По Окраине: Путевые очерки П. И. Шрейдера. 4
По Окраине. (От Ташкента до Каракола). Путевые очерки. - СПб.: тип. В. В. Комарова, 1892.
П. И. Шрейдер. По Окраине. Путевые очерки. - СПб.: тип. В. В. Комарова, 1893.
Глава I. Глава II. Глава III. Глава IV. Глава V. Глава VI. Глава VII (начало). Глава VII (окончание). Глава VIII. Глава IX. Глава X (начало). Глава X (окончание). Глава XI (начало). Глава XI (окончание). Глава XII. Глава XIII (начало). Глава XIII (окончание). Глава XIV (начало). Глава XIV (окончание).
Глава IV
Конский завод в Аулие-Ата. - Благоприятные условия для коневодства. - Бедствие 1879-80 гг. - Недостаток лошадей в Туркестанском крае для службы. - Бывший Константиновский завод. - Закрытие его. - Осмотр завода Н. И. Иванова в Аулие-Ата. - Первое впечатление. - Значение производителей-жеребцов. - Ожидаемая польза для края. - Покорность киргизских лошадей. - Первый опыт на параде. - Бесполезность рысаков. - Необходимость «верхового сорта». - Недостаток последнего в округе. - Число производителей, маток и приплода на заводе. - Случные конюшни в других городах. - Невольная остановка. - Проводник-уралец. - Переправа через р. Талас. - Отсутствие мостов. - Дорога. - Первые выселки.
Город Аулие-Ата, не представляя собою ничего выдающегося каким-либо производством, останавливает внимание весьма полезным для края, хотя только в будущем, конским заводом все того же Н. И. Иванова.
В прежнее время уезд этот славился обилием, крепостью и статностью лошадей, благодаря благоприятным условиям для коневодства.
Плодородная почва, изобилие превосходной воды, близость прекрасных пастбищ на горных возвышенностях отрогов Александровского хребта и отсутствие там мухи, - давали возможность выращивать здоровых и красивых лошадей.
К сожалению, в настоящее время не только трудно, но иногда и невозможно найти даже десяток подобных голов. Куда девались они, Аллах ведает. Впрочем, одною из причин исчезновения лошадей была небывалая зима и бескормица в 1879-80 гг. Сколько погибло у киргизов скота, трудно сказать даже приблизительно; но как велико было бедствие, можно судить по тому, что кочевники до сих пор еще не могут поправиться.
Вообще нужно заметить, что в Туркестанском крае год от году увеличивается недостаток лошадей, годных не только для службы, но даже для обыкновенной упряжи. Степные кони хотя крепки и выносливы, но малорослы, некрасивы и плохо развиты, вероятно, вследствие того, что киргизы слишком рано их подрезывают. Сартовские же лошади, преимущественно карабаиры [Смесь аргамака с киргизской маткою.], хотя рослы и довольно красивы, но, получая конюшенное воспитание и содержась даже в жаркое лето под теплыми попонами, годны только для сановитых чалмоносцев, которые, во имя поддержания своей важности и достоинства, ездят не иначе как шагом.
Как парадёры, или для гарцования ловеласов с хорошенькой амазонкой, эти лошади также довольно представительны. Для службы же в войсках, особенно в походах, они совершенно непригодны, за самыми незначительными исключениями. Притом они далеко не дешевы.
Недостаток коней здесь так велик, что даже ежегодный ремонт для Туркестанской артиллерийской бригады, не превышающий 80 голов, не может пополняться местными лошадьми. Для покупки их обыкновенно командируется офицер в Акмолинскую область, за 2 тысячи верст.
Словом, коневодство здесь, в смысле улучшения породы лошадей и возможно большего увеличения кадра их, составляет одну из живейших потребностей. Заботами покойного генерал-адъютанта Кауфмана, хорошо сознававшего эту необходимость, был устроен на Капламбеке (в 18 верст. от Ташкента) прекрасный рассадник.
Одним из главных достоинств этого завода было то, что как производители, так и матки были преимущественно киргизской породы, покупались с большим разбором, и поэтому за весьма сравнительно высокую цену.
Крепость, выносливость, мускулатура, крутое (стаканами) копыто, сухая морда, мощная грудь, крепкие ноги, чрезвычайно красивый склад всего корпуса, и притом, высокий рост, что редко встречается в киргизской породе, - вот те качества, которые сочетались в производителях и матках Константиновского завода.
Еще и теперь можно видеть несколько экземпляров превосходных потомков этого завода, конечно, уже устарелых, но не потерявших еще блестящих достоинств.
К сожалению, такое прекрасное сооружение, как Константиновский завод, стоивший больших денег, окончило свое существование очень скоро и весьма печально, на глазах своего основателя…
На чьей душе этот грех - Бог ведает…
С позволения заводовладельца и благодаря любезности управляющего конским заводом г. Иванова в Аулие-Ата, я имел возможность довольно подробно осмотреть его.
В 2 верстах от города, на левом берегу реки Таласа, среди густой зелени красиво вырезываются белыми линиями обширный манеж, ряды конюшен для производителей, жеребят-трехлеток и некоторых маток, конторы, дом для служащих и другие постройки завода.
