На Царицыном лугу
Н. А. Лейкин. Наши забавники: Юмористические рассказы. - СПб., 1879.
Гуляние на Марсовом поле
26-го августа. На Царицыном лугу обычное народное гулянье - качели, столбы, бег под ведром, пиво в громадных бочках, но есть и новинка: продают виноградное вино по 10 к. за кружку. Разумеется, достоинство товара по деньгам.
Два мужика выпили по кружке и плюют.
- Вот те и господское пойло! И как это только господа такое зелье пьют? Совсем скулу на сторону воротит, - говорит первый мужик.
- Так ведь то господа, - откликается второй. - Им что чуднее, то лучше. Теперича их еда: люди бросают, а они едят. У нас, в Новгородской губернии мужик на раков-то и не взглянет, а у них первое угощение. А устрицы?.. Лягух жрут. У меня земляк есть, шестнадцать верст он нас, в кухонных мужиках он, так сказывал, что господа огурцы с купоросным маслом едят. «Как возьмешь, - говорит, - в рот, так тебя и обожжет, а им любо».
- От богатства все это, - соглашается первый. - Сыты, нейдет настоящая-то еда в утробу, ну, давай не настоящую. Под ведром-то бегать будем? - спрашивает он.
- Не… ни в жизнь! - машет рукой второй мужик. - Довольно, благодарим… Учен уж… То есть скажи сейчас: «Митрофан, вот тебе три целковых…» - и то не польщусь. Бегал я в прошлом году. Дали это мне палку, чтоб в дырку-то попасть. Поехал, руки дрожат, хотел в дырку, да вместо дырки, как ткну околодочному в картуз, да и сшиб ему картуз-то…
- Ну?
- Что нукаешь-то! Известно, что после этого бывает. В кутузке и ночевал; а наутро при солдате и с книжкой по городу… И как только он подвернулся, и посейчас ума приложить не могу! Нет, брат, теперь я от ведра подальше.
На каруселях, сидя боком на лебеде, вертится горничная в цветном платочке на голове. Ее поджидают мастеровой в кафтане со сборами и солдат, стоя около карусели.
- Радостно себя чувствуете? - кричит ей солдат.
- В таком разе, как бы от польки трамбян… - успевает ответить горничная и проносится мимо. - Иван Меркулыч, садитесь и вы! - приглашает она его при втором круге.
Солдат отрицательно машет головой.
- Поди и не на таких скотах катался? - относится к нему мастеровой.
- Былое дело. В Ташкенте и на мерблюдах ездили, и на слонах, - отвечает солдат.
- На живых?
- А то на мертвых, что ли? Там у нас страна такая, что скотов не разбирают. Прикажет, бывало, генерал Черняев, так и на собаке поедешь, и на лебеде полетишь.
- Да ведь лебедю человека не поднять?
- Одному не поднять это точно, а у нас по десяти лебедей вместе связывали. Там, брат, такие горы, что окромя как на птицах и не подняться.
- Скажи на милость, как это все начальством благоустроено! - дивится мастеровой. - Ну, лебедь тварь невинная, а как же на мерблюде-то? - допытывается он. - Ведь у мерблюда на хвосте стрела и он ею жалит?
- И вовсе даже без стрелы. Мерблюд такой смирный зверь, что все равно что кот. Ты к нему подходишь, а он перед тобой на колени ложится, - рассказывает солдат. - Там на них все больше купцы с своим караваном ездили. Лошадей боятся - ну, на мерблюдах… А со стрелой на хвосте - это крокодил. На тех мы не ездили. У них и изо рта огонь… Еще, чего Боже упаси, казенное имущество сжечь можно.
К разговору прислушивается не то купец, не то артельщик с биржи.
- Простите, кавалер, дозвольте опрос сделать, - вмешивается он в разговор. - Вы говорите: купец на мерблюде. Православный купец?
