближе к финалу порадовала нас стриптизом на столе. Видимо, с этих пор я стриптиза как-то побаиваюсь, хотя как пляшут на столах видел не раз. Однажды наблюдал, как на столе показывала стриптиз библиотекарша, прямо на своем рабочем месте. Это случилось много-много позже, если не забуду, то как-нибудь расскажу. Зрелище было, если не красивым, то занимательным. Исполнительница была совсем не Рэйчел Вайз, но энергична, безбашенна и неукротима. В процессе танца она вынимала каталожные ящики и вышвырнутые из своих норок библиотечные карточки снежинками планировали вокруг нее. Впрочем, я отвлекся.
Стриптиз, если не возбудил, то по крайней мере придал вечеринке правильное направление. Стали играть в фанты и в карты на раздевание. Процесс пошел, как говаривал меченный апостол перестройки, но словно в хорошей классической драме, раздались шаги командора. Увлеченные легким петтингом, мы забыли, что в ровно в одиннадцать часов администрация отделяет козлов от козлищ и вот уже четыре каменных истукана идут по этажам, заботливо откликаясь на любой шум в номерах. Резкий стук и начальственный голос: "Немедленно откройте. Администрация". Если вы смотрели финал "Вия", то можете себе представить, как мы бросились кто в шкаф, кто на балкон. Из-за дверей кричат "немедленно откройте дверь", а мы, обнаружив, что в комнате все устроено так, что в шкафу нельзя скрыть ни одного скелета, бросились на балкон, теряя на ходу одежду. Балконы в здании были устроены таким образом, что проявив некоторую смелость, можно было перебираться с одного на другой и так вплоть до своего номера. Делать было нечего, командоры уже открывали дверь своими ключами и мы, создавая невероятный шум, устремились в ледовый поход к своему номеру. Где-то на третьем прыжке я сорвался и повис на высоте четырехэтажного дома. Осторожно посмотрев вниз, я увидел, что как раз подо мной расположен целый пучок телевизионных антенн. Тем не менее, меня охватила гибельная вялость, высасывая малейшую волю к выживанию. Я висел над пропастью понимая, что еще пару минут и я кулем рухну вниз. Тем не менее, страха не было и в помине. Вдруг чья-то рука схватила меня за шиворот: "Ну, что жить хочешь?". Я вяло ответил "надо подумать", на что мой компаньон (а это был он) нервно ответил "может тебе еще и кофе принести?" и не дождавшись ответа, втащил меня на балкон. Добравшись до нашего номера, мы поняли, что задержка оказалась смертельной: Администрация добралась уже до нашего номера. Увидев приятеля, они были в шоке - "молодой человек, вас здесь не должно быть еще с девяти утра. А вы", - сказала дежурная, обратившись ко мне, - "тоже готовьтесь к отъезду. Завтра вас здесь не должно быть тоже." На мои попытки оправдаться, мне указали, что я не в том виде, чтобы спорить. И действительно, из всей моей одежды на мне были лишь кожаная куртка и трусы. "О вас мы сообщим вашей администрации", - было заявлено нам.
Рано утром, без копейки в кармане, мы были выставлены двумя дежурными архангелами из гостиничного рая. Чтобы купить билеты на автобус я продал за рубль истопнику свои шерстяные носки (рукавицы я потерял, как вы помните, еще в первый день). Дома меня встретили родители испуганным: "что случилось?". На что я ответил им "заболел" и мой внешний вид подтверждал мою ложь: таких мешков под глазами у здоровых людей не бывает.
С этими девицами мы пересеклись еще раз, уже в городе, но это совсем другая история.
Винные мемуары. Часть 2
Винные мемуары. Часть 3.
Винные мемуары. Часть 4.
