Б.Горбатов. Борис Куликов, боец…**
Б.Горбатов || « Правда» №279, 6 октября 1942 года
Стойкость и мужество защитников Сталинграда воодушевляют советских людей на новые трудовые подвиги. Участники социалистического соревнования! Встречайте XXV годовщину Великого Октября усилением помощи фронту! Еще больше вооружения и боеприпасов для славных защитников нашей родины!
# Все статьи за 6 октября 1942 года.
3. АЛЕКСЕЙ КУЛИКОВ СТАНОВИТСЯ ВОИНОМ
Продолжение. Нач. см. в «Правде» от 3 и 5 октября.
☆
Драться! Драться! - вот чего больше жизни желал Алексей Куликов, когда, выйдя из окружения, попал, наконец, с маршевой ротой на фронт. А его в первый же день на фронте горько обидели.
Всему пополнению выдали винтовки новенькие, золотистые, еще жирно, по-складскому смазанные ружейным маслом, а ему досталась винтовка старая, побитая, щербатая.
- Ишь ты, блондинка! - восхищенно восклицал молодой паренек и нежно гладил ложе своей золотистой винтовочки. - Наташка...
А Куликов сердито разглядывал свою: на прикладе - трещина, на стебле затвора - заусеницы, ствольная накладка пожухла и сморщилась. «Шрамоватая какая-то! - неприязненно подумал Куликов. - От начальства за нее беспременно влетать будет, чисть не чисть».
Командир отделения заметил расстройство Куликова:
- Вы что ж, товарищ Куликов, - спросил он обиженно, - оружию не рады?
- Да нет... Чего ж? Ружье, как ружье.
- А что ж вы дуетесь на него, как мышь на крупу? А ну, покажите, - он взял из рук Куликова винтовку, поглядел номер, и лицо его вдруг осветилось тихой, хорошей грустью. - 33537, - произнес он, - Максима Спирина оружие. Друга. Флорешти... Дубасары... Еще Прут... Река есть такая...
- Я там был.
-Д-да...- сержант задумчиво вертел в руках винтовку, - вот эта трещина на прикладе - это Максим немцу черепок расколол. А на черепке - каска. Дюже горячий бой был...
- Что ж, погиб... Максим?
- Да... Теперь не живой.
Оба замолчали.
- Ну, давайте, - произнес, наконец, сержант, - я эту винтовку себе возьму.
Но Куликов тихо ответил:
- Нет, товарищ сержант, теперь не отдам.
С тех пор не расставался Алексей Куликов со своей шрамоватой. И когда политрук, бывало, рассказывал бойцам о славе русского оружия и вспоминал суворовских орлов, и оружие октябрьских баррикад - пики да самострелы, - и деревянную пушечку сибирских партизан, и танки Халхин-Гола, - Куликов все поглаживал свою шрамоватую, словно в ней сгустились и слава, и традиции русского оружия. С этой винтовкой нельзя плохо драться, ее опозорить - стыдно, а бросить на поле боя - смертный грех. Он и сам не понимал теперь, как это случилось, что он бросил когда-то свою винтовку и убежал с товарищем в кукурузу. «Ах, подлец, подлец! - ругал он сам себя, - подлец-изменщик».
Однажды он сказал сержанту:
- Ежели меня убьют, ты мою шрамоватую отдай достойному бойцу.
- Хорошо, - не улыбнувшись, ответил сержант, - отдам достойному.
В эту пору произошел у Куликова крупный разговор с Леонидом Внуковым. Стояли они тогда на отдыхе после жестоких боев, мылись, брились, от’едались. Больше всего Куликов обрадовался речке. Вот и на Днестре он побывал, и на Днепре, и на Буге, а эта речка всех милей. Те реки большие, шумные, пароходные, бог с ними, а эта тихонькая, узенькая, родная, в ней и постираться удобно, и поплавать - одно удовольствие, словно дома, в детстве...
А Леонид Внуков сидел на берегу скучный, сгорбившийся. Тускло глядел на реку, на плескавшегося там Куликова и то зевал, то вздыхал.
