Староверы Ульяновы. Заговор купцов Татьяна Алексеевна Щербакова 19.

[vitruvianus_9]

1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. 16. 17. 18.

20

Когда Владимир Ильич после смерти отца и брата произнес свою историческую фразу: «Мы пойдет другим путем»? В советских учебниках истории писали, что будто бы сразу после гибели Александра Ульянова от рук царского правительства. Но, скорее всего, он произнес ее в ссылке в Шушенском, когда готовил идейный разгром народников. Он уже тогда понял, что ставить на крестьян в революции не получится. А уже к 1907 году, когда Столыпин выступил со своей программой разгрома староверской общины и крестьяне активно купились на искушение царского реформатора, он развил идею гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции. Здесь-то можно было бы и засомневаться в связи Ленина со староверами. Но, напротив, именно Ленин разработал стройную теорию революции в России и постановке ее на демократические рельсы в западном направлении, которая так была нужна раскольникам для захвата власти. Эта-то работа и была с лихвой оплачена именно русскими купцами-староверами, а не Западом, как принято считать сегодня. Сторонники этой версии финансирования выдвинули теорию связи Ленина с Парвусом. Который якобы взял у германского правительства аж два миллиона марок на русскую революцию.
Зачем были нужны Ленину эти копейки? Начиная с середины восемнадцатого века староверческое предпринимательство на английских деньгах и технических средствах к началу двадцатого занимало две трети российской экономики. Это государство в государстве имело несметные богатства и могло финансировать кого угодно на них без прямой помощи Европы. Напротив, финансирование деятельности Ленина мог быть своего рода процентом, отчисленным Европе за тот кредит, который староверы взяли у нее, нарушив Завет Христа о ростовщичестве еще в середине семнадцатого века. Так что русские раскольники заплатили в 1917 году Европе, а не она Ленину. Много теперь говорится о грабежах русских банков марксистами-террористами. Да, Ленин лично давал распоряжения своим соратникам экспроприировать средства русских банков - но государственных, как зафиксировано и в документах, то есть, романовских, а не раскольничьего общака с совместными европейскими капиталами.
Власть меняет все. И взяв ее, Ильич не пожелал делиться ею ни с кем. Это абсолютно реальный исторический процесс во все времена, сколько существует человечество. Шел он к нему еще тогда, когда в ссылке в Шушенском жил рядом с мятежными поляками, любезными сердцу Крупской, с народниками, пил с ними чай и писал свою работу : «Кто такие друзья народа и как они воюют против социал-демократов». Он тогда уже громил народничество, будущих меньшевиков, когда они об этом и не подозревали. В 1895 году в Женеве, а потом во Франции Ленин создает «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Тогда же он приобретает известность в марксистских кругах под псевдонимом Тулин. Может быть, от староверческого города Тулы? Вскоре он скажет, что значение Тулы для молодой советской республики огромно как города оружейников, но только народ там «не наш». Да, Тула стала прибежищем раскольников, но только не гонимых староверов, а пригретых иностранным капиталом купцов - оружейников, самоварщиков, пряничников. Тула была меньшевистским городом, во время революции сопротивляющимся большевикам. А не пустила Деникина к Москве потому, что не могла пропустить к власти оголтелого православного монархиста.
С конца 1800-х годов обостряется полемика между марксистами и социалистами по поводу гегемона революции: на кого ставить - на крестьян или на пролетариат? В 1903 году в Лондоне собирается формальный съезд РСДРП, который все ставит на свои места. Социалисты делятся на две партии - большевиков, которые за опору на пролетариат, и на меньшевиков, которые готовы продолжать либеральничать с крестьянами. А в это время в России, причем в западных ее областях, уже появились первые всходы деятельности потомка Рюриковичей Петра Аркадьевича Столыпина, подарившего русским крестьянам кнут и пряник. Уже будучи губернатором в Гродно в начале 1900-х годов, он открывает народные школы и закрывает многочисленные благотворительные общества староверов. И кто же выступил первый против этих мер? Крупные землевладельцы, монархисты. Князь Святополк-Четвертинский заявил: «Нам не нужна рабочая сила человека, нужен физический труд и способность к нему, а не образование. Образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не массе». На что Столыпин отвечал: «Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведет к анархии».