Винные мемуары. Часть 5
Винные мемуары. Часть 6
Винные мемуары. Часть 7
Открою вам страшную тайну: я очень не люблю работать. По этой причине я и не стал алкоголиком. Пить больше трех дней, это уже не удовольствие, а работа. То есть, конечно, можно, но удовольствия уже никого. Бывало в Москве после подобного загула сидишь один в квартире, читаешь книжку, смотришь телек, кушаешь шанежки, не общаясь ни с кем, восстанавливая силы, приятное время. Впрочем , я отвлекся. Все это к тому, что утро третьего дня получилось совсем уж безрадостным. Жуткая головная боль усилилась осознанием, что весь запас спиртного куда-то улетучился, а денег больше нет совсем. Было плохо, очень плохо, стены рыдали кровавыми слезами, а ветер за окном все пел "ла-ла-ла-ла-ли". Приятелю было не лучше - форма лица его слегка потерпела деформацию в результате вечерних событий, к тому же его, как изгнанника пансионата не ждал в столовой утренний супчик. Я понимал, что мне придется делиться. Побрызгав на лицо водичкой, мы спустил к завтраку.
Недостигнутые вчера девушки встретили нас сочувственно и заботливо. Приятеля пожалели за вид, а мне сказали фразу "у тебя вчера был классный прикид", после которой я задумался о том, сколько народа меня видело вечером в экзотическом виде. Процесс еды доставил нам невероятные трудности - руки обуял изрядный тремор, супчик из черпака брызгал куда угодно, но только не в тарелку. Девушки возились с нами как Флоренс Найтингейл (две по цене одной), было ясно, что уж сегодня наше от нас никуда не денется. Суп и какая-то каша была наконец протолкнута внутрь, но организм не хотел выздоравливать без нового вливания. Выйдя из столовой (а мы с девицами договорились встретиться в четыре у них), мы пересчитали бабки. На двоих осталось три рубля вместе с деньгами на обратный билет. Нужно было еще аскать и аскать. Требовались две бутылки шампанского и коньяк на вечер и два портвейна на сейчас, чтобы было кому все остальное выпить потом. Решили попытать счастье врознь, он пошел, крадучись от администратора, искать своих смутно знакомых, а я своих.
Башка соображала, как у Ельцина после "работы над документами", но я усек в углу, где стояли гигантские шахматы, знакомую парочку. Помните, я рассказывал о супружеской чете моих одноклассников? Напомню. Он - зубрилка, из тех евреев, чье профессорское звание вырезается заботливыми родителями на лбу еще с пеленок, рост метр сорок-сорок пять. С очень вспыльчивым характером, при полном неумении реализовать эту энергию в осязаемом режиме. Жена была чуть выше, где то полтора метра. Зная наши отношения, я не надеялся разжиться у них баблом, но организм толкал меня "умри, но попробуй". Улыбаясь как лучшему другу, пошел в их сторону, но лучезарных улыбок в свой адрес так и не дождался. "Привет", - говорю, - "Хорошо устроились. Самое подходящее место, чтобы никто не нашел". Понимаю, что несу полный бред, но ничего поделать с собой не могу. Борис(его звали Борисом) настороженно спросил: "Что ты имеешь в виду?" Я несусь, как в пропасть: "Ну, спрятался среди шахмат. В толпе незаметно будет". У того чуть родимчик не открылся по новой. "Повтори, что ты сказал". Поднимаю коня, говорю: "Ну, вы же все, как братья. Вот, можно измерить" и получаю поддых. Тут же опускаю коня ему на голову и на этом, в принципе, разговор заканчивается. Жена Бориса орет, я понимаю, что три рубля просить уже поздно и пора сваливать, поскольку за стойкой уже дежурные заинтересовались. Ухожу и думаю, что за черт меня за язык дернул гнать всю эту пургу в тот момент, когда каждый рубль на счету. Тем не менее, рыщу дальше. На этаже обнаружил девушку со второго курса, немного знакомую по работе в приемной комиссии. Напряг все свое обаяние и занял пятерку. Потом сходил к товарищу с колесами и занял у него чирик взамен на приглашение (девушки жили в большом номере на четверых и все равно нужно было занять кем-нибудь остальных) на вечеринку.
В номере встретились с приятелем, он тоже наскреб красненькую. Из последних сил мы пошли в лабаз. Портвейн вернул краски в мир, но усталость металла начинала сказываться все сильнее. Хотелось не тащиться до турбазы, а поудобнее устроиться под какой-нибудь елочкой вдоль шоссе. По видимому, я так и пытался сделать, поскольку помню, как надо мною кричал приятель: "Поднимайся! Ты что, забыл про баб? Бабы наш ждут. Ты должен идти". Не помню, что было дальше, проснулся я уже у себя в номере. Пора было уже идти к дамам. Приняв душ, мы так и сделали.