Говоря откровенно, при виде косяка кобылиц с жеребятами, пасшимися на поляне, близ завода, и пригнанными нарочно с дальних лугов, я невольно усумнился в принадлежности их к четвероногому персоналу рассадника, так малы и неуклюжи показались мне матки с опустившимися животами и подобранными пахами, вяло щипавшие траву [Я не говорю о тех матках (около 30 голов) которые были куплены в бывшем Константиновском заводе и которые положили начало нынешнему в Аулие-Ата. Они выделяются своим совершенно другим складом.].
Резвые жеребята с поднятыми мордочками и короткими хвостами, весело, с визгливым ржанием носившиеся по полю, заставляли своих по виду неказистых матерей поднимать головы и как бы с заботою и любовью устремлять свои добрые глаза на веселых прыгунов. Красивые жеребцы с взъерошенными длинными гривами, раздутыми ноздрями и трубой поднятыми хвостами, высоко подняв головы, озирали окрестность и зорко блюли неприкосновенность своих некрасивых дульциней.
Выводка в манеже трехлеток, которых мне показали до 80 голов, заставила меня совершенно забыть о внешней непривлекательности их маток, благодаря превосходным производителям русской породы, приведенным из различных заводов: тамбовских (Сатина и др.), оренбургского (Деева) и сибирского (Козелло-Поклевского). Кроме их, выдаются жеребцы степного производства, хотя есть немного туркменских и один, как мне сказали, полуарабской крови. Есть также и башкиры, но, к сожалению, последних, лучших для развода рабочей силы, также немного.
Какое огромное значение в деле улучшения породы лошадей имеют главным образом производители, нагляднее всего можно убедиться именно на заводе, о котором идет речь.
В рассадниках, напр., государственного коннозаводства это не так резко бросается в глаза, потому что там как жеребцы, так и матки более или менее подходят наружным видом одни к другим. Здесь же, как сказано выше, смотря на последних, просто не верится, что от них может получиться что-либо привлекательное для глаза. Действительность совершенно разрушает подобное предубеждение; во всех виденных мною трехлетках я узнал, и то с большим трудом, их матерей только по мускулатуре, крутому заду (так называемому свиному), отчасти по голове, огневому глазу и широкой груди. Все остальные формы тела, красивый постав головы на крепкой шее, длина, размашистый шаг и крупная рысь [У лошадей киргизской породы очень редко встречается хорошая рысь, вероятно, вследствие того, что у них преимущественно вырабатывается так называемая искусственная иноходь, или «хода», как самый спокойный аллюр, столь необходимый для киргиза, всю жизнь проводящего на коне.] указывают кровь производителей.
Что особенно поражает в этих жеребятах - это рост. Менее 2 арш. 1½ вершк. я не видал; большая часть из них достигает 2 и даже 2½ вершк., т. е. меры, не встречающейся даже у шестилеток лошадей чистой киргизской крови. Исключения весьма редки и такие лошади ценятся очень дорого.
Польза для края, конечно, в будущем, очевидна, особенно если главное внимание и средства заводовладельца будут обращены исключительно на улучшение породы лошадей рабочего и артиллерийского сорта, т. е. на скрещивание киргизских маток с русскими или, еще лучше, с башкирскими производителями. Плод этих последних я видел и, признаюсь, ничего лучшего желать нельзя.
Не говоря вообще о качествах киргизских лошадей, которые незаменимы для службы в здешнем крае вследствие особого характера его в климатическом отношении, различных невзгод, встречаемых во время походов и пр., стойко и безропотно переносимых этою превосходною породою, в этих лошадях замечательно еще одно достоинство, едва ли встречаемое в какой-либо другой породе, а именно необыкновенная покорность и понятливость. Казалось бы, что, вырастая среди свободной степи, привыкнув к широкому приволью, которому нет границ, эти дикари при первом намёке на узду должны бы все смять, разнести и умчаться в бесконечную даль. На деле же выходит не то.
Нехитро выездить под верх или легкий экипаж две-три лошади, но целый табун после нескольких уроков запречь в артиллерийские орудия с неизбежным громом и стуком их колес, и оглушать ухо лошадей, привыкших к невозмутимой степной тиши, пушечными выстрелами, казалось бы просто невозможным, а оказывается даже без особенного труда достижимым.
Так, в 1883 г. в Ташкенте была сформирована новая батарея. Лошади для нее, в числе 103 голов, были пригнаны прямо из табуна Акмолинской области только 25-го августа. К выездке приступлено было около 10 сентября, а 22 числа того же месяца эти дикари, не видавшие не только боевого, но и никакого колеса, уже́ парадировали в числе других войск, в присутствии командующего войсками Туркестанского округа и бывшего тогда в Ташкенте французского полковника де Серме. Ни непривычное для глаз только что пригнанных из степи лошадей зрелище, какое представилось им на военном поле, ни треск барабанов и гром труб военных оркестров - ничто не смутило их. Преисправно, стройно тянули они постромки, проходя мимо начальства, как будто боясь «распеканции», и заслужили «спасибо», нисколько не ударив лицом в грязь перед старослужащими камрадами других батарей.
