Моя философия. Синопсис. - 39
Моя философия. Синопсис. - ( 1), ( 2), ( 3), ( 4), ( 5), ( 6), ( 7), ( 8), ( 9), ( 10), ( 11), ( 12), ( 13), ( 14), ( 15), ( 16), ( 17), ( 18), ( 19), ( 20), ( 21), ( 22), ( 23), ( 24), ( 25), ( 26), ( 27), ( 28), ( 29), ( 30), ( 31), ( 32), ( 33), ( 34), ( 35), ( 36), ( 37), ( 38).
Таким образом, логическая последовательность наших универсалий в отношении вещей живой природы, когда одни универсалии получают свое определение через универсалии более общего рода, отображает объективное содержание объективного мира, выстраивая все единичные вещи в последовательность их родословной и давая нам представление о том, как происходил процесс эволюции живой природы во времени. И логическая структура наших универсалий поэтому отображает онтологическую структуру живой природы.
В высказывании: «Мурка есть кошка» понятие «кошка» - это не просто имя некоего множества - множества всех домашних кошек. Это имя собственное того животного, от которого впоследствии произошли все домашние кошки. Это некая Кошка, давшая начало всему этому виду. Причем это, конечно, вовсе не кошка-как-таковая, понимаемая платонически, а такое же конкретное живое существо, как и Мурка. И определяя Мурку как кошку, мы тем самым определяем ее родословную - Мурка произошла от Кошки, подобно тому, как мы в родословной человека указываем его отца (Иаков есть сын Авраама). Понятно, что дело обстоит несколько сложнее, так как вид кошек, очевидно, произошел и сформировался не одномоментно, а родоначальниками вида кошек - в силу полового разделения у животных - были кошки-самцы и кошки-самки, но определяя Мурку как кошку, мы, в сущности, просто определяем и указываем на ее родословную. И именно через ее родословную мы определяем и ее природу.
И ровно тот же смысл имеют и более общие универсалии. Определяя кошек как млекопитающих - мы указываем не на какую-то их «сущность», а на их происхождение, подразумевая, что кошки произошли от некоего Млекопитающего, ставшего родоначальником всех видов млекопитающих, включая и кошек. И именно через указание на это происхождение кошек мы указываем на их природу - общую для всех млекопитающих. И в этом смысле, повторюсь, универсалии первого рода ничем принципиально не отличаются от универсалий второго, третьего и т.д. рода.
Но все примерно то же самое можно сказать и о прочих наших универсалиях, через которые мы определяем вещи неживой природы. За той лишь разницей, что такие универсалии указывают нам не на то, от кого произошло данное животное или растение, а из чего произошла данная вещь. Так, говоря о слитке золота, мы указываем, что оно состоит из химических элементов золота, а те состоят из более мелких элементарных частиц. Однако появление вещей неживой природы также происходило во времени, в ходе эволюции неживой природы, и более общие универсалии отсылают нас к вещам, возникшим в более раннее время. То есть отсылают нас к «родословной» нашей планеты Земля или к «родословной» Вселенной.
Иначе говоря, онтологическая структура объективного мира есть некое родословное дерево, в котором в ходе эволюции неживой и живой природы происходило отмежевание и появление все новых «веток». И наша логическая структура понятий и универсалий просто отображает, реконструирует эту онтологическую структуру Вселенной. И когда мы определяем какую-либо вещь через наши понятия и универсалии - мы просто указываем на то место, которое занимает данная вещь в этом родословном дереве Вселенной, среди всех прочих вещей. А через указание места вещи в этом родословном дереве Вселенной мы тем самым определяем, и что она есть по своей природе.
Все это можно условно изобразить в виде следующей схемы:
Родословное дерево Вселенной как онтологическая структура объективного мира. В наших понятиях и универсалиях, связанных между собой логически в некую логическую структуру, мы воспроизводим онтологическую структуру объективного мира, указывая, какое место в этой структуре объективного мира занимает данная вещь, среди всех прочих вещей.
На этой схеме показана онтологическая структура нашего сущего действительного мира - совпадающая с историей эволюции Вселенной. В какой-то момент из неживой природы выделилась ветвь живой природы, затем она разбилась на ветви микроорганизмов, растений и животных, а затем, в ходе эволюции животного мира, появились кошачьи, от них произошли домашние кошки, и теперь кошка Мурка и кот Васька и есть зримое осуществление этой эволюции. Они - посланники Вселенной, всей ее истории, в нашем актуальном настоящем.
