Черкёх. Часть 1: село и окрестности
Черкёх - небольшое село (1,1 тыс. жителей) в 230 километрах от Якутска по Колымской трассе, куда в прошлой части мы добрались из соседней Чурапчи, осмотрев таинственные надписи в её округе. Здесь начинается небольшой Таттинский улус, который в Якутии можно сравнить с Черноземьем. Не почвами и хозяйством, а культурой: если взять любого якутского классика от поэзии до кулинарии, он почти наверняка будет с Татты. Ну а Черкех - это гипер-Татта, Татта в квадрате: с её аласов вышли "красный шаман" Платон Ойунский (Слепцов) и Дмитрий Сивцев (Суорун Омолоон), духовные отцы Якутии на двух переломах эпох. Черкех - самое интересное село всей Республики Саха, и даже мой рассказ о нём, что крайне редко случается в сёлах, будет в двух частях. На вторую оставлю созданный Суоруном Омолооном музей под открытым небом, а сегодня расскажу про сам посёлок и памятники его окрестностей,
Восстановленные из руин стараниями главы Таттинского улуса Михаила Сорова, в основном они весьма труднодоступны, и за большую часть того, что я покажу сегодня, стоит поблагодарить заведующего Черкехским музеем Николая Ефимовича Попова и научную сотрудницу Изабеллу Яковлевну Жерготову. Ну и конечно администрацию Республики Саха, депутата Госдумы РФ Сардану Авксентьеву и проект "Живое наследие".
На первый взгляд Черкех почти не выделяется среди прочих старых якутских сёл, которых мы уже повидали немало. Даже огромная Будённовка на пару со Штыком впечатляет, но не удивляет - к необычным памятникам советских войн в Якутии успеваешь привыкнуть:
2.
Будённовка - часть мемориала (1985), и у каменной Скорбящей матери необычайно тонкое и живое лицо:
3.
Чем, пожалуй, удивляет Черкех при самом беглом взгляде - это обилие визуального коммунизма:
3а.
Над брусовыми домами и хотонами, булгунняхами и сэргэ господствует новая школа с модным дизайном:
4.
И собственно музей деревянного зодчества с Никольской церковью (1902). Вернее, официальное названия музея "Якутская политическая ссылка", но пусть оно не вводит в заблуждение: такова была дань Дмитрия Сивцева советской идеологии и памяти о русских революционерах, которые воспитали "отцов-основателей" якутской государственности.
5.
В Музей государственности Республики Саха имени Платона Ойунского пока и зайдём. Его 2-этажное здание с прилепившимися по бокам балаганом и деревянной юртой стоит с 2011 года между основным музеем и школой.
6.
В полной уверенности, что подобные места всегда строят "для галочки", с той же целью мы сюда и зашли. Но якуты даже тут умудрились не разочаровать - начиная с кластера музеев в Якутске не устаю поражаться, насколько с этим делом хорошо во всей Республике Саха. Открывается официозный музей, конечно же, пантеоном с бюстом Ойунского на фоне Аал-Луук-маса (Мирового древа) и флагов Якутской республики в разные времена. По стенам - десятка три портретов и кратких биографий людей, хоть маленькими шажками (как Алексей Собакин, в 18 веке пригласивший в улус первого письмоводителя или первый якутский паломник на Афоне Пётр Андросов) двигавшие саха в прогресс.
7.
У правого краешка в зал словно просачиваются примеры российского государства - как например нарты и кюкюлей (ясачный мешок) или щепки русских кораблей - сверху от фрегата "Паллада", снизу - от поморского коча:
7а.
