По Окраине: Путевые очерки П. И. Шрейдера. 13.1
По Окраине. (От Ташкента до Каракола). Путевые очерки. - СПб.: тип. В. В. Комарова, 1892.
П. И. Шрейдер. По Окраине. Путевые очерки. - СПб.: тип. В. В. Комарова, 1893.
Глава I. Глава II. Глава III. Глава IV. Глава V. Глава VI. Глава VII (начало). Глава VII (окончание). Глава VIII. Глава IX. Глава X (начало). Глава X (окончание). Глава XI (начало). Глава XI (окончание). Глава XII. Глава XIII (начало). Глава XIII (окончание). Глава XIV (начало). Глава XIV (окончание).
Глава XIII
Трудность переписи количества скота у кочевников. - «Джут» как великое для них бедствие. - Гибель скота в 1886 г. - Фиктивная помощь. - Традиционные причины скрытия туземцами действительного числа голов скота. - Количество его как гордость и слава кочевого элемента. - Вероисповедания. - Внутренняя и внешняя торговля уезда. - Учреждение торгового съезда на Ат-Башах. - Удачный выбор места. - Первые опыты. - Ожидаемые последствия для экономических сил страны. - Приблизительная цифра всех торговых оборотов в уезде и за границей. - Затруднительность точного определения их по неимению таможенного надзора. - Озеро Иссык-Куль. - Пространство его. - Отсутствие энциклопедических сведений об озере. - Предполагаемые развалины города близ Кой-Сары. - По поводу легенды. - Различные предметы, выбрасываемые со дна озера. - Поездка моя на Кой-Сару. - Шторм. - Невольный ночлег. - Осмотр подводных развалин. - Химический анализ воды. - Температура ее. - Целебные свойства. - Обмеление озера. - Предполагаемые причины.
Верное исчисление скота у кочевников, как мерило их благосостояния, также составляет весьма трудную и едва ли разрешимую задачу для уездной администрации, и можно почти с уверенностью сказать, что оно может быть только приблизительное. Между тем от более или менее точного определения состоятельности киргиз всецело зависит правильная юртовая раскладка податей между ними и, сообразно этому, освобождение байгушей (бедняков) от денежной повинности. Образ жизни кочевых народов, раскинутых в необозримых долинах, малодоступных горных высях и кривых ущельях, с их десятками тысяч табунов разного скота, пасущегося в еще более укромных трущобах, как нельзя лучше способствует для скрытия действительного числа голов скота в аулах, а тем более у каждого юртовладельца. Сосчитать их с достоверностью - нет никакой возможности. Самая энергичная и добросовестно относящаяся к делу уездная администрация является бессильною, особенно при ее весьма ограниченном числе персонала, заседающем в канцелярии. Управители же из инородцев, как то: волостные, аульные, бии и т. п., конечно, не могут быть в данном случае помощниками русской власти. Личная их выгода не позволяет им выдавать бедный класс (так как их гораздо больше, чем количество людей состоятельных, почему первые, как большинство, имеют большое значение в выборах). А бедный класс, в свою очередь, никогда и не подумает ради губернского секретаря уездного управления обнаружить состояние богача, из страха перед ним и в силу народных преданий и обычаев, которых обитатели степей держатся крепко. Нужно при этом заметить, что затруднительность переписи еще более усложняется различными весьма печальными случайностями, которые, благодаря атмосферическим явлениям, повторяются почти ежегодно в большей или меньшей степени.
Самый тяжелый бич кочевников - это «джут» (снежный ураган), который вчерашнего богача сегодня делает если не совершенным бедняком, то настолько несостоятельным, что тот не только не может платить за другого, но и за свои юрты, так как сам едва сводит концы с концами.
После такого несчастия киргизы долго не могут оправиться, тем более что, если не ошибаюсь, наложенная на них подать, несмотря на постигшее их бедствие, не слагается с них. Правда, им даются некоторые льготы, но такие ничтожные, что мало помогают разорившимся.
В Аулие-Атинском уезде, славившемся лошадьми, после «джута», бывшего в 1879-80 гг., коневодство до сих пор не может возродиться.
