Николай Тихонов. О немецком садизме
Н.Тихонов || « Красная звезда» №233, 3 октября 1942 года
Делай на войне то, что противник почитает за невозможное. А.СУВОРОВ.
# Все статьи за 3 октября 1942 года.
В маленьком тихом немецком городке Мюнстербурге жил старый холостяк по имени Денке. Он любил розы и капусту. Жители городка считали его добродушным, безобидным человеком. Однажды в 1924 году из этого уютного домика с дикими криками выскочил человек в разодранной одежде. Он вопил, что его хотели убить, и убить хотел не кто иной, как сам Денке. Вопивший оказался нищим, которого пригласил в домик Денке. Его забрали в полицию и сначала не поверили ему, решили, что он возводит поклеп на тихого старичка. Но он так клялся и так подробно рассказывал о том, как его душил Денке, что старичка под ропот его соседей пришлось арестовать. В тюрьме он повесился.
Тогда пришли в его домик и там обнаружили, что всю жизнь в Мюнстербурге жил людоед. Он жрал людей. Он сожрал уже около тридцати человек. Убивал он с садической немецкой аккуратностью. Он завел специальный гроссбух, куда по графам заносил все сведения о жертвах. Он записывал день рождения, местожительство, занятие сожранных. Он взвешивал их и заносил по графам: мертвый весит 122 килограмма, голый - 107, выпотрошенный - 83. Из кожи он делал подтяжки и переплеты для книг своей библиотеки, из костей точил пуговицы и шахматы. Мясо он солил, кормил свою собаку, ел сам и продавал под видом свинины своим согражданам. Зубы он коллекционировал: задние клал отдельно от передних, плохие отдельно от хороших. Все это он хранил в банках и пакетах. И все считали его мечтательным, спокойным немецким чудаком. А этот чудак устраивал кровавые пиршества, потрошил людей, как куриц.
Жажда зверства, овладевшая им, все росла и росла. Он не мог остановиться. Если бы ему позволили, он сожрал бы всех жителей городка. И это было не в средние века. Это было менее двадцати лет назад.
Менее двадцати лет назад кровавый фашизм начал свою людоедскую работу, так же подземно, тайно, как Денке. Потом он вышел наружу. Разве фашистская Германия Гитлера не похожа на этого людоеда со своим «государственным» садизмом, со своей жаждой крови, зверств, казней? Разве она не имеет своих гроссбухов, куда тщательно заносятся ее жертвы? Она записывает все невольничьи кости покоренных народов, она записывает «пушечное мясо» своих вассалов и тощее мясо рабов, привезенных на невольничьи рынки Германии, где их взвешивают в одежде и голыми (как это делал Денке), прежде чем присудить к распределению на уничтожающей каторжной работе. Она, эта фашистская Германия, ставит своей задачей истребление целых народов. И она, как Денке, притворялась годами, пыталась изображать мирную страну, увлеченную повседневной работой. Туристы приезжали любоваться сентиментальной тишиной романтической страны. В один прекрасный день людоеды Гитлера ворвались в дома соседей, перешли все границы и начали кровавую вакханалию.
И тогда все увидели, что это - страшное племя садистов, которое долго обманывало мир и, наконец, явилось открыто со своими требованиями на мировую власть. «Третья империя» Гитлера воспитала все садические инстинкты немцев, доведя их до умоисступления. Один из помощников фюрера Раушниг писал об этих людях: «Растет поколение, для которого все человеческое является чуждым. Люди, которые созданы, как какие-то патентованные машины, люди, у которых моральные сдерживающие центры отсутствуют и духовная личность которых парализована: животные, живущие лишь текущим моментом, без будущего и без надежды и специально созданные для этого, как живые совокупности мышц и нервов».
Садизм всегда сидел в существе немецкого характера, но его прятали, как прячут идиотов или сумасшедших. Он вырывался изредка наружу. А теперь он получил полные права.