В 1905 году Столыпин уже губернатор в мятежной староверской Саратовской губернии. Здесь произошло первое покушение на его жизнь. В гибели Столыпина уже тогда были заинтересованы и отсталые монархисты, и прогрессивные либералы-староверы, и отколовшиеся от них марксисты.
Но и на Западе не могли не придавать значения появлению в России такого яркого и крупного государственного деятеля, который мог перевернуть в ней все и поставить страну на ноги. Естественно, там не могли не знать, что Столыпин получил от казны огромные деньги на воплощение своих идей в жизнь, и эти деньги успешно конкурировали с деньгами Европы, вложенными в предприятия староверов. Поэтому необходимо было изменить курс российской политической оппозиции. Народники-либералы по вине Столыпина стали вчерашним днем борьбы с Романовыми, и искушенные в бунтах европейские аналитики поняли, что оппозиции надо переориентироваться на рабочий класс, который не попадал под влияние столыпинских реформ. Для этого рабочий класс надо было умножить, и его умножили: с помощью купеческого капитала в России был взят курс на индустриализацию, что привело к стремительному увеличению численности наемных рабочих. За короткий период конца 1800-х, начала1900-х в России имелось 13 миллионов наемных рабочих. Из них только 2,8 миллиона потомственных, а 10 миллионов - пролетарии первого поколения. И работали они на крупных предприятиях с плохими условиями труда, но оборудованными европейскими машинами, использующимися из рук вон плохо, куда легко проникали агитаторы. Но не такова ли и была задача этих созданных наспех промышленных предприятий, привлекших к себе одномоментно огромные массы крестьян из деревни, которую уже вовсю трепали по ветру реформы Столыпина? Оторвавшись от родных корней и попав в тяжелейшие условия в городе, эти люди становились маргиналами и быстро попадали в руки агитаторов. Власть Романовых прозевала этот процесс в городе, пока занималась разорением староверской общины в деревне. Для процесса наращивания такой людской массы как резерва грядущей революции раскольникам под руководством Европы понадобилось очень мало времени. Революцию сумели разжечь уже в 1905 году. Европа в очередной раз обыграла дом Романовых не на поле открытого сражения, а в политической интриге. Когда говорят об Энгельсе, Марксе, Герцене, Плеханове как о «революционерах», то заблуждаются. И это заблуждение имеет уже стопятидесятилетний срок. Эти великие теоретики государственных переворотов, подобно современным закулисным мировым политтехнологам, ко времени Великой Октябрьской революции уже восемьдесят лет работали на Европу, теоретически обосновывая пути разрушения России.
И в своих разработках они опирались постоянно на русский Раскол, на его главную платформу - староверческую общину, совращенную, разбитую на многочисленные религиозные секты, наподобие отколовшегося от православия католичества, подготовленную Европой к главному государственному перевороту - удалению с мировой политической сцены Дома Романовых и втягивание России в единое коммерческое пространство свободной торговли.
До сих пор неискушенная основная масса русского народа и сейчас еще не знает, что такое свободная торговля, обозначенная в современном мире аббревиатурой ВТО. Понять это просто. Когда вооруженные до зубов испанцы пришли к ацтекам со своими бусиками, те решили, что к ним пришел Бог во всем блеске загробного величия. И долго принимали его варварство, грабеж и уничтожение нации как Богом же данную необходимость. Пока не поняли, что исчезают вместе с запасами своего золота, за которым к ним и пришли разряженные в блестящие латы грабители. И тогда они убили своего вождя Монтесуму, который первый поклонился алчным испанцам, но было уже поздно. Так исчезли ацтеки.
При свободной торговле чужестранные купцы торгуют всем, чем придется, в изобилии, не имея преград. Они торгуют уже не бусиками и ткацкими станками, а интеллектуальными продуктами, для покупки которых принимающее такую торговлю государство должно изменять свои устои. В угоду иноземным купцам может поменяться все: образование, медицина, литература, кинематограф, семейные традиции. «Продается все!» - таков девиз захватчиков на свободном рынке. И в ход идут новые учебники, новые лекарства, новая еда, новые фильмы, литература, даже женские прокладки и туалетная бумага, - все и в огромном объеме. При таких условиях в стране не должно оставаться никакого собственного производства, которое бы не контролировалось иноземцами. Они сами решат, сколько и чего надо делать и чем будут удовлетворять спрос народа, которого в угоду чистогану ломают через колено.