В Иссык-Кульском уезде в 1886 году также разразилась гроза, которая совершенно разорила многие волости.
Опасаясь, чтобы овцы не начали ягниться на «зимовках», что могло бы задержать перекочевку, киргизы двинулись на «летовки» к Нарыну уже в конце марта. На пути туда массу кочевников, лошадей, верблюдов, рогатого скота и баранов застиг такой джут, что едва ли спаслась ⅓ из всего их количества. К довершению несчастия, «ягнение» началось именно здесь. Конечно, новорожденные, едва появившись на свет Божий, а с ними и их матери, погибли. Та же участь постигла большинство остального скота. Убыток простирался более чем на 100.000 голов. Для облегчения участи пострадавших, как мне говорили, им предоставлено было право уплатить первую половину годичной подати не в июне месяце, а вместе со второю частью, т. е. в ноябре того же года. Очень естественно, что подобная льгота оказалась фиктивной.
Кроме снежных ураганов (менее сильные бывают ежегодно) немало уничтожает скота зимняя бескормица. В этом, впрочем, виноваты сами киргизы, к которым, вероятно, в силу вековой привычки, чрезвычайно трудно прививается сознание о необходимости делать запасы корма хотя бы для мелкого и более слабого скота, как, напр., для баранов, с большим трудом добывающих себе пищу из-под снега. Некоторым подспорьем, впрочем, служит им солома, остающаяся на полях после жатвы. Киргизы-землепашцы срезывают обыкновенно только колосья хлеба, а стебель оставляется для вышесказанной цели.
Подобные запасы, конечно, капля в море и не в состоянии удовлетворить несколько сот тысяч голов, тем более что хлебопашеством занимается самый ничтожный процент кочевого населения.
Гибель скота, весьма тяжело отзываясь на экономическом быте киргизов, в то же время нередко служит разоблачением действительного числа голов, которое почти никогда не сходится с исчислением их и обыкновенно превышает количество показанного в переписи. Отсюда видно, насколько верно предположение, что количество скота может быть определено только приблизительно. Так, из официальных заявлений, поступающих в управление уезда, оказывается, что после «джута» у большинства пострадавших погибнувшего скота гораздо более, чем их было, по сведениям администрации, в живых до несчастия, хотя бы в том же самом году и месяце. При этом еще не принимается в расчет только что родившийся молодой скот.
Некоторые прибегают к такому способу из желания возбудить к себе участие и в надежде получить бо́льшие льготы; обыкновенно же это происходит оттого, что, лишившись всего своего имущества, им уже скрывать нечего. Опасение, что они могут подвергнуться ответственности за скрытие при переписи своего имущества и происшедшего от этого убытка для казны, нисколько не смущает детей природы, особенно из числа богатых. Страдающее самолюбие разорившегося, что из «баев» (богатый, знатный) он превратился в простого «джигита», всецело овладевает им и лишает всяких других соображений.
Для состоятельного ордынца лишение хотя бы, напр., табуна, вследствие превратностей судьбы, едва ли не равносильно потере у нас доброго имени. Появляется ли в семействе какая-нибудь заразительная болезнь, имеющая даже смертельный исход, сгорают ли все юрты в ауле, или вообще случается ли какое-нибудь другое несчастие - все это полгоря.
- Воля Аллаха! - говорит «бай» с сдержанным вздохом, и очень скоро все успокаиваются.
Совсем другое, тяжелое, назойливое чувство овладевает всем существом того же ордынца, если налетает беда на его косяки и табуны скота. Тут он уже безутешен, пока всеутешающее время не смягчит его горя или какие-нибудь благоприятные обстоятельства не поправят расшатанное состояние его. Нужно заметить при этом, что не алчность одолевает разоренного и не горькое сознание, что он лишился возможности удовлетворять свои прихоти и желания, как человек богатый; нет, но он сокрушается во имя тех традиций, которые спокон века укоренились в жизни номадов и составляют идеал их существования.
Количество четвероногих владельца - вот его гордость, ум, честь и слава. Ими измеряются знатность и родовитость. Не только своя волость, но и соседние прославляют его, относятся к нему с особым почетом и уважением, подобно тому, как у цивилизованных народов преклоняются пред светилами ума и науки.