- Что заскучал, товарищ военный? - весело обратился к нему Куликов, вылезая на берег, - не скучай о бабе, пусть бабы о нас скучают.
Он сел рядом с Внуковым, подставил плечи и шею солнцу. Последние теплые дни, бабье лето.
Внуков и шутке не улыбнулся. Скрипуче стал жаловаться он, что устал, чертовски устал он, здоровье у него нежное, к такой жизни неприученное, а тут бои да походы, бои да походы... Тяжелая война.
- А война легкая не бывает, - отозвался Куликов.
- Я ведь раньше как жил? - скрипел Внуков, - я замечательно жил. Хорошая у меня была должность...
- А теперь у всех мужиков одна должность: немца бить.
- Я ответственный был в районе человек. Управляющий делами рика. Зачем меня на войну?
- Ишь какой у тебя умный чертеж! - усмехнулся Куликов. - Значит Куликов немца бей, а Внуков - бумажки пиши?
- Так если я по этому делу спец? Тебя в учрежденье посади, ты и не справишься.
- А я в канцелярию и не сяду. Меня бабы засмеют, здорового...
- Да, - вздохнул Внуков, - ответственный был я человек, а тут рядовой, и все надо мной - начальники. Это мне обидно.
- А я так полагаю, - сказал, сердито нахмурив брови, Куликов, - что нет той чести больше, как на войне бойцом быть.
Но Внуков не слушал его. Он все про свое ныл, жаловался. Просто хотелось ему перед кем-то высказаться, поплакаться.
- Я, бывало, дома чисто ходил. Одних галстуков, знаешь, сколько у меня было? А теперь гляди, в какой я робе? Грязное все... Везде пятна.
И тогда вскочил на ноги Алексей Куликов и заревел не своим голосом:
- Скидай! Скидай, сукин сын!
Внуков испуганно взглянул на него, ничего не понял.
- Гимнастерку скидай. Вот речка. Стирай, сукин сын, свой мундир. Чтоб ни пятнышка не было!
Вот удивился бы политрук Званцев, услышав сейчас Куликова! Полно, тот ли это Алексей Куликов, что еще несколько месяцев назад дрожал под снарядами, ожидая смерти, тот ли, что докладывал бывало, что « пушка из пшаницы переехала в гречку»? Он ли говорит сейчас о бойцовской славе, о воинском долге, о чести мундира?
Да, не тот стал Алексей Куликов. Теперь это был воин, суровый воин, обстрелянный и обветренный, понимающий свой долг, честь и дисциплину.
Сам Куликов не удивлялся своему превращению.
- На войне и лошадь привыкает, - любил говорить он. - Погляди: ишь стоит, не моргнет.
Он привык воевать, драться, спокойно ждать боя, спокойно глядеть на смерть и кровь, привык к бесконечным походам и переходам, к кочевой солдатской жизни. И портянка ноги не трет, и армейский сапог не давит. И снаряжение как-то ладно улеглось на нем, все к месту, ничто не гремит, не мешает; полная выкладка, а не тяжко. Потому не тяжко, что все нужно, и ни с чем Куликов расстаться не захочет. И скатка нужна, она бойцу все - и одежа, и одеяло, - и фляжка нужна (летом с водой, зимой с водкой), и вещевой мешок с НЗ нужен, и плащ-палатка в дождь лучше крыши любой, как ее бросишь?
Вот разве противогаз... Противогаз как будто ни к чему... Он пока Куликову подушкой служит. Но и его ни за что не бросит Алексей. Злобен враг - противогаз пригодится!
Но больше всего уважал Куликов, берег и лелеял свою шрамоватую винтовку и саперную лопатку. Про винтовку и говорить нечего, без нее воин - не воин, но и маленькую лопатку, долго болтавшуюся без, особого дела на боку, однажды оценил Куликов. Маленький бруствер - двадцать сантиметров, всего - ничего, - а спас Куликову жизнь. Немецкая пуля чиркнула о глину, рикошетом прошла по каске, хоть бы что... С тех пор большой ли был бой или малый, наступал ли Куликов или лежал в обороне, - лопатке его всегда находилось дело.