Затем, чрез день, в первый раз на практической стрельбе раздались перед их мордами боевые выстрелы. Все внимание командира и офицеров было обращено на то, какое впечатление произведет этот почтенный звук на четвероногих новобранцев. - Ничего, и ухом не повели. Служба, значит, ничего не поделаешь.
Что касается до будущих тысячных рысаков, которых мне пришлось видеть, - плод заводских как жеребцов, так и кобыл, - то, отдавая полную справедливость их красоте, позволяю себе выразить свое, впрочем, личное мнение, что такая значительная затрата на покупку производителей, уход, выращивание потомства и пр. едва ли не будет бесполезною потерею и денег и времени. При современной бедности служащих здесь и общего безденежья вообще в Туркестанском крае, кому нужны, да и зачем, эти тысячные красавцы-рысаки? Кто их купит? - Этот вопрос, я думаю, может разрешить только заводовладелец. Нельзя не пожелать также возможно большее разведение верховых лошадей, недостаток которых здесь крайне ощутителен и спрос на них весьма значителен. В одном Ташкенте насчитывается до 100 генералов, штаб- и обер-офицеров, которым необходимы верховые лошади. Если же прибавить к этому войска, расположенные в других городах округа, то получится цифра весьма почтенная. Конечно, если требовать от коня только «выгиба шеи и красивого выбрасывания ног», то такой сорт лошадей можно найти у сартов и барышников; но они дороги и, как уже говорил ранее, совершенно негодны для службы. Их могут желать только гг., приезжающие с Царицына луга и совершенно незнакомые с степными походами.
Как вообще велик здесь недостаток такого сорта лошадей, которые соединяли бы в себе известные стати, легкость и выносливость, может указать следующий случай.
В начале 1886 г. в одну из батарей необходимо было купить три офицерских лошади. С января по июль удалось найти только 2 коня, сколько-нибудь удовлетворяющих требованиям офицерского седла, хотя цена предлагалась такая, которая не существует на лошадей киргизской породы.
Вот почему средства, убиваемые на орловских рысаков, казалось бы, несравненно целесообразнее было бы употребить на такой сорт лошадей, который наиболее здесь требуется.
Под завод, с Высочайшего соизволения, г. Ивановым приобретен участок земли в 326 десятин. Такое количество десятин, по заявлению заводовладельца, оказывается далеко не достаточным. Небольшой размер участков как для выгона и пастьбы, так и для посева фуража, препятствует развитию завода в более обширных размерах.
В настоящее время на конском заводе г. Иванова имеется жеребцов-производителей 135 гол. и маток-производительниц 244. С 1883 по 1886 год родилось жеребцов 138, кобыл 123, и ожидается около 60 голов.
Кроме того, в видах возможно большего развития дела по улучшению местной породы лошадей, заводовладелец по совету главного управляющего государственным коннозаводством, графа Воронцова-Дашкова, разослал в случные конюшни других городов здешнего края 14 производителей.
Дай Бог полного преуспеяния такому полезному учреждению.
Как я ни торопился своею поездкою, но больная, израненная нога, требовавшая отдыха, невольные остановки по различным причинам, а главное, всеобщее потопление пути небывалым количеством воды, вынуждало меня ждать у моря погоды. Выехать вечером было немыслимо, не рискуя потерять лошадей, экипаж и свою собственную особу. Нужно было дожидаться раннего утра, когда вода, спадая за ночь, бывает менее.
Пришлось перегружать все вещи опять на арбу [Арба состоят из широкой платформы, сплетенной из ветвей тальника, деревянной рамы, боковые части которой составляют одно целое с оглоблями, и двух колес, диаметр которых около 6½ фут, вследствие чего арба весьма подвижна, переходит свободно чрез канавы, и одна лошадь без утомления везет до 30 пудов.], которая по конструкции своей, как я уже говорил, изображает колесницу для езды и вместе с тем, благодаря высочайшим колесам, представляет собою, в здешнем крае, единственное в подобных случаях средство для переправы вброд по каменистым речкам.
Отправив вещи вперед, а сам забравшись в пустую перекладную, я в 5 час. утра подъехал только к первому, самому ничтожному рукаву р. Таласа, бегущему по окраине города, и убедился, что и тут мне не повезло.
- Ах, проштрели те пужо [Обыкновенная поговорка простолюдинов-уральцев.], - слышу я голос бородастого уральского казака, посланного проводником для переправы и остановившегося на берегу.
- Что такое? - спрашиваю я его, не видя ничего кроме пустяшного притока и расстилающейся впереди площади, сплошь усеянной камнем.
- Ишь ты, - как будто говоря сам с собой, продолжал мой проводник, вдумчиво глядя вперед, - и за ночь-то не умаялась.
Действительно, вдали слышался какой-то непонятный гул.
- Ты, ваше благородие, ступай за мной, а она меня не надует, - сказал мне молодчина-уралец и ударил коня нагайкой, а конь крупной рысью понесся вперед.
Едва я проехал около 200 сажен по камням, точно по клавишам, и сделал небольшой спуск, как главам моим представилась хотя и грандиозная, но далеко не веселая даже для людей с более крепкими нервами картина.