Извращения, жившие в немецком быту, были знакомы издавна. Еще в девяностых годах прошлого века Октав Мирбо привел свою встречу с французом, долго жившим в Германии. Этот француз говорил: «Немцы по натуре педантичны, бестактны, безвкусны, и у них самый разврат происходит по правилам науки».
Мы помним немецких лейтенантов, описанных Мопассаном и Золя, которые из садизма закладывали маленькие мины под горки фарфора и садически издевались над оккупированными жителями. В немецкой дисциплине, тупой и идиотской, нашло свое отражение это садическое чувство покоряться кнуту, окрику, палке, благоговеть перед топором палача, падать в пыль перед обожествленным фюрером, обожествлять какую-угодно власть держиморд и убийц, увешанных орденами и украшенных мишурой.
Растление шло отовсюду. Современный председатель фашистского союза писателей Ганс Гейнц Эверс печатно признавался, что писатель - это проститутка, которая служит кому угодно за деньги.
Немецкий садизм был смешан с палаческой сентиментальностью. Если Денке любил нюхать розы после того, как сжирал очередного немца, то Гитлер увлажненным взглядом смотрит на клетку в Берхтесгадене, где у него поют за решеткой восемьдесят птиц, свезенных из разных стран. Этот палач плакал, когда одна из пленниц околела. Люди для него - навоз, немецкая грязь, из которой он лепит все, что ему угодно, а птички - это неведомые создания. Ах, птички! Околевшей птичке он велел поставить памятник.
Если Денке был суеверен и боялся разбитого зеркала, то людоед Гиммлер, бледный, как вампир, с накрашенными губами, молчаливый, как застенок, имеет одну странность - это цифра «три». Он должен за столом сожрать три яблока, три картофелины, иметь при себе три носовых платка, вызывать трех палачей-сотрудников, если ему нужен один, убивать трех, когда ему нужно убить одного. Суеверие обязывает. Он пьет в день три стакана бычьей крови.
Весь фашистский сброд подражает кровожадности и садизму своих фюреров. В концлагерях излюбленным приемом издевательства служит шутка такого рода. Долго содержавшемуся в заключении и прошедшему небывалые издевательства человеку об'являют, что его выпустят. Он должен пройти ряд формальностей, прежде чем ему вручат бумагу об освобождении. Несчастный несколько дней живет мечтой о ждущей его свободе. Потом, достаточно натешившись над ним, ему об'являют в самой грубой форме, что никто не думает его освобождать, и издевательства еще более усиливаются. Палачам доставляет садическое удовольствие применять все чудовищные пытки, все способы глумления над своими жертвами.
Всему миру теперь известно, как эти людоеды и садисты расправляются с населением захваченных ими городов и сел в Европе и у нас. Виселицы, расстрелы, костры - это только широкая часть их программы. Они вырезают ремни из спины своей жертвы, они забивают гвозди в голову. Насилуя женщин и девушек, отрезают им груди и носы, распарывают животы, сажают людей на кол, раздирают танками, давят грузовиками. Они посылают женщин на минные поля, называя это садически миноискатель образца 1942 года. Они убивают на весу из пистолета грудных детей, подняв их над колыбелью.
Загнав в публичный дом девушек, они устанавливают плату: 5 марок за посещение. Две марки они высчитывают за содержание своей жертвы, три - на зимнюю помощь германской армии. Их новоявленные помещики, которым дарятся крепостные - колхозные крестьяне - говорят крестьянину, который, по их мнению, уклонялся от работы: пойди в лес, выруби палку, этой палкой я буду тебя бить. И когда несчастный приносит палку, - он не может не принести, иначе садист убьет всю его семью, - немец говорит, что эта палка плохо обстругана. Надо ее получше обстругать, чтобы он, палач, не поцарапал своих рук.