Но почему же Европа стоит при своем свободном рынке, а Россия упала во второй раз? Европа едина в религии, отличной от российской, она единый другой мир, давно перевоевавший между собою и притершийся в своих границах. Россия - чужой ей мир, и она с ним не церемонится, воспринимая ее православие как секту, которая к Христу дороги не знает.
А как же тогда быть с коммунизмом Маркса? Да он солгал всему миру, подтолкнув Россию строить коммунизм на основе староверческой общины. В ней он «увидел» возможность использования общинных традиций страны для построения ее светлого будущего. Забыл только сообщить при этом миру, что староверческая «коммунистическая» и процветающая русская община была еще в семнадцатом веке на корню куплена англичанами, подославшими к ней своих евреев для греховного ростовщичества.
Да, Европа могла с презрением относиться к вере русских раскольников, связавшихся со «старухой-процентщицей». Но ведь в государстве была официальная церковь, которая строго следовала Заветам Христа и отвергала грех наживы и преследовала раскольников. Более того, именно Россия отличалась чистотой веры, двести лет проживая в Новом времени (начиная с середины семнадцатого века, когда Европа уже вовсю строила капитализм) без собственных банков! Но в том-то и дело, что Европа не могла признать эту заслугу Русской православной церкви при ее полном сращении с самодержавием Дома Романовых, при ее корысти и стяжательстве в самом страшном грехе - поддержке рабства в России на протяжении трехсот лет. Чего стоит только тот факт, что Русская православная церковь всегда имела при Романовых своих крепостных крестьян! Разве это не была взятка с династии, которая угнетала своих граждан в черном бесправном рабстве триста лет? Да и праведными ли путями она привела к власти эту династию в лице посаженного в Патриархи разбойником-Лжедмитрием Вторым мятежного Филарета Романова, семью которого потом берегла и за которую молилась перед Богом триста лет? Но об этом и в страшные годы падения родной страны в 1991-м, она промолчала и… канонизировала крепостников Романовых, убитых народом за свои трехсотлетние мучения. С тех пор стыдливо называет себя РПЦ - простые русские люди и представления не имеют, что это такое, не подозревая, что бьют поклоны Христу в храмах РПЦ. И на сегодня остается главный вопрос: если к власти в России пришли раскольники, то кого тогда благословляет Русская православная церковь на Пасху и Рождество в заново отстроенном на месте снесенного, испоганенного гностиками Храма Христа Спасителя русский Патриарх? Вот о чем не знает русский народ, но о чем хорошо осведомлена завоевавшая Россию Европа. А с неразумными она и не церемонится.
Маркс мог обмануть человечество, призывая русских строить коммунизм на перепроданной раскольничьей общине, но Ленин-то об этом обмане отлично знал. И никакой коммунизм он, естественно в России строить не собирался. Придя к власти он, словно забыв, что сам раскольник, разметал эту общину почище Столыпина по фронтам гражданской войны, пригрозив смертной казнью тем, кто откажется воевать по религиозным убеждениям. Но неграмотные россияне, измученные нищетой и бесправием по воле преступной семьи Романовых и покровительствующей им Православной церкви, получили желанную идею свободы и справедливого распределения продукта их труда. Они за эту идею не пожалели пролитой крови и построили великую социалистическую страну.
Но как начиналось это строительство? А с грешного золота и процентов в банках. Прямо после Октябрьской революции, в 1918 году, были закрыты российские таможни, на которых с 1894-го года была прекращена торговая война с Германией из-за двойного обложения ее товаров в ответ на такие же условия с ее стороны, и был подписан на десять лет торговый договор, смягчающий эти условия с обеих сторон. Но кончилась и эта революция, и новая власть в России обнаружила, что все ее таможни разрушены. На первых порах, в горячах, руководство ими было передано ЦК профсоюзов таможенных работников, сформированному на съезде таможенных служб в 1917 году. Но уже с зимы 1918 года царский Департамент таможенных сборов возобновил свою деятельность. В мае 1928-го обложение перевозимых через границу товаров таможенными пошлинами и другими сборами было передано в исключительное ведение центральной государственной власти. Более того, таможня стала органом центральной Советской власти. И именно этим вопросом без устали занимался Ленин до самой своей смерти в 1924 году. Главным его помощником тут был Сталин, который придерживался позиций вождя в деле сборов процентов с оборота внешней торговли. И вот тут-то и развернулась новая ожесточенная борьба между большевиками и меньшевиками.