Необъятное пространство пенилось как в котле. Мутные, шоколадного цвета волны р. Таласа то сбрасывали встречавшиеся на пути камни, то несли их с собою. Отделив от себя множество рукавов, которые, в свою очередь, как будто на что-то разозлившись, с шумом быстро неслись, глубоко роя новые русла, то сливаясь и образуя небольшие острова, то расходясь и захватывая уцелевшую сушь, эта река положительно ставила меня в тупик: куда ехать, да и мыслимо ли это? В то же время с противуположной стороны двигались какие-то пестрые массы: черные, белые, желтые, то плотною кучею, то разрываясь на клочья, которые, перекувыркиваясь, неслись по течению и, наткнувшись на выдавшийся из воды островок, останавливались и отряхивались, или, выбившись из сил и несколько раз нырнув, более не показывались. Это были тысячи высунувшихся из воды баранов, верблюдов и рогатого скота, перегонявшиеся на левый берег р. Таласа и далее за Аулие-Ата. Неистовый рев, мычание, блеяние этих несчастных животных, понукаемых зычным, визгливым «гайканьем» полуголых выбившихся из сил киргизов, перемешивались с шумом, ревом волн и стуканием несущихся камней. Высоко поднявшееся на безоблачном небе и уже сильно припекавшее солнце сплошь обливало своими лучами всю эту необычайную картину, оглашаемую диким концертом.
Следуя по пятам за уральцем, арба с вещами и моя перекладная сразу «ухнули» в воду и затрещали колесами по крупнокаменистому дну. От быстроты течения разгулявшейся реки казалось, что вместо движения вперед повозку несло в сторону. Беспрерывно лавируя, вправо, влево, то погружаясь в реку, так что вода заливалась чрез беседку повозки, то выносясь на образовавшиеся островки, смотря по тому, куда вел зоркий и опытный бородач-казак, я, наконец, благополучно выбрался со всеми пожитками на другой берег, и как раз вовремя. Солнце, уже вполне вступившее в свои права, успело растопить снег в горах, и новые грязно-желтые волны, все более и более прибывая, гнали одна другую и отрезали всякое сообщение с городом до следующего утра. Такое осадное положение, как мне говорили, в Аулие-Ата продолжается уже 3 недели.
Может быть, вы, читатели, невольно зададите вопрос: неужели же нельзя устроить какую-либо переправу. Ведь уже 20 лет с лишком, как мы цивилизуем край? Можно, конечно, все можно… Но говорят - денег нет, чтобы скорее подвинуть это дело. Впрочем, благодаря энергии и заботливости военного губернатора Сырдарьинской области, строится мост верстах в трех правее от ныне существующей дороги, где и Талас имеет более глубокое, но узкое русло, и надеются на скорое его окончание.
Вообще нужно заметить, что такие сооружения, как переправы, в Туркестанском крае до сих пор находятся еще почти в младенческом состоянии. Между прочим это зависит от своеобразного характера здешних рек, берущих начало из ледников и ущелий снеговых гор, особенно таких, как многоводная Сырдарья; три раза к году (весною, среди лета и осенью) реки эти причиняют краю немало бед и даже несчастий от разливов.
Почта вследствие этого нередко опаздывает на неделю и более.
Снова перекинув вещи с арбы в повозку, обсушив насквозь промокшую обувь и расплатившись с лоцманом, которого действительно «она не надула», я поехал дальше.
Бойко побежала тройка, весело позвякивая колокольчиками, как будто обрадовавшись, что счастливо выбралась из бурливой реки.
По извивавшейся прихотливыми зигзагами желтою лентою дороге высоко вертелась и убегала вперед воронка пыли, поднятая налетевшим неведомо откуда степным вихрем. Перегоняя меня, кувыркалось «перекати-поле». Справа бежали навстречу, то приближаясь, то удаляясь в сторону, сморщенные под собственной тяжестью нагромождения гор Александровского хребта.
За ближайшими холмами справа и на широкой степи слева от дороги приютились выселки русских и менонитов, оживляя пустынную местность зеленью небольших садов. По сторонам дороги начали попадаться расставленные шахматами стоги зеленого шелковистого сена, на которое как-то отрадно было смотреть после веникообразных снопов клевера, составляющего единственный травяной корм в Ташкенте.
В конце 1860 годов, когда на юге и юго-востоке Аулие-Ата шло единоборство православного человека с мусульманином, когда участь владычества того или другого решалась огнем, свинцом и железом, - с севера, со стороны Сибири, сначала робко, как бы оглядываясь, а потом смелее и шире прокладывала мирную борозду соха русского крестьянина, пришедшего из-за тысячи верст, из средних и южных губерний Европейской России, покинув родную, но голодную сторонку. Эта-то соха и должна была фактически закрепить за нами то, что, повинуясь естественному течению исторических предначертаний и законов, приобретено кровью русского солдата [Более широкое развитие колонизации началось в период 1870-1880 гг.].
Не имея под рукою статистических данных о поселениях, образовавшихся в Аулие-Атинском уезде, я должен ограничиться только поверхностным, так сказать, путевым очерком тех поселков, которые мне пришлось проезжать. Впрочем, не буду забегать вперед.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: ГЛАВА V
О городе Аулие-Ата: https://rus-turk.livejournal.com/539147.html
П. И. Шрейдер. По Окраине. Путевые очерки. - СПб.: тип. В. В. Комарова, 1893.