И как синтез - символы власти тойона: выкованные в 1771 году в Иркутске кортик и значок. Если в начале русской экспансии под чужаками горела земля, а место выбора для Якутского острога определялось лояльностью отдельных племён, то к концу 17 века якутские тойоны перешли к тактике "не можешь предотвратить - возглавь". С конца 1640-х в Москве всё чаще получали челобитные на имя государя от якутских "князьков", а в 1676 году тойоны Мазар Бозеков (внук стремившегося к объединению Якутии Тыгына-Дархана из племени кангалассцев), Нохто Никин (сын Мымака из племени намцев, которому в 1634 чуть-чуть не хватило сил взять Якутск) и Трек Осюркаев (из правобережных мегинцев) с богатыми дарами сами прибыли ко двору Фёдора Алексеевича. Вскоре тойонам дозволили самим собирать ясак, в 1763 и вовсе заменённый денежным оброком по размеру стада. В 1789 Алексей Аржаков из Борогонского улуса вновь добрался до столицы - теперь к Екатерине II, и добился у неё самоуправления для якутов.
8.
Живя на обломках СССР, сложно понять саму постановка вопроса: своя государственность, но не государство. У якутов никогда не было настоящего сепаратизма - ни в массовом сознании, ни в идеях властителей дум. Даже в 1920-х годах якутский националист Михаил Артемьев действовал от лица Тунгусской республики, а участники поднятой в 1927 году харбинским юристом Павлом Ксенофонтовым "вооружённой демонстрации" (ходили по тайге, устраивая в посёлках митинги) называли себя конфедералистами. Во все эпохи под Россией якуты стремились к автономии в её составе, а в том, чтобы эта автономия была не только на бумаге, им помогала мамонтовая самобытность природы. В 1920-х годах её становление возглавили ученики ссыльного большевика, забайкальского еврея Емельяна Ярославского Платон Ойунский, Максим Аммосов, Исидор Барахов и Степан Аржаков. Тут обратите внимание ещё и на надпись: в прошлой части я рассказывал о якутском алфавите, который создал в 1917 году в Петрограде якут-студент Восточного факультет Семён Новгородов на основе международных фонетических знаков. Ну а вот она, "новгородица" - официальная якутская письменность в 1921-29 годах:
9.
На втором этаже - флаги Советской Якутии. День государственности Республики Саха, впрочем, не 26-е апреля, когда ЯАССР была создана, а 27 сентября, когда она была повышена до полноценной ССР - как и большинство тогдшаних республик в составе России. И всё же летом 2022 года в здешних городах и весях трудно было найти точку, с которой не виднелся хоть один плакат в честь 100-летия якутской государственности.
9а.
Напротив флагов выставлены о стенды о постсоветских руководителях Республики Саха. Это амбициозный кангаласс Михаил Николаев из Покровска (1982-2002), русский Вячеслав Штыров из Хандыги (20-2-10), чурапчинец Егор Борисов (2010-18; при нём должности Президента заменилась на должность Главы Республики) и теперешний глава Айсен Николаев с Вилюя, с которым нам даже повезло чуть-чуть пообщаться на Ысыахе.
10.
В отдельной комнате, совсем как в Ельцин-центре или Назарбаев-центре - официальные подарки от иностранных друзей:
11.
Но - вернёмся на первый этаж: саха не были бы саха, если бы и в музей государственности не добавили этнографии. Это сочетание куда более тонкое, чем кажется: придя из Великой Степи в мамонтовый край, якуты укоренились в нём, создав на порядок более развитое, чем у таёжных народов, хозяйство с оседлым мясо-молочным скотоводством и первоклассной для Средних веков металлургией. Утратив колесо и письменность, они сохранили главное - умение не просто выживать, а достойно жить в условиях вечной мерзлоты и 100-градусных годовых перепадов температуры. Русские научили якутов множеству благ цивилизации, но вот тому, как тут не околеть - учились у них сами. Не спрашивая, а наоборот объясняя, как называется тот или этот предмет, якуты сохранили язык, а вместе с ним - предания, молитвы, стержень самосознания. Заимствуя что-либо у русских, якуты адаптировали это под свои нужды и представления о прекрасном. Саха остались хозяевами своей земли потому, что чужаки не смогли совладать с ней.
12.
В балагане под его косыми стенами представлены инвентарь охотника, рыбака и немного крестьянина, а на кадре ниже - вполне себе городская мебель "в якутском стиле", делавшаяся ещё в 19 веке:
13.
В юрту ведёт коридор с исчерпывающей инфографикой о сэргэ - ритуальных коновязях, без которых невозможно представить якутский пейзаж:
14.
