«Великая война» зовет авиаторов. Часть 2.
Продолжаю публиковать главы из книги Анатолия Анатольевича Дёмина, Ходынка: взлетная полоса русской авиации. Сегодня вашему вниманию представляется четырнадцатая глава этой книги: «Великая война» зовет авиаторов. Часть 2.
«Ньюпор-17» завода «Дуке» зав. № 1438. У самолета Б.В.Сергиевский, воевавший на нем в сентябре-ноябре 1917 г. (впоследствии шеф-пилот фирмы И.И.Сикорского
Отсутствие надежного вооружения в авиации, нелепые «ценные указания» военных чиновников типа «стрелять с руки, картечью...» заставляли Нестерова и других авиаторов изобретать экзотическое авиационное вооружение наподобие бомбы, «подвешенной на длинном тросе... для уничтожения дирижаблей противника», спускать «с хвоста самолета тонкую медную проволоку с грузом, чтобы, перерезав дорогу вражескому самолету, разбить ему винт», «приспосабливать к хвосту самолета пилообразный нож и... вспарывать им оболочку дирижаблей и привязанных наблюдательных воздушных шаров», бросать «вместо бомб артиллерийские снаряды.»
Но наиболее надежным оружием в первом в мире воздушном бою оказался таран. Однако Нестеров, по утверждению Соколова и некоторых других очевидцев, «промахнулся и не ударил по краю несущей плоскости, как он собирался это сделать. Удар пришелся в середину «альбатроса», причем колеса попали под верхнюю плоскость, а винт и мотор ударили ее сверху. Удар был настолько сильным, что тонкостенный вал, на котором держался ротативный мотор «Гном», переломился. Мотор оторвался и упал отдельно. Удар шасси был сравнительно слабым, так как разнила в скоростях самолетов была небольшая и «моран» ударил «альбатроса» в направлении движения. Он толкнул биплан австрийца, остановился и начал падать, а «альбатрос» некоторое время продолжал лететь прямо. «Моран» без мотора стал легким, как планер, и поэтому падал очень медленно.» Ссылаясь на Соколова, написали: «Невольно возникает вопрос: почему же Нестеров, непревзойденный мастер полета, в этом бою нанес неверный удар? На этот вопрос трудно ответить, он до сих пор не решен. Я думаю, что здесь сыграло роль крайнее переутомление.»
Анализируя таран, Пышнов отмечал, что у «Морана» был весьма плохой обзор «вперед-вниз» и было сложно точно определить расстояние и «ювелирно» ударить «Альбатрос» одними колесами. Не исключено, что свою лепту могли внести и турбулентные потоки от обоих самолетов и их взаимное влияние. А дальше, по мнению Пышнова, могло произойти следующее: «При наличии у самолета «Моран-Ж» только одного руля высоты симметричного профиля, без неподвижной части - стабилизатора, самолет не мог летать с брошенной ручкой. Поскольку на крыло при отсутствии подъемной силы действовал пикирующий момент, в случае брошенной ручки самолет должен был перейти в пикирование с дальнейшим переходом в перевернутый полет. Как известно, после тарана, который произошел на высоте около 1000 м, до высоты 50 м П.Н.Нестеров выполнял спиральный спуск, но затем самолет перешел в пикирование и упал в перевернутом положении. Такое поведение самолета свидетельствует о том, что П.Нестеров потерял сознание и отпустил ручку управления; после перехода на отрицательные углы атаки и отрицательное значение... [перегрузки] он был выброшен из самолета, поскольку не был привязан.»
Принимая во внимание рассуждения авторитетного аэродинамика, можно полагать, что летчик потерял сознание не в момент таранного удара, а значительно позже, во время крутой спирали, возможно, из-за слабости вестибулярного аппарата, о чем свидетельствовали вышеупомянутые полеты. Что же произошло на самом деле - недостаточная отработка техники пилотирования, плохой обзор, турбулентные потоки, слабость здоровья или иные неизвестные факторы, мы так никогда не узнаем. Но дело и не только в этом.
Героическая гибель подтвердила все величие подвига Нестерова и дала его коллегам эффективное оружие, которое, в отличие от авиационных пушек и пулеметов, в воздухе отказать не могло, нужна была только смелость, воля и решимость, ну и конечно, филигранная техника пилотирования. 9 декабря 1914 г. из Москвы на фронт отбыл летчик 4-го као поручик А.А.Казаков, 18 марта 1915 г. в своем 15-м боевом вылете он повторил таран Нестерова. «Моран» нес кошку с пироксилиновой шашкой, но при атаке «Альбатроса» трос запутался. При таране сломалось шасси и разбился винт, но Казаков благополучно приземлился, хотя и скапотировал.
В то время аварийные посадки постоянно сопровождали боевые вылеты Казакова. 21 января у мотора в воздухе лопнул шатун, 13 февраля произошел перегрев цилиндра, а 16 августа произошел уникальный в своей трагичности случаи: «Во время перелета на новый аэродром во время болтанки с высоты 500 метров выпал механик Петр Курю и разбился. Летчик выправил аппарат и благополучно сел».24 В 1916 г. штаб-ротмистр А.Казаков командовал первой истребительной авиачастью - Боевой авиагруппой, где воевало немало выпускников Московской авиашколы, и стал самым результативным российским асом, награжденным Георгиевским оружием.
Подвиг П.Н.Нестерова широко популяризировали в России, тело героя перевезли в Киев и с воинскими почестями захоронили на высоком берегу Днепра в Аскольдовой могиле. В Москве в селе Всехсвятском на Ходынке 15 февраля 1915 г. по инициативе Великой княгини Елизаветы Федоровны открыли Братское кладбище, там хоронили воинов, умерших в московских госпиталях.2^ Пока не удалось найти достоверных сведений о похороненных на братском кладбище летчиках, а их могилы с четырехконечными крестами из пропеллеров регулярно появлялись здесь вплоть до конца 40-х годов, хотя уже в 30-х территорию кладбища значительно уменьшили.
28 марта 1916 г. на Братском кладбище среди авиаторов похоронили и первого Председателя МОВ генерала от кавалерии П.А.Плеве, перед войной в течение многих лет командовавшего Московским военным округом На фронте он командовал 5-й армией, в декабре 1915 г. был назначен на должность командующего Северным фронтом. В некрологе отмечалось: «Бои 5-й армии под Холмом, Ярославом, Варшавой и Лодзью и затем, операции армии северного фронта в Риго-Шавель- ском районе и под Двинском обнаружили в покойном качества решительного, настойчивого и мужественного военачальника. За искусное и энергичное руководительство боевыми действиями 5-й армии... награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. Покойный заболел еще в последних числах января на почве переутомления. Скончался он на 66-м году жизни.»2(>
Рядом с некрологом Плеве «Искры» опубликовали сообщение о гибели 1 февраля в неравном бою с «Альбатросами» летчика прапорщика Николая Ивановича Рябова, кавалера орденов Св.Георгия 4-й степени и Св.Станислава с мечами и бантом. Место его могилы неизвестно.
На 1 января 1915 г. из 221 летчика (170 офицеров, 35 нижних чинов, 16 вольноопределяющихся), числившихся в составе воздушного флота России к началу боевых действий, потери составили 33 человека (14,9% от общего состава). Шесть погибли в результате вражеских действий, пять - в авариях, 22 попали в плен или пропали без вести. Среди погибших были известные летчики штабс-капитан «Великая Воина» аовет авиаторов Грузинов. унтер-офицер Доброшинский и др. Без вести пропали поручики Никола- евекнй, Шамин, Машерек и др. Ранены или разбились капитан Витковский, штабс- капитаны Мельницкий, Мучник, поручики Городецкий, Корнилов, Павлов и др.