- Нет, мухоеданский. Там православных купцов нет. Православный купец в сибирке только до Уральских гор водится, а там халат и чалма.
- То-то. А то православному купцу - и вдруг на поганом мерблюде, как будто неловко… Конечно, в хмельном образе мы, по грехам нашим, всякие беззакония делаем, но зато потом и святим себя, а то ежели кажиный день на мерблюде ездить, так и на молебны не хватит.
- Да ведь там и купцы-то беззаконные, - поясняет солдат. - Почитай все они живой бабой торгуют, ну а наши их за эту мануфактуру с женской живностью - ловят.
- Оптом или в розницу у них больше торговля? - допытывается купец.
- Продают и по штуке, и по паре, а то так и стадом.
- И хорошая, добротная баба?
- Разная есть… - уклончиво ответил солдат и крикнул горничной: - Марфа Тимофеевна, скоро вы?
Купец продолжал бормотать:
- Такому мухоеданскому беззаконнику что! Он бабу продал, кобылятинкой закусил и поезжай на каком хочешь звере, ну а православному купцу не сподручно.
В это время с карусельского лебедя соскочила горничная и, шатаясь, ухватилась за солдата.
- Совсем голова кругом идет, - говорила она. - Вижу носы и бороды, а лиц настоящих не вижу. В глазах мелькание и даже мутит.
- Зато своим собственным удовольствием насытились, - любезно отвечал солдат и поддержал ее.
Купец потряс головой.
- Не женская эта музыка-то, карусели, - произнес он. - Вырезать бы хорошую орясину!..
- Чего-с? - сверкнул глазами солдат.
- Ничего, проехали!
- То-то. Орясину-то эту ты для себя прибереги, а нашу даму не тронь!
Купец закусил губу и, ворча под нос, отошел прочь.
Того же автора:
• Ахал-Текинская экспедиция
См. также очерк А. А. Бахтиарова «Народное гулянье на Марсовом поле» (Брюхо Петербурга: Общественно-физиологические очерки А. Бахтиарова. СПб., 1888.).
Гуляние на Марсовом поле
26-го августа. На Царицыном лугу обычное народное гулянье - качели, столбы, бег под ведром, пиво в громадных бочках, но есть и новинка: продают виноградное вино по 10 к. за кружку. Разумеется, достоинство товара по деньгам.
Два мужика выпили по кружке и плюют.
- Вот те и господское пойло! И как это только господа такое зелье пьют? Совсем скулу на сторону воротит, - говорит первый мужик.
- Так ведь то господа, - откликается второй. - Им что чуднее, то лучше. Теперича их еда: люди бросают, а они едят. У нас, в Новгородской губернии мужик на раков-то и не взглянет, а у них первое угощение. А устрицы?.. Лягух жрут. У меня земляк есть, шестнадцать верст он нас, в кухонных мужиках он, так сказывал, что господа огурцы с купоросным маслом едят. «Как возьмешь, - говорит, - в рот, так тебя и обожжет, а им любо».
- От богатства все это, - соглашается первый. - Сыты, нейдет настоящая-то еда в утробу, ну, давай не настоящую. Под ведром-то бегать будем? - спрашивает он.
- Не… ни в жизнь! - машет рукой второй мужик. - Довольно, благодарим… Учен уж… То есть скажи сейчас: «Митрофан, вот тебе три целковых…» - и то не польщусь. Бегал я в прошлом году. Дали это мне палку, чтоб в дырку-то попасть. Поехал, руки дрожат, хотел в дырку, да вместо дырки, как ткну околодочному в картуз, да и сшиб ему картуз-то…
- Ну?
- Что нукаешь-то! Известно, что после этого бывает. В кутузке и ночевал; а наутро при солдате и с книжкой по городу… И как только он подвернулся, и посейчас ума приложить не могу! Нет, брат, теперь я от ведра подальше.