Понятно, что, выйдя из одной и той же среды староверов - ушлых торговцев и предпринимателей, они развернули острую дискуссию о золоте и власти в завоеванной, наконец-то, ими стране.
Именно с этих позиций и надо рассматривать конфликт Ленина со Сталиным в 1922-м году, после которого появилось пресловутое «завещание» Ильича о непригодности Сталина к руководству. Этот «конфликт» - миф, сфабрикованный Крупской и Троцким.
Трудно поверить в скрытую деятельность против вождя тем человеком, с которым он прожил всю жизнь, с которым делил все тяготы ссылок и эмиграции. Но не надо забывать, что эти тяготы приносились в жертву борьбе за власть. А это очень жестокое действо, в котором на мировой сцене истории гибли и дети, и отцы, и матери от рук своих близких. Скольких своих близких истребили Романовы в борьбе за престол? Алексея Петровича, Ивана Антоновича, Петра Третьего, Павла Первого. Это только конкретно убитыми в заговорах. А уж сколько их в болезнях умирало, отравленных и покалеченных, - одному Богу известно.
В 1922-м году правление Ленина, кажется, отметилось такой же тенденцией. Расстрелянный отравленными свинцовыми пулями посланной его же соратниками по старой вере из руки Каплан, он получал заботливый уход от супруги, которая в это тяжелое для него время отчаянно боролась за приход к власти Троцкого, который лихорадочно пытался сформировать в Советской России новую оппозицию. Она снова была нужна Европе, которая была изумлена невероятной позицией Ленина, победившего с ее помощью Романовых, но вместе с ними разогнавшего и интервенцию.
Теперь Троцкому весьма пригодился опыт царского полковника Зубатова, создавшего в романовской России профсоюзы, приготовленные на заклание царю и расстрелянные 9 января 1905 года с помощью беспоповца Гапона.
Отдать таможни страны в руки профсоюзов - это был невероятный успех меньшевиков в деле возможности накопления средств для захвата власти. Но таможни у готовящихся в оппозицию профсоюзов Ленин отнял, и тогда Троцкий навязал партии большевиков дискуссию о профсоюзах.
Она шла по четырем направлениям. Первую, «производственную оппозицию», представлял Троцкий, предлагая милитаризовать профсоюзы. Речь шла о военном коммунизме, который, по настоянию Троцкого, проводили в Советской России с 1918 по 1921 год. Его программа звучала так: «О мобилизации индустриального пролетариата, трудовой повинности, милитаризации хозяйства и применении воинских частей для их нужд». Именно введение военного положения на железнодорожном транспорте, вызвавшее волнение среди рабочих, и послужило началом дискуссии. Так что все было разыграно Троцким и его сторонниками как по нотам. Второе течение - «Рабочая оппозиция» Шляпникова, Медведева, Коллонтай, которые утверждали, что профсоюзы - высшая форма организации пролетариата с правом руководства народным хозяйством. Была еще группа «демократического централизма». Четвертая - Ленина, в которую входил и Сталин. Она утверждала, что профсоюзы - это школа управления, школа хозяйничать.
Итоги дискуссии подвели на Х съезде РКП(б) 8-16 марта 1921 года. На нем была принята ленинская линия о недопустимости оппозиции в партии. Ленин читает на съезде доклад «О единстве партии и анархо-синдикалистском уклоне». В нем, в частности, говорится: о неприемлемом для партии большевиков тезисе анархо-синдикалистов: «Организация управления народным хозяйством принадлежит всероссийскому съезду производителей, объединенных в профессиональные производственные союзы, которые избирают центральный орган, управляющий всем народным хозяйством республики». В этом же году из партии исключают супругу Сталина Надежду Аллилуеву именно за приверженность к анархо-синдикалисткому уклону, то есть, как сторонницу Троцкого. Но за нее заступился Ленин, у которого она работала секретарем во время его болезни и, как и Крупская, писала под его диктовку.