Глава I. Глава II. Глава III. Глава IV. Глава V. Глава VI. Глава VII (начало). Глава VII (окончание). Глава VIII. Глава IX. Глава X (начало). Глава X (окончание). Глава XI (начало). Глава XI (окончание). Глава XII. Глава XIII (начало). Глава XIII (окончание). Глава XIV (начало). Глава XIV (окончание).
Глава IV
Конский завод в Аулие-Ата. - Благоприятные условия для коневодства. - Бедствие 1879-80 гг. - Недостаток лошадей в Туркестанском крае для службы. - Бывший Константиновский завод. - Закрытие его. - Осмотр завода Н. И. Иванова в Аулие-Ата. - Первое впечатление. - Значение производителей-жеребцов. - Ожидаемая польза для края. - Покорность киргизских лошадей. - Первый опыт на параде. - Бесполезность рысаков. - Необходимость «верхового сорта». - Недостаток последнего в округе. - Число производителей, маток и приплода на заводе. - Случные конюшни в других городах. - Невольная остановка. - Проводник-уралец. - Переправа через р. Талас. - Отсутствие мостов. - Дорога. - Первые выселки.
Город Аулие-Ата, не представляя собою ничего выдающегося каким-либо производством, останавливает внимание весьма полезным для края, хотя только в будущем, конским заводом все того же Н. И. Иванова.
В прежнее время уезд этот славился обилием, крепостью и статностью лошадей, благодаря благоприятным условиям для коневодства.
Плодородная почва, изобилие превосходной воды, близость прекрасных пастбищ на горных возвышенностях отрогов Александровского хребта и отсутствие там мухи, - давали возможность выращивать здоровых и красивых лошадей.
К сожалению, в настоящее время не только трудно, но иногда и невозможно найти даже десяток подобных голов. Куда девались они, Аллах ведает. Впрочем, одною из причин исчезновения лошадей была небывалая зима и бескормица в 1879-80 гг. Сколько погибло у киргизов скота, трудно сказать даже приблизительно; но как велико было бедствие, можно судить по тому, что кочевники до сих пор еще не могут поправиться.
Вообще нужно заметить, что в Туркестанском крае год от году увеличивается недостаток лошадей, годных не только для службы, но даже для обыкновенной упряжи. Степные кони хотя крепки и выносливы, но малорослы, некрасивы и плохо развиты, вероятно, вследствие того, что киргизы слишком рано их подрезывают. Сартовские же лошади, преимущественно карабаиры [Смесь аргамака с киргизской маткою.], хотя рослы и довольно красивы, но, получая конюшенное воспитание и содержась даже в жаркое лето под теплыми попонами, годны только для сановитых чалмоносцев, которые, во имя поддержания своей важности и достоинства, ездят не иначе как шагом.
Как парадёры, или для гарцования ловеласов с хорошенькой амазонкой, эти лошади также довольно представительны. Для службы же в войсках, особенно в походах, они совершенно непригодны, за самыми незначительными исключениями. Притом они далеко не дешевы.
Недостаток коней здесь так велик, что даже ежегодный ремонт для Туркестанской артиллерийской бригады, не превышающий 80 голов, не может пополняться местными лошадьми. Для покупки их обыкновенно командируется офицер в Акмолинскую область, за 2 тысячи верст.
Словом, коневодство здесь, в смысле улучшения породы лошадей и возможно большего увеличения кадра их, составляет одну из живейших потребностей. Заботами покойного генерал-адъютанта Кауфмана, хорошо сознававшего эту необходимость, был устроен на Капламбеке (в 18 верст. от Ташкента) прекрасный рассадник.
Одним из главных достоинств этого завода было то, что как производители, так и матки были преимущественно киргизской породы, покупались с большим разбором, и поэтому за весьма сравнительно высокую цену.
Крепость, выносливость, мускулатура, крутое (стаканами) копыто, сухая морда, мощная грудь, крепкие ноги, чрезвычайно красивый склад всего корпуса, и притом, высокий рост, что редко встречается в киргизской породе, - вот те качества, которые сочетались в производителях и матках Константиновского завода.
Еще и теперь можно видеть несколько экземпляров превосходных потомков этого завода, конечно, уже устарелых, но не потерявших еще блестящих достоинств.
К сожалению, такое прекрасное сооружение, как Константиновский завод, стоивший больших денег, окончило свое существование очень скоро и весьма печально, на глазах своего основателя…
На чьей душе этот грех - Бог ведает…
С позволения заводовладельца и благодаря любезности управляющего конским заводом г. Иванова в Аулие-Ата, я имел возможность довольно подробно осмотреть его.
В 2 верстах от города, на левом берегу реки Таласа, среди густой зелени красиво вырезываются белыми линиями обширный манеж, ряды конюшен для производителей, жеребят-трехлеток и некоторых маток, конторы, дом для служащих и другие постройки завода.
