Моя философия. Синопсис. - 32
Моя философия. Синопсис. - ( 1), ( 2), ( 3), ( 4), ( 5), ( 6), ( 7), ( 8), ( 9), ( 10), ( 11), ( 12), ( 13), ( 14), ( 15), ( 16), ( 17), ( 18), ( 19), ( 20), ( 21), ( 22), ( 23), ( 24), ( 25), ( 26), ( 27), ( 28), ( 29), ( 30), ( 31).
Итак, рассмотрим внимательно эти три обстоятельства, которые придали учению Платона об эйдосах и учению Аристотеля о формах такую притягательную силу, что этот взгляд на протяжении многих веков определял развитие всей европейской философии (а также и теологии - неоплатонической и христианской). Я в ходе изложения своей философии неоднократно обращался к этой проблеме, показывая ошибочность такого взгляда, но не будет лишним все это сформулировать еще раз в моем «синопсисе».
Что касается первого обстоятельства - наличия в природе множества единичных вещей «одного рода», «одной природы», которые существуют в природе в большом количестве, большим «тиражом». Прежде всего, здесь возникает проблема, какие именно вещи считать имеющими «одну природу» (и, соответственно, один эйдос или одну форму, общую для этих вещей и существующую как-то отдельно от них в качестве их «образца»). Несомненно, все люди имеют «одну природу», и мы можем допустить, что где-то существует эйдос или форма «человека». Можем допустить такое и для видов животных и растений. Но единичных вещей в нашем мире - гораздо больше, и соотнести их с каким-то эйдосом или формой уже очень сложно.
С этой проблемой столкнулся еще Платон, и ему пришлось как-то объяснять, почему человеку положен отдельный эйдос в «божественном мире идей», а вот руке или ноге человека - уже нет. Почему эйдос положен для лошади, а, извиняюсь, для кучи дерьма, которую производит лошадь, в «божественном мире идей» отдельный эйдос не предусмотрен. Хотя чем куча дерьма, производимая лошадью, или стопка дров, или река, или гора - по своему бытию и своей материи - хуже лошади или человека, понять довольно сложно.
С этой же проблемой, конечно, позднее столкнулся и Аристотель. И Аристотель для ее решения сделал следующее. Во-первых, он из всего множества единичных вещей выделил только те, которые, по его мнению, обладают своим отдельным бытием. И таким бытием, по Аристотелю, обладают только вещи, которые могут существовать отдельно от других вещей, и при этом сохраняют свое единство в пространстве и времени, и это их единство и существование носит непрерывный характер. Так, одна сандалия вполне отвечает этим требованиям, а вот две сандалии, связанные (соотнесенные) вместе - уже нет. Камень еще может рассматриваться как единичная вещь, обладающая своим отдельным бытием, а вот куча камней или гора - уже нет.
А во-вторых, Аристотель убрал из рассмотрения все вещи, созданные человеком. Это также вызывает вопросы: непонятно, чем дом (и несколько домов, сделанных по одному проекту) в своем бытии хуже дерева (и нескольких деревьев одного вида). Или чем золотое кольцо хуже природного золотого слитка. Однако здесь мы вполне можем принять этот шаг Аристотеля, хотя и по другим причинам: нас ведь сейчас интересует не то, как и почему человек производит единичные вещи «большими тиражами», а как и почему это делает сама природа, космос.
В результате, если следовать Аристотелю, из всего многообразия «природных вещей» мы можем выделить всего несколько «классов» единичных вещей, которые производятся «в больших тиражах» самой природой, и для которых мы можем допустить существование отдельной «формы» в качестве их «образца» где-то отдельно от них: 1). Люди 2). Животные 3). Растения 4). Микроорганизмы 5). Минералы 6). Небесные тела (звезды, планеты) 7). Химические элементы и их молекулярные соединения 8). Частицы (хотя здесь есть вопросы, так как природа частиц, по представлениям современной физики, далека от «единичной вещи»). Все остальные вещи являются производными от них, и, соответственно, своей онтологической формой, производимой космическим Нусом, не обладают.
Однако если мы рассмотрим вещи живой природы - где это учение Аристотеля о форме выглядит наиболее убедительно, в силу наличия общей видовой природы у всех видов микроорганизмов, растений и животных (Аристотель был врачом, он первым провел классификацию видов растений и животных и заложил основы для учения об эволюции живой природы) - то мы обнаружим, что существование «общей формы» (общей видовой природы) у живых существ вовсе не требует «философской гипотезы» о существования для этих существ какого-то «образца». Как происходит сохранение и «тиражирование» этой общей видовой формы у живых существ - мы прекрасно знаем: через биологическое размножение. И кошке (и ее котятам) совсем не нужен какой-то образец «кошки» для воспроизводства видовой формы «кошки». Как и желудю и дубу не нужен образец «желудя» и «дуба», чтобы осуществлять воспроизводство этой биологической видовой формы.
Воспроизводство и «тиражирование» своей видовой биологической формы у живых существ происходит совершенно естественным путем. Уже в нашем сущем мире единичных вещей. И при этом эта видовая форма в ходе эволюции живой природы может претерпевать изменения, а как происходит эволюция форм в Нусе - остается совершенно непонятно. Учение Аристотеля исключает какое-либо развитие и эволюцию природы, и даже при попытке объяснить, каким образом желудь превращается в дуб, а яйцо в курицу - учение Аристотеля сталкивается с серьезными трудностями (при разрешении которых позднее католические схоласты разбили себе немало лбов).
Что же касается неживой природы, то существование в ней «форм материи» в огромных «тиражах» (например, химических элементов) объясняется тем, что в самой природе, очевидно, существуют какие-то ограничения, которые не допускают появления других устойчивых «форм материи» - и гипотеза Платона-Аристотеля для объяснения существования таких «форм материи» тоже не нужна. Ведь и в живой природе количество видов растений и животных также ограничено. Мы можем себе представить любых животных - с двумя головами или десятью глазами, но в действительности существуют только те виды, которые способны к выживанию и успешному воспроизводству - так как сама природа накладывает ограничения на появление других видов. И, очевидно, и в неживой природе существуют какие-то свои, довольно жесткие ограничения, которые делают невозможным существование каких-то других форм материи, помимо тех, что существуют. И именно эти наиболее устойчивые формы материи и «производятся» природой в огромных «тиражах» в ходе естественных физических и химических процессов - и так же, как и в живой природе, совершенно естественным путем, уже в нашем сущем материальном мире.
Поэтому гипотеза Платона-Аристотеля о существовании неких «образцов» для тех форм материи, которые мы находим в природе в больших «тиражах», совершенно не требуется. И при этом эта гипотеза создает множество трудностей при объяснении некоторых явлений и процессов в природе.