Ну, как проходят подобные посиделки, всем понятно, много писать не буду. Девицы сумели раздобыть какую-то снедь и даже выставили вино. Мы делали коктейли, пили на брудершафт, произносили длинные тосты, все как положено. Кстати, замечено - если девицы собираются вчетвером, то одна из них обязательно должна быть страшная, как Барбра Стрейзанд в гриме. Так и здесь, три были и так и сяк, а одна - в постели увидишь, обмочишь простынь. По этой причине терять ей было нечего, она себя вела раскованней остальных и ближе к финалу порадовала нас стриптизом на столе. Видимо, с этих пор я стриптиза как-то побаиваюсь, хотя как пляшут на столах видел не раз. Однажды наблюдал, как на столе показывала стриптиз библиотекарша, прямо на своем рабочем месте. Это случилось много-много позже, если не забуду, то как-нибудь расскажу. Зрелище было, если не красивым, то занимательным. Исполнительница была совсем не Рэйчел Вайз, но энергична, безбашенна и неукротима. В процессе танца она вынимала каталожные ящики и вышвырнутые из своих норок библиотечные карточки снежинками планировали вокруг нее. Впрочем, я отвлекся.
Стриптиз, если не возбудил, то по крайней мере придал вечеринке правильное направление. Стали играть в фанты и в карты на раздевание. Процесс пошел, как говаривал меченный апостол перестройки, но словно в хорошей классической драме, раздались шаги командора. Увлеченные легким петтингом, мы забыли, что в ровно в одиннадцать часов администрация отделяет козлов от козлищ и вот уже четыре каменных истукана идут по этажам, заботливо откликаясь на любой шум в номерах. Резкий стук и начальственный голос: "Немедленно откройте. Администрация". Если вы смотрели финал "Вия", то можете себе представить, как мы бросились кто в шкаф, кто на балкон. Из-за дверей кричат "немедленно откройте дверь", а мы, обнаружив, что в комнате все устроено так, что в шкафу нельзя скрыть ни одного скелета, бросились на балкон, теряя на ходу одежду. Балконы в здании были устроены таким образом, что проявив некоторую смелость, можно было перебираться с одного на другой и так вплоть до своего номера. Делать было нечего, командоры уже открывали дверь своими ключами и мы, создавая невероятный шум, устремились в ледовый поход к своему номеру. Где-то на третьем прыжке я сорвался и повис на высоте четырехэтажного дома. Осторожно посмотрев вниз, я увидел, что как раз подо мной расположен целый пучок телевизионных антенн. Тем не менее, меня охватила гибельная вялость, высасывая малейшую волю к выживанию. Я висел над пропастью понимая, что еще пару минут и я кулем рухну вниз. Тем не менее, страха не было и в помине. Вдруг чья-то рука схватила меня за шиворот: "Ну, что жить хочешь?". Я вяло ответил "надо подумать", на что мой компаньон (а это был он) нервно ответил "может тебе еще и кофе принести?" и не дождавшись ответа, втащил меня на балкон. Добравшись до нашего номера, мы поняли, что задержка оказалась смертельной: Администрация добралась уже до нашего номера. Увидев приятеля, они были в шоке - "молодой человек, вас здесь не должно быть еще с девяти утра. А вы", - сказала дежурная, обратившись ко мне, - "тоже готовьтесь к отъезду. Завтра вас здесь не должно быть тоже." На мои попытки оправдаться, мне указали, что я не в том виде, чтобы спорить. И действительно, из всей моей одежды на мне были лишь кожаная куртка и трусы. "О вас мы сообщим вашей администрации", - было заявлено нам.
Рано утром, без копейки в кармане, мы были выставлены двумя дежурными архангелами из гостиничного рая. Чтобы купить билеты на автобус я продал за рубль истопнику свои шерстяные носки (рукавицы я потерял, как вы помните, еще в первый день). Дома меня встретили родители испуганным: "что случилось?". На что я ответил им "заболел" и мой внешний вид подтверждал мою ложь: таких мешков под глазами у здоровых людей не бывает.
С этими девицами мы пересеклись еще раз, уже в городе, но это совсем другая история.