Усть-Алдан - земля борогонцев. Часть 2: на берегу Мюрю
Помимо тунгусов, ушедших с Байкала вниз по Лене в 7 веке от тюрок, и тюрок, ушедших вниз по Лене в 11 веке от бурят, был у якутского народа и третий компонент - хоринцы. Так и теперь называется крупнейшее бурятское племя, которое в 13-14 веках другие племена выжили из Прибайкалья. В основном - за Байкал, но были и те, кто ушли чёрным ходом вдоль Лены. Но новом месте хоринцы влились в уже вполне состоявшийся якутский народ, однако - явно не легко и не сразу: ещё у ныне живых стариков есть оборот "говорить по-хорински" в смысле "ругаться". И если крупнейшее на левом берегу якутское племя кангалассов похоже на ветвь древнего племени канглы, восходящего к возникшей задолго до тюрок первой степной империи Кангюй, то самые многочисленные на правом берегу борогонцы считают себя потомками монгольского племени борджигинов, из которого родом Сам. Известнейшим даже не тойоном (князем), а дарханом (царём) кангалассцев был Тыгын, пытавшийся объединить людей саха. Опорой его племени служили Ленские долины, в первую очередь отвоёванная у эвенков Туймаада, где теперь стоит Якутск. Антагонистом Тыгына в истории остался борогонский тойон Легой, в 1630-х годах ставший проводником русской экспансии в Якутию. Ну а главным активом борогонцев не речная долина была, а Мюрю - самый большой алас. По-научному - термокарстовая котловина: впадины с озерцом на дне и тучными лугами на пологих склонах и стали главными точками притяжения для пришедших из Великой Степи скотоводов. Старая Якутия была архипелагом аласов, но большинство из них могли прокормить семью, в лучшем случае род, в то время как Мюрю кормил целое племя.
Земля борогонцев - это Усть-Алданский улус, к слиянию двух величайших рек Якутии выходящий, впрочем, глухой тайгой. Главную его достопримечательность - скансен "Дружба" у берега Лены, - я показывал в прошлой части. Теперь же пересечём Борогонию насквозь, и спасибо за это нужно сказать проекту "Живое наследие", депутату Госдумы РФ Сардане Авксентьевой, администрациям Республики Саха и Усть-Алданского улуса и пресс-секретарю Люции Бурцевой.
От Якутска до аласа Мюрю 120-140 километров пути, вот только самих путей - два. Можно переправить через Лену в Нижний Бестях и долго пылить по дорогам через второй по размеру алас Тенгюлю, а можно проехать на север до Кангаласского мыса, от подножья которого несколько раз в день ходит паром в Соттинскую долину. Обе переправы я уже показывал раньше. На своих колёсах да сильно напрягшись реально даже проехать это кольцо за день, что наш водитель Николай Егорович на белом "Патриоте" и сделал. За вычетом того, что ночевать мы остались в Бестяхе - могли успеть на последний паром, однако возвращение в Якутск не входило в наши планы. А вот так Лена у Кангаласского мыса выглядит с борта парома:
2.
Соттинская долина, этот Борогонской порт - самая нижняя в среднем течении Лены и самая маленькая, всего 22 километра вдоль берега. Центром её служит большое село (1,1 тыс. жителей) со звучным названием Огородтах, которое в обиходе называют Соттинцами местные жители:
3.
Туристы же говоря "Соттинцы" подразумевают "Дружбу" - у заброшенного кладбища с настоящими, а не музейными чардаатами (мавзолеями) к музею деревянного зодчества уходит тупиковая, но весьма неплохая дорога, отмеченная парой стел. Вот эта на полпути от развилки к музею поставлена в 2005 году в честь включения якутского эпоса "Олонхо" в список нематериального наследия ЮНЕСКО:
4.
У развилки, а не у переправы, за Огородтахом от неё, встречает и въездная стела Усть-Алданского района, на барельефе которой - панорама Соттинского музея с репликой Зашиверского острога и ветряной мельницей, сгоревшей в 2015 году от летучих искр далёкого лесного пожара.
5.
Ну а от развилки до нашей сегодняшней цели - порядка 70 километров. Дорога к Мюрю уныла: чахлый лес, густая пыль, редкие аласы и кладбища, напоминающие о двух-трёх скрытых за деревьями сёлах. Но вот грунтовка делает резкий поворот, буквально наскочив на сэргэ небольшого мемориала Победы (1985):
6.