Старуха, у которой лисица украла курицу, пришла оказать об этом, так как не могла больше доставлять яйца немецкому палачу. Немец сказал сочувственно: «Лисица с'ела курицу. Ай, ай, ай! Пойди в комендатуру, тебе дадут другую». Он написал записку, и старуха шла десять километров до комендатуры, где садист другого ранга, прочитав записку, избил старуху до потери сознания.
Эти садисты всюду одинаковы. В Варшаве они под видом раздачи хлеба населению кидали в грязь куски хлеба и снимали изголодавшихся людей, бросавшихся за хлебом в грязь. В Двинске они отравили множество детей, сказав, что на них жалко пуль. Перед этим они расстреляли их родителей. В Париже они сняли все памятники под видом поисков металлического лома. Этим они хотели поразить садически французов, уязвить их национальное чувство, унизить их гордость, уничтожая памятники лучшим представителям французского народа.
Они добивают своих раненых, чтобы не возиться с калеками. Между Норвегией и Германией постоянно курсирует пароход «Гитлер». Это - госпитальное судно, перевозящее раненых в Норвегию. Но пароход всегда приходит пустым. На него грузят тяжело раненых, которые находят свое успокоение на дне пролива в ночь переезда. Это страшный пловучий дом смерти.
Садисты громят Ясную Поляну и домик Чайковского, оскверняют могилу Шевченко, разрушают дворцы под Ленинградом и старые памятники древности русского народа.
Для этих скотов не существует человеческих чувств. С каким-то особым палаческим сладострастием они пытают детей и женщин, раненых и больных. Будь жив Денке, людоед из Мюнстербурга, он был бы у них не последним человеком.
Чудовищные преступники уничтожают все живое на нашей земле. Все, что было болезненно-преступного в немецком народе, всплыло наверх, получило жуткую власть называемую фашизмом. Неутолимая потребность рвать человеческое мясо, крошить человеческие кости, с визгом упоения слушать стоны своих жертв живет в этих человекоподобных, которые называются немцами. Эти людоеды имеют чины, раздают друг другу ордена за преступления против человечества, «организовывают» имения, говорят о будущем владычестве над всем миром. К садическому бреду присоединяется бред сумасшедшего. Весь мир кажется им застенком, где они купаются в крови.
Римский император Каракалла, человек преступный и разнузданный, устав от казней, пресыщенный ими, воскликнул: «Как жаль, что человечество не имеет одной головы. Я бы отрубил ее, одним ударом кончил все разом!» Немецкие садисты против быстрого истребления. Они хотят мучительными долгими казнями и истязаниями истребить народы. Им надо наслаждаться пытками, длить их, взвешивать мясо своих жертв, пилить их кости, употреблять их в хозяйстве, как Денке, у которого ничего не пропадало даром: из кожи выходят неплохие подтяжки, из остатков кожи - шнурки для ботинок.
Этот страшный мир палачей-садистов должен быть уничтожен. Не может быть пощады бешеной собаке, бросающейся на людей. Но они в тысячу раз опаснее, хуже, отвратительнее бешеного зверя. Они - сумасшедшие особого вида, им нет места ни в одной больнице, их место - в могиле, в безвестной яме. И чем скорее, тем лучше. Их нужно истребить без остатка. Людоед Денке повесился. Эти не повесятся. Их нужно кончить самим, иначе они сожрут половину человечества, чтобы пытать другую безнаказанно.
Во имя человечности нужно истребить фашистских людоедов во главе с их кровожадными главарями, чтобы не оставалось и следов этой страшной заразы, не имеющей подобного во всей мировой истории. // Николай Тихонов.
___________________________________________
И.Эренбург: Немец ("Красная звезда", СССР)
А.Толстой: Русский и немец ("Красная звезда", СССР)
************************************************************************************************************
Младшие командиры - душа ближнего боя. Всемерно повышать их активность. Развивать в них дух высокой ответственности, разумной инициативы и неудержимой отваги
☆ ☆ ☆
Фашистский произвол в Киеве
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 2 октября. (Спецкорр. ТАСС). Никто бы не сказал, что этой седой, одетой в рубище женщине с пожелтевшим морщинистым лицом всего лишь 27 лет. Марию Иванову, еще и сейчас сохранившую следы былой красоты, состарил, по ее словам, последний год, проведенный ею в оккупированном немцами Киеве. Она пришла в одно из подразделений Красной Армии под Брянском, миновав тысячи преград на своем трудном пути от столицы Украины до линии фронта.