Как правило, рубрика «Павшие на поле славы» в «Искрах» соседствовала с рубрикой «Наши герои», где нередко появлялись сообщения об успехах летчиков. Уже на следующий день после знаменитого тарана Нестерова в Восточной Пруссии произошел воздушный бой, в котором совместными усилиями летчика Гродненского крепостного отряда поручика Семенова с наблюдателем корнетом Николаевым и зенитной артиллерии немецкий аэроплан был сбит. Семенов, увидев летевший к Лет- цену самолет, обошел его с правой стороны и атаковал, заставив спуститься ниже в районе русских позиций под зенитный огонь.
Вооруженные карабинами и «маузерами» русские летчики в редких еще воздушных боях добивались побед. Отличился француз А.Пуарэ, воевавший во 2-м армейском авиаотряде. 25 февраля 1915 г. он вместе с наблюдателем Шебалиным на трофейном «Эйлере» вылетел на разведку района Лович-Неборов-Болилов. Над своими позициями между Камионом и Сулишевым они атаковали немецкий разведчик, сделав по нему из карабина пять выстрелов с дистанции 40-50 м. Согласно донесению, «после третьего выстрела самолет противника пошел с поворотом книзу и опустился под Скверневицами». 15 июля во время разведки летчики 2-го Сибирского као поручик Покровский и корнет Плонский после непродолжительного обстрела немецкого «Авиатика» (борт. № 31-13) из «маузеров» вынудили его спуститься. Неповрежденный самолет стал трофеем, летчики попали в плен.
В 1915 г. карабины и «маузеры» на самолетах сменили пулеметы, пока еще пехотные. Для их применения наиболее удобным оказался биплан «Вуазен», на него часто устанавливали пулемет «Кольт». Одними из первых в настоящем воздушном бою отличились поручик Алексеев и прапорщик Иванов из 26-го као. 24 июня 1915 г. «на нашем аэродроме к северу от Днестра около 6 час. вечера был замечен неприятельский альбатрос, шедший на разведку. Наши летчики... немедленно поднялись на аэроплане системы «Вуазен» и начали преследование, продолжавшееся несколько десятков верст. Догнав неприятельский альбатрос, наш Вуазен несколько раз атаковал его, сближаясь на расстояние меньше 100 шагов, и обстреливал его из пулемета. Неприятель отстреливался и наш аппарат получил 5 пробоин. После нескольких схваток неприятельский летчик был убит, наблюдатель ранен. Альбатрос, ГДРЛЯЯ мертвую петлю, стал падать листом на землю в районе расположения наших войск. Перед падением на землю альбатрос вспыхнул и сгорел. В огне погиб раненый наблюдатель. Наши летчики невредимые.»
Бой проходил по рыцарским правилам того времени и больше походил на дуэль. Противники несколько раз сходились на дистанции 50-100 м, а в перерывах между перестрелками обменивались приветствиями. Вскоре положение австрийского «Альбатроса» (борт. № 21-01) стало практически безнадежным: во время пролета над нашим аэродромом в Тлусте (в районе Тарнополя) наблюдатель из-за ранения выронил карабин. В следующей атаке «Альбатрос» загорелся, а пилот был убит. Обреченный наблюдатель попытался взять управление, но безуспешно. Через день русские летчики пролетели над австрийским аэродромом, сбросив фотографии и записку: «Похороны состоялись со всеми воинскими почестями. Над могилой были установлены два почти новых пропеллера «Интеграл» и надпись по-русски: австрийским летчикам... героически погибшим 24 июня 1915 г. в воздушном бою. Могилу также украшал венок из искусственных цветов с белой лентой и с надписью:
В восхищении вашей храбрости - русский авиаотряд».
Храбро воевали летчики с Ходынки. Выпускник авиашколы 1911 г. Л.Самуйлов сражался в 17-м као на «Фармане», затем вновь оказался в Москве, переучился на «Моран» и воевал в 24-м као. Из-за болезни эвакуирован в тыл, дальше следы теряются. Детали его участия в боях в отличие от других в «Алфавите летчиков... 1915 г.» не указаны, но судя по наградам - ордена Св.Анны и Св.Владимира 4-й ст., Св.Станислава 3-й и Золотое Георгиевское оружие, воевал он бесстрашно.
Вместе с ним в 24-м као недолго воевал штабс-капитан В.Поплавко, в 1913 г. испытавший пулеметную установку на «Фармане-XV». Кроме аварии 30 ноября 1914 г., когда его «Фарман» был «поврежден частично», на боевом счету летчика в мае 1915 г. значится 9 вылетов общей продолжительностью 11 час 46 мин. Летные заслуги отмечены Анной 3-й ст. А дальше Поплавко совершил «стремительный перелет» из авиации в бронечасти. Что послужило причиной, теперь неясно, то ли нежелание воевать на безоружном самолете, то ли стремление к изобретательству. Менее чем за месяц летчика перевели сначала в запасной батальон и в 6-ю авиационную роту, откуда 19 июля 1915 г. его отправили в 11-й Гренадерский Фанагорий- ский полк, где он служил до прихода в авиацию.
Когда Поплавко успел разработать проект и построить бронеавтомобиль на полноприводном шасси от американского 2-тонного грузовика «Джеффери Куад», неясно, но уже 17 августа 1915 г. он, «состоя прикомандированным к 19-му пулемет- но-бронеавтомобильному взводу», на бронеавтомобиле под названием «Победа» под огнем противника восстановил мост у д.Теофиловка и содействовал захвату артбатареи. За подвиг награжден орденом Св.Георгия 4-й ст. В дальнейшем, развивая свою конструкцию, бывший летчик разработал специальное приспособление к броневику для резки проволочных заграждений. В сентябре 1916 г. из 30 бронеавтомобилей системы Поплавко сформировали бронедивизион, воевавший в боях первой мировой, гражданской и советско-польской войн.
Многих военных летчиков в ходе боев командировали на «Дуке» за новыми самолетами. Как правило, поездка в Москву занимала от 10 дней до месяца, но некоторые задерживались достаточно надолго. Летчика 3-го као штабс-капитана Г.К.Линно отправили в Петроград и Москву 20 мая 1915 г., затем назначили командиром 3-й авиационной роты, но вскоре он стал военпредом на «Дуксе». Старшим авиационно-воздухоплавательным приемщиком Центрального района УВВФ к концу войны стал капитан Прищепов, в 1914-1915 гг. - фронтовой летчик.
Старший лейтенант В.В.Дыбовский с августа 1914 г. воевал в 20-м као, до конца января 1915 г. совершил 19 боевых вылетов. 5 февраля прибыл с фронта в Ровно и уехал в Москву за новым самолетом. В марте он опять на фронте, сделал 8 боевых вылетов (налет - 6 час 15 мин). Летчик активно воевал до конца 1915 г., сделав еще около 50 боевых полетов. За храбрость награжден орденом Св.Георгия 4-й ст. С конца 1915 г. на «Дуксе» конструировал синхронизатор для пулемета.
Участники Романовского перелета военные летчики Самойло и Павленко и на фронте отличались храбростью. «Маленький, да удаленький» штабс-капитан Самойло (его рост едва превышал 1,5 м) командовал 25-м као. В 1914-1915 гг. совершил не менее 50 боевых вылетов (общий налет - 57 час 21 мин). Награжден орденами Св. Анны 2-й и 3-й степени. 10 сентября 1915 г откомандирован в Москву за самолетами, в 1916 г. продолжать командовать 25-м као.
Неоднократно эскортировавший на «Ньюпоре» участников перелета с Москов- ского аэродрома штабс-капитан Бойно-Родзевич с начала войны командовал 18-м као. До конца мая 1915 г. сделал около 60 боевых вылетов (налет 75 час 52 мин.) 26 июня назначен командиром 7-й авиационной роты, 14 апреля 1916 г. - командиром 12-го авиадивизиона. За храбрость награжден Георгиевским оружием и орденами Св.Георгия 4-й ст., Св.Станислава и Св.Анны 2-й ст. и Св.Владимира 4-й ст.