- Что за человек, положим, какой-нибудь Мурзакаев? - спрашиваете вы у знающего его киргиза.
- Ой б-о-ой! Бай Мурзакаев большой, умный, гордый человек [Гордость, по понятиям этих полудикарей, считается необходимою принадлежностью знатного лица и никогда не ставится ему в упрек.]. У него две тысячи лошадей, десять тысяч баранов и т. д. - начинает пересчитывать его богатство вопрошаемый, с каким-то почтительным страхом.
Вот и все, что вам скажут о «бае Мурзакаеве», но в этом заключается полная характеристика этой личности и социальное его положение среди своих родичей.
Опять-таки, подобное заключение о «талантах» и личных качествах местного магната отнюдь не основывается на каком-либо материальном расчете, а, повторяю, есть наследие вековых принципов, из которых сложилась вся жизнь этих народов.
Правда, что происхождение от «белой кости» также имеет большое значение, но с утратою самостоятельного владычества среднеазиатскими ханами и их потомством, и вообще с вымиранием «аристократии», оно мало-помалу уступает место экономической силе, так же, как у нас многие князья и графы, получившие от своих предков только титул, но, к прискорбию, не унаследовавшие от них ни умственных, ни нравственных дарований, начинают, в наш меркантильный век, стушевываться перед замоскворецкими капиталистами, железнодорожными концессионерами и др. золотыми тельцами.
Случаи укрывательства действительного числа голов различного скота приписывают не желанию уклониться от нормального платежа податей, но тому же азиатскому гонору. Опись и оценка имущества «бая» для вышесказанной цели слишком неприятно действует на его самолюбие, почему он и не считает предосудительным показывать неверные цифры принадлежащих ему табунов.
Дикокаменные киргизы, особенно роды сарыбагиш, богинцы и пр., населяющие Иссык-Кульский уезд, позднее других своих соплеменников Внутренней и Большой орды пришедшие в соприкосновение с русским элементом и властью, особенно крепко держатся еще старины, завещанной их предками.
По вероисповеданию большинство населяющих Иссык-Кульский уезд - магометане (до 62.000). Затем следуют язычники-буддисты (около 1.200 чел.), а остальные - православные. Цифры эти далеко не точные, а приблизительные, в особенности количества мусульман.
Внутренняя торговля в уезде весьма незначительна: вывоз в некоторые города Семиреченской области и в Ташкент не превышает 30.000 р. Тою же цифрою выражается привозная торговля оттуда же, причем наибольшие отправки и получения различных предметов принадлежат Ташкенту [Отчет за 1885 г.].
Внешняя торговля аборигенов здешней местности производится с Восточным Туркестаном и Кульджинскою провинциею. Особенно широкого развития она еще не имеет по малонаселенности и др. причинам чисто экономического, а отчасти и политического свойства. При этом привоз из-за границы к нам превышает вывоз отсюда. Самый характер торговли меновой. По сведениям уездного управления [Там же.], вывоз товаров в Кашгар, Учь-Турфан и Кульджу простирался на сумму до 130.000 руб. Сбыт лошадей и баранов до 250.000; остальные предметы составляют железо, чугун, мед, спички и различные бакалейные и мануфактурные товары.
Ввоз в наши проделы выражается цифрою в 500.000 р. Ив них серебро на 150.000, бязь (бумажная ткань) на 250.000 р. Затем следуют халаты, ковры, меха и пр. Кроме того, транзитом из Кашгара и Учь-Турфан проходит товаров на 100.000 р.
Местная администрация предприняла, в 1883 г., устройство на уроч. Атбаши, при р. того же названия за укр. Нарыном, съезды торговцев в виде опыта для оживления внутренней и внешней торговли, с тем, что если эта мера принесет благоприятные результаты, ходатайствовать об учреждении здесь ярмарки. Место для этого полезнейшего нововведения выбрано как нельзя более удачно: близость китайской границы, соседство Ферганской области, Токмакского и Верненского уездов и отовсюду идущие сюда дороги представляют все данные для возможно большего съезда торговцев и покупателей, а ежегодное сношение с массою народа, который прибудет на ярмарку из различных уездов и областей и даже из Восточного Туркестана, должно иметь большое влияние на развитие экономических сил страны.