Каждая землянка, блиндаж, окоп, яма сразу становились для Алексея Куликова жилым домом. И все в этом доме было на месте, - тут винтовка, тут лопатка, тут противогаз, все его бойцовское хозяйство. И он по-хозяйски, как бывало дома в своей усадьбе, устраивался здесь, словно не час, не ночь одну ему тут жить, а века. Копал канавки, чтоб вода не натекла, добывал соломку, а соломки нет - травы. Короток сон бойцовский, значит, надо, чтоб сон был как сон.
Он был теперь исправным, ладным, исполнительным бойцом, - молодые учились у него. Он мог многому их научить, - бой в лесу, скажем, не то, что бой в степи, и опять совсем не то, что бой в населенном пункте. А Куликов во всех этих переплетах бывал. Молодые жадно слушали его. Они должны были его и слушать, и уважать, - вот в скольких боях человек побывал, а цел!
Правда, героизма за Алексеем Куликовым еще не было, слава о нем не гремела по стране, и в сводках Информбюро его имя не попадалось. Но если писалось там, что батальон Субботина отбил сегодня восемь яростных немецких атак, то это и про Куликова писалось. Это он с товарищами принял на себя восемь атак и не дрогнул. А если писалось, что после жестокого боя наши войска овладели населенным пунктом, то можно быть уверенным, что был там и Алексей Куликов, дрался на улицах, стрелял из-за церковной ограды, докалывал немца на чердаке.
Куликов и сам знал, что нет за ним никакого героизма. Бывало, читая в газетах рассказы о подвигах славных советских воинов, он восхищенно восклицал: «Вот орлы! Вот, право слово, соколы! Помыслить только - какие дела может человек!» А если ему говорили: «Так и ты, Куликов, - герой, ведь вот как дерешься!» - он возражал: «Какой это героизм! Это - служба». Но службу свою нес достойно.
Ничем не был еще награжден Алексей Куликов - ни орденом, ни часами, потому что, если наградить его, так надо всю Красную Армию награждать, всех ее бойцов, так же как и Куликов достойно несущих свою боевую службу.
- Да мы, брат, не за награды и воюем! - сказал он однажды в землянке, - нам одна награда - немца с нашей земли прогнать да зажить счастливо. Такая это, брат, награда, такая награда, - мне и не надо другой.
Но тут все заспорили с ним - и молодые и старые. Особенно молодые.
- А я за орден дерусь! - вскричал кучерявый пулеметчик Митя, - вот как хочешь меня суди, а я желаю, чтоб мне орден вышел. И чтоб мне его за мою храбрость дали. И чтоб дали немедленно, как заслужу. И чтоб тот орден мне сам генерал вручал. И чтоб об этом мои домашние узнали...
- Домашние - это верно... - задумчиво согласился Куликов.
- И тем орденом, - горя глазами, закончил Митя, - я всю жизнь гордиться буду!
- А у меня гордости нет...
Но это Куликов напрасно про себя сказал. Скоро узнал он, что и у него есть гордость. Пришло и к нему воинское самолюбие.
Как-то рассказал им политрук о снайпере Брыксине, о парне из соседнего взвода, который каждую ночь на охоту ходит и немцев бьет.
- Вот, - укоризненно закончил политрук, - а у вас во взводе такого орла нет.
Вот тогда-то и взыграло в Куликове воинское самолюбие. Загорелось сердце. В тот же день нашел он Брыксина и долго смотрел на него.
- Ты - Брыксин? - спросил он, наконец.
- Я.
Куликов недоверчиво разглядывал снайпера, - парень, как парень, один нос, два уха.
- Врут, что ты еженощно немцев бьешь?
Нет, правда, - усмехнулся Брыксин.
- И много набил?
- На сегодняшний день в аккурат двести тридцать восемь.