Его «подопечный» штабс-капитан Павленко командовал Охранным при Императорской резиденции авиаотрядом. С августа 1914 г. по май 1915 г. сделал 30 боевых вылетов (общий налет - 51 час 14 мин). Несколько раз попадал в аварии, 2 апреля награжден Георгиевским оружием за победу над «Альбатросом».
Г.Янковский с 20 августа воевал охотником на собственном аппарате в 16-м као в центральной Польше. Он летал на первом серийном С-12А № 132, собранном в начале июня 1914 г. в мастерских Воздухоплавательного отделения РБВЗ.29 Вскоре Янковского стали считать лучшим разведчиком, а 20 октября 1914 г. в воздушном бою с немецким разведчиком он опасным маневрированием и стрельбой из «маузера» заставил немца убраться восвояси. С конца ноября 1914 г. первым на С-12А 5-ти и 10-фунтовыми бомбами системы Орановского летчик осуществлял точечное бомбометание мостов, поездов и обозов. До конца июня 1915 г. совершил 66 боевых вылетов общей продолжительностью 90 час 25 мин. За боевые заслуги и проявленную храбрость награжден Георгиевскими крестами 3-й и 4-й ст. и орденами Св. Станислава 3-й ст., Св.Владимира и Св.Анны 4-й ст.
Боевой самолет И.И.Сикорского С-12А оказался удачным. Весной 1915 г. летчик вместе с бомбами стал брать в кабину карабин и 22 марта добился первой воздушной победы. Атакуя над Коломыей австрийский разведчик, после долгой перестрелки Янковский упорно преследовал врага, пока тот не «плюхнулся» на поляну позади передовых австрийских позиций. За победу 26 апреля произведен в прапорщики. После освобождения Галиции и приезда туда Николая II, Янковского со своим С-12А направили на защиту царского поезда. В октябре 1915 г. летчик стал подпоручиком, в ноябре Янковского откомандировали в Эскадру Воздушных Кораблей (ЭВК), он стал командиром «Ильи Муромца».
В 16-м као вместе с Янковским воевал его соавтор по конструированию самолета ЛЯМ доброволец М.Г.Лерхе. До августа 1915 г. он совершил 54 боевых вылета общей продолжительностью 69 час 32 мин. .Любопытно, что все чины и звания в 1915 г. Лерхе и Янковскому присваивались в один день - случай чрезвычайно редкий: 26 апреля оба стали прапорщиками с присвоением звания «военный летчик», а 22 октября - подпоручиками. 19 марта 1916 г. Лерхе назначили командиром одного из формируемых истребительных авиаотрядов в составе 12-го као.
Летчики, окончившие авиашколу МОВ, воевали и в ЭВК. В 1915 г. командирами «Муромцев» стали штабс-капитан Д.А.Озерский и поручик Д.Д.Макшеев. Первый некоторое время воевал на фронте, затем стал инструктором Гатчинской авиашколы. В эскадре он под руководством Г.Алехновича быстро освоил «ИМ» и уже во втором полете мог самостоятельно вести корабль. Без обычного окончания летной школы Эскадры он вскоре стал командиром «ИМ» № 3 вместо штабе-капитана Бродовича, подавшего рапорт о переводе в легкую авиацию.
Летом 1915 г. '< Муромец» Озерского в составе первого боевого отряда ЭВК при 7-й армии нес большую боевую нагрузку, словно соревнуясь в смелости с «'Ильей Муромцем Киевским» под командой поручика И.С.Башко. Почти еже-
диевно он вылетал на боевые задания, иногда по два раза в день, особенно когда остался единственным при 7-й армии. 8 июля, спустя два дня после того как «Киевский» в первом воздушном бою с немецкими истребителями был тяжело поврежден и сел на вынужденную, экипаж Озерского взял на борт шесть пулеметов и двух дополнительных стрелков и полетел по тому же маршруту, рассчитывая вызвать на бой истребителей. Но те вызов не приняли, рассчитывая уничтожить «Муромец» огнем зенитной артиллерии. Но Озере кий умело маневрировал, меняя место пересечения линии фронта, нередко первым открывал огонь по позициям зенитчиков.
В дальнейшем Озере кий для защиты от истребителей, как правило, брал три пулемета: «Мадсен», «Максим» и «Льюис» со 150, 500 и 280 патронами. С мая по октябрь 1915 г. экипаж Озерского совершил более 30 боевых вылетов, летая за линию фронта на глубину до 200 км. Для увеличения скорости командир приказал снять добавочные рули, но это уменьшило устойчивость и управляемость самолета и, в итоге, привело к гибели 2 ноября 1915 г. В тот день «Муромец» атаковал станцию Барановичи, сбросил на нее восемь бомб, но сильным зенитным обстрелом были повреждены тросы левого элерона. С неисправным поперечным управлением самолет развернулся с большим радиусом почти без крена и полетел домой. Начав снижение неподалеку от линии фронта с высоты 2800 м, «ИМ» неожиданно клюнул носом, скользнул на левое крыло и перешел в плоский штопор. Выровнять бомбардировщик не удалось, он врезался в землю на своей территории вблизи местечка Прилуки, весь экипаж, кроме поручика Спасова, погиб.
С начала войны поручик Д.Макшеев воевал в Гренадерском авиаотряде под командой В.А.Юнгмейстера. До мая 1915 г. он совершил 27 боевых вылетов (налет - 39 час 13 мин.), несколько раз попадал в аварии: 19 августа 1914 г. сел на вынужденную посадку в пересеченной местности, «Ньюпор» N9 214 завода С.С.Ще- тинина с 80-сильным «Гномом» был разбит и списан. 10 ноября в боевом вылете произошел взрыв в картере, 20 января - поломка шатуна. До откомандирования в ЭВК в 1915 г. за храбрость был награжден орденами Св.Станислава и Св.Анны, оба 2-й и 3-й ст. В ЭВК Макшеев освоил «ИМ» одновременно с Озерским и стал командиром корабля № 16 в третьем отряде Эскадры. По смелости и настойчивости поручик Макшеев заметно выделялся среди опытных летчиков. Для боя с истребителями он в каждый полет брал четыре пулемета с большим запасом патронов.
Чтобы создать численное преимущество авиации, в районе Минска сосредоточили большую авиагруппу в составе 3-го боевого отряда ЭВК, 12 «Вуазенов» и 2-го отряда истребителей. Первый групповой вылет назначили на 12 сентября 1916 г. Утром все четыре «Муромца» набрали высоту 2,5 км и пошли на цель. Однако ни истребители, ни «Вуазены» не взлетели. В середине пути самолет Макшеева вышел из строя и пошел обратно, его один мотор не работал. На обратном пути группа встретила «Муромец» Макшеева, вновь летевший к цели. Из боевого вылета он не вернулся и, несмотря на интенсивные поиски с воздуха, не был обнаружен.
На следующий день в штабе армии перехватили немецкую радиограмму: «Отряд истребителей в районе местечка Боруны после непродолжительного боя сбил большой русский аппарат Сикорского. После удачной пулеметной очереди с одного из наших истребителей русский аппарат загорелся и рухнул на землю. В аппарате найдены 4 обгоревших трупа офицеров-летчиков. В этом бою мы потеряли одного истребителя.» Спустя несколько дней в окопах оказалась немецкая газета со снимком могилы и надписью: «Здесь похоронены 4 русских летчика, сбитых в воздушном бою 25.09.1916.»31 У подножия креста лежало обгоревшее колесо «Муромца» и радиатор мотора «Саибим». В заметке сообщалось о сбитом в воздушном бою и сгоревшем в воздухе гиганте. Авиаторов похоронили в общей могиле с воинскими почестями. Из анализа немецкой информации установили, что экипаж - Макше- ев, поручики Рахмии, Гаибов и корнет Карпов, боевую задачу выполнил, так как бомб на борту не было, а воздушный бой состоялся при возвращении от цели. Позже выяснилось, что «Муромец» Макшеева оказался единственным за всю первую мировую войну сбитым в воздушном бою тяжелым бомбардировщиком.