Под сводами юрты - традиционная берестяная посуда и хорошо вошедшие в морозный быт русские самовары:
15.
Их комплект подарил музею Иннокентий Тарбахов, знакомый нам по рассказу о ресторанах Якутска. Уроженец села Чичимах на Амге, воспитанник Таттинского детдома, в 1960-80-х он тихонько работал поваром в столовой левобережного райцентра Намцы, а в свободное время путешествовал по ЯАССР в поисках народных рецептов. По сути Тарбахов создал ту якутскую кухню, что мы знаем теперь - издавать кулинарные книги он начал ещё в советское время. В 1994 году Михаил Николаев, ещё в министерских командировках оценивший Намскую столовую, позвал Тарбахова в Якутск шеф-поваром лучшего городского ресторана.
16.
На кадре выше - пара сервизов: тот, что справа, был разработан в 1990-х годах, видимо не без участия Тарбахова, для официальны приёмов, а левым, ещё советским, в Якутии встречали Бориса Ельцина. Не знаю, точно, в 1990 году, когда он первым из московского начальства добрался в Анабарский район и угощался строганиной в чуме у оленеводов, или в 1993-м, когда на 35-градусной жаре произносил речь в зимнем якутском костюме, испил до дна чорон с кумысом и кричал традиционные якутские кличи "Айхал! Уруй!". Но по итогам того визита же Николаев договорился о том, что 25% прибыли с алмазов, кто бы их ни добывал, будет оставаться в Якутии.
16а.
В музее государственности мы провели пару часов, и по крайней мере как дополнение к основному музею он стоит визита. Но встречал нас именно Черкехский историко-этнографический музей, в здании которого есть и пара гостевых комнат. Там же мы после экскурсий пили чай в компании Николая Ефимовича и Изабеллы Яковлевны. Первый в своей солидности, крепкой хозяйской руке и длинных речах о дружбе народов напоминал добротного советского руководителя старой закалки, а вторая - жрицу в своём служении музею, героям его экспозиции и вообще родной земле. Рано утром перед отъездом в Ытык-Кюель мы съездили на поселковое кладбище посмотреть на могилу одного из ссыльных:
17.
Но её саму оставлю на следующую часть, а пока - просто пейзаж якутского некрополя с сэргэ и чардаатами (деревянными склепами):
18.
Основная же экскурсия по окрестностям Черкеха прошла днём ранее после осмотра музея. По окрестным аласам ездили двумя машинами - впереди мы с Николаем Ефимычем на его "Ниве", следом - Наташа и Изабелла с шофёром Николаем Егоровичем на его "Патриоте", нашем транспорте на весь заречный вояж. И в общем кабы ни эти люди - здесь бы и заканчивался сегодняшний пост: как заметил давным-давно ymblanter, "чтобы посетить условную Тотьму, как минимум необходимо знать, что она существует", и вот о красотах окрестных аласов-то я ничего и не знал. Все они расположены вдоль Колымской трассы на Ытык-Кюёль, но не прямо на ней, а за лесами 2-5 километрах.
18а.
Первым делом, километрах в 3 от Черкёха за мостиком через почти сухую речку Южная Наммара мы свернули влево. Николай Ефимович остановил "Ниву" у одинокой причудливой лиственницы:
19.
Когда-то на ней был кэрэх - жертвенник ойуна (якутское название шамана). С тех пор осталась "шаманская стрела", которая висела на ветвях острым концом на запад, а теперь лежит у корней.
20.
Но Шаман-дерево - лишь веха у дороги в алас Тохтобул за похожим на грандиозный курган булгунняхом:
21.