12 января 1922 года Владимир Ильич пишет тезисы: « О роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики». Кажется, все ясно, все акценты по поводу участия профсоюзов в руководстве экономикой страны и, главное, внешней торговлей, расставлены.
В апреле 1922 года Ленин выдвигает Сталина на пост Генерального секретаря Секретариата партии. К этому времени он уже был членом ЦК, Оргбюро и Секретариата.
30 августа 1922 года он встречается со Сталиным и интересуется курсом рубля и бюджетом страны.
13 октября 1922 года пишет письмо Сталину для членов ЦК РКП(б) «О монополии внешней торговли», в котором говорит: «Решение пленума ЦК от 6.Х (протокол №7,п.3) устанавливает как будто неважную, частичную реформу: «провести ряд отдельных постановлений СТО о временном разрешении ввоза и вывоза по отдельным категориям товаров или в применении к отдельным границам».
Но на деле это есть срыв монополии внешней торговли. Неудивительно, что этого добивался и добился тов. Сокольников. Он всегда этого добивался, любитель парадокса и всегда брался доказывать, что монополия нам же невыгодна. Но удивительно, что голоснули за это, не спросив подробно никого из хозяйственников, люди, принципиально стоящие за монополию.
Что значит принятое постановление?
Для ввоза и вывоза открываются закупочные конторы. Владелец конторы вправе покупать и продавать л и ш ь особо указанные товары.
Где же контроль? Где же средства контроля?
Лен стоит в России 4 рубля с полтиной, в Англии - 14 рублей. Мы все читали в «Капитале», как внутренне преобразуется и смелеет капитал при быстром росте процента и прибыли. Все помнят, что капитал способен быстро доходить до риска головой, и это Маркс признавал задолго до войны и до ее «скачков».
Что же теперь? Какая сила удержит крестьян и торговцев от выгоднейшей сделки? Покрывать Россию еще сетью надзирателей? Ловить соседа закупочной конторы и доказывать, что его лен запродан для тайного вывоза?..
Никакая «законность» в деревенской России по подобному вопросу абсолютно невозможна. Никакое сравнение с контрабандой вообще ( «все равно, дескать, и контрабанда против монополии тоже идет») абсолютно неправильно: одно дело специалист-контрабандист на границе, другое дело в с е крестьянство, которое в с е будет защищать себя и воевать с властью, пытающейся отнять «собственную» его выгоду.
Не успев испытать режима монополии, который только начинает нам давать миллионы (и будет давать десятки миллионов и больше), мы вводим полный хаос, толкаем те самые подпорки, которые едва-едва начали укреплять…
Прибыль от внешней торговли измеряется сотнями процентов, мы н а ч и н а е м получать миллионы и десятки миллионов. Мы начали строить смешанные общества, начали учиться получать п о л о в и н у их (чудовищной) прибыли. Мы видим уже некоторую перспективу солиднейшего госдохода. Мы бросаем это в надежде на пошлины, которые не могут дать сколько-нибудь подобной прибыли, мы бросаем все и гонимся за призраком!

В. Ульянов (Ленин).

P.S. Во вчерашнем разговоре с тов. Сталиным… мы коснулись, между прочим, предположительно открытия портов Питерского и Новороссийского. Мне кажется, оба примера показывают крайнюю опасность подобных экспериментов хотя бы для самого небольшого списка товаров. Открытие Питерского порта усилит контрабанду льна по финляндской границе до ужасающих размеров… Открытие Новороссийского порта выкачает быстро излишки хлеба…»
13 декабря 1922 года Ленин снова - уже диктует по телефону - Сталину письмо «О монополии внешней торговли». Вот что он в нем говорит: «Я считаю самым важным разобрать письмо т. Бухарина. В первом пункте он говорит, что «ни у Ленина, ни у Красина нет ни звука о тех бесчисленных убытках, которые несет хозяйство страны от неработоспособности НКВТ (Накркомата внешней торговли -Т.Щ.), вытекающий из его «принципиальной» структуры, нет ни слова об убытках, которые происходят от того, что мы сами не в состоянии ( и долгое время не будем в состоянии по причинам вполне понятным) мобилизовать крестьянский товарный фонд и пустить его в международный товарный оборот».