Эта богатая идея Иссык-Кульского уездного начальника И. А. Колпаковского была встречена с большим сочувствием и признательностью как местным населением, так и за границею.
Хотя в первом, 1883 г. оборот не превышал 60.000 р., но в 1885 г. он уже достиг 130.000. Есть основание поэтому ожидать прогрессивного увеличения с каждым годом торгового движения.
Таким образом, ежегодный оборот, при настоящих условиях внутренней и внешней торговли Иссык-Кульского уезда, простирается до 1.000.000 р. [Годовой отчет за 1885 г.], Нужно, однако, заметить, что цифра эта, по сознанию самой администрации, далеко ниже действительной. Иначе как приблизительные, цифры и быть не могут, потому что таможенного наблюдения здесь не существует. Главный торговый путь идет чрез укр. Нарын за 350 в. от резиденции уезда. Кроме того, существуют еще десятки путей чрез горные проходы, контролировать которые уездная власть не имеет никакой возможности, благодаря тем ничтожным средствам, какими она располагает. Поэтому самая проверка прибывающих грузов является фикцией. Так, напр., при следовании каравана, положим, в 100 верблюдов, через Нарын, «караван-баш» (начальник транспорта) является к воинскому начальнику, вся администрация которого состоит из адъютанта и писаря, и заявляет, что идет товар на «такую-то сумму». Может ли такое беспомощное, не знакомое при этом со всеми тонкостями и правилами специального надзора наблюдение проверить хотя бы с приблизительною точностью верность заявленной суммы? Ясно, что нет. Иначе пришлось бы задерживать торговцев на неопределенное время, что парализовало бы торговое движение и способствовало бы еще большему развитию контрабанды и провозу груза по другим, хотя и менее удобным, путям…
_________
ПРОДОЛЖЕНИЕ: ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ XIII
Описания населенных мест (Семиреченская область): https://rus-turk.livejournal.com/555456.html
Карта (Ряд III. Лист 10. Верный, Пишпек, Пржевальск): https://rus-turk.livejournal.com/633017.html
П. И. Шрейдер. По Окраине. Путевые очерки. - СПб.: тип. В. В. Комарова, 1893.
Глава I. Глава II. Глава III. Глава IV. Глава V. Глава VI. Глава VII (начало). Глава VII (окончание). Глава VIII. Глава IX. Глава X (начало). Глава X (окончание). Глава XI (начало). Глава XI (окончание). Глава XII. Глава XIII (начало). Глава XIII (окончание). Глава XIV (начало). Глава XIV (окончание).
Глава XIII
Трудность переписи количества скота у кочевников. - «Джут» как великое для них бедствие. - Гибель скота в 1886 г. - Фиктивная помощь. - Традиционные причины скрытия туземцами действительного числа голов скота. - Количество его как гордость и слава кочевого элемента. - Вероисповедания. - Внутренняя и внешняя торговля уезда. - Учреждение торгового съезда на Ат-Башах. - Удачный выбор места. - Первые опыты. - Ожидаемые последствия для экономических сил страны. - Приблизительная цифра всех торговых оборотов в уезде и за границей. - Затруднительность точного определения их по неимению таможенного надзора. - Озеро Иссык-Куль. - Пространство его. - Отсутствие энциклопедических сведений об озере. - Предполагаемые развалины города близ Кой-Сары. - По поводу легенды. - Различные предметы, выбрасываемые со дна озера. - Поездка моя на Кой-Сару. - Шторм. - Невольный ночлег. - Осмотр подводных развалин. - Химический анализ воды. - Температура ее. - Целебные свойства. - Обмеление озера. - Предполагаемые причины.