Говоря откровенно, при виде косяка кобылиц с жеребятами, пасшимися на поляне, близ завода, и пригнанными нарочно с дальних лугов, я невольно усумнился в принадлежности их к четвероногому персоналу рассадника, так малы и неуклюжи показались мне матки с опустившимися животами и подобранными пахами, вяло щипавшие траву [Я не говорю о тех матках (около 30 голов) которые были куплены в бывшем Константиновском заводе и которые положили начало нынешнему в Аулие-Ата. Они выделяются своим совершенно другим складом.].
Резвые жеребята с поднятыми мордочками и короткими хвостами, весело, с визгливым ржанием носившиеся по полю, заставляли своих по виду неказистых матерей поднимать головы и как бы с заботою и любовью устремлять свои добрые глаза на веселых прыгунов. Красивые жеребцы с взъерошенными длинными гривами, раздутыми ноздрями и трубой поднятыми хвостами, высоко подняв головы, озирали окрестность и зорко блюли неприкосновенность своих некрасивых дульциней.
Выводка в манеже трехлеток, которых мне показали до 80 голов, заставила меня совершенно забыть о внешней непривлекательности их маток, благодаря превосходным производителям русской породы, приведенным из различных заводов: тамбовских (Сатина и др.), оренбургского (Деева) и сибирского (Козелло-Поклевского). Кроме их, выдаются жеребцы степного производства, хотя есть немного туркменских и один, как мне сказали, полуарабской крови. Есть также и башкиры, но, к сожалению, последних, лучших для развода рабочей силы, также немного.
Какое огромное значение в деле улучшения породы лошадей имеют главным образом производители, нагляднее всего можно убедиться именно на заводе, о котором идет речь.
В рассадниках, напр., государственного коннозаводства это не так резко бросается в глаза, потому что там как жеребцы, так и матки более или менее подходят наружным видом одни к другим. Здесь же, как сказано выше, смотря на последних, просто не верится, что от них может получиться что-либо привлекательное для глаза. Действительность совершенно разрушает подобное предубеждение; во всех виденных мною трехлетках я узнал, и то с большим трудом, их матерей только по мускулатуре, крутому заду (так называемому свиному), отчасти по голове, огневому глазу и широкой груди. Все остальные формы тела, красивый постав головы на крепкой шее, длина, размашистый шаг и крупная рысь [У лошадей киргизской породы очень редко встречается хорошая рысь, вероятно, вследствие того, что у них преимущественно вырабатывается так называемая искусственная иноходь, или «хода», как самый спокойный аллюр, столь необходимый для киргиза, всю жизнь проводящего на коне.] указывают кровь производителей.
Что особенно поражает в этих жеребятах - это рост. Менее 2 арш. 1½ вершк. я не видал; большая часть из них достигает 2 и даже 2½ вершк., т. е. меры, не встречающейся даже у шестилеток лошадей чистой киргизской крови. Исключения весьма редки и такие лошади ценятся очень дорого.
Польза для края, конечно, в будущем, очевидна, особенно если главное внимание и средства заводовладельца будут обращены исключительно на улучшение породы лошадей рабочего и артиллерийского сорта, т. е. на скрещивание киргизских маток с русскими или, еще лучше, с башкирскими производителями. Плод этих последних я видел и, признаюсь, ничего лучшего желать нельзя.
Не говоря вообще о качествах киргизских лошадей, которые незаменимы для службы в здешнем крае вследствие особого характера его в климатическом отношении, различных невзгод, встречаемых во время походов и пр., стойко и безропотно переносимых этою превосходною породою, в этих лошадях замечательно еще одно достоинство, едва ли встречаемое в какой-либо другой породе, а именно необыкновенная покорность и понятливость. Казалось бы, что, вырастая среди свободной степи, привыкнув к широкому приволью, которому нет границ, эти дикари при первом намёке на узду должны бы все смять, разнести и умчаться в бесконечную даль. На деле же выходит не то.
Нехитро выездить под верх или легкий экипаж две-три лошади, но целый табун после нескольких уроков запречь в артиллерийские орудия с неизбежным громом и стуком их колес, и оглушать ухо лошадей, привыкших к невозмутимой степной тиши, пушечными выстрелами, казалось бы просто невозможным, а оказывается даже без особенного труда достижимым.
Так, в 1883 г. в Ташкенте была сформирована новая батарея. Лошади для нее, в числе 103 голов, были пригнаны прямо из табуна Акмолинской области только 25-го августа. К выездке приступлено было около 10 сентября, а 22 числа того же месяца эти дикари, не видавшие не только боевого, но и никакого колеса, уже́ парадировали в числе других войск, в присутствии командующего войсками Туркестанского округа и бывшего тогда в Ташкенте французского полковника де Серме. Ни непривычное для глаз только что пригнанных из степи лошадей зрелище, какое представилось им на военном поле, ни треск барабанов и гром труб военных оркестров - ничто не смутило их. Преисправно, стройно тянули они постромки, проходя мимо начальства, как будто боясь «распеканции», и заслужили «спасибо», нисколько не ударив лицом в грязь перед старослужащими камрадами других батарей.