Это утверждение прямо неверно, ибо у Красина ясно сказано … об образовании смешанных обществ, которые представляют из себя способ, во-первых, мобилизовать крестьянский товарный фонд и, во-вторых, заполучить прибыли от этой мобилизации не меньше, чем наполовину в нашу государственную казну…
Бухарин не видит, - это самая поразительная его ошибка, причем чисто теоретическая,- что никакая таможенная политика не может быть действительной в эпоху империализма и чудовищной разницы между странами нищими и странами чудовищно богатыми. Несколько раз Бухарин ссылается на таможенную охрану, не видя того, что в указанных условиях полностью сломить эту охрану может любая из богатых промышленных стран. Для этого ей достаточно ввести вывозную премию за ввоз в Россию тех товаров, которые обложены у нас таможенной премией. Денег для этого у любой промышленной страны более чем достаточно, а в результате такой меры любая промышленная страна сломит нашу туземную промышленность наверняка.
Поэтому все рассуждения Бухарина о таможенной политике на практике означают не что иное, как полнейшую беззащитность русской промышленности и прикрытый самой легкой вуалью переход к системе свободной торговли. Против этого мы должны бороться изо всех сил и бороться вплоть до партийного съезда, ибо ни о какой серьезной таможенной политике сейчас, в эпоху империализма, не может быть и речи, кроме системы монополии внешней торговли».
Эти материалы нужны Ленину и Сталину для подготовки ХI съезда партии для принятия внешнеэкономического курса страны, для того, чтобы укрепить за партией, за государством монополию и контроль за денежными средствами, поступающими в казну. Понятно: у кого деньги, у того и власть. Ленин хочет окончательно сбросить политическую зависимость своей партии от иностранного капитала, которым она пользовалась до Октябрьского переворота, и монополизированная партией внешняя торговля с Европой делает государственный (партийный) бюджет прозрачным для всего мира. Может быть, сейчас Ленин ведет самую ожесточенную борьбу за возрождение России, очищение ее от подпольных денег вековой оппозиции и ставя непреодолимые препятствия для возникновения в стране впредь какой-либо оппозиции на подпольно нажитые деньги?
Но оппозиция не дремлет. 21 декабря 1922 года Крупская под диктовку Ленина пишет ( или пишет сама?) письмо Троцкому по поводу монополии внешней торговли. Тот показывает его Каменеву, и Каменев сообщает, что будет делать доклад на съезде. Сталин, узнав о происходящем за его спиной, обращается к Крупской по телефону, вот тут, говорят, что он и назвал ее проституткой, пообещав, что передаст дело о ней в Центральную комиссию партии. Крупская рыдает, рвет на себе волосы, катается по полу, но потом берет себя в руки и пишет письма Каменеву и Зиновьеву: «Лев Борисыч! По поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Владимира Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т.к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь к вам и к Григорию (Зиновьеву), как более близким товарищам В.И., и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В одногласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности».
Страх разоблачения, наказания, жалкое нытье виноватого и недостойное жены вождя с многолетним стажем революционной борьбы трусливое желание свалить все с больной головы на здоровую - вот что в этом письме. Она приходит к Ленину и, не щадя его, рассказывает о ссоре со Сталиным. У Ленина происходит второй приступ, и он уже не встает с постели. Но и в этом состоянии он продолжает интенсивно работать над статьями, которые и явились завещанием вождя партии - это стройная теория рыночных отношений с капиталистическим миром молодого Советского государства на основе нажитых ее гражданами средств при социалистической системе хозяйствования под строгим контролем государства, точнее, той же партии.