На каруселях, сидя боком на лебеде, вертится горничная в цветном платочке на голове. Ее поджидают мастеровой в кафтане со сборами и солдат, стоя около карусели.
- Радостно себя чувствуете? - кричит ей солдат.
- В таком разе, как бы от польки трамбян… - успевает ответить горничная и проносится мимо. - Иван Меркулыч, садитесь и вы! - приглашает она его при втором круге.
Солдат отрицательно машет головой.
- Поди и не на таких скотах катался? - относится к нему мастеровой.
- Былое дело. В Ташкенте и на мерблюдах ездили, и на слонах, - отвечает солдат.
- На живых?
- А то на мертвых, что ли? Там у нас страна такая, что скотов не разбирают. Прикажет, бывало, генерал Черняев, так и на собаке поедешь, и на лебеде полетишь.
- Да ведь лебедю человека не поднять?
- Одному не поднять это точно, а у нас по десяти лебедей вместе связывали. Там, брат, такие горы, что окромя как на птицах и не подняться.
- Скажи на милость, как это все начальством благоустроено! - дивится мастеровой. - Ну, лебедь тварь невинная, а как же на мерблюде-то? - допытывается он. - Ведь у мерблюда на хвосте стрела и он ею жалит?
- И вовсе даже без стрелы. Мерблюд такой смирный зверь, что все равно что кот. Ты к нему подходишь, а он перед тобой на колени ложится, - рассказывает солдат. - Там на них все больше купцы с своим караваном ездили. Лошадей боятся - ну, на мерблюдах… А со стрелой на хвосте - это крокодил. На тех мы не ездили. У них и изо рта огонь… Еще, чего Боже упаси, казенное имущество сжечь можно.
К разговору прислушивается не то купец, не то артельщик с биржи.
- Простите, кавалер, дозвольте опрос сделать, - вмешивается он в разговор. - Вы говорите: купец на мерблюде. Православный купец?
- Нет, мухоеданский. Там православных купцов нет. Православный купец в сибирке только до Уральских гор водится, а там халат и чалма.
- То-то. А то православному купцу - и вдруг на поганом мерблюде, как будто неловко… Конечно, в хмельном образе мы, по грехам нашим, всякие беззакония делаем, но зато потом и святим себя, а то ежели кажиный день на мерблюде ездить, так и на молебны не хватит.
- Да ведь там и купцы-то беззаконные, - поясняет солдат. - Почитай все они живой бабой торгуют, ну а наши их за эту мануфактуру с женской живностью - ловят.
- Оптом или в розницу у них больше торговля? - допытывается купец.
- Продают и по штуке, и по паре, а то так и стадом.
- И хорошая, добротная баба?
- Разная есть… - уклончиво ответил солдат и крикнул горничной: - Марфа Тимофеевна, скоро вы?
Купец продолжал бормотать:
- Такому мухоеданскому беззаконнику что! Он бабу продал, кобылятинкой закусил и поезжай на каком хочешь звере, ну а православному купцу не сподручно.
В это время с карусельского лебедя соскочила горничная и, шатаясь, ухватилась за солдата.
- Совсем голова кругом идет, - говорила она. - Вижу носы и бороды, а лиц настоящих не вижу. В глазах мелькание и даже мутит.
- Зато своим собственным удовольствием насытились, - любезно отвечал солдат и поддержал ее.
Купец потряс головой.
- Не женская эта музыка-то, карусели, - произнес он. - Вырезать бы хорошую орясину!..
- Чего-с? - сверкнул глазами солдат.
- Ничего, проехали!
- То-то. Орясину-то эту ты для себя прибереги, а нашу даму не тронь!
Купец закусил губу и, ворча под нос, отошел прочь.
Того же автора:
• Ахал-Текинская экспедиция
См. также очерк А. А. Бахтиарова «Народное гулянье на Марсовом поле» (Брюхо Петербурга: Общественно-физиологические очерки А. Бахтиарова. СПб., 1888.).