Моя философия. Синопсис. - 51
Моя философия. Синопсис. - ( 1), ( 2), ( 3), ( 4), ( 5), ( 6), ( 7), ( 8), ( 9), ( 10), ( 11), ( 12), ( 13), ( 14), ( 15), ( 16), ( 17), ( 18), ( 19), ( 20), ( 21), ( 22), ( 23), ( 24), ( 25), ( 26), ( 27), ( 28), ( 29), ( 30), ( 31), ( 32), ( 33), ( 34), ( 35), ( 36), ( 37), ( 38), ( 39), ( 40), ( 41), ( 42), ( 43), ( 44), ( 45), ( 46), ( 47), ( 48), ( 49), ( 50).
Да, так вот! Таким образом, введенное Хомяковым понятие «соборность» первоначально имело смысл, близкий к тому, который в христианской экклезиологии имеет понятие «кафоличность». То есть оно означало некое особое единство отдельных верующих в их вере и церковном общении. И через это понятие Хомяков пытался определить «православную идентичность», отличную от идентичности католической и протестантской.
А то, что они отличны друг от друга - это вполне очевидно. Это обусловлено даже каноническим строением Православной, Католической и протестантских церквей. Католическая Церковь - это довольно жесткая централизованная система, по сути теократическое государство, государственно-политический строй которого - в политологических терминах - правильней всего будет определить как аристократическую конституционную монархию, где пожизненным «монархом», избираемым конклавом кардиналов (епископов), является Папа Римский. В Ватикане есть свое правительство (Римская курия) со своими «министерствами» (конгрегациями), есть свое собственное право (очень развитое и строгое), со своими судебными и арбитражными органами.
Единственное, чего нет у этого государства - это своей армии (хотя в прошлом Папы Римские имели и свою армию, и даже иногда ее возглавляли). Но влияние Католической Церкви строится не на насилии и силе оружия, а на духовной власти и авторитете, и «подданными» этого государства сейчас являются около 1,3 млрд. человек (именно столько сегодня в мире католиков). У Ватикана - одна из лучших разведок в мире, огромный архив - старейший и крупнейший в мире, и колоссальный опыт в европейской и мировой политике и дипломатии. Были времена, когда в Европе ни один монарх не мог взойти на престол, жениться или развестись без одобрения Католической Церкви. И при этом Католическая Церковь долгое время была в Европе ведущей культурной и интеллектуальной силой, так что именно Католическая Церковь во многом заложила культурный и интеллектуальный фундамент современной европейской цивилизации и создала европейскую идентичность. Поэтому «католическая идентичность» - не просто тотальная и имеющая глобальные амбиции, но и идентичность в культурном и интеллектуальном смысле очень мощная и привлекательная.
В протестантизме никакого централизма нет, и сегодня существует множество протестантских церквей и сект. Каждый протестантский приход имеет большую автономию, и любой протестантский проповедник (даже светский человек) может претендовать на то, что через него вещает «глас Божий». Зажигательные проповеди какого-нибудь проповедника-баптиста (где-нибудь в США) могут сопровождаться столь же зажигательными танцами и плясками. Индивидуальное начало в протестантизме по сути отменило само такое понятие, как «церковь», и коллективная «протестантская идентичность» - понятие довольно условное: между каким-нибудь мормоном и лютеранином разницы гораздо больше, чем между лютеранином и католиком.