- Та-ак...
Куликов долго молчал, думал, а потом вдруг сказал дрогнувшим голосом:
- Учи! Убедительно тебя прошу: учи немца бить.
И он стал учиться.
Ничего не скажешь: хорошей показала себя шрамоватая винтовка, недаром она самому Максиму Спирину была подругой. Но оказалось одной винтовки мало. Еще глаза нужны особенные и руки, и сноровка, и мастерство. Этому мастерству и стал учиться Куликов. Он учился страстно, прилежно, как бывало на полеводческих курсах. Все началось с самолюбия, а вышло всерьез. Большое это счастье видеть, как от твоей пули, от твоей собственной руки падает враг.
До той поры Куликов сам себе цены не знал. Он видел: на этой войне люди воюют массами. Что тут один человек значит? Он даже не винтик в машине, он - пешка. Но теперь узнал Алексей Куликов цену умелому человеку на войне. Один человек, а гляди, целую роту немцев уничтожил! Один Брыксин, а для всех немцев - гроза, за его голову награда положена. И Куликов захотел, чтоб и его руку почуяли немцы, чтоб и его, как Брыксина, в своих листовках прокляли, чтоб и его голову оценили. Интересно, во что оценят?
У каждого снайпера в их роте свой характер был, свои обычаи, свои повадки. Для одного - это веселая охота, лихая забава, для другого - азарт, опасный спорт, для третьего - дело славы. А для Куликова в снайперстве был выход его лютой ненависти к немцу. Большое это счастье видеть, как от твоей руки падает проклятый враг. Еще один.
Куликов ходил на охоту в паре с Васей Прохоровым. Веселый это, красивый парень был, шахтер. И когда возвращались они на заре с промысла, Вася, бывало, всегда по дороге нарвет охапку цветов, идет и нюхает, словно он только что из шахты на-гора вылез и девушки ему букет преподнесли. А Куликов шел с каменным лицом. Не забава, не охота это было для него, а священное дело мести. За ту девочку в ситцевом платьице. За родимый дом. За хозяина, плачущего у плетня...
И если б сказали ему: как же это ты, Алексей Тихоныч, незлобивый, мирный мужик, человека убил? Он удивился бы этому вопросу и ответил:
- Так это ж не люди. Это - немцы.
Не уменьшалась, а все росла и росла его злость на немца. Злость за то, что на нашу землю пришел, и за то, что любимый уклад жизни растоптал, и за то, что он воевать умеет, сызмальства сделал свой народ солдатской нацией и теперь разбойничает на нашей земле. И в этой великой, неукротимой злости была Куликова сила.
Давно уж прошел его страх перед немцем. Это раньше ему казалось, что немец все может: может внезапно окружить, может с тыла ударить, может танками раздавить, и силе его числа нет, и вездесущ он, и всемогущ, словно бог войны.
Но, воюя и каждый день, сходясь в бою с немцем, увидал Куликов, что ничего сверх’естественного в немце нет. «Только нахальство сверх’естественное. Нахальством он и берет». Увидал Куликов, что и у немца не все железо, есть и фанерка, и нервишки у него тонкие, штыка уклоняются, ночи боятся, и пятки у него проворные, - ишь как бегает, когда мы нажмем!
Куликов первый в роте осенью форменно доказал, что не та теперь стала немецкая армия. Ни пришел из разведки и принес документы, снаряжение и оружие с убитого немца.
- А языка, извиняюсь, не привел. Язык был, ног у языка не было, - об’яснил он.
Командиры стали разбирать документы, а Куликов все нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Наконец, не выдержал:
- Вы винтовку ихнюю, винтовку поглядите.
- А что?
Куликов, торжествуя, взял винтовку, открыл затвор, и все увидели грязь и ржавчину.
- Раньше я этого за немцем не замечал, - об’явил Куликов. - Ржа завелась!