И если учесть, что в среднем алас в Якутии выглядит как-то вот так...
7.
...то масштаб раскинувшегося за стелами пространства поражает: откуда взялось название Мюрю, теперь не известно, но сам якуты возводят его к русскому слову Море:
8.
Алас раскинулся на 13 километров с запада на восток и на 9 с севера на юг, его окружность 22 километра, площадь - 65км², и большинство своих собратьев Мюрю превосходит натурально в сотни раз. Тем не менее, это алас - на всём его пространстве от чего-то протаяла вечная мерзлота, и земля просела на пару десятков метров. 12 озёр на дне Мюрю намекают, что скорее всего это случилось не сразу - постепенно тут возникла дюжина аласов вплотную друг к другу, а дальше таяние мерзлоты и эрозия стёрли их границы. В котловину Мюрю вдаётся 9 мысов, самый заметный из которых - Чарастумса, или Клюв Чечётки:
9.
За мысом на кадре выше видна борогонская пыль - в сухом безветрии Якутии она везде над дорогами стоит густо и долго, но самой мелкой и вредной пылью на всю Республики славится именно Усть-Алданский улус. За Клювом Чечётки - другой берег Мюрю: дорога охватывает алас с трёх сторон. Левее, на ближнем к нам берегу, стоит нынешний райцентр Борогонцы:
10.
В 1936 году сменивший в этой роли старинный Томтор, руины которого лежат чуть ближе к нам и чуть левее в панораме. Он, впрочем, был основан только в 1805 году, и вряд ли теперь кто-то сможет сказать, где стояла показанная обителью зла в фильме "Тыгын-Дархан" ставка тойона Легоя.
11.
В Борогонцах, напротив, уже после нашего приезда открыли памятник Легою, а когда "Тыгын-Дархан" вышел на экраны якутских кинотеатров - тут выразили протест. Внутриякутские взгляды на события 17 века не совпадают по сей день, и если в Якутске и вообще теперешнем мейнстриме Тыгын предстаёт надеждой народа саха, встретившего русских в одном шаге от государственности, то в Заречных улусах, наоборот, Тыгын - кровавый самодур, своей гордыней и жестокостью так запугавший иные племена, что они были готовы искать защиты у чужеземцев. Достоверно же только то, что Якутский острог в 1632 году был поставлен в Соттинской долине и лишь через 10 лет, после подавления масштабного восстания и казни Тыгынидов перенесён на своё нынешнее место в Туймааду. Руками чужаков Легой победил Тыгына, и всю царскую эпоху именно борогонцы были опорой русской власти в Якутии. Алексей (Сэсэн) Аржаков в 1789 году лично дошёл до Екатерины II и представил ей план местного самоуправления якутов; прямой Легоев потомок Иван Мигалкин в 1827-37 годах руководил недолговечной Якутской Степной думой, и даже в 1918 году борогонец Василий Никифоров (Кюлюмнюр) был избран председателем земской управы, став первым якутом во главе всей Саха-Сирэ. Взять реванш кангалассы сумели лишь в позднесоветское и особенно в постсоветское время - из них был Михаил Николаев, возглавлявший республику в 1989-2002 годах и вновь прославивший Тыгын-Дархана.
12.
Это всё я знал и до поездки, а тут мне вскоре рассказали, что мы приехали по старой Дороге Архиепископа - это была часть накатанного в 17 веке и обустроенного в 1730-х годах Охотского тракта, но из всех его путников чаще всего задерживались в Борогонии миссионеры. Место для памятника Победы тоже выбрано не просто так: той же дорогой в 1941-45 годах борогонцы уходили на войну, и этот поворот - последнее место, с которого парни видели Мюрю. Дальше в лесу, говорят, многим чудилась танцующая дева, и все, кто видели это знамение - вернулись живыми.
12а.
Об этом всём мне поведала Зоя Михайловна Белолюбская, научный сотрудник Усть-Алданского историко-краеведческого музея имени Алексея Аржакова. Слева от неё - Люция Бурцева, пресс-секретарь районной администрации: она курировала наш визит, и забегая вперёд скажу, что лучше всего из 5 улусов по пути нас встречали именно на Усть-Алдане. Ну а справа - удалой Георгий Петрович Андреев, заместитель министра инноваций Республики Саха, в эти же дни оказавшийся по делам в Борогонцах. На их жёлтой "Газели" мы и продолжили путь:
13.