Православная Церковь строится из отдельных Поместных Церквей, автономных друг от друга, и любой православный патриарх или митрополит со своей митрополией по сути канонически независим от других патриархий и митрополий. Константинопольский Патриарх - первый только по чести, но не по своим полномочиям. Это создает для православных церквей и определенные сложности: очень часто в тех странах, где установлен деспотический или сильный авторитарный режим, местная Поместная Церковь попадает в полную зависимость от светских властей, по сути превращаясь в политическое и пропагандистское орудие в руках государства и правящего режима - со всеми многочисленными негативными последствиями, которые из этого вытекают. Так случилось в Византии, где православная церковь веками подпирала афедроны местных императоров, примерно то же случилось в поганой варварской Московии, где РПЦ очень быстро была превращена московскими князьями в свой политический и государственный инструмент, который они использовали как свое орудие пропаганды для оправдания своего деспотического строя самодержавия, для порабощения русского народа и удержания его в своем государственном рабстве (а до этого - в рабстве ордынском) - веками отравляя души и сознание русского народа своими проповедями рабства, особого «русского мессианства» и «богоугодности» московской деспотии. И так дело обстоит в России до сих пор: нынешняя РПЦ - это по сути филиал гебни, напичканный гебешными агентами (чаще всего - содомитами) и возглавляемый давним гебешным агентом Владимиром Гундяевым, и она полностью и всецело зависит от государства и правящего режима (который использует РПЦ в своих интересах и против русского народа).
Поэтому когда Хомяков ввел понятие «соборности» для определения особенной православной церковной идентичности, отличной от католической и протестантской, он, конечно, был в этом прав. Это был правильный ход, и ход очень удачный - «прямо в яблочко». И следующий его шаг тоже был правильным: распространить это понятие не только на узкую православную церковную идентичность, но понимать ее более широко - как особую культурно-цивилизационную идентичность, присущую православным славянским народам (включая русский народ). А это предполагало уже определение этой социальной и культурной идентичности в терминах философии. Отсюда попытки славянофилов и других русских философов отыскать особые социальные формы в рамках этой идентичности (чаще всего - не очень удачные, как то же притягивание за уши «русской» крестьянской общины как примера «соборности» русского народа).
А отсюда уже прямой выход в философскую антропологию - так что становится возможной постановка вопроса о том, как индивидуальное и личное начало в человеке соотнесено с его «природой человека», общей с природой других людей. Причем этот вопрос уже мог принять универсальное философское звучание - общезначимое для всех людей и для всего человечества.
А отсюда уже мог возникнуть и свой особенный подход к решению некоторых проблем гносеологии. В русской философии такие попытки были. Так, некоторые наши русские философы (Розанов, Булгаков, Франк, Бердяев) очень долго возились с попытками объяснить религиозную веру как особый способ познания, и как-то совместить веру с разумом, а художественное творчество, основанное на интуиции - с научным рациональным познанием. Но в целом, надо признать, эти попытки оказались весьма жалкими и неудачными (такие попытки предпринимались и в католицизме, и тоже не очень удачно).
Наконец, понятие «соборности» требовало своего раскрытия и обоснования в стройной метафизической и онтологической системе. Без этого никакая серьезная философия невозможна, и любая отдельная философская проблема «зависает в воздухе». Но единственным, кто создал такую систему, был Соловьев - мутный шарлатан на поручениях у Лондона. И именно Соловьев во многом и завел всю русскую философию в глухой тупик жуткого мракобесия и бреда (о чем я еще скажу далее), превратив «русскую религиозную философию» не в кладезь интеллекта и источник национальной мудрости и умственной зрелости, а в главный оплот самых диких утопических фантазий (религиозных и политических) и источник инфантильных мечтаний - что принесло русской культуре и русскому национальному самосознанию гораздо больше вреда, чем пользы.
Вот почему понятие «соборности» играло в русской философии такую важную, центральную, ключевую роль. Это был «золотой ключик», с помощью которого можно было отворить «каморку папы Карлы», и найти в этой каморке сокровища своей самобытной русской национальной философии. Понятие «соборность» в русской философии играло примерно ту же роль, которую у схоластов и в европейской философии играло понятие «субстанции» - как базовое понятие, на которое, как на стержень, можно было нанизать другие философские круги. Но увы. Русские буратины открыть эту каморку так и не смогли - хотя у них и был в руках этот «золотой ключик». И в итоге в России распахнулась каморка совсем другого «папы Карлы» - Карла Маркса, из которой выскочил призрак коммунизма и толпы диких жидов-азиатов в комиссарских шлемах с красными сатанинскими звездами на башках. И вскоре после этого от русской философии и русской культуры (да и от России в целом) уже не осталось и камня на камне.