Верное исчисление скота у кочевников, как мерило их благосостояния, также составляет весьма трудную и едва ли разрешимую задачу для уездной администрации, и можно почти с уверенностью сказать, что оно может быть только приблизительное. Между тем от более или менее точного определения состоятельности киргиз всецело зависит правильная юртовая раскладка податей между ними и, сообразно этому, освобождение байгушей (бедняков) от денежной повинности. Образ жизни кочевых народов, раскинутых в необозримых долинах, малодоступных горных высях и кривых ущельях, с их десятками тысяч табунов разного скота, пасущегося в еще более укромных трущобах, как нельзя лучше способствует для скрытия действительного числа голов скота в аулах, а тем более у каждого юртовладельца. Сосчитать их с достоверностью - нет никакой возможности. Самая энергичная и добросовестно относящаяся к делу уездная администрация является бессильною, особенно при ее весьма ограниченном числе персонала, заседающем в канцелярии. Управители же из инородцев, как то: волостные, аульные, бии и т. п., конечно, не могут быть в данном случае помощниками русской власти. Личная их выгода не позволяет им выдавать бедный класс (так как их гораздо больше, чем количество людей состоятельных, почему первые, как большинство, имеют большое значение в выборах). А бедный класс, в свою очередь, никогда и не подумает ради губернского секретаря уездного управления обнаружить состояние богача, из страха перед ним и в силу народных преданий и обычаев, которых обитатели степей держатся крепко. Нужно при этом заметить, что затруднительность переписи еще более усложняется различными весьма печальными случайностями, которые, благодаря атмосферическим явлениям, повторяются почти ежегодно в большей или меньшей степени.
Самый тяжелый бич кочевников - это «джут» (снежный ураган), который вчерашнего богача сегодня делает если не совершенным бедняком, то настолько несостоятельным, что тот не только не может платить за другого, но и за свои юрты, так как сам едва сводит концы с концами.
После такого несчастия киргизы долго не могут оправиться, тем более что, если не ошибаюсь, наложенная на них подать, несмотря на постигшее их бедствие, не слагается с них. Правда, им даются некоторые льготы, но такие ничтожные, что мало помогают разорившимся.
В Аулие-Атинском уезде, славившемся лошадьми, после «джута», бывшего в 1879-80 гг., коневодство до сих пор не может возродиться.
В Иссык-Кульском уезде в 1886 году также разразилась гроза, которая совершенно разорила многие волости.
Опасаясь, чтобы овцы не начали ягниться на «зимовках», что могло бы задержать перекочевку, киргизы двинулись на «летовки» к Нарыну уже в конце марта. На пути туда массу кочевников, лошадей, верблюдов, рогатого скота и баранов застиг такой джут, что едва ли спаслась ⅓ из всего их количества. К довершению несчастия, «ягнение» началось именно здесь. Конечно, новорожденные, едва появившись на свет Божий, а с ними и их матери, погибли. Та же участь постигла большинство остального скота. Убыток простирался более чем на 100.000 голов. Для облегчения участи пострадавших, как мне говорили, им предоставлено было право уплатить первую половину годичной подати не в июне месяце, а вместе со второю частью, т. е. в ноябре того же года. Очень естественно, что подобная льгота оказалась фиктивной.
Кроме снежных ураганов (менее сильные бывают ежегодно) немало уничтожает скота зимняя бескормица. В этом, впрочем, виноваты сами киргизы, к которым, вероятно, в силу вековой привычки, чрезвычайно трудно прививается сознание о необходимости делать запасы корма хотя бы для мелкого и более слабого скота, как, напр., для баранов, с большим трудом добывающих себе пищу из-под снега. Некоторым подспорьем, впрочем, служит им солома, остающаяся на полях после жатвы. Киргизы-землепашцы срезывают обыкновенно только колосья хлеба, а стебель оставляется для вышесказанной цели.
Подобные запасы, конечно, капля в море и не в состоянии удовлетворить несколько сот тысяч голов, тем более что хлебопашеством занимается самый ничтожный процент кочевого населения.
Гибель скота, весьма тяжело отзываясь на экономическом быте киргизов, в то же время нередко служит разоблачением действительного числа голов, которое почти никогда не сходится с исчислением их и обыкновенно превышает количество показанного в переписи. Отсюда видно, насколько верно предположение, что количество скота может быть определено только приблизительно. Так, из официальных заявлений, поступающих в управление уезда, оказывается, что после «джута» у большинства пострадавших погибнувшего скота гораздо более, чем их было, по сведениям администрации, в живых до несчастия, хотя бы в том же самом году и месяце. При этом еще не принимается в расчет только что родившийся молодой скот.