Про эту винтовку и про ржу он долго толковал среди своих. А если возражали ему, что все равно немцы воевать мастера и нам у них даже поучиться кое-чему нужно, - он отвечал:
- Ну, что ж! Они нас воевать научат, а мы их воевать отучим. Навеки отучим! Уж это точно.
Видел Куликов и пленных немцев. Рваные, жалкие, вшивые, они жались к костру, который для них разложили в большом сарае, и Куликову, когда он глядел на них, все казалось, что это не люди, а вши у костра ползают. Комиссар пришел поговорить с пленными. Куликов ему сказал:
- Вы, товарищ комиссар, к ним не соприкасайтесь. Они все вшивые,- и такая брезгливость была в его голосе, что комиссар невольно расхохотался.
Куликову же пришлось и водить их на допрос. По дороге он пытался побеседовать с ним:
- Эй, ты, плюгавенькой! Это ты собрался Россию покорить? Завоеватель! Где тебе, гунявому! Не покорить тебе России, понял? - но немец только заискивающе глядел на него и моргал глазами. Куликов рукой махнул.
Что мертвый немец, что пленный немец, они в нем злобы не вызывали. Ненавидел он тех, с автоматами. И ненавидел люто.
Как-то - на рождестве это было - взяли наши село. Куликова вместе с сапером послали «прочесать хаты». Село было пустынное, безлюдное. Полусожженные, побитые хаты стояли уныло, как на похоронах. Но в одной, что в самом центре красовалась и чудом уцелела, Куликов застал остатки недавнего пира. Подле елки, на которой еще висели побрякушки, стоял накрытый стол, а на нем снедь и рюмки, полные золотой влаги, - видно, коньяк,- а на самом видном месте лежала гармошка: бери, играй, ней, ешь, веселись.
Бывалый боец, Куликов только усмехнулся глупости немца.
- Ишь ты, - качал он головой, пока сапер разминировал и елку, и гармошку, - на шнапс хотел взять? Думал, русский не шнапс польстится. Прогадал! Больно рыбка гостера, не изловят и мастера.
И вдруг он услышал тонкое, жалобное мяуканье. Где-то плакала, ну форменно плакала кошка. Он огляделся, прислушался - где ж ты, сердешная?
Осторожно он пошел по комнате и остановился у стены, у сундука. Из сундука явственно доносилось мяуканье.
- Ах ты, бедняга! - подумал Куликов, - кто ж это тебя в сундук? - он хотел было поднять крышку и выпустить кошку на свободу, но остановился. Неладно что-то было с этим сундуком.
- Сапер, - позвал он, - ну-ка, обследуй.
- Мина, - показал сапер.
- Мина? - лицо Куликова исказилось. Страшными стали его глаза. Он взял в руки спасенную кошку и машинально погладил ее.
- Эх, немец, немец! - произнес он сквозь зубы,- добрый я. Это ты верно угадал. Ко всякому живому существу добрый я человек. Но только ты мне под руку не попадайся. Эй, не попадайся! К тебе у меня доброты нет. // Б.Горбатов.
★ ( Продолжение следует).