Слово Тохтобул можно услышать и в автобусах Якутска... из динамика: означает оно Остановка. Особая роль Таттинского улуса в Саха-Сирэ быть может связано с тем, что он относительно молод. Легенда гласит, что в 17 веке, устав от войн Тыгына-Дархана с другими якутами и предчувствуя вторжение чужаков, ойун Мунгхалаах Кээрэкээн (Караган) собрал вокруг себя шестерых боотуров и двинулся за Лену в необжитые края - "туда, где остановится его лошадь". Лошадь ушла за мегинские и хатылинские земли и встала как вкопанная в этом аласе. Но времена, когда земли хватало на всех, остались давно позади, и Каргыс-Уйэтээ ("веку резни" якутских междоусобиц) предшествовали войны с эвенками. Из эвенков, судя по имени, был и богач Бахсыгыр, владевший долиной Татты. Кээркэн отправил ему самонадеянное послание с предложением или приехать сюда мять ему торбаза, или прислать лучших воинов. Бахсыгыр позвал на помощь якутов-баянтагайцев из Оймякона, и вот на Тохтобуле вышли друг против друга Караганов сын Кэнгис и баянтагаец Тёрёнёй. Кто из них был сильнее - история уже не ответит: Кэнгис по небрежности оставил просвет в панцире, куда Тёрёнёй и поразил его копьём. Но униженный, разорённый и лишившийся сына ойун не смирился - он читал страшные заклинания и пускал стрелы к ночным небесам, и падали эти стрелы окровавленными. Ещё не дойдя до Оймякона раскаивавшийся из-за своего нечестного удара Тёрёнёй ранил в пылу ссоры Бахсыгыра, а затем в баянтагайское племя в образе женщины-сплетницы с бельмом на глазу явилась дочь бога распрей Илбиса, и вскоре враги Кээрэкэна перебили друг друга. Легенды отражает культурный код Татты: грубая сила - не здешний метод, тут - край мыслящих людей, открытых духовному миру. И сам Ойунский был из рода Кээрэкэна:
22.
Увы, я так и не спросил, когда этот памятник был поставлен, а интернет молчит. Но увековечили ойуна по всем правилам: на его одеянии - классический комплект оберегов ( описание есть здесь), а столько рядов изгородей поставлено на пути живущих в этих оберегах духов.
23.
На дальнем конце аласа - хутор Слепцовых, с которого родом был Прокопий Сокольников - первый якут-врач в современном понимании этого слова. Он поступил в Томский университет, при поддержке Петра Семенова-Тян-Шаньского перевёлся в Московский университет, а там учился у таких светил, как Иван Сеченов, Нил Филатов или Николай Склифосовский. Там же в 1898 году Сокольников познакомился с Львом Толстым, который был озабочен судьбой сосланных в Якутию духоборов. Как врач Прокопий Нестерович сопровождал их в портовый Аян, а в 1902 уже сам приезжал в Ясную Поляну. Конечно же, со своими знаниями да при губернаторе Иване Крафте, который в 1907-13 годах натурально вытянул Якутию из 18 века, Сокольников совершил революцию и в родной медицине, а сам ушёл в революционном для страны 1917-м году.
24.
На переднем плане кадра выше образец такого специфического для Якутии жанра, как Трибуна Ойунского - подобные сооружения, с которых "красный шаман" обращался с речами к народу, стоят во многих улусах. Нередко - как символы, срубленное уже после смерти Платона-от-Саха. Здесь трибуна Ойунского подлинная - на аласе Тохтобул он провёл в 1920 году первый советский Ысыах, от которого остались коновязи скачек - аутентичная лежит на земле, а над ней пара реплик:
25.
Возвращаемся на Колымскую трассу. От Черкёха до Ытык-Кюёля, бывшей (до 1930 года) и действующей "столиц" Татты, она представляет собой натуральную Дорогу Памятников. Чуть дальше поворота на Тохтобул, но теперь с правой стороны стоит композиция "Птичий спор" (2013) по мотивам одноимённого стихотворения Ойунского.
26.
В рунете представленное лишь оцифрованной книгой (страница 60), оно неплохо в общем переведено на русский, и сюжет его в наши время трудно не понять: птицы собрались в лесу выбирать вожака, а в итоге перессорились и передрались, и остроумие сюжета в том, что потасовку устроили не лебедь, ворон и журавль, а мечтавшие видеть их своими господами утка, грач и бекас, и даже комар требовал поставить шмеля во главу леса. Финал пессимистичен: прилетел орёл и тоталитарно указал всем своё место.
27.