И одна из таких работ написана еще до первого инсульта в мае 1922 года, когда Ленин был частично парализован и получил расстройство речи - в ноябре 1921 года. Эта работа: «О значении золота теперь и после полной победы социализма». В ней он пишет: «Теоретический вопрос: как объяснить переход после ряда самых революционных действий к чрезвычайно «реформистским» действиям на том же поприще, при условии общего победоносного хода всей революции в целом? Нет ли тут «сдачи позиций», «признания краха» или чего-либо подобного? Враги, конечно, говорят, что есть, начиная от реакционеров полуфеодального типа и кончая меньшевиками…
Настоящие революционеры на этом больше всего ломали себе шею, когда начинали писать «революцию» с большой буквы, возводить «революцию» в нечто почти божественное, терять голову, терять способность самым хладнокровным и трезвым образом соображать, взвешивать, проверять, в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой области действия надо уметь перейти к действию реформистскому…
Вполне доделанной является только буржуазно-демократическая работа нашей революции. И мы имеем законное право этим гордиться… Эпоха буржуазно-демократического парламентаризма кончилась…Началась новая глава всемирной истории: эпоха пролетарской диктатуры. ..У нас недоделанного в этой области еще очень и очень много…
Торговля - вот то «звено» в исторической цепи событий, в переходных формах нашего социалистического строительства 1921-1022 годов, «За которое надо всеми силами ухватиться» нам, пролетарской государственной власти, нам, руководящей коммунистической партии. Это кажется странным. Коммунизм и торговля?.. Но если поразмыслить экономически, одно от другого не дальше, чем коммунизм от мелкого крестьянского, патриархального земледелия…
Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира. Это было бы самым «справедливым» и наглядно-назидательным употреблением золота для тех поколений, которые не забыли, как из-за золота перебили десять миллионов человек и сделали калеками тридцать миллионов в «великой освободительной» войне 1914 -1918 годов, в войне для решения великого вопроса о том, какой мир хуже, Брестский или Версальский; и как из-за того же золота собираются наверняка перебить двадцать миллионов человек в войне не то около 1925, не то около 1928 года, не то между Японией и Америкой, не то между Англией и Америкой, или как-нибудь в этом же роде».
Все предсказал Ленин перед своей смертью, будучи парализованным :и жертвы ССССР во второй мировой войне, и противников в ней. Но, кажется, только один человек слушал его в оба уха, наматывая науку вождя на черный грузинский ус - Иосиф Сталин. И вот, зная это, против него Ленин выступил категорически именно в это время из-за бабской истерики?
24 декабря 1922 года Ленин пишет Сталину письмо: «Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она вам и выразила свое согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу вас взвесить, согласны ли вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения». Но почему-то письмо лежит до времени у Крупской.
В марте 1923 года у вождя случается третий инсульт с парализацией теперь уже левой руки и речи. Больше он никогда не сможет работать. За стенами Кремля произошло то, что происходило здесь веками: правителя убили. «Свои». На виду у безмерной всенародной любви, на глазах у «верных» соратников.
Но до этого, оказывается, Ленин написал еще два письма к съезду. В первом говорится: «…Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежное ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. Но этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно. Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол. Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить…
Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.
Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.
Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».
Конечно, можно усомниться в том, что так действительно продиктовал секретарше Ленин, когда говорил о «выдающемся» Троцком, который выпил у Ильича перед его смертью немало крови своей борьбой за НКПС - профсоюзы, желая отколоть их в оппозиционную партию и начать разгром большевиков, отобрав у них доступ к экономике страны. Но нельзя не видеть едкой и горькой иронии в оценках - Ленина.
Следом идет письмо от 4 января 1923 года: « Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека…»
Но переданы эти письма в ЦК были Крупской лишь в мае 1924 года, после смерти Ленина, когда состоялся 13-й съезд партии и нужно было назначать нового Председателя Совета народных комиссаров. Сталин назначил на эту - ленинскую - должность Александра Рыкова, и тот зачитал эти письма на Совете старейшин. Сталин тут же заявил об отставке. На пост генсека был выдвинут Троцкий. Но большинство проголосовало за Сталина. Троцкий же один высказался за публикацию документа. И он был опубликован в 1927 году в бюллетене «Пятнадцатый съезд ВКП(б)», №30, когда в партии разгорелась решающая борьба между большевиками и меньшевиками за методы хозяйствования. Но главный вопрос все-таки упирался во внешнюю торговлю, в то, из-за чего Англия начала с Россией скрытую экономическую войну еще в середине семнадцатого века, «подарив» ей свое внебрачное тайное дитя - Раскол, выросший в сильнейшую трехсотвековую оппозицию, еще раз захватившую власть уже в 1991 году.

Продолжение следует




Староверы Ульяновы. Заговор купцов (Татьяна Алексеевна Щербакова) / Стихи.ру

Портал предоставляет авторам возможность свободной публикации и обсуждения произведений современной поэзии.

stihi.ru