Но на полпути до Борогонцев как-то спонтанно свернули в Томтор: сначала возникла идея остановиться и сфотографировать его от поворота, затем - подъехать поближе к заброшенным зданиям, а в итоге мы углубились в пустое село.
14.
Томтор - одно из самых распространённых названий в Якутии, о происхождении которого, однако, я толком ничего не нашёл. Свои Томторы тут есть, кажется, в каждом улусе, а самый известный Томтор - конечно же, тот, который "полюс холода" близ Оймякона. Мюрюнское селение, как уже говорилось, было основано в 1805 году и опустело в 1930-х, ну а дальше в дело вступают долговечность лиственничных брёвен да якутский климат, где старые срубы не сгниют от бесконечных дождей и не разрушатся ветром - Томтор-на-Мюрю самопроизвольно превратился в музей, достойный Соттинцев, полностью сохранившееся якутское улусное село 19 века.
15.
На прошлых кадрах видны длинный балаган (традиционное якутское жилище) с хотоном (пристроенным с севера хлевом), а в основном Томтор состоит из почти одинаковых изб с плоскими дерновыми крышами. Одну из таких изб, первое в улусе Народное училище (1872), я показывал в прошлой части как экспонат музея "Дружба", а вот пара сэргэ - это Памятник Врачам открывшегося в 1900 году первого фельдшерского пункта Борогонии:
16.
По этим сэргэ можно понять, что Мюрюнское селение заброшено, но не забыто, и это вселяет надежду, что однажды тут будет деревня-музей:
16а.
В центре Томтора, обросшая покинутыми коровниками, ещё стоит полуразрушенная Вознесенская Борогонская церковь (1895):
17.
При жизни она выглядела так:
17а.
Внутри неё лишь голые брёвна, но - чистота: местные не дают храму покрыться коровьим навозом:
18.
В табиличке на стене сказано, что церковь построена в 1805-13 годах, но тут речь идёт скорее о старом храме, совсем маленьком и не уцелевшем даже на фото.
18а.
От церковного кладбища осталась могила комсомольца-партизана Иннокентия Слепцова:
19.
А рядом простор Мюрю, придающий руинам села какое-то особое величие:
20.
Если бы борогонцы имели свой флаг - на нём определённо были бы зелёные и голубые полосы. Мозаика воды и островов завораживает, и лишь на фотографиях я приметил хижины и навесы - это охотничьи укрытия:
21.
А к той далёкой урасе мы и будем двигаться фактически весь рассказ:
22.
Пока же едем в Борогонцы - районное село (5,2 тыс. жителей), по духу скорее ПГТ, вытянутое на десяток километров вдоль северного берега аласа:
23а.
Для меня оно стало первым увиденным райцентром Якутии после весьма нетипичных Ленска и Олёкминска, и в Майе, Чурапче, Ытык-Кюеле, Жиганске нас ждал примерно такой же пейзаж:
23.
Откровенно говоря, якутская глубинка неприглядна: грунтовые или бетонные улицы, только-только начинающие реновироваться каркасно-засыпные двухэтажки на сваях, трубопроводы над землёй и попадающиеся в самых неожиданных местах пустыри, болотца и микро-озёра. Конечно же, всё перечисленное о бусловлено вечной мерзлотой, из-за которой сложно строить капитальные дома и закапывать под землю трубы. Да и долгая солнечная зима сказывается: все недостатки пейзажа скрадывает чистый белый снег, ну а лето Якутии слишком короткое и прекрасное, чтобы его могла омрачить грязь под ногами.
24.
Ещё одна особенность Якутии, совсем не понятная по Якутску и Олёкминску - в том, что многонациональная Республика Саха представляет собой фактически мозаику мононациональных земель. Если, к примеру, в Витиме и Ленске якута почти не увидишь, то в Заречных улусах доля саха от наслега к наслегу не опускается ниже 95%, а "на глаз" так и все 100%. Из отдельных зданий Борогонцев выделяется улусная администрация, солидный вид который явно намекает, что улус и район - всё же не вполне синонимы: согласитесь, сложно назвать районом единицу размером с крупную область где-нибудь на Урале или в Западной Сибири? У Усть-Алданского улуса размер скорее среднерусский - 18 тыс. км², и с 22 тыс. жителей это одно из немногих мест Республики Саха, где плотность населения больше 1 человека на километр.