От "Птичьего спора" пара километров невыносимо тряской просёлки до местности Дэлбэрийбит, родных аласов Платона ещё даже не Ойунского, а Слепцова - под такой фамилией он родился здесь в 1893 году. У дороги встречает на первый взгляд обыкновенный якутский балаган с бревенчатым хотоном:
28.
Обычной выглядит и жилая часть - наклонные стены из вертикальных брёвен с оронами (лавками-завалинками), глиняный камелёк (или огох - якутский камин) на песчаной платформе, земляной пол да стол на трёх ножках:
29.
А вот в срубной части вместо хлева видишь парты. Это - первая в Жахсогонском наслеге школа Матвея Сивцева, открытая в 1906 году. Платон Слепцов поступил в неё первым набором, и в свои 13-15 лет демонстрировал незаурядную для сельского мальчишки свободу мысли, например давая оценки произведениям Толстого.
30.
В 1910 году он уехал в Якутск в 4-классное училище ( фото здания есть здесь), и примерно таким, каким покинул дом, запечатлён памятнике (1961), в 1993 году перенсённом сюда из райцентра:
31.
Чуть поодаль в траве лежит гребной паром:
32.
А рядом угрожающе смотрится мост через тихую Татту:
33.
Тропинка от него идёт через луга:
34.
Мимо кольца сэргэ и перемычек, похожих на основание урасы. Их поставили в 1986 году для ежегодных Ойунских чтений, а позже горсть земли с тюремной могилы в Якутске превратила сцену в кенотаф.
35.
Чуть поодаль, за оврагом - родной дом якутского Платона, принадлежавший старому роду крестьян-середняков Слепцовых, ввергнутому в нищету долгой засухой:
36.
Здесь Изабелла Яковлевна зажгла камелёк, а Николай Ефимович произнёс длинную речь о судьбе Ойунского и его значении для якутов:
37.
Я параллельно разглядывал инфостенды (на кадре выше - за спиной) об открытыии музея в 1983 году по инициаитиве Суорун Омолоона и о визите по такому случаю делегации поэтов и литераторов из братского Казахстана.
37а.
Затем проведал хотон - хлев, пристраивавшийся к балагану с северной стороны для дополнительного обогрева. Почему-то в якутских скансенах этой деталью обычно пренебрегают:
38.
Вновь преодолев мучения просёлкой, возвращаемся на Колымский тракт. Дорога памятников продолжается:
39.
Если глубинка Мегино-Хангаласского и Чурапчинского улусов запомнилась мне деревянными Часовнями Победы, то в Таттинском улусе воинскими мемориалами стали Тюсюлгэ Победы - площадки Ысыаха, проведённого в 1946 году. Тем более дата праздника солнцестояния совпадает с датой начала войны. На прошлом и следующем кадрах - тюсюлгэ колхоза "Андреев":
39а.
Дальше над трассой гарцует Ньургун-боотур Стремительный (2012) - герой центральной былины якутского эпоса "Олонхо", по которой Ойунский в 1930-31 годах написал огромную поэму, а Суорун Омолоон в 1947 году - либретто для самой известной якутской оперы.
40.
Чуть дальше, практически в прямой видимости - "Ого Куйуурдуу Турара", дословно "Как мальчик сачком ловил рыбу". Тоже по одноимённому рассказу Ойунского с глубинами якутского мировоззрения и мистики в бытовой сцене про мальчика, который пошёл ловить рыбу в проруби и потерял сознанием от голода, ненадолго провалившись в потусторонние миры.
41.
Скульптуру, поставленную аж в 2004-м, изваял известный якутский скульптор Василий Сивцев - брат Изабеллы Яковлевны. Первому памятнику у дороги досталось самое красивое место - мыс среди аласов и озёр с многочисленными птицами и охотничьими укрытиями:
42.
Мимо пропылил джип с глиссером на прицепе - вероятно, с многоводного и многорыбного Алдана. Он уже недалеко, и в соседнем селе Боробул есть совершенной внезапный в Якутии памятник Ельцину (2012) на том месте, куда в 1993 году его привёз на вертолёте Михаил Николаев.
43.