Затем, чрез день, в первый раз на практической стрельбе раздались перед их мордами боевые выстрелы. Все внимание командира и офицеров было обращено на то, какое впечатление произведет этот почтенный звук на четвероногих новобранцев. - Ничего, и ухом не повели. Служба, значит, ничего не поделаешь.
Что касается до будущих тысячных рысаков, которых мне пришлось видеть, - плод заводских как жеребцов, так и кобыл, - то, отдавая полную справедливость их красоте, позволяю себе выразить свое, впрочем, личное мнение, что такая значительная затрата на покупку производителей, уход, выращивание потомства и пр. едва ли не будет бесполезною потерею и денег и времени. При современной бедности служащих здесь и общего безденежья вообще в Туркестанском крае, кому нужны, да и зачем, эти тысячные красавцы-рысаки? Кто их купит? - Этот вопрос, я думаю, может разрешить только заводовладелец. Нельзя не пожелать также возможно большее разведение верховых лошадей, недостаток которых здесь крайне ощутителен и спрос на них весьма значителен. В одном Ташкенте насчитывается до 100 генералов, штаб- и обер-офицеров, которым необходимы верховые лошади. Если же прибавить к этому войска, расположенные в других городах округа, то получится цифра весьма почтенная. Конечно, если требовать от коня только «выгиба шеи и красивого выбрасывания ног», то такой сорт лошадей можно найти у сартов и барышников; но они дороги и, как уже говорил ранее, совершенно негодны для службы. Их могут желать только гг., приезжающие с Царицына луга и совершенно незнакомые с степными походами.
Как вообще велик здесь недостаток такого сорта лошадей, которые соединяли бы в себе известные стати, легкость и выносливость, может указать следующий случай.
В начале 1886 г. в одну из батарей необходимо было купить три офицерских лошади. С января по июль удалось найти только 2 коня, сколько-нибудь удовлетворяющих требованиям офицерского седла, хотя цена предлагалась такая, которая не существует на лошадей киргизской породы.
Вот почему средства, убиваемые на орловских рысаков, казалось бы, несравненно целесообразнее было бы употребить на такой сорт лошадей, который наиболее здесь требуется.
Под завод, с Высочайшего соизволения, г. Ивановым приобретен участок земли в 326 десятин. Такое количество десятин, по заявлению заводовладельца, оказывается далеко не достаточным. Небольшой размер участков как для выгона и пастьбы, так и для посева фуража, препятствует развитию завода в более обширных размерах.
В настоящее время на конском заводе г. Иванова имеется жеребцов-производителей 135 гол. и маток-производительниц 244. С 1883 по 1886 год родилось жеребцов 138, кобыл 123, и ожидается около 60 голов.
Кроме того, в видах возможно большего развития дела по улучшению местной породы лошадей, заводовладелец по совету главного управляющего государственным коннозаводством, графа Воронцова-Дашкова, разослал в случные конюшни других городов здешнего края 14 производителей.
Дай Бог полного преуспеяния такому полезному учреждению.
Как я ни торопился своею поездкою, но больная, израненная нога, требовавшая отдыха, невольные остановки по различным причинам, а главное, всеобщее потопление пути небывалым количеством воды, вынуждало меня ждать у моря погоды. Выехать вечером было немыслимо, не рискуя потерять лошадей, экипаж и свою собственную особу. Нужно было дожидаться раннего утра, когда вода, спадая за ночь, бывает менее.
Пришлось перегружать все вещи опять на арбу [Арба состоят из широкой платформы, сплетенной из ветвей тальника, деревянной рамы, боковые части которой составляют одно целое с оглоблями, и двух колес, диаметр которых около 6½ фут, вследствие чего арба весьма подвижна, переходит свободно чрез канавы, и одна лошадь без утомления везет до 30 пудов.], которая по конструкции своей, как я уже говорил, изображает колесницу для езды и вместе с тем, благодаря высочайшим колесам, представляет собою, в здешнем крае, единственное в подобных случаях средство для переправы вброд по каменистым речкам.
Отправив вещи вперед, а сам забравшись в пустую перекладную, я в 5 час. утра подъехал только к первому, самому ничтожному рукаву р. Таласа, бегущему по окраине города, и убедился, что и тут мне не повезло.
- Ах, проштрели те пужо [Обыкновенная поговорка простолюдинов-уральцев.], - слышу я голос бородастого уральского казака, посланного проводником для переправы и остановившегося на берегу.
- Что такое? - спрашиваю я его, не видя ничего кроме пустяшного притока и расстилающейся впереди площади, сплошь усеянной камнем.
- Ишь ты, - как будто говоря сам с собой, продолжал мой проводник, вдумчиво глядя вперед, - и за ночь-то не умаялась.
Действительно, вдали слышался какой-то непонятный гул.
- Ты, ваше благородие, ступай за мной, а она меня не надует, - сказал мне молодчина-уралец и ударил коня нагайкой, а конь крупной рысью понесся вперед.
Едва я проехал около 200 сажен по камням, точно по клавишам, и сделал небольшой спуск, как главам моим представилась хотя и грандиозная, но далеко не веселая даже для людей с более крепкими нервами картина.