В первом немецком налете на базу Эскадры Яблонну 12 апреля 1915 г. (пять самолетов сбросили 20 осколочных бомб) едва не погибли конструктор и начальник ЭВК генерал М.В.Шидловский. После этого противовоздушную оборону усилили батареей зенитных орудий, в ней до конца лета 1915 г. служил старый знакомый Сикорского прапорщик Б.Н.Юрьев, бывший студент ИМТУ и активный член воздухоплавательного кружка, будущий академик.
Оценивая итоги первой половины войны, отмечали, что авиация в то время использовалась главным образом для разведки и в целом свою задачу выполнила. Все шире внедряли аэрофотосъемку, позволявшую до мельчайших подробностей вскрывать оборону противника и оптимально выбирать участки прорыва. Данные фоторазведки давали русской артиллерии возможность при небольшой плотности орудий (до 20-25 на 1 км фронта) успешно подавлять огневые средства противника и разрушать инженерные сооружения. Качество авиаразведки постоянно повышалось, одновременно увеличивалось доверие к ней со стороны командования.
Удачными воздушными разведками отличался Особый авиаотряд (позднее - 34-й као), сформированный 19 июля 1914 г. в Петербурге из инструкторов и учеников авиашколы ИВАК. Им командовал начальник школы Н.А.Яцук, на фронте доказавший, что он не только выдающийся теоретик военной авиации, но и отважный летчик. Как отмечали его пилоты, «личная храбрость командира была безгранична». Летал он на трофейном «Румплере», подчиненных заставлял тщательно изучать карту района полетов и для простоты запоминания сочинил незатейливые стихи с описанием местности, как вспоминали летчики, по большей части неприличные.53 В отряде храбро воевал охотник (рядовой, позже прапорщик) Саков, первым в 1911 г. продемонстрировавший в полете на Ходынке «Депердюссен», весной 1914 г. их начали строить на «Дуксе». За удачные разведки (его боевой налет значительно превышал налет боевых товарищей) Саков получил Св.Георгия 4-й ст.
Командир отряда Яцук уже в декабре 1914 г. по представлению начштаба 3-го Сибирского армейского корпуса за воздушные разведки получил орден Св.Стани- слава 2 ст. с мечами. В ходе Восточно-Прусской операции в 1915 г. в штабе 10-й армии на него написали новый наградной лист: «Производя до последней крайности воздушную разведку во время боев у Лыка, при отходе частей 3-го Сибирского корпуса 31-го января и 1-го февраля сего года, лейтенант Яцук, благодаря своей исключительной энергии и распорядительности, спас почти все имущество отряда и вывез на расстояние 52 верст на руках команды аппараты, несмотря на крайне тяжелые условия отступления под огнем неприятеля, дважды отбиваясь от неприятельских разъездов». 4 мая 1915 г. за этот подвиг его наградили орденом Св.Вла- димира 4 ст. с мечами и бантом.34
В другом случае все происходило как раз наоборот: не авиационное имущество выносили на руках, а на самолетах спасали имущество. В летнем наступлении на Северо-Западном фронте в Польше немцы окружили пограничную крепость Ново- георгиевск. Из-за опасности скорой капитуляции командование эвакуировало секретные документы, штандарты, и даже Георгиевские кресты на десяти самолетах Новогеоргиевского крепостного авиаотряда. Под командованием штабс-капитана
В.Масальского35 штабс-капитаны Козьмин и Арсеньев, шт.-ротмистры Свистунов и Ливотов, поручики Мрачковский, Владыкин, Вакуловский, Гринев и прапорщик Панкратов, уничтожив все авиационное имущество, которое нельзя было вывезти, по приказу коменданта крепости в непогоду, под сильным огнем противника, совершили групповой перелет протяженностью 300 верст над территорией противника на небольшой высоте. Ливотов летел на трофейном «Альбатросе». Немцы обстреляли
отряд, после посадки в самолете Масальского насчитали 48 пробоин.^ За подвиг их наградили орденами Св. Георгия 4-й ст. и Георгиевским оружием.
Вспоминая их подвиг, можно только сожалеть, что в самолетах не нашлось места всего лишь одному пассажиру. Накануне окружения крепости туда из Яблонны, где базировалась ЭВК, прибыл прапорщик Б.Н.Юрьев. Вместе с гарнизоном крепости он попал в плен и находился там до 1918 г.” Сколько полезного он мог бы сделать в это время на Ходынке для вооружения русской армии, чем он занимался в Москве летом 1915 г. Но история не терпит сослагательных наклонений...
За кампанию 1915 г. год русские летчики произвели 9993 боевых вылета, налетав 14647 часов. В тот год все острее вставала проблема недопоставок техники и нехватки летных кадров. Часто это приводило к излишним потерям: лишь 2% самолетов были сбиты в воздушных боях и 33% - зенитным огнем. В то же время из-за ошибок в пилотировании потеряли 22% летчиков и самолетов, остальные 43% погибли или получили тяжелые ранения из-за отказов техники.
Затянувшаяся первая мировая война, которую до 1917 г., памятуя об Отечественной войне 1812 г., именовали «Великой Войной» или «Второй Отечественной», довольно быстро перестала носить характер рыцарского турнира. Постепенно уходили в прошлое лихие кавалерийские атаки XIX века, солдаты все глубже зарывались в землю. Война вскоре стала позиционной, и для прорыва вражеских укреплений во все возрастающих количествах требовалась боевая техника - артиллерия, пулеметы, танки, самолеты, которые несли на полях сражений ощутимые потери.
Восполнить нехватку самолетов и летчиков могли только тыловые авиационные центры, такие как Ходынка, где напряженно строили и испытывали боевые самолеты и вооружение, готовили военных летчиков. Об этом в следующих главах.
1 пост Ходынка взлетная полоса русской авиации.
2 пост У истоков московского воздухлплавания.
3 пост Первые полеты на самолетах. Часть 1.
4 пост Первые полеты на самолетах. Часть 2.
5 пост Зарождение аэродрома.
6 пост «Дукс» начинает строить самолеты. Часть 1.
7 пост «Дукс» начинает строить самолеты. Часть 2.
8 пост Какой должна стать военная авиация? Часть 1.
9 пост Какой должна стать военная авиация? Часть 2.
10 пост «Точка» или авиационный центр? Часть 1.
11 пост «Точка» или авиационный центр? Часть 2.
12 пост Самолеты строит не только «Дукс» Часть 1.
13 пост Самолеты строит не только «Дукс» Часть 2.
14 пост Высшая школа летного мастерства. Часть 1.
15 пост Высшая школа летного мастерства. Часть 2.
16 пост Земная и «небесная» жизнь Ходынки- будни и праздники. Часть 1.
17 пост Земная и «небесная» жизнь Ходынки- будни и праздники. Часть 2.
18 пост Перелеты - знаменитые и безвестные. Часть 1.
19 пост Перелеты - знаменитые и безвестные. Часть 2.
20 пост В небе Ходынки человек полетел как птица. Часть 1.
21 пост В небе Ходынки человек полетел как птица. Часть 2.
22 пост Аварии и катастрофы. Часть 1.
23 пост Аварии и катастрофы. Часть 2.
24 пост Адам от авиации и другие «небожители» Часть 1.