Третий памятник в прямой видимости - камень жертвам репрессий:
44.
А заприметив красные флаги, снова сворачиваем направо. Ещё одним уроженцем Татты был крупнейший якутский писатель начала ХХ века Алексей Кулаковский, ну а дом его родича и однофамильца Михаила по прозвищу Майор стоит за аласом. И конструкция у дороги напоминает о том, как на этом аласе дважды встречали Ойунского - в 1927 и 1937 годах:
45.
...Закончив в 1914 году 4-классное училище, Платон Слепцов поступил в учительскую семинарию, а там познакомился с Максимом Аммосовым из Намцев да вместе с ним зачастил к Ярославскому. Вот уже двое ребят из аласной глубинки образовали "Союз чернорабочих-якутов", который тогда вряд ли кто-то воспринял всерьёз. Слепцов уехал учиться в Томск, но в 1918 году бросил всё и рванул на родину. В 1921 году, на съезде в Омске, именно Платон Алексеевич поднял идею создания в ней автономии. Он занял своеобразную роль - не брал себе реальной власти, но создавал идеи для неё. Идеи эти, увы, всё дальше расходились с генеральной линией партии. Свои сомнения и поиски Платон Алексеевич выразил в поэме "Красный шаман", заодно взяв новую фамилию, под которой остался в истории. Да, у нас есть "Доктор Живаго" о метаниях интеллигента в революционных бурях, "Тихий Дон" о дилемме казака, ну а Ойунский глядел на вопросы Гражданской войны глазами шамана. Авторитет его среди якутов по-прежнему был безграничен, а русскоязычные власти не особо вникали, что там пишут они на своём языке где-то у Края Света. По инициативе Платона Алексеевича были созданы Якутская национальная военная школа (в 1924-41 годах готовила кадры с учётом местной специфики и традиций) и первый в Республике НИИ языка и культуры (1935, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера), сыгравший ключевую роль в сохранении нематериального наследия якутов. Не принимая советскую власть в частностях вроде отношения к религии, в целом Ойунский полностью верил в неё, и впервые заявился в дом Кулаковского на Ысыах в 1927 году с "Великим столетним планом" - по сути дела эссе с образом будущего. Надо заметить, большая часть плана сбылась, причём иногда - с опережением графика: "...в 1967 году, по всей Якутии не найдете ни одной глиномазаной, с ледяными окошками юрты: везде восторжествуют русские дома с широкими застекленными окнами и покрашенными полами. (....) Исчезнут насовсем похлебка из сосновой заболони да лепешка на рожне, в каждом наслеге откроется по школе (....) и не будет совсем разницы, кто женщина, кто мужчина. Образованная, развитая женщина будет умело трудиться наравне с мужчиной в любой области" или "В 1987 году великое собрание примет постановление - в каждом роде выстроить железобетонные дворцы для совместного жительства всего народа". Другие совпали удивительно точно, например "С 2013 по 2017 год облик города Якутска похорошеет, он поменяется всей своей наружностью.", что весьма отражает строительный бум. Но многое так и осталось мечтой - как станции управления погодой (2010), омоложение всех стариков (до 2013) и уж тем более построение коммунизма к 2017 году. Не предсказал Ойунский и свою судьбу: в 1937 он вновь приезжал сюда за поддержкой народа, понимая, какие тучи сгустились над его головой. Считанные месяцы спустя Платон Алексеевич был арестован в гостинице Иркутска и этапирован в Якутск, где умер в тюрьме, чуть-чуть не дожив до расстрела. Домик Кулаковского мы застали в самый разгар реставрации, а трибуна и сэргэ остались от прошедшего в 1947 году Ысыаха, негласно посвящённого памяти Красного Шамана.
46.