25.
Кое-где в поселке уцелели деревянные здания 1930-50-х годов, самое заметное из них - библиотека:
26.
Улица мимо неё поднимается к памятнику Победы (1970):
27.
По-русски он называется Меч, а по-якутски - Батыя: обелиск и правда напоминает скорее клинок якутскиой пальмы (алебарды), в боевом варианте (батас) бывшей главным оружием междоусобных войн, а в охотничьем (собственно батыя) представляющей собой натуральный таёжный мачете.
28.
Другие элементы мемориала - Вечный огонь, Мать-Якутия, танк на косогоре и всё то же величие Мюрю:
29.
Гордость Борогонцев - ипподром на острове в ближайшем к посёлку озере Турахай:
30.
Здесь в летнее солнцесостояние празднуют Ысыах, а деревянная арка у входа появилась в 1996 году, когда в Борогонцах проходили первые спортивные Игры народов Якутии: в отличие от "Игр Тыгына", которые я фотографировал на центральном Ысыахе, здесь якутяне состязаются не в национальных, а во вполне олимпийских видах спорта.
31.
Многолюдье у ипподрома не случайно: в 2022 году проходившие раз в 3-4 года Игры народов через Покровск, Хандыгу, Олёкминск, Намцы и Амгу вернулись на своё изначальное место. На острове нас встретил Александр Васильевич Аммосов, начальник капитального строительства Усть-Алданского района, основным объектом которого в 20-х числа июня был ипподром. Там только-только заканчивалось возведение трибуны на 1000 зрителей с возможностью развертывания временных трибун ещё на 4000. Рядом ждал открытия замотанный брезентом памятник Майгатты Бэт Хара (Майгатты Очень Чёрному) - борогонскому силачу, что, по преданиям, ростом был выше двух метров и легко поднимал сто кило. Парень из беднейших рыбаков с некрасивым тёмным рябым лицом на давнем Ысыахе победил всех благородных боотуров и получил в жёны красавицу Айталы - дочь Тыгына, который, якобы, и затаил тогда злость на Легоя и борогонцев. Народ на ипподроме репетировал церемонию открытия, а Люция очень аккуратно намекала мне на идею задержаться в Борогонцах: мы были здесь 1 июля, а игры должны были начаться 4-го. Позже я узнал из новостей, что праздник омрачила погода: церемонию открытия захлестнул внезапный ураган, а уже во время игр кому-то из спортсменов поплохело от стоявшей в то лето жары, аномальной даже по меркам резко-континентальной Якутии.
32.
На краю ипподрома - новый олимпийский факел и Аал-Луук-мас (2009) - символическое Мировое древо. Сейчас такие стоят на всех полях улусных Ысыахов, но слышал, что именно борогонский Аал-Луук-мас был первым:
33.
Ипподром, впрочем, мы проведали лишь на закате, а первым пунктом визита к Борогонцам стала школа, или вернее мастерская на её дворе:
34.
Там за резной дверью...
34а.
...трудится Евгений Владимирович Пестряков:
35.
Потомственный плотник (подсадных уток под потолком мастерил ещё его отец), Евгений Владимирович с 1996 года работал в школе учителем труда, но и в свободное время, где для души, где на заказ, творил разные деревянные вещи. Например, чороны - якутские кубки для кумыса, который саха почитали священным напитком солнечной благодати (ведь Солнце - это небесный конь!). Кумыс пьют на большие праздники вроде Ысыаха и подносят, как у нас хлеб-соль, почётным гостям. Поэтому немудрено, что именно чороны стали главным объектом якутской резьбы по дереву, и орнамент, в который было зашифровано множество благопожеланий и символов, наносили на них в 3, 7 или 9 поясов "курдааьыын". Чороны с одной ножкой считаются женскими, с тремя копытцами - мужскими, но это разделение относилось не к тем, кому подносили чашу, а к тем, кто её подносил.
36.
Свой первый чорон Евгений Владимирович вырезал в 2009 году по вилюйским лекалам, а дальше дело пошло на поток и с 2016 года стало основным занятием Пестрякова. На весь Усть-Алданский улус у него всего двое коллег, а вот какую красоту он создаёт ныне:
37.