Рассказывая об условиях жизни в оккупированном Киеве, Иванова приводит множество фактов, подтверждающих полуголодное существование киевлян и кровавый террор немцев.
Уже давно не видели киевляне электрического света, забыли, что такое трамвай, водопровод. Городское хозяйство, разрушенное немцами еще во время артиллерийского обстрела Киева и налета авиации, до сих пор не восстановлено. По улицам города бродят истощенные жители - украинцы и русские, похожие на людей, только что перенесших тяжкую, изнурительную болезнь.
«Я не помню, - говорит Иванова, - когда в последний раз я была сыта. Во всяком случае, это было не при немцах. Ни на рынках, ни в магазинах почти никогда не бывает ничего с'естного, т.к. крестьяне боятся приезжать в город, где немцы отбирают у них их последние продукты, которые они рассчитывали пустить в обмен на промышленные товары (немецкие деньги на Украине не имеют никакой цены, потому что купить на них нечего)».
Большинство киевлян, по словам Ивановой, нигде не работает, если не считать трудовой повинности, отбываемой бесплатно. Гитлеровцам удалось, правда, восстановить часть ими же разрушенных промышленных предприятий, но производительность труда на них крайне низка, так как украинские патриоты не хотят трудиться на фашистскую Германию и саботируют на каждом шагу. В связи с этим немцы вынуждены были закрыть восстановленный кожевенный завод, продукция которого представляла собой почти сплошной брак.
И без того напряженное в результате безработицы материальное положение киевлян усугубляется огромными налогами.
Единственные «меры» против безработицы, принимаемые гитлеровцами, - это заточение девушек в дома терпимости, рассеянные по всему Киеву, и насильственная отправка молодежи в немецкое рабство. У «бюро по вербовке добровольцев в Германию», расположенном на Львовской улице, с утра до вечера толпится народ, вызванный сюда по повесткам. Ко всем не явившимся по этим повесткам принимаются «меры военного времени», как говорится в специальном приказе, т. е. телесное наказание, принудительные работы и расстрел.
«Смертной казнью, - говорит Иванова, - немцы угрожают киевлянам за малейший проступок. В августе 1942 года в Киеве был расклеен приказ, запрещающий хождение по улицам после 8 часов вечера. На следующий день, выйдя из дома, я увидела на тротуарах своего квартала два трупа украинцев, к одежде которых были приколоты лаконичные записки: «Нарушил приказ, шел в 20 часов 10 минут»; «Убит в 21 час 04 минуты».
Однажды ночью кто-то перерезал телефонные провода, идущие к городской немецкой комендатуре. На утро раз’яренные фашисты хватали первых попавшихся прохожих и на месте расстреливали их, как «участников ночного преступления». Итоги этой кровавой расправы гитлеровцы подвели в специальном приказе, в котором говорилось, что за «диверсионный акт», выразившийся в обрыве телефонных проводов, расстреляно 300 человек.
«Жестоким террором, - заявила в заключение Иванова, - немцы хотят превратить киевлян в безмолвных рабов. Но мало находится людей, беспрекословно выполняющих волю ненавистных оккупантов. Многие горожане уходят в партизанские отряды, оперирующие в окрестностях Киева, многие принимают участие в диверсиях на производстве. Киев не сдался. Киев продолжает сопротивление...».
_________________________________________________________________________
М.Рыльский: Это сделали немцы ("Известия", СССР)**
М.Бажан: Сыны Украины в боях с немцами ("Красная звезда", СССР)**
Что происходит в оккупированных областях Украины ("Красная звезда", СССР)
************************************************************************************************************
НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ. Танки идут к исходным позициям.
