Моя философия. Синопсис. - 16
Моя философия. Синопсис. - ( 1), ( 2), ( 3), ( 4), ( 5), ( 6), ( 7), ( 8), ( 9), ( 10), ( 11), ( 12), ( 13), ( 14), ( 15).
Итак, следующий вопрос, который я решил рассмотреть более подробно, звучит так: «Как возможна метафизика? Как мы можем мыслить и говорить о том, что находится принципиально за пределами нашего сознания и всякого нашего эмпирического опыта?» Вопрос может показаться несколько странным - учитывая, что ранее я уже изложил свою метафизику, и довольно подробно. И ответ на этот вопрос «в общих чертах» я, конечно, знал еще до того, как начал излагать свою философию. Но опять же, одно дело - что-то знать и понимать, и другое дело - исследовать и изложить какой-либо вопрос более подробно, в рамках систематического изложения. И именно это я и попытался сделать в следующей части изложения моей философии.
И прежде, чем двигаться дальше, я бы все-таки хотел еще раз обратиться к самому этому «переходу» из нашего сознания - в мир объективных вещей, в объективный мир. Как я показал ниже, этот «переход» осуществляется через две категории - форму и материю. Как это возможно?
Что касается формы (пространственной формы вещей), то ее восприятие нашим сознанием - как геометрической формы предметов и вещей - конечно, осуществляется уже в нашей (априорной) форме сознания. Еще раз повторю: мы (наше сознание) ничего не можем воспринять, если у нас (помимо соответствующих органов чувств) нет в сознании соответствующих (априорных) форм для таких восприятий. Здесь старина Кант был абсолютно прав. И поэтому если мы воспринимаем «окружающий нас мир», со всеми предметами и вещами в нем, в форме трехмерного пространства, а пространственные формы вещей воспринимаем как геометрические формы в этом трехмерном пространстве - то это возможно только при условии, что в нашем сознании уже должна быть соответствующая форма восприятия. И это та самая форма, которую исследует геометрия и математика (и которая существует в нашем сознании и без всякого эмпирического опыта).
Однако наше сознание выстраивает эту картинку «окружающего нас мира», со всеми предметами, находящимися в «эмпирическом пространстве», уже на основе всех прочих наших восприятий и ощущений. Сначала наше сознание производит синтез всех прочих наших ощущений, выстраивает на основе этих ощущений (прежде всего, зрительных и цветовых) отдельные предметы, и только потом оно придает им геометрическую форму и помещает их в одно трехмерное пространство. То есть синтез всего нашего актуального эмпирического опыта (а в него включаются не только зрительные ощущения, но и слуховые, и осязательные) в единое трехмерное пространство происходит в последнюю очередь - как финальный шаг в осуществлении этого синтеза. И поэтому форма этого синтеза - пространственная форма восприятия - сама по себе лишена какой-либо чувственности, у нас нет специального органа чувств, «ответственного» за «восприятие пространства», и эта форма восприятия находится «глубже» всех прочих в нашем сознании, и «ближе» всех к нашим логико-рациональным структурам разума. То есть эта форма восприятия пространства - промежуточная между чувственными формами восприятия и логико-рациональными структурами нашего рассудка и разума.
И, видимо, это и сбило Канта с толку - он решил, что за нашим восприятием пространства и пространственных форм предметов и вещей вообще нет никакой объективной реальности - это просто чистая форма синтеза всего нашего эмпирического опыта. Однако, как я показал, это не так - формы вещей, как и пространство, имеют за собой вполне объективную реальность (по моей гипотезе - гравитационные и инертные свойства вещей и материи), и носят совершенно объективное содержание. Иначе говоря, объективный мир и сам по себе (без нашего сознания) «находится в пространстве», а вещи и объективно обладают пространственной формой. И то, что восприятие пространства и формы вещей осуществляется на основе синтеза всех прочих наших ощущений и восприятий, и при этом форма восприятия пространства находится так близко к логико-рациональным структурам нашего разума - говорит лишь о том, что это восприятие имеет для нас наиважнейший характер. Что и понятно: ведь для живых существ ориентация в пространстве и перемещение в нем, а также обнаружение и идентификация в нем других вещей (включая других животных) - это ключевое условие их выживания. Все остальное (слуховые или вкусовые восприятия) имеет менее важное значение.