Если дома якуты строят из лиственницы, а мебель плетут из тальника, то дерево чорона - берёза. Заготовку Евгений вырезает на станке, но и ручной работы тут много: нужно обработать наружную и внутреннюю поверхности, определить форму и размер ножки, вытесать её ножом снаружи и высверлить внутри, разметить и нанести орнаменты, обработать всё это специальным раствором лиственничной коры, чтобы затем зернистой шкуркой проявить древесную текстуру, вновь пропитать получившее топлёным жиром для блеска - и вот лишь после будет готовый чорон.
37а.
Делает Евгений Владимирович и другую посуду вроде кытахов (плошек) или усайяхов (ковшей) - в прошлом они были повседневными, а теперь, конечно, это тоже праздничная посуда или сувенир.
38.
Стрелами с тупыми наконечниками в прошлом охотник добывал пушную дичь, а теперь спортсмен стреляет по мишеням:
39.
Ну а вот такую прелесть Евгений Владимирович подарил гостям из далёкой столицы:
39а.
Проехав Борогонцы насквозь и пообедав в столовой местного 2-этажного бизнес-центра, продолжаем огибать алас. На его восточной стороне стоят сёла Мындаба и Чаран (600 жителей) - центр 1-го Хоринского наслега. В Чаран и отправились мы после чоронов:
40.
Его достопримечательности жмутся к Берёзовой роще, тонкой, прозрачной и зловеще шумной от чёрных ворон, стаи которых висели на ветках, как ягоды. К дороге роща обращена мемориальным сэргэ (1986), на плитах у которого справа увековечены местные большевики во главе с Николаем Окоёмововым, а слева - "красный шаман" Платон Ойунский с Татты:
41.
Идеолог автономии Якутии, он стоял у истоков Якутской АССР и по-прежнему чтим здесь как отец-основатель. Странный жанр памятников в Заречных улусах - где сохранённые, а где воссозданные Трибуны Ойунского, с которых он выступал перед народом. На Мюрю "красный шаман" приезжал с речью в 1936 году, незадолго до страшного, как и у многих в те годы, финала.
41а.
Но 1937-й был только впереди, и сам Ойунский понимал к тому времени, какие тучи сгущаются над его головой, а вот народ встречал Платона Алексеевича как пророка в своём отечестве. Пионеры по такому случаю насыпали дерновую звезду, которая хоть и поновлялась неоднократно, а ещё лежит на опушке:
42а.
Звезду, проведя пешком через рощу, нам показали сотрудники Литературного комплекса имени Василия Протодьяконова (Кулантая), расположенного у другой опушки со стороны села:
42.
Родившись в Хоринском наслеге в 1912 году, Василий Андреевич сделал политическую карьеру в Заречных улусах, а в 1948-50 и 1951-53 годах председательствовал в Совете Министров Якутской АССР. Однако якуты - литературоцентричный народ, и вряд ли политик удостоился бы такой чести, если бы с 1930-х годов не был ещё и писателем. Поруководив республикой, в 1950-х годах, Протодъяконов возглавил её союз писателей, а в 1969 основал в Якутске Литературный музей имени Платона Ойунского и стал его первым директором. Ну а на малой родине Кулантай удостоился музея в 1993 году:
43.
Литературный комплекс представляет собой двор, который от Берёзовой рощи отделяет оградка, а от Чарана - высокий забор. Деревянный тротуар ведёт к административному зданию и библиотеке, правее края кадра остался балаганчик, ну а оба прошлых кадра сняты с верхнего этажа башенки, фактически выполняющей роль сельского Дома культуры:
44.
В башне также полным ходом шла приготовка к празднику на открытие Игр Народов, в которой поддержать чаранцев приехали коллеги из других сельских музеев:
45.
В зданиях - небольшая экспозиция о Василии Протодьяконове и Терентии Аммосове - выдающемся резчике середины ХХ века по кости и рогу, чьи творения я показывал в Сокровищнице Якутии.
46.
Как я понимаю, только Теретий Васильевич мастерил белоснежные костяные чороны:
46а.
В балаганчике - собственно, интерьер балаганчика, дающий представление о детстве как героев здешней экспозиции, так и отцов и дедов посетителей музея. Сами предметы балагана в обще типичны для сельской Якутии - камелёк (камин), трёхногий стол и табуретки из тальника, кожемялки, жернова, металлическая посуда (керамику якуты с дорусских времён не жаловали) и как раз не типичный для других музеев оберег из медвежьей лапы у двери:
47.