☆ ☆ ☆
06.10.42: Ответы тов. И.В.Сталина на вопросы корреспондента Ассошиэйтед Пресс**("Красная звезда", СССР)*
06.10.42: Зверства немецких захватчиков в оккупированных советских районах**("Красная звезда", СССР)
06.10.42: 3.Хирен: У дубовой ограды || «Красная звезда» №235, 6 октября 1942 года
06.10.42: Д.Заславский: Воля народа к борьбе и победе ("Красная звезда", СССР)
06.10.42: С.Тюльпанов: Враг о боях под Сталинградом || «Правда» №279, 6 октября 1942 года
06.10.42: П.Крайнов: В Брянских лесах ("Красная звезда", СССР)
05.10.42: Героический Сталинград || «Правда» №278, 5 октября 1942 года
05.10.42: Б.Горбатов: Алексей Куликов, боец* ("Правда", СССР)
04.10.42: А.Ерусалимский: Политика фашистов в оккупированных районах* ("Красная звезда", СССР)**
04.10.42: "Убил ли ты сегодня немца?"** ("Красная звезда", СССР)
04.10.42: Отлично готовить боевые резервы ("Красная звезда", СССР)
04.10.42: Весь народ с вами, защитники Сталинграда! ("Известия", СССР)
04.10.42: Н.Тихонов: Города-бойцы || «Известия» №234, 4 октября 1942 года
04.10.42: Д.Лубин: Злодеяния немцев на Кубани || «Правда» №277, 4 октября 1942 года
03.10.42: Н.Тихонов: О немецком садизме + Фашистский произвол в Киеве** ("Красная звезда", СССР)**
03.10.42: М.Галактионов: Сталинград и Верден ("Красная звезда", СССР)
03.10.42: Вс.Вишневский: Русских не сломить! ("Известия", СССР)
03.10.42: А.Недзельский: Рассказы о защитниках Сталинграда ("Известия", СССР)
03.10.42: Б.Горбатов: Алексей Куликов, боец || «Правда» №276, 3 октября 1942 года
03.10.42: В.Куприн, Д.Акульшин: Минеры на Дону || «Правда» №276, 3 октября 1942 года
02.10.42: Ожесточенная битва за Сталинград ("Красная звезда", СССР)*
02.10.42: В.Саянов: Победившие смерть ("Известия", СССР)
02.10.42: В.Каверин: «Муисто» || «Известия» №232, 2 октября 1942 года
02.10.42: 5 снайперов-красноармейцев уничтожили 1860 немцев* ("The New York Times", США)
01.10.42: Герои Сталинграда** ("Красная звезда", СССР)**
01.10.42: А.Чуянов: Город-герой ("Красная звезда", СССР)
01.10.42: Н.Васильев: Тревога румынских холопов Гитлера ("Красная звезда", СССР)
01.10.42: Л.Славин: Прочь доверчивость! ("Известия", СССР)
Сентябрь 1942 года
30.09.42: Н.Тихонов: Ленинград в сентябре ("Красная звезда", СССР)
30.09.42: Н.Хмелевский: Советские бомбардировщики над Европой ("Красная звезда", СССР)
29.09.42: Сила и значение партизанской борьбы ("Красная звезда", СССР)**
29.09.42: Л.Высокоостровский: Бой в Сталинграде ("Красная звезда", СССР)
29.09.42: Н.Тихонов: На берегу || «Красная звезда» №229, 29 сентября 1942 года
29.09.42: Е.Кригер: Степь в огне || «Известия» №229, 29 сентября 1942 года
29.09.42: Счет нашей мести || «Комсомольская правда» №229, 29 сентября 1942 года
29.09.42: И.Семенов: Счастливый жребий || «Московский большевик» №229, 29 сентября 1942 года
28.09.42: Во что бы то ни стало отстоять Сталинград! ("Правда", СССР)
28.09.42: Е.Кононенко: Ироды || «Правда» №271, 28 сентября 1942 года
28.09.42: В.Куприн, Д.Акульшин: В Сталинграде ("Правда", СССР)
28.09.42: У.Жуковин: Пять снайперов истребили 1.860 немцев ("Правда", СССР)
27.09.42: Погорелое Городище ("Красная звезда", СССР)
27.09.42: И.Эренбург: Киев ("Красная звезда", СССР)*