Но как нам определить природу вещей? Не через их родословную и их место в онтологической структуре мира, а, так сказать, определив, что есть эта природа сама по себе?
Никак. Единственный способ определить природу вещей «саму по себе», как некую «сущность» - двигаться по этому «дереву родословной» Вселенной ко все более общим понятиям, то есть ко все более глубоким основам онтологической структуры мира. Пока мы не дойдем до самых основ нашего сущего действительного мира - то есть не выйдем из онтологии в метафизику. Представление о некоей «сущности» вещей, «природе-самой-по-себе» - это уже метафизические представления, а не онтологические. Платон и Аристотель, конечно, были правы, когда придавали «сущности» вещи метафизический характер, но их ошибка состояла в том, что они придали метафизический характер «сущности» определенных вещей.
А метафизические «начала», которые мы обнаруживаем в вещах и которые лежат в основе всего нашего сущего действительного мира - одни и те же для всего нашего мира и для всех сущих вещей в нем. И это - Бытие (Единство) и Материя. Вот те «родители», которые стоят у основания всего этого «дерева родословной» нашего мира, и которые присутствуют во всех единичных вещах. И всякая вещь есть соединение этих двух начал. Но присутствуют эти начала уже как метафизические начала, а не онтологические «сущности».
Такое представление о метафизических основах нашего мира, конечно, было у греков. Бытие мыслилось как начало активное, мужское, а материю Платон называл «матерью», «восприемницей» и «кормилицей всякого рождения». Очень похожие представления были и у китайцев, в их философии даосизма, где наш сущий мир понимался как соединение двух метафизических начал - инь и янь. При этом «янь» понималось как начало мужское, активное, светлое, солнечное, твердое, огненное, а «инь» - как начало женское, пассивное, темное, лунное, влажное, мягкое. То есть это учение близко к греческому гилеморфизму.
Китайская философия даосизма также признавала, что в основе нашего сущего мира лежат два метафизических начала - Инь и Янь.
Однако, как говорится, «дьявол в деталях». Греки - включая Платона и Аристотеля - исходили из того, что эволюция мира, его становление, осуществляется уже через вполне определенные идеи и формы, которые существуют отдельно от нашего сущего мира и вещей. То есть в вещах присутствует не Бытие как таковое, а уже определенные метафизические основания вещей - эйдосы или формы, которые придают вещам не только бытие, но и их «сущность», «природу-саму-по-себе». В этом, повторюсь, состоит главная ошибка метафизики Аристотеля. И отсюда проистекают все ошибки его философии.
Но никаких «сущностей» - как метафизического начала - в вещах, конечно, нет. В вещах присутствует только Бытие, которое придает им единство, и Материя, которая - будучи уже организованной в некое единство - придает им их естество, их природу. Поэтому все формы - если мы будем понимать под этим способ организации материи вещи в некое единство - возникают и существуют уже только в нашем сущем действительном мире, и они существуют только в самих единичных вещах - как их единичная форма. Бытие как таковое абсолютно бессодержательно, как абсолютно бессодержательна Материя как таковая.
Поэтому мы, конечно, вполне можем говорить о «формах материи» - понимая под этим способ организации материи в некое единство. Можем говорить о «формах бытия» - понимая под этим способ «воплощения» Бытия в материю конкретной вещи. Это одно и то же. Но все формы возникают и существуют только в самих вещах, и эволюция «форм материи» (они же «формы бытия») полностью и всецело происходит и осуществляется уже в нашем сущем действительном мире - через единичные вещи. И при этом, говоря о «формах материи» - то есть о способе организации материи в некое единство - мы говорим, прежде всего, о пространственно-временных формах, а не о каких-то «сущностях» вещей, понимаемых метафизически, как у Аристотеля. Организация материи в единство - это организация материи в пространстве и времени, и больше ничего. И вся «метафизичность» формы состоит только в том, что она есть способ организации материи в некое единство, - ведь именно единство вещи и есть метафизический аспект ее существования, так как в ее единстве и состоит ее бытие.