Необъятное пространство пенилось как в котле. Мутные, шоколадного цвета волны р. Таласа то сбрасывали встречавшиеся на пути камни, то несли их с собою. Отделив от себя множество рукавов, которые, в свою очередь, как будто на что-то разозлившись, с шумом быстро неслись, глубоко роя новые русла, то сливаясь и образуя небольшие острова, то расходясь и захватывая уцелевшую сушь, эта река положительно ставила меня в тупик: куда ехать, да и мыслимо ли это? В то же время с противуположной стороны двигались какие-то пестрые массы: черные, белые, желтые, то плотною кучею, то разрываясь на клочья, которые, перекувыркиваясь, неслись по течению и, наткнувшись на выдавшийся из воды островок, останавливались и отряхивались, или, выбившись из сил и несколько раз нырнув, более не показывались. Это были тысячи высунувшихся из воды баранов, верблюдов и рогатого скота, перегонявшиеся на левый берег р. Таласа и далее за Аулие-Ата. Неистовый рев, мычание, блеяние этих несчастных животных, понукаемых зычным, визгливым «гайканьем» полуголых выбившихся из сил киргизов, перемешивались с шумом, ревом волн и стуканием несущихся камней. Высоко поднявшееся на безоблачном небе и уже сильно припекавшее солнце сплошь обливало своими лучами всю эту необычайную картину, оглашаемую диким концертом.
Следуя по пятам за уральцем, арба с вещами и моя перекладная сразу «ухнули» в воду и затрещали колесами по крупнокаменистому дну. От быстроты течения разгулявшейся реки казалось, что вместо движения вперед повозку несло в сторону. Беспрерывно лавируя, вправо, влево, то погружаясь в реку, так что вода заливалась чрез беседку повозки, то выносясь на образовавшиеся островки, смотря по тому, куда вел зоркий и опытный бородач-казак, я, наконец, благополучно выбрался со всеми пожитками на другой берег, и как раз вовремя. Солнце, уже вполне вступившее в свои права, успело растопить снег в горах, и новые грязно-желтые волны, все более и более прибывая, гнали одна другую и отрезали всякое сообщение с городом до следующего утра. Такое осадное положение, как мне говорили, в Аулие-Ата продолжается уже 3 недели.
Может быть, вы, читатели, невольно зададите вопрос: неужели же нельзя устроить какую-либо переправу. Ведь уже 20 лет с лишком, как мы цивилизуем край? Можно, конечно, все можно… Но говорят - денег нет, чтобы скорее подвинуть это дело. Впрочем, благодаря энергии и заботливости военного губернатора Сырдарьинской области, строится мост верстах в трех правее от ныне существующей дороги, где и Талас имеет более глубокое, но узкое русло, и надеются на скорое его окончание.
Вообще нужно заметить, что такие сооружения, как переправы, в Туркестанском крае до сих пор находятся еще почти в младенческом состоянии. Между прочим это зависит от своеобразного характера здешних рек, берущих начало из ледников и ущелий снеговых гор, особенно таких, как многоводная Сырдарья; три раза к году (весною, среди лета и осенью) реки эти причиняют краю немало бед и даже несчастий от разливов.
Почта вследствие этого нередко опаздывает на неделю и более.
Снова перекинув вещи с арбы в повозку, обсушив насквозь промокшую обувь и расплатившись с лоцманом, которого действительно «она не надула», я поехал дальше.
Бойко побежала тройка, весело позвякивая колокольчиками, как будто обрадовавшись, что счастливо выбралась из бурливой реки.
По извивавшейся прихотливыми зигзагами желтою лентою дороге высоко вертелась и убегала вперед воронка пыли, поднятая налетевшим неведомо откуда степным вихрем. Перегоняя меня, кувыркалось «перекати-поле». Справа бежали навстречу, то приближаясь, то удаляясь в сторону, сморщенные под собственной тяжестью нагромождения гор Александровского хребта.
За ближайшими холмами справа и на широкой степи слева от дороги приютились выселки русских и менонитов, оживляя пустынную местность зеленью небольших садов. По сторонам дороги начали попадаться расставленные шахматами стоги зеленого шелковистого сена, на которое как-то отрадно было смотреть после веникообразных снопов клевера, составляющего единственный травяной корм в Ташкенте.
В конце 1860 годов, когда на юге и юго-востоке Аулие-Ата шло единоборство православного человека с мусульманином, когда участь владычества того или другого решалась огнем, свинцом и железом, - с севера, со стороны Сибири, сначала робко, как бы оглядываясь, а потом смелее и шире прокладывала мирную борозду соха русского крестьянина, пришедшего из-за тысячи верст, из средних и южных губерний Европейской России, покинув родную, но голодную сторонку. Эта-то соха и должна была фактически закрепить за нами то, что, повинуясь естественному течению исторических предначертаний и законов, приобретено кровью русского солдата [Более широкое развитие колонизации началось в период 1870-1880 гг.].
Не имея под рукою статистических данных о поселениях, образовавшихся в Аулие-Атинском уезде, я должен ограничиться только поверхностным, так сказать, путевым очерком тех поселков, которые мне пришлось проезжать. Впрочем, не буду забегать вперед.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: ГЛАВА V
О городе Аулие-Ата: https://rus-turk.livejournal.com/539147.html