24 пост Адам от авиации и другие «небожители» Часть 2.
25 пост «Великая война» зовет авиаторов. Часть 1.
«Ньюпор-17» завода «Дуке» зав. № 1438. У самолета Б.В.Сергиевский, воевавший на нем в сентябре-ноябре 1917 г. (впоследствии шеф-пилот фирмы И.И.Сикорского
Отсутствие надежного вооружения в авиации, нелепые «ценные указания» военных чиновников типа «стрелять с руки, картечью...» заставляли Нестерова и других авиаторов изобретать экзотическое авиационное вооружение наподобие бомбы, «подвешенной на длинном тросе... для уничтожения дирижаблей противника», спускать «с хвоста самолета тонкую медную проволоку с грузом, чтобы, перерезав дорогу вражескому самолету, разбить ему винт», «приспосабливать к хвосту самолета пилообразный нож и... вспарывать им оболочку дирижаблей и привязанных наблюдательных воздушных шаров», бросать «вместо бомб артиллерийские снаряды.»
Но наиболее надежным оружием в первом в мире воздушном бою оказался таран. Однако Нестеров, по утверждению Соколова и некоторых других очевидцев, «промахнулся и не ударил по краю несущей плоскости, как он собирался это сделать. Удар пришелся в середину «альбатроса», причем колеса попали под верхнюю плоскость, а винт и мотор ударили ее сверху. Удар был настолько сильным, что тонкостенный вал, на котором держался ротативный мотор «Гном», переломился. Мотор оторвался и упал отдельно. Удар шасси был сравнительно слабым, так как разнила в скоростях самолетов была небольшая и «моран» ударил «альбатроса» в направлении движения. Он толкнул биплан австрийца, остановился и начал падать, а «альбатрос» некоторое время продолжал лететь прямо. «Моран» без мотора стал легким, как планер, и поэтому падал очень медленно.» Ссылаясь на Соколова, написали: «Невольно возникает вопрос: почему же Нестеров, непревзойденный мастер полета, в этом бою нанес неверный удар? На этот вопрос трудно ответить, он до сих пор не решен. Я думаю, что здесь сыграло роль крайнее переутомление.»
Анализируя таран, Пышнов отмечал, что у «Морана» был весьма плохой обзор «вперед-вниз» и было сложно точно определить расстояние и «ювелирно» ударить «Альбатрос» одними колесами. Не исключено, что свою лепту могли внести и турбулентные потоки от обоих самолетов и их взаимное влияние. А дальше, по мнению Пышнова, могло произойти следующее: «При наличии у самолета «Моран-Ж» только одного руля высоты симметричного профиля, без неподвижной части - стабилизатора, самолет не мог летать с брошенной ручкой. Поскольку на крыло при отсутствии подъемной силы действовал пикирующий момент, в случае брошенной ручки самолет должен был перейти в пикирование с дальнейшим переходом в перевернутый полет. Как известно, после тарана, который произошел на высоте около 1000 м, до высоты 50 м П.Н.Нестеров выполнял спиральный спуск, но затем самолет перешел в пикирование и упал в перевернутом положении. Такое поведение самолета свидетельствует о том, что П.Нестеров потерял сознание и отпустил ручку управления; после перехода на отрицательные углы атаки и отрицательное значение... [перегрузки] он был выброшен из самолета, поскольку не был привязан.»
Принимая во внимание рассуждения авторитетного аэродинамика, можно полагать, что летчик потерял сознание не в момент таранного удара, а значительно позже, во время крутой спирали, возможно, из-за слабости вестибулярного аппарата, о чем свидетельствовали вышеупомянутые полеты. Что же произошло на самом деле - недостаточная отработка техники пилотирования, плохой обзор, турбулентные потоки, слабость здоровья или иные неизвестные факторы, мы так никогда не узнаем. Но дело и не только в этом.
Героическая гибель подтвердила все величие подвига Нестерова и дала его коллегам эффективное оружие, которое, в отличие от авиационных пушек и пулеметов, в воздухе отказать не могло, нужна была только смелость, воля и решимость, ну и конечно, филигранная техника пилотирования. 9 декабря 1914 г. из Москвы на фронт отбыл летчик 4-го као поручик А.А.Казаков, 18 марта 1915 г. в своем 15-м боевом вылете он повторил таран Нестерова. «Моран» нес кошку с пироксилиновой шашкой, но при атаке «Альбатроса» трос запутался. При таране сломалось шасси и разбился винт, но Казаков благополучно приземлился, хотя и скапотировал.
В то время аварийные посадки постоянно сопровождали боевые вылеты Казакова. 21 января у мотора в воздухе лопнул шатун, 13 февраля произошел перегрев цилиндра, а 16 августа произошел уникальный в своей трагичности случаи: «Во время перелета на новый аэродром во время болтанки с высоты 500 метров выпал механик Петр Курю и разбился. Летчик выправил аппарат и благополучно сел».24 В 1916 г. штаб-ротмистр А.Казаков командовал первой истребительной авиачастью - Боевой авиагруппой, где воевало немало выпускников Московской авиашколы, и стал самым результативным российским асом, награжденным Георгиевским оружием.
Подвиг П.Н.Нестерова широко популяризировали в России, тело героя перевезли в Киев и с воинскими почестями захоронили на высоком берегу Днепра в Аскольдовой могиле. В Москве в селе Всехсвятском на Ходынке 15 февраля 1915 г. по инициативе Великой княгини Елизаветы Федоровны открыли Братское кладбище, там хоронили воинов, умерших в московских госпиталях.2^ Пока не удалось найти достоверных сведений о похороненных на братском кладбище летчиках, а их могилы с четырехконечными крестами из пропеллеров регулярно появлялись здесь вплоть до конца 40-х годов, хотя уже в 30-х территорию кладбища значительно уменьшили.
28 марта 1916 г. на Братском кладбище среди авиаторов похоронили и первого Председателя МОВ генерала от кавалерии П.А.Плеве, перед войной в течение многих лет командовавшего Московским военным округом На фронте он командовал 5-й армией, в декабре 1915 г. был назначен на должность командующего Северным фронтом. В некрологе отмечалось: «Бои 5-й армии под Холмом, Ярославом, Варшавой и Лодзью и затем, операции армии северного фронта в Риго-Шавель- ском районе и под Двинском обнаружили в покойном качества решительного, настойчивого и мужественного военачальника. За искусное и энергичное руководительство боевыми действиями 5-й армии... награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. Покойный заболел еще в последних числах января на почве переутомления. Скончался он на 66-м году жизни.»2(>
Рядом с некрологом Плеве «Искры» опубликовали сообщение о гибели 1 февраля в неравном бою с «Альбатросами» летчика прапорщика Николая Ивановича Рябова, кавалера орденов Св.Георгия 4-й степени и Св.Станислава с мечами и бантом. Место его могилы неизвестно.
На 1 января 1915 г. из 221 летчика (170 офицеров, 35 нижних чинов, 16 вольноопределяющихся), числившихся в составе воздушного флота России к началу боевых действий, потери составили 33 человека (14,9% от общего состава). Шесть погибли в результате вражеских действий, пять - в авариях, 22 попали в плен или пропали без вести. Среди погибших были известные летчики штабс-капитан «Великая Воина» аовет авиаторов Грузинов. унтер-офицер Доброшинский и др. Без вести пропали поручики Никола- евекнй, Шамин, Машерек и др. Ранены или разбились капитан Витковский, штабс- капитаны Мельницкий, Мучник, поручики Городецкий, Корнилов, Павлов и др.