27.09.42: Любой ценой отстоять Сталинград! || «Красная звезда» №228, 27 сентября 1942 года
27.09.42: Каждый дом Сталинграда - крепость! || «Известия» №228, 27 сентября 1942 года
27.09.42: Н.Тихонов: Фашистская шпана || «На страже родины» №235
26.09.42: Б.Галин: Железный обруч** ("Красная звезда", СССР)**
26.09.42: В.Гроссман: В степном овраге ("Красная звезда", СССР)
26.09.42: Значение боев на Юге || «Красная звезда» №227, 26 сентября 1942 года
25.09.42: И.Эренбург: Поганые святцы ("Красная звезда", СССР)
25.09.42: П.Крайнов: На берегах Десны ("Красная звезда", СССР)*
25.09.42: В.Коротеев: В Сталинграде || «Красная звезда» №226, 25 сентября 1942 года
24.09.42: И.Эренбург: Фриц-нарцис + Расовый бред гитлеровских мракобесов ("Красная звезда", СССР)**
24.09.42: К.Симонов: Под Сталинградом. Дни и ночи ("Красная звезда", СССР)
24.09.42: И.Папанин: Ни шагу назад! ("Красная звезда", СССР)
24.09.42: И.Осипов: Они убивают детей ("Известия", СССР)**
23.09.42: Л.Высокоостровский: На улицах Сталинграда ("Красная звезда", СССР)
23.09.42: Б.Галин: В районе Моздок || «Красная звезда» №224, 23 сентября 1942 года
23.09.42: А.Леонтьев: Очередная геббельсиада || «Правда» №266, 23 сентября 1942 года
23.09.42: Я.Эдельман: Арийский скот || «Московский большевик» №224, 23 сентября 1942 года
23.09.42: 3.Кондратьев: Фронтовые дороги ("Красная звезда", СССР)
22.09.42: Стойко защищать каждую улицу Сталинграда ("Красная звезда", СССР)*
22.09.42: И.Эренбург: Суд скорый и правый ("Красная звезда", СССР)
22.09.42: С.Дангулов: Горные орлы || «Красная звезда» №223, 22 сентября 1942 года
22.09.42: Л.Высокоостровский: Танкисты в борьбе за Сталинград ("Красная звезда", СССР)
22.09.42: В.Каверин: Сильнее смерти || «Известия» №223, 22 сентября 1942 года
21.09.42: Я.Макаренко: Зверь рыщет по Кубани ("Правда", СССР)
21.09.42: З.Вейнбергер: Изверги || «Правда» №264, 21 сентября 1942 года
21.09.42: У.Богданова: Пусть они будут прокляты! ("Вечерняя Москва", СССР)
21.09.42: Сталинград: в ожидании перелома* ("The New York Times", США)
20.09.42: И.Эренбург: Русский Антей || «Красная звезда» №222, 20 сентября 1942 года
20.09.42: В.Молчанов: Тактика немецких ассов ("Красная звезда", СССР)
20.09.42: М.Рузов: За Сталинград! За родину!* ("Известия", СССР)
20.09.42: Вл.Лидин: Бойцам Юга || «Известия» №222, 20 сентября 1942 года
20.09.42: И.Эренбург: 116 || «Правда» №263, 20 сентября 1942 года
20.09.42: А.Леонтьев: «Благодарность» убийцам ("Правда", СССР)
19.09.42: Братья Тур: В окопе над Доном || «Красная звезда» №221, 19 сентября 1942 года
19.09.42: В.Ильенков: Бойцу с Урала ("Красная звезда", СССР)
19.09.42: Н.Тихонов: Земля в огне || «Известия» №221, 19 сентября 1942 года
19.09.42: П.Юдин: Защитники Сталинграда || «Правда» №262, 19 сентября 1942 года
19.09.42: Д.Заславский: Фашистская ложь и фашистское невежество || «Правда» №262, 19 сентября 1942 года
19.09.42: Л.Павличенко: За что я их убиваю || «Комсомольская правда» №221, 19 сентября 1942 года
19.09.42: С.Вургун: Наша клятва || «Литература и искусство» №38, 19 сентября 1942 года*
19.09.42: Два лица России* ("The New York Times", США)
18.09.42: И.Эренбург: Твое гнездо ("Красная звезда", СССР)
18.09.42: К.Симонов: Под Сталинградом. Бой на окраине ("Красная звезда", СССР)