Снимок нашего спец. фотокорр. Я.Халипа
************************************************************************************************************
От Советского Информбюро*
# Сводка Совинформбюро за 2 октября 1942 года
Пленный солдат 1 эскадрона 8 кавалерийского полка Константин Булгарю рассказал: «В ожесточенных боях за два населенных пункта 1 эскадрон потерял убитыми и ранеными 152 человека. Другие эскадроны также понесли тяжелые потери. За последнее время многие румынские солдаты получают из дому мрачные и плачевные письма. Им пишут, что их семьи умирают с голоду. Антонеску обещал нам золотые горы, а теперь немцы забирают последние продукты».
★
У немецкого солдата Рудольфа Эберле найдено письмо из Пфаффенгофена от матери. Она пишет: «В городах сейчас очень плохо, но и в деревне тоже не лучше. Мы должны только работать и все отдавать. Многих крестьян окончательно разорили. Все потихоньку брюзжат, но громко сказать боятся. У нас критиковать нельзя. За это полагается очень суровое наказание, вплоть до смертной казни».
★
Население Эльзас-Лотарингии упорно сопротивляется немецким захватчикам. Молодежь скрывается от немецких военных властей и не является на призывные участки. Близ Феррет несколько призывников напали на немецкий патруль и убили трех гитлеровцев. В Страсбурге за последние дни на тротуарах и стенах домов по утрам часто появляются лозунги: «Долой кровавого Гитлера!», «Эльзас был и будет свободным!», «Смерть фашистам!»
★
Северо-западнее Сталинграда взята в плен группа немецких солдат 203 полка 76 немецкой пехотной дивизии. Пленный унтер-офицер Генрих Альверс рассказал: «Осенне-зимние бои прошлого года обескровили нашу дивизию. Роты пехотных полков насчитывали по 10-20 человек. После этого дивизия была почти заново укомплектована. В последующих боях дивизия опять понесла большие потери. С 20 апреля по 3 сентября в дивизию влилось 12 маршевых батальонов. В каждом батальоне было по 900-1.000 человек. В боях на Дону наш полк понес тяжелые потери в людях и материальной части. В этих сражениях были убиты командир 203 полка подполковник Вихман, командир 1 батальона майор Иордан, командир 2 батальона майор Фитингер и другие. Рота, в которой осталось 30 человек, считалась в полку самой многочисленной. 19 сентября нам об’явили приказ - сражаться до последнего солдата. Но русские танки и пехота прорвались в наше расположение и мы в беспорядке отступили. На рассвете следующего дня русские окружили нас и захватили в плен».
★
Кровавое злодеяние совершили гитлеровские мерзавцы в деревне Березовка, Курской области. Силой оружия они погнали 150 мужчин, женщин и подростков на строительство укреплений в прифронтовой полосе. После окончания работ фашистские палачи расстреляли всех крестьян, работавших на строительстве.
★
В районе Седлец (Польша) вспыхнула забастовка среди итальянских железнодорожных рабочих, пригнанных немцами из Италии для работы на железных дорогах Польши. Около пятисот итальянцев потребовали немедленной отправки их на родину. Гитлеровцы принуждают итальянских рабочих работать по 14 часов в день за скудный паек, состоящий из 200 граммов хлеба и похлебки из гнилой брюквы. Гестапо производит массовые аресты рабочих. // Совинформбюро.
______________________________________________
Истребляй гитлеровцев!* ("Известия", СССР)**
И.Эренбург: Убей!* ("Красная звезда", СССР)
Э.Виленский: Смерть зверю!* ("Известия", СССР)**
Б.Ямпольский^ Стой и убей! ("Известия", СССР)*
А.Толстой: Убей зверя!* ("Красная звезда", СССР)*
Газета «Красная Звезда» №233 (5297), 3 октября 1942 года