Как правило, рубрика «Павшие на поле славы» в «Искрах» соседствовала с рубрикой «Наши герои», где нередко появлялись сообщения об успехах летчиков. Уже на следующий день после знаменитого тарана Нестерова в Восточной Пруссии произошел воздушный бой, в котором совместными усилиями летчика Гродненского крепостного отряда поручика Семенова с наблюдателем корнетом Николаевым и зенитной артиллерии немецкий аэроплан был сбит. Семенов, увидев летевший к Лет- цену самолет, обошел его с правой стороны и атаковал, заставив спуститься ниже в районе русских позиций под зенитный огонь.
Вооруженные карабинами и «маузерами» русские летчики в редких еще воздушных боях добивались побед. Отличился француз А.Пуарэ, воевавший во 2-м армейском авиаотряде. 25 февраля 1915 г. он вместе с наблюдателем Шебалиным на трофейном «Эйлере» вылетел на разведку района Лович-Неборов-Болилов. Над своими позициями между Камионом и Сулишевым они атаковали немецкий разведчик, сделав по нему из карабина пять выстрелов с дистанции 40-50 м. Согласно донесению, «после третьего выстрела самолет противника пошел с поворотом книзу и опустился под Скверневицами». 15 июля во время разведки летчики 2-го Сибирского као поручик Покровский и корнет Плонский после непродолжительного обстрела немецкого «Авиатика» (борт. № 31-13) из «маузеров» вынудили его спуститься. Неповрежденный самолет стал трофеем, летчики попали в плен.
В 1915 г. карабины и «маузеры» на самолетах сменили пулеметы, пока еще пехотные. Для их применения наиболее удобным оказался биплан «Вуазен», на него часто устанавливали пулемет «Кольт». Одними из первых в настоящем воздушном бою отличились поручик Алексеев и прапорщик Иванов из 26-го као. 24 июня 1915 г. «на нашем аэродроме к северу от Днестра около 6 час. вечера был замечен неприятельский альбатрос, шедший на разведку. Наши летчики... немедленно поднялись на аэроплане системы «Вуазен» и начали преследование, продолжавшееся несколько десятков верст. Догнав неприятельский альбатрос, наш Вуазен несколько раз атаковал его, сближаясь на расстояние меньше 100 шагов, и обстреливал его из пулемета. Неприятель отстреливался и наш аппарат получил 5 пробоин. После нескольких схваток неприятельский летчик был убит, наблюдатель ранен. Альбатрос, ГДРЛЯЯ мертвую петлю, стал падать листом на землю в районе расположения наших войск. Перед падением на землю альбатрос вспыхнул и сгорел. В огне погиб раненый наблюдатель. Наши летчики невредимые.»
Бой проходил по рыцарским правилам того времени и больше походил на дуэль. Противники несколько раз сходились на дистанции 50-100 м, а в перерывах между перестрелками обменивались приветствиями. Вскоре положение австрийского «Альбатроса» (борт. № 21-01) стало практически безнадежным: во время пролета над нашим аэродромом в Тлусте (в районе Тарнополя) наблюдатель из-за ранения выронил карабин. В следующей атаке «Альбатрос» загорелся, а пилот был убит. Обреченный наблюдатель попытался взять управление, но безуспешно. Через день русские летчики пролетели над австрийским аэродромом, сбросив фотографии и записку: «Похороны состоялись со всеми воинскими почестями. Над могилой были установлены два почти новых пропеллера «Интеграл» и надпись по-русски: австрийским летчикам... героически погибшим 24 июня 1915 г. в воздушном бою. Могилу также украшал венок из искусственных цветов с белой лентой и с надписью:
В восхищении вашей храбрости - русский авиаотряд».
Храбро воевали летчики с Ходынки. Выпускник авиашколы 1911 г. Л.Самуйлов сражался в 17-м као на «Фармане», затем вновь оказался в Москве, переучился на «Моран» и воевал в 24-м као. Из-за болезни эвакуирован в тыл, дальше следы теряются. Детали его участия в боях в отличие от других в «Алфавите летчиков... 1915 г.» не указаны, но судя по наградам - ордена Св.Анны и Св.Владимира 4-й ст., Св.Станислава 3-й и Золотое Георгиевское оружие, воевал он бесстрашно.
Вместе с ним в 24-м као недолго воевал штабс-капитан В.Поплавко, в 1913 г. испытавший пулеметную установку на «Фармане-XV». Кроме аварии 30 ноября 1914 г., когда его «Фарман» был «поврежден частично», на боевом счету летчика в мае 1915 г. значится 9 вылетов общей продолжительностью 11 час 46 мин. Летные заслуги отмечены Анной 3-й ст. А дальше Поплавко совершил «стремительный перелет» из авиации в бронечасти. Что послужило причиной, теперь неясно, то ли нежелание воевать на безоружном самолете, то ли стремление к изобретательству. Менее чем за месяц летчика перевели сначала в запасной батальон и в 6-ю авиационную роту, откуда 19 июля 1915 г. его отправили в 11-й Гренадерский Фанагорий- ский полк, где он служил до прихода в авиацию.
Когда Поплавко успел разработать проект и построить бронеавтомобиль на полноприводном шасси от американского 2-тонного грузовика «Джеффери Куад», неясно, но уже 17 августа 1915 г. он, «состоя прикомандированным к 19-му пулемет- но-бронеавтомобильному взводу», на бронеавтомобиле под названием «Победа» под огнем противника восстановил мост у д.Теофиловка и содействовал захвату артбатареи. За подвиг награжден орденом Св.Георгия 4-й ст. В дальнейшем, развивая свою конструкцию, бывший летчик разработал специальное приспособление к броневику для резки проволочных заграждений. В сентябре 1916 г. из 30 бронеавтомобилей системы Поплавко сформировали бронедивизион, воевавший в боях первой мировой, гражданской и советско-польской войн.
Многих военных летчиков в ходе боев командировали на «Дуке» за новыми самолетами. Как правило, поездка в Москву занимала от 10 дней до месяца, но некоторые задерживались достаточно надолго. Летчика 3-го као штабс-капитана Г.К.Линно отправили в Петроград и Москву 20 мая 1915 г., затем назначили командиром 3-й авиационной роты, но вскоре он стал военпредом на «Дуксе». Старшим авиационно-воздухоплавательным приемщиком Центрального района УВВФ к концу войны стал капитан Прищепов, в 1914-1915 гг. - фронтовой летчик.
Старший лейтенант В.В.Дыбовский с августа 1914 г. воевал в 20-м као, до конца января 1915 г. совершил 19 боевых вылетов. 5 февраля прибыл с фронта в Ровно и уехал в Москву за новым самолетом. В марте он опять на фронте, сделал 8 боевых вылетов (налет - 6 час 15 мин). Летчик активно воевал до конца 1915 г., сделав еще около 50 боевых полетов. За храбрость награжден орденом Св.Георгия 4-й ст. С конца 1915 г. на «Дуксе» конструировал синхронизатор для пулемета.
Участники Романовского перелета военные летчики Самойло и Павленко и на фронте отличались храбростью. «Маленький, да удаленький» штабс-капитан Самойло (его рост едва превышал 1,5 м) командовал 25-м као. В 1914-1915 гг. совершил не менее 50 боевых вылетов (общий налет - 57 час 21 мин). Награжден орденами Св. Анны 2-й и 3-й степени. 10 сентября 1915 г откомандирован в Москву за самолетами, в 1916 г. продолжать командовать 25-м као.
Неоднократно эскортировавший на «Ньюпоре» участников перелета с Москов- ского аэродрома штабс-капитан Бойно-Родзевич с начала войны командовал 18-м као. До конца мая 1915 г. сделал около 60 боевых вылетов (налет 75 час 52 мин.) 26 июня назначен командиром 7-й авиационной роты, 14 апреля 1916 г. - командиром 12-го авиадивизиона. За храбрость награжден Георгиевским оружием и орденами Св.Георгия 4-й ст., Св.Станислава и Св.Анны 2-й ст. и Св.Владимира 4-й ст.