Таким образом, как это ни покажется странным, пространственная форма вещей есть их объективное свойство, которое никак не зависит от нашего сознания. «Странным» это может показаться, во-первых, потому, что пространственная форма вещей в нашем сознании выстраивается на основе всех прочих наших восприятий, которые лишь «маркируют» объективные свойства вещей, но объективно не существуют («зеленое» или «красное» - лишь «маркеры» нашего сознания, объективно таких свойств у вещей нет). А во-вторых, потому, что пространственное восприятие более других «удалено» от самих вещей, и то, что при этом оно оказывается наиболее объективным по содержанию, может показаться «странным» (как это показалось Канту). И хотя мы воспринимаем пространственные формы вещей и пространство не непосредственным образом, а в результате деятельности нашего сознания (и, видимо, отчасти рассудка) по синтезу всех прочих ощущений и восприятий, пространственная форма вещи оказывается ее вполне объективным свойством. То есть ее метафизическим свойством, которое - как и сама вещь - находится за пределами нашего сознания и опыта, но которое мы опосредованным образом обнаруживаем в нашем сознании как часть нашего эмпирического опыта. И поэтому пространственная форма вещи - категория метафизическая, за которой стоит метафизическая (объективная) реальность.
Теперь что касается материи. Ввести в рассмотрение «материю» можно так, как я это сделал ниже - «изнутри» философии Канта, то есть «изнутри» нашего сознания и эмпирического опыта. Мы признаем, что за всеми нашими восприятиями и ощущениями, за всем нашим внешним эмпирическом опытом, стоит объективная реальность (вещь-в-себе), которая, воздействуя на нас, и порождает в нашем сознании все наши ощущений и восприятия. Кант ничего не говорит о природе самих вещей-в-себе, но понятно, что, поскольку они находятся принципиально за пределами нашего сознания и опыта, то вещь-в-себе у Канта - уже понятие метафизическое.
И если мы после этого вводим в рассмотрение наше человеческое тело (с его органами чувств) - мы можем немедленно вслед за этим ввести в нашу философию метафизическую категорию «материи», признав тем самым, что вещи-в-себе имеют материальную природу. При этом наше сознание, конечно, никогда не имеет дело с материальными вещами и с материей непосредственным образом: наше сознание всегда имеет дело только с феноменами, которые имеют уже идеальную форму и содержание. И само понятие «материи» мы вводим именно как нечто принципиально отличное по своей природе от сознания и той идеальной реальности, которая составляет все его содержание. С материей и материальными вещами имеет дело только наше тело и наши органы чувств - так как наше тело также имеют материальную природу и выступает просто как одна из материальных вещей среди других материальных вещей. А наши органы чувств лишь преобразуют материальное воздействие материи и других материальных вещей на них и на наше тело в феномены нашего сознания.
Такое введение материи можно назвать «гносеологическим». Но можно ввести материю «онтологическим» способом - через пространственные формы вещей. В таком случае мы мыслим и определяем материю как тот «субстрат», то «содержание», которое «наполняет» пространственные формы вещей и пространство. И тогда мы мыслим материю как некую «субстанцию», обладающую свойствами «протяженности» и «непроницаемости». Но поскольку, как я объяснил выше, и сама пространственная форма вещей есть реальность метафизическая, то и материя в таком определении выступает как метафизическая реальность.
И, таким образом, материя и форма являются двумя важнейшими категориями, через которые философия выходит в метафизику - за пределы нашего сознания и какого-либо эмпирического опыта, в объективный мир «как он есть сам по себе».
Однако здесь возникает одна проблема. Долгое время ей в философии не придавали большого значения, но после Канта, в 19-20 веке, эта проблема стала ключевой для всей европейской философии, ее настоящим бичом - солипсизм. Кант ввел свое представление о вещах-в-себе как «причине» нашего опыта, и сам он, конечно, не был солипсистом и никогда не сомневался в том, что, помимо нашего сознания, существует еще нечто от него отличное и от него независящее. Но как это можно обосновать? И можно ли это вообще как-то обосновать?
И именно эту проблему я в основном и исследую в этой части моей философии - проблему солипсизма. В самом деле, ведь прежде, чем говорить о том, как правильно и корректно «выйти в метафизику» - то есть за пределы нашего сознания и опыта, нужно еще показать, что за пределами нашего сознания существует что-то еще, какая-то объективная реальность, которая уже не есть наше сознание и никак от него не зависит.