Уже при написании поста я понял, что совершенно ничего не спросил о стоящей в ограде часовне, так что не знаю даже её посвящения. Да и внутри она больше похожа на музейный зал о деятельности миссионеров:
48.
Меня, конечно, больше всего озадачили "свитки" на старинной парте, но как я понял, это не древнеякутские рунические манускрипты, а какая-то вполне утилитарная вещь.
48а.
Рядом, в ограде - уцелевшая с 19 века от сельского кладбища могила под каменным русским надрогбием:
48б.
Дальше по часовой стрелке вокруг аласа есть ещё и село Маягас, а за ним - и та смотровая площадка, которую мы видели с другого берега Мюрю:
49.
Последний взгляд на его простор:
50.
Самым интересным местом Усть-Алданского улуса, помимо Соттинцев, представляется Танда, о которой Зоя Михайловна и сотрудники Литературного музея говорили не раз. Это крупное село (600 жителей) не на аласе Мюрю, а примерно в 40 километрах восточнее да по такой дороге, что даже в хорошую погоду туда доедет лишь внедорожник, а по плохой разве что трактор пройдёт. Там сохранилась деревянная Никольская церковь (1908), в которой сельский учитель Иван Готовцев в 1948-52 годах собрал неплохой музей (в 1980-х построивший себе отдельное здание). Рядом стоят небольшая угловатая часовня (1852), дом русского ссыльного Георгия Андросова и уникальная по пропорциям и сохранности деревянная юрта якута Алексея Шапова. Ещё дальше, в доступном лишь пешком через несколько километров урочище Билир лежат руины усадьбы, которую построил в начале ХХ века местный зодчий Семён Заболоцкий (Тыгыс) для старосты Петра Заболоцкого, а в усадьбе той на бревне есть таинственная надпись из 17 букв нигде больше не встречающимся алфавитом... Надписи, вырезанные на срубах неизвестными буквами, сохранились и в других местах Якутии, а до Танды, даже если бы я заложил дополнительный день, нам всё равно из Борогонцев было не на чем ехать. Так что - покидаем гостеприимный Усть-Алданский улус:
51.
По пути знакомясь с борогонской пылью:
51а.
О том, что пыль - это локальный бренд, нам поведал Георгий Петрович, уехавший с нами и здорово скрашивавший разговорами долгую дорогу по грунтовкам. По его словам, свой неофициальный бренд в Якутии есть у каждого улуса: в Кобяйском - караси, в Булунском - олени, в Горном - лоси, в Чурапче - коровы, в Татте - кони и писатели, ну а Хангаласский улус - так и вообще диснейленд.
52.
По красотам Хангаласского улуса мы планировали отправиться на следующий день - ниже в оглавлении это Булуус, Курулуур и Кердём, а ещё есть доступные только по Лене (опять же см. в оглавлении) Ленские столбы, Диринг-Юрях или бизонарий Усть-Буотама. Но сначала, пропылив сотню километров до Тенгюлю и выйдя на Колымский тракт, мы доехали по белой ночи до Нижнего Бестяха. Георгий Петрович вызвал такси и укатил на последний полуночный паром в Якутск, а мы поселились в гостиницу "Орда", которую нам организовала администрация Мегино-Кангаласского улуса. Сам его центр Нижний Бестях также есть в оглавлении, а о красотах глубинки расскажу в следующих двух частях.
ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Еланка - Табагинский мыс.
Долина Самартай. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем.
Природа, история, символы.
Якуты. Материальное.
Якуты. Духовное.
Неякуты. Русские и коренные народы Севера.
Якутск. Старый город и новый облик.
Якутск. Вечная мерзлота.
Якутск. Музеи Якутска.
Якутск. Центр.
Якутск. Окраины.
Якутск. Чочур-Муран.
Заречные улусы Якутии.
Усть-Алданский улус. Соттинцы.
Усть-Алданский улус. Алас Мюрю.
Мегино-Хангаласский улус. Майа.
Магино-Хангаласский улус. От Ломтуки до Бютейдяха.
Чурапчинский улус. Чурапча.
Чурапчинский улус. Арылах.
Таттинский улус. Музей в Черкехе.
Таттинский улус. Окрестности Черкеха.
Таттинский улус. Ытык-Кюель.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.