Его «подопечный» штабс-капитан Павленко командовал Охранным при Императорской резиденции авиаотрядом. С августа 1914 г. по май 1915 г. сделал 30 боевых вылетов (общий налет - 51 час 14 мин). Несколько раз попадал в аварии, 2 апреля награжден Георгиевским оружием за победу над «Альбатросом».
Г.Янковский с 20 августа воевал охотником на собственном аппарате в 16-м као в центральной Польше. Он летал на первом серийном С-12А № 132, собранном в начале июня 1914 г. в мастерских Воздухоплавательного отделения РБВЗ.29 Вскоре Янковского стали считать лучшим разведчиком, а 20 октября 1914 г. в воздушном бою с немецким разведчиком он опасным маневрированием и стрельбой из «маузера» заставил немца убраться восвояси. С конца ноября 1914 г. первым на С-12А 5-ти и 10-фунтовыми бомбами системы Орановского летчик осуществлял точечное бомбометание мостов, поездов и обозов. До конца июня 1915 г. совершил 66 боевых вылетов общей продолжительностью 90 час 25 мин. За боевые заслуги и проявленную храбрость награжден Георгиевскими крестами 3-й и 4-й ст. и орденами Св. Станислава 3-й ст., Св.Владимира и Св.Анны 4-й ст.
Боевой самолет И.И.Сикорского С-12А оказался удачным. Весной 1915 г. летчик вместе с бомбами стал брать в кабину карабин и 22 марта добился первой воздушной победы. Атакуя над Коломыей австрийский разведчик, после долгой перестрелки Янковский упорно преследовал врага, пока тот не «плюхнулся» на поляну позади передовых австрийских позиций. За победу 26 апреля произведен в прапорщики. После освобождения Галиции и приезда туда Николая II, Янковского со своим С-12А направили на защиту царского поезда. В октябре 1915 г. летчик стал подпоручиком, в ноябре Янковского откомандировали в Эскадру Воздушных Кораблей (ЭВК), он стал командиром «Ильи Муромца».
В 16-м као вместе с Янковским воевал его соавтор по конструированию самолета ЛЯМ доброволец М.Г.Лерхе. До августа 1915 г. он совершил 54 боевых вылета общей продолжительностью 69 час 32 мин. .Любопытно, что все чины и звания в 1915 г. Лерхе и Янковскому присваивались в один день - случай чрезвычайно редкий: 26 апреля оба стали прапорщиками с присвоением звания «военный летчик», а 22 октября - подпоручиками. 19 марта 1916 г. Лерхе назначили командиром одного из формируемых истребительных авиаотрядов в составе 12-го као.
Летчики, окончившие авиашколу МОВ, воевали и в ЭВК. В 1915 г. командирами «Муромцев» стали штабс-капитан Д.А.Озерский и поручик Д.Д.Макшеев. Первый некоторое время воевал на фронте, затем стал инструктором Гатчинской авиашколы. В эскадре он под руководством Г.Алехновича быстро освоил «ИМ» и уже во втором полете мог самостоятельно вести корабль. Без обычного окончания летной школы Эскадры он вскоре стал командиром «ИМ» № 3 вместо штабе-капитана Бродовича, подавшего рапорт о переводе в легкую авиацию.
Летом 1915 г. '< Муромец» Озерского в составе первого боевого отряда ЭВК при 7-й армии нес большую боевую нагрузку, словно соревнуясь в смелости с «'Ильей Муромцем Киевским» под командой поручика И.С.Башко. Почти еже-
диевно он вылетал на боевые задания, иногда по два раза в день, особенно когда остался единственным при 7-й армии. 8 июля, спустя два дня после того как «Киевский» в первом воздушном бою с немецкими истребителями был тяжело поврежден и сел на вынужденную, экипаж Озерского взял на борт шесть пулеметов и двух дополнительных стрелков и полетел по тому же маршруту, рассчитывая вызвать на бой истребителей. Но те вызов не приняли, рассчитывая уничтожить «Муромец» огнем зенитной артиллерии. Но Озере кий умело маневрировал, меняя место пересечения линии фронта, нередко первым открывал огонь по позициям зенитчиков.
В дальнейшем Озере кий для защиты от истребителей, как правило, брал три пулемета: «Мадсен», «Максим» и «Льюис» со 150, 500 и 280 патронами. С мая по октябрь 1915 г. экипаж Озерского совершил более 30 боевых вылетов, летая за линию фронта на глубину до 200 км. Для увеличения скорости командир приказал снять добавочные рули, но это уменьшило устойчивость и управляемость самолета и, в итоге, привело к гибели 2 ноября 1915 г. В тот день «Муромец» атаковал станцию Барановичи, сбросил на нее восемь бомб, но сильным зенитным обстрелом были повреждены тросы левого элерона. С неисправным поперечным управлением самолет развернулся с большим радиусом почти без крена и полетел домой. Начав снижение неподалеку от линии фронта с высоты 2800 м, «ИМ» неожиданно клюнул носом, скользнул на левое крыло и перешел в плоский штопор. Выровнять бомбардировщик не удалось, он врезался в землю на своей территории вблизи местечка Прилуки, весь экипаж, кроме поручика Спасова, погиб.
С начала войны поручик Д.Макшеев воевал в Гренадерском авиаотряде под командой В.А.Юнгмейстера. До мая 1915 г. он совершил 27 боевых вылетов (налет - 39 час 13 мин.), несколько раз попадал в аварии: 19 августа 1914 г. сел на вынужденную посадку в пересеченной местности, «Ньюпор» N9 214 завода С.С.Ще- тинина с 80-сильным «Гномом» был разбит и списан. 10 ноября в боевом вылете произошел взрыв в картере, 20 января - поломка шатуна. До откомандирования в ЭВК в 1915 г. за храбрость был награжден орденами Св.Станислава и Св.Анны, оба 2-й и 3-й ст. В ЭВК Макшеев освоил «ИМ» одновременно с Озерским и стал командиром корабля № 16 в третьем отряде Эскадры. По смелости и настойчивости поручик Макшеев заметно выделялся среди опытных летчиков. Для боя с истребителями он в каждый полет брал четыре пулемета с большим запасом патронов.
Чтобы создать численное преимущество авиации, в районе Минска сосредоточили большую авиагруппу в составе 3-го боевого отряда ЭВК, 12 «Вуазенов» и 2-го отряда истребителей. Первый групповой вылет назначили на 12 сентября 1916 г. Утром все четыре «Муромца» набрали высоту 2,5 км и пошли на цель. Однако ни истребители, ни «Вуазены» не взлетели. В середине пути самолет Макшеева вышел из строя и пошел обратно, его один мотор не работал. На обратном пути группа встретила «Муромец» Макшеева, вновь летевший к цели. Из боевого вылета он не вернулся и, несмотря на интенсивные поиски с воздуха, не был обнаружен.
На следующий день в штабе армии перехватили немецкую радиограмму: «Отряд истребителей в районе местечка Боруны после непродолжительного боя сбил большой русский аппарат Сикорского. После удачной пулеметной очереди с одного из наших истребителей русский аппарат загорелся и рухнул на землю. В аппарате найдены 4 обгоревших трупа офицеров-летчиков. В этом бою мы потеряли одного истребителя.» Спустя несколько дней в окопах оказалась немецкая газета со снимком могилы и надписью: «Здесь похоронены 4 русских летчика, сбитых в воздушном бою 25.09.1916.»31 У подножия креста лежало обгоревшее колесо «Муромца» и радиатор мотора «Саибим». В заметке сообщалось о сбитом в воздушном бою и сгоревшем в воздухе гиганте. Авиаторов похоронили в общей могиле с воинскими почестями. Из анализа немецкой информации установили, что экипаж - Макше- ев, поручики Рахмии, Гаибов и корнет Карпов, боевую задачу выполнил, так как бомб на борту не было, а воздушный бой состоялся при возвращении от цели. Позже выяснилось, что «Муромец» Макшеева оказался единственным за всю первую мировую войну сбитым в воздушном бою тяжелым бомбардировщиком.