18.09.42: Вооруженный народ || «Красная звезда» №220, 18 сентября 1942 года
17.09.42: А.Вербицкий: Гнусный враг ("Красная звезда", СССР)
17.09.42: И.Эренбург: Одна заповедь** ("Красная звезда", СССР)*
17.09.42: Стойко защищать Сталинград с воздуха ("Красная звезда", СССР)
17.09.42: Бронебойщики Красной Армии || «Известия» №219, 17 сентября 1942 года
16.09.42: И.Эренбург: Всем сестрам по серьгам ("Красная звезда", СССР)
16.09.42: Л.Высокоостровский: Приемы немецкой тактики под Сталинградом ("Красная звезда", СССР)**
16.09.42: В.Куприн, Д.Акульшин: Артиллеристы в боях за Сталинград || «Правда» №259, 16 сентября 1942 года
16.09.42: И.Осипов: Разбойники в мундирах || «Известия» №218, 16 сентября 1942 года
15.09.42: И.Эренбург: Фрицы о фрицах ("Красная звезда", СССР)**
15.09.42: Н.Кириченко: Боевые традиции казачьих полков ("Красная звезда", СССР)
15.09.42: Изучать и знать врага || «Красная звезда» №217, 15 сентября 1942 года
15.09.42: В Собко: В степи под Сталинградом ("Известия", СССР)
13.09.42: Стойко оборонять каждый населенный пункт ("Красная звезда", СССР)
13.09.42: М.Ротченко: О советских ассах || «Красная звезда» №216, 13 сентября 1942 года**
13.09.42: К.Потапов: Бессмертный подвиг 16 гвардейцев || «Правда» №256, 16 сентября 1942 года
13.09.42: К.Демидов: Геббельс - дефект красоты || «Правда» №256, 13 сентября 1942 года
12.09.42: Н.Тихонов: Слава Кавказа ("Красная звезда", СССР)
12.09.42: В.Коротеев: Под Сталинградом ("Красная звезда", СССР)
12.09.42: П.Лукницкий: Ленинград, сентябрь, 1942 ("Правда", СССР)
12.09.42: Русские люди не покорятся! || «Известия» №215, 12 сентября 1942 года
12.09.42: Танк «Беспощадный» || «Литература и искусство» №37, 12 сентября 1942 года
12.09.42: О.Книппер-Чехова: Правда бессмертна ("Литература и искусство", СССР)
12.09.42: Сталин и Гитлер: встреча на Волге* ("The New York Times", США)
11.09.42: Отстоять Сталинград! ("Красная звезда", СССР)**
11.09.42: К.Симонов: Под Сталинградом. Солдатская слава ("Красная звезда", СССР)
11.09.42: В.Антонов: Чудовище || «Известия» №214, 11 сентября 1942 года
11.09.42: И.Эренбург: Дело наших рук || «Правда» №254, 11 сентября 1942 года
11.09.42: Я.Макаренко: Немецкий помещик на украинской земле ("Правда", СССР)
11.09.42: У.Жуковин: Кровавые дела гитлеровских людоедов ("Правда", СССР)
11.09.42: Каждый город - крепость обороны || «Правда» №254, 11 сентября 1942 года
10.09.42: Истребляй врага, воин Красной Армии! ("Известия", СССР)**
10.09.42: И.Эренбург: Бить и бить! ("Красная звезда", СССР)*
10.09.42: А.Штепенко: На Будапешт и Берлин ("Красная звезда", СССР)
10.09.42: В.Тищенко: Гитлеровские звери || «Правда» №253, 10 сентября 1942 года
09.09.42: И.Эренбург: В Ворошиловграде ("Красная звезда", СССР)
09.09.42: Бр.Тур: Колосья в крови + Новый акт фашистских злодеяний ("Красная звезда", СССР)
09.09.42: П.Милованов: Стойкая оборона гвардейцев ("Красная звезда", СССР)
09.09.42: Вершинин: Ненависть || «Правда» №252, 9 сентября 1942 года
08.09.42: Истощить и обескровить врага ("Красная звезда", СССР)
08.09.42: И.Эренбург: Суд в Касселе + Немцы расстреливают пленных ("Красная звезда", СССР)
Газета «Правда» №279 (9050), 6 октября 1942 года