Некоторые прибегают к такому способу из желания возбудить к себе участие и в надежде получить бо́льшие льготы; обыкновенно же это происходит оттого, что, лишившись всего своего имущества, им уже скрывать нечего. Опасение, что они могут подвергнуться ответственности за скрытие при переписи своего имущества и происшедшего от этого убытка для казны, нисколько не смущает детей природы, особенно из числа богатых. Страдающее самолюбие разорившегося, что из «баев» (богатый, знатный) он превратился в простого «джигита», всецело овладевает им и лишает всяких других соображений.
Для состоятельного ордынца лишение хотя бы, напр., табуна, вследствие превратностей судьбы, едва ли не равносильно потере у нас доброго имени. Появляется ли в семействе какая-нибудь заразительная болезнь, имеющая даже смертельный исход, сгорают ли все юрты в ауле, или вообще случается ли какое-нибудь другое несчастие - все это полгоря.
- Воля Аллаха! - говорит «бай» с сдержанным вздохом, и очень скоро все успокаиваются.
Совсем другое, тяжелое, назойливое чувство овладевает всем существом того же ордынца, если налетает беда на его косяки и табуны скота. Тут он уже безутешен, пока всеутешающее время не смягчит его горя или какие-нибудь благоприятные обстоятельства не поправят расшатанное состояние его. Нужно заметить при этом, что не алчность одолевает разоренного и не горькое сознание, что он лишился возможности удовлетворять свои прихоти и желания, как человек богатый; нет, но он сокрушается во имя тех традиций, которые спокон века укоренились в жизни номадов и составляют идеал их существования.
Количество четвероногих владельца - вот его гордость, ум, честь и слава. Ими измеряются знатность и родовитость. Не только своя волость, но и соседние прославляют его, относятся к нему с особым почетом и уважением, подобно тому, как у цивилизованных народов преклоняются пред светилами ума и науки.
- Что за человек, положим, какой-нибудь Мурзакаев? - спрашиваете вы у знающего его киргиза.
- Ой б-о-ой! Бай Мурзакаев большой, умный, гордый человек [Гордость, по понятиям этих полудикарей, считается необходимою принадлежностью знатного лица и никогда не ставится ему в упрек.]. У него две тысячи лошадей, десять тысяч баранов и т. д. - начинает пересчитывать его богатство вопрошаемый, с каким-то почтительным страхом.
Вот и все, что вам скажут о «бае Мурзакаеве», но в этом заключается полная характеристика этой личности и социальное его положение среди своих родичей.
Опять-таки, подобное заключение о «талантах» и личных качествах местного магната отнюдь не основывается на каком-либо материальном расчете, а, повторяю, есть наследие вековых принципов, из которых сложилась вся жизнь этих народов.
Правда, что происхождение от «белой кости» также имеет большое значение, но с утратою самостоятельного владычества среднеазиатскими ханами и их потомством, и вообще с вымиранием «аристократии», оно мало-помалу уступает место экономической силе, так же, как у нас многие князья и графы, получившие от своих предков только титул, но, к прискорбию, не унаследовавшие от них ни умственных, ни нравственных дарований, начинают, в наш меркантильный век, стушевываться перед замоскворецкими капиталистами, железнодорожными концессионерами и др. золотыми тельцами.
Случаи укрывательства действительного числа голов различного скота приписывают не желанию уклониться от нормального платежа податей, но тому же азиатскому гонору. Опись и оценка имущества «бая» для вышесказанной цели слишком неприятно действует на его самолюбие, почему он и не считает предосудительным показывать неверные цифры принадлежащих ему табунов.
Дикокаменные киргизы, особенно роды сарыбагиш, богинцы и пр., населяющие Иссык-Кульский уезд, позднее других своих соплеменников Внутренней и Большой орды пришедшие в соприкосновение с русским элементом и властью, особенно крепко держатся еще старины, завещанной их предками.
По вероисповеданию большинство населяющих Иссык-Кульский уезд - магометане (до 62.000). Затем следуют язычники-буддисты (около 1.200 чел.), а остальные - православные. Цифры эти далеко не точные, а приблизительные, в особенности количества мусульман.