Не предвидел, конечно, Ойунский и распада СССР, и войн между его осколками. На новом переломе эпох духовным отцом саха стал Дмитрий Сивцев, с 1930-х годов создававший прозу и драмы, а с 1970-х - ещё и музеи, начиная с родного Черкеха. Один из них так и назывался - "Дружба", и я уже показывал его. Страшно представить, что ждало бы Якутию и всю Россию, кабы властителем дум тогда был одухотворённый поэт-гуманист, сын академика-диссидента или "внезапно прозревший" заслуженный член Союза Писателей СССР. Суорун Омолоон не увлёкся антиколониальной романтикой, не сочинил "украденную русскими настоящую историю якутов", не грезил японскими инвестициями в добычу алмазов, а в неотвратимо наползавшем новом веке резни отчаянно призывал к дружбе народов. Родной народ услышал Суорун Омолоона, внял его речам, и тихо угасли те искры, из которых вполне можно было разжечь пламя русско-якутской вражды.
47.
Видя 30 лет спустя судьбы большинства экс-союзных республик, можно констатировать, что якутам повезло с интеллигенцией: за национальное возрождение народу саха не пришлось расплачиваться распрями и нищетой. Кто-то, конечно, вспомнит про богатства недр и утекающие в Москве миллиарды, вот только в Киргизии, Монголии и даже Казахстане они не очень-то принадлежат народу. Многолетние "страсти по Кумтору" на Тянь-Шане да роль китайский топ-менеджеров в восстании на Мангышлаке не дадут соврать, и нет причин думать, что в малолюдной стране между США, Китаем и Японией всё было бы иначе: "Алроса" и "Газпром" всё-таки хоть чуточку свои...
47а.
Примерно то же, хотя и без упоминания компаний, нам говорил Николай Ефимович в зале часовни, построенной в 2005-06 годах над могилой Суоруна Омолоона:
48.
Рядом с могилами его семьи:
49.
С видом на родовой алас:
50.
Сивцева часовня стоит уже ближе к Ытык-Кюёлю, чем к Черкеху, но Дорога Памятников не кончается и тут: вот ещё один Тусулгэ Победы (1946) на булгунняхе Хайдыбыт:
51.
Небольшое родовое кладбище, где в старейшей могиле покоится женщина, поранившаяся за ручной мельницей и умершая от заражения крови, а в самой заметной - репрессированный в 1939 году Пантелеймон Васильев, первый Народный артист Якутии:
52.
До Ытык-Кюёля уже не далеко, но пока вернёмся в Черкех. На подходах к посёлку мы с Наташей начали обсуждать бродивший по буграм табун, и Изабелла Яковлевна заметила, что это лошади её семьи. Впрочем, на фото вроде другие животные:
53.
Ночлег прямо в музее давал нам возможность гулять по его территории и на закате, и в белую ночь, когда мне не спалось из-за тревог о согласовании дальнейшего маршрута. О постройках музея я расскажу в следующей части, а пока...
54.
...пока посмотрим под ноги - до поездки я слышал о том, что в Якутии растут самые настоящие эдельвейсы! Те самые цветы, принести которые любимой женщине, собрав с высоких гор, почиталось за подвиг в Европе. Но Якутия покрыта, по сути дела, именно альпийскими лугами, остатками "мамонтовых саванн" ледниковой эпохи.
55.
Вот они - цветы, воспетые поэтами. Совсем невзрачные - кажется, росли бы они на газонах и грядках, их бы вряд ли кто-то так ценил. Но вместе с тем и по-якутски эдельвейс называется дьол - то есть, Счастье:
56.
ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Еланка - Табагинский мыс.
Долина Самартай. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем.
Природа, история, символы.
Якуты. Материальное.
Якуты. Духовное.
Неякуты. Русские и коренные народы Севера.
Якутск. Старый город и новый облик.
Якутск. Вечная мерзлота.
Якутск. Музеи Якутска.
Якутск. Центр.
Якутск. Окраины.
Якутск. Чочур-Муран.
Заречные улусы Якутии.
Усть-Алданский улус. Соттинцы.
Усть-Алданский улус. Алас Мюрю.
Мегино-Хангаласский улус. Майя.
Магино-Хангаласский улус. От Ломтуки до Бютейдяха.
Чурапчинский улус. Чурапча.
Чурапчинский улус. Арылах.
Таттинский улус. Черкех и окрестности.
Таттинский улус. Музей в Черкехе.
Таттинский улус. Ытык-Кюель.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.