В первом немецком налете на базу Эскадры Яблонну 12 апреля 1915 г. (пять самолетов сбросили 20 осколочных бомб) едва не погибли конструктор и начальник ЭВК генерал М.В.Шидловский. После этого противовоздушную оборону усилили батареей зенитных орудий, в ней до конца лета 1915 г. служил старый знакомый Сикорского прапорщик Б.Н.Юрьев, бывший студент ИМТУ и активный член воздухоплавательного кружка, будущий академик.
Оценивая итоги первой половины войны, отмечали, что авиация в то время использовалась главным образом для разведки и в целом свою задачу выполнила. Все шире внедряли аэрофотосъемку, позволявшую до мельчайших подробностей вскрывать оборону противника и оптимально выбирать участки прорыва. Данные фоторазведки давали русской артиллерии возможность при небольшой плотности орудий (до 20-25 на 1 км фронта) успешно подавлять огневые средства противника и разрушать инженерные сооружения. Качество авиаразведки постоянно повышалось, одновременно увеличивалось доверие к ней со стороны командования.
Удачными воздушными разведками отличался Особый авиаотряд (позднее - 34-й као), сформированный 19 июля 1914 г. в Петербурге из инструкторов и учеников авиашколы ИВАК. Им командовал начальник школы Н.А.Яцук, на фронте доказавший, что он не только выдающийся теоретик военной авиации, но и отважный летчик. Как отмечали его пилоты, «личная храбрость командира была безгранична». Летал он на трофейном «Румплере», подчиненных заставлял тщательно изучать карту района полетов и для простоты запоминания сочинил незатейливые стихи с описанием местности, как вспоминали летчики, по большей части неприличные.53 В отряде храбро воевал охотник (рядовой, позже прапорщик) Саков, первым в 1911 г. продемонстрировавший в полете на Ходынке «Депердюссен», весной 1914 г. их начали строить на «Дуксе». За удачные разведки (его боевой налет значительно превышал налет боевых товарищей) Саков получил Св.Георгия 4-й ст.
Командир отряда Яцук уже в декабре 1914 г. по представлению начштаба 3-го Сибирского армейского корпуса за воздушные разведки получил орден Св.Стани- слава 2 ст. с мечами. В ходе Восточно-Прусской операции в 1915 г. в штабе 10-й армии на него написали новый наградной лист: «Производя до последней крайности воздушную разведку во время боев у Лыка, при отходе частей 3-го Сибирского корпуса 31-го января и 1-го февраля сего года, лейтенант Яцук, благодаря своей исключительной энергии и распорядительности, спас почти все имущество отряда и вывез на расстояние 52 верст на руках команды аппараты, несмотря на крайне тяжелые условия отступления под огнем неприятеля, дважды отбиваясь от неприятельских разъездов». 4 мая 1915 г. за этот подвиг его наградили орденом Св.Вла- димира 4 ст. с мечами и бантом.34
В другом случае все происходило как раз наоборот: не авиационное имущество выносили на руках, а на самолетах спасали имущество. В летнем наступлении на Северо-Западном фронте в Польше немцы окружили пограничную крепость Ново- георгиевск. Из-за опасности скорой капитуляции командование эвакуировало секретные документы, штандарты, и даже Георгиевские кресты на десяти самолетах Новогеоргиевского крепостного авиаотряда. Под командованием штабс-капитана
В.Масальского35 штабс-капитаны Козьмин и Арсеньев, шт.-ротмистры Свистунов и Ливотов, поручики Мрачковский, Владыкин, Вакуловский, Гринев и прапорщик Панкратов, уничтожив все авиационное имущество, которое нельзя было вывезти, по приказу коменданта крепости в непогоду, под сильным огнем противника, совершили групповой перелет протяженностью 300 верст над территорией противника на небольшой высоте. Ливотов летел на трофейном «Альбатросе». Немцы обстреляли
отряд, после посадки в самолете Масальского насчитали 48 пробоин.^ За подвиг их наградили орденами Св. Георгия 4-й ст. и Георгиевским оружием.
Вспоминая их подвиг, можно только сожалеть, что в самолетах не нашлось места всего лишь одному пассажиру. Накануне окружения крепости туда из Яблонны, где базировалась ЭВК, прибыл прапорщик Б.Н.Юрьев. Вместе с гарнизоном крепости он попал в плен и находился там до 1918 г.” Сколько полезного он мог бы сделать в это время на Ходынке для вооружения русской армии, чем он занимался в Москве летом 1915 г. Но история не терпит сослагательных наклонений...
За кампанию 1915 г. год русские летчики произвели 9993 боевых вылета, налетав 14647 часов. В тот год все острее вставала проблема недопоставок техники и нехватки летных кадров. Часто это приводило к излишним потерям: лишь 2% самолетов были сбиты в воздушных боях и 33% - зенитным огнем. В то же время из-за ошибок в пилотировании потеряли 22% летчиков и самолетов, остальные 43% погибли или получили тяжелые ранения из-за отказов техники.
Затянувшаяся первая мировая война, которую до 1917 г., памятуя об Отечественной войне 1812 г., именовали «Великой Войной» или «Второй Отечественной», довольно быстро перестала носить характер рыцарского турнира. Постепенно уходили в прошлое лихие кавалерийские атаки XIX века, солдаты все глубже зарывались в землю. Война вскоре стала позиционной, и для прорыва вражеских укреплений во все возрастающих количествах требовалась боевая техника - артиллерия, пулеметы, танки, самолеты, которые несли на полях сражений ощутимые потери.
Восполнить нехватку самолетов и летчиков могли только тыловые авиационные центры, такие как Ходынка, где напряженно строили и испытывали боевые самолеты и вооружение, готовили военных летчиков. Об этом в следующих главах.
1 пост Ходынка взлетная полоса русской авиации.
2 пост У истоков московского воздухлплавания.
3 пост Первые полеты на самолетах. Часть 1.
4 пост Первые полеты на самолетах. Часть 2.
5 пост Зарождение аэродрома.
6 пост «Дукс» начинает строить самолеты. Часть 1.
7 пост «Дукс» начинает строить самолеты. Часть 2.
8 пост Какой должна стать военная авиация? Часть 1.
9 пост Какой должна стать военная авиация? Часть 2.
10 пост «Точка» или авиационный центр? Часть 1.
11 пост «Точка» или авиационный центр? Часть 2.
12 пост Самолеты строит не только «Дукс» Часть 1.
13 пост Самолеты строит не только «Дукс» Часть 2.
14 пост Высшая школа летного мастерства. Часть 1.
15 пост Высшая школа летного мастерства. Часть 2.
16 пост Земная и «небесная» жизнь Ходынки- будни и праздники. Часть 1.
17 пост Земная и «небесная» жизнь Ходынки- будни и праздники. Часть 2.
18 пост Перелеты - знаменитые и безвестные. Часть 1.
19 пост Перелеты - знаменитые и безвестные. Часть 2.
20 пост В небе Ходынки человек полетел как птица. Часть 1.
21 пост В небе Ходынки человек полетел как птица. Часть 2.
22 пост Аварии и катастрофы. Часть 1.
23 пост Аварии и катастрофы. Часть 2.
24 пост Адам от авиации и другие «небожители» Часть 1.
24 пост Адам от авиации и другие «небожители» Часть 2.
25 пост «Великая война» зовет авиаторов. Часть 1.