Внутренняя торговля в уезде весьма незначительна: вывоз в некоторые города Семиреченской области и в Ташкент не превышает 30.000 р. Тою же цифрою выражается привозная торговля оттуда же, причем наибольшие отправки и получения различных предметов принадлежат Ташкенту [Отчет за 1885 г.].
Внешняя торговля аборигенов здешней местности производится с Восточным Туркестаном и Кульджинскою провинциею. Особенно широкого развития она еще не имеет по малонаселенности и др. причинам чисто экономического, а отчасти и политического свойства. При этом привоз из-за границы к нам превышает вывоз отсюда. Самый характер торговли меновой. По сведениям уездного управления [Там же.], вывоз товаров в Кашгар, Учь-Турфан и Кульджу простирался на сумму до 130.000 руб. Сбыт лошадей и баранов до 250.000; остальные предметы составляют железо, чугун, мед, спички и различные бакалейные и мануфактурные товары.
Ввоз в наши проделы выражается цифрою в 500.000 р. Ив них серебро на 150.000, бязь (бумажная ткань) на 250.000 р. Затем следуют халаты, ковры, меха и пр. Кроме того, транзитом из Кашгара и Учь-Турфан проходит товаров на 100.000 р.
Местная администрация предприняла, в 1883 г., устройство на уроч. Атбаши, при р. того же названия за укр. Нарыном, съезды торговцев в виде опыта для оживления внутренней и внешней торговли, с тем, что если эта мера принесет благоприятные результаты, ходатайствовать об учреждении здесь ярмарки. Место для этого полезнейшего нововведения выбрано как нельзя более удачно: близость китайской границы, соседство Ферганской области, Токмакского и Верненского уездов и отовсюду идущие сюда дороги представляют все данные для возможно большего съезда торговцев и покупателей, а ежегодное сношение с массою народа, который прибудет на ярмарку из различных уездов и областей и даже из Восточного Туркестана, должно иметь большое влияние на развитие экономических сил страны.
Эта богатая идея Иссык-Кульского уездного начальника И. А. Колпаковского была встречена с большим сочувствием и признательностью как местным населением, так и за границею.
Хотя в первом, 1883 г. оборот не превышал 60.000 р., но в 1885 г. он уже достиг 130.000. Есть основание поэтому ожидать прогрессивного увеличения с каждым годом торгового движения.
Таким образом, ежегодный оборот, при настоящих условиях внутренней и внешней торговли Иссык-Кульского уезда, простирается до 1.000.000 р. [Годовой отчет за 1885 г.], Нужно, однако, заметить, что цифра эта, по сознанию самой администрации, далеко ниже действительной. Иначе как приблизительные, цифры и быть не могут, потому что таможенного наблюдения здесь не существует. Главный торговый путь идет чрез укр. Нарын за 350 в. от резиденции уезда. Кроме того, существуют еще десятки путей чрез горные проходы, контролировать которые уездная власть не имеет никакой возможности, благодаря тем ничтожным средствам, какими она располагает. Поэтому самая проверка прибывающих грузов является фикцией. Так, напр., при следовании каравана, положим, в 100 верблюдов, через Нарын, «караван-баш» (начальник транспорта) является к воинскому начальнику, вся администрация которого состоит из адъютанта и писаря, и заявляет, что идет товар на «такую-то сумму». Может ли такое беспомощное, не знакомое при этом со всеми тонкостями и правилами специального надзора наблюдение проверить хотя бы с приблизительною точностью верность заявленной суммы? Ясно, что нет. Иначе пришлось бы задерживать торговцев на неопределенное время, что парализовало бы торговое движение и способствовало бы еще большему развитию контрабанды и провозу груза по другим, хотя и менее удобным, путям…
_________
ПРОДОЛЖЕНИЕ: ОКОНЧАНИЕ ГЛАВЫ XIII
Описания населенных мест (Семиреченская область): https://rus-turk.livejournal.com/555456.html
Карта (Ряд III. Лист 10. Верный, Пишпек, Пржевальск): https://rus-turk.livejournal.com/633017.html