ПОСЛЕ КВЕНТИНА МЕЙЯСУ (конец)
14.
ПОСЛЕДНИЙ БАСТИОН
Мы считаем, чтоб что-то сделать, нам сперва нужна установка на то, чтобы это сделать. И действительно, мы не можем без этого сделать то, что не может быть сделано само, без нашего участия. Но сама установка является не нашим полновластным решением, а задаётся нам всем ходом различных событий как вне нас, так и в нас самих. И всех этих событий мы не контролируем. Мало того, мы не знаем о всех них. Большинство из них происходит без нашего осознания, но при этом сказывается на нас. Поэтому мы не произвольны в том, чтобы иметь ту или иную установку или не иметь.
Проще говоря, мы не выбираем делать или не делать. Весь совокупный ход событий определяет, будем ли мы делать то или это или нет. И если он складывается так, что нам приходится что-то сделать, нашим сознанием это считывается как нами самими определённая установка на то, чтоб это сделать.
И опять же, если даже мы определили для себя установку на то, чтобы что-то сделать, но весь совокупный ход событий не благоприятен для реализации этого, мы не способны её осуществить, как бы сильно мы этого ни хотели и какие бы усилия к этому ни прилагали.
Установка - это уже нечто производное в нас самих, в той части нашего «я», где мы являемся «вещью-в-себе» для самих себя, где мы обусловлены бессознательным в нас и вне нас, т.е. всего того, что происходит помимо нашего сознания.
Мы не чистые автоматы, которые исполняют всё, что им задаётся. Мы участники процесса, на котором так или иначе отражаются наши частные особенности. И в этом смысле процесс изоморфен нам.
Мы способны считывать установку из обусловленного процессом, как свою собственную и формировать бесперспективную установку, исходя из чистой осознанности, не позволяющей Ахиллесу обогнать черепаху. Потому что психическое в нас несколько обособлено от сформированного процессуальностю реальности доступного нам объёма действий.
Наша способность действовать сопровождается некоторым психическим люфтом. Этот люфт и есть собственно наше психика. Нам кажется, что мы можем сорваться и не сделать. Но это не так. Когда процесс складывается неблагоприятным для нас образом, мы не всегда можем это осознать, и бессознательно срываемся, объясняя своим психическим срывом неблагоприятное развитие событий.
Мы постоянно обладаем некотором объёмом возможных действий. Он постоянно меняется. Но мы всегда обладаем таким объёмом действий, каким обладаем. И этот объём действий мы, не взирая ни на что, осуществим. Наша способность мыслить не увеличивает это объём сама по себе. Наоборот, адекватность имеющемуся у нас объёму действий повышает наши мыслительные способности. Адекватность состоит в психическом равновесии при имеющемся объёме действий. Проще говоря, она состоит в том, чтобы не катать истерику от того, что мы так или иначе всё равно делаем и не способны делать нечто иное, что кажется нам предпочтительней. Она состоит в том, что наше целеполагание должно идти вслед за доступным нам объёмом действий, а не требовать, чтоб доступный нам объём действий соответствовал нашему целеполаганию.
Это не значит, что мы должны отказаться от прогнозирования или проектирования. Но мы должны смириться с мыслью, что наше прогнозирование и проектирование, если они не соответствуют доступному нам объёму действий, не будут осуществлены.
Мало того, мы должны научиться понимать, что доступный нам объём действий предпочтительней для нас, чем то, что мы прогнозируем и проектируем. Мы должны научиться понимать, что это такой фильтр, через который проходят наши прогнозирование и проектирование, который не даёт осуществиться тому, что не должно иметь место, и что таким образом «вещи-в-себе», вещи такие, какие они есть, дают нам о себе знать. И тот, кто психически готов принять вещи не такими, какими они ему видятся, а такими, какие они есть на самом деле, обладает преимуществами перед всеми остальными. Не важно, какой символический капитал он подводит под это своё преимущество, проще говоря, какие идеологию, интерпретацию, основания он видит в своей высокой дееспособности. Никто не сможет подчинить его с помощью своего символического капитала. Пусть даже их символический капитал в сто раз гуманнее, благороднее, предпочтительнее. Ведь желание жить предпочтительнее необходимости умереть, но не способно избавить нас от этой тяжкой необходимости. Это не должно вводить в отчаянье, уничтожать нашу надежду на какой бы то ни было проект будущего. Подлинным проектом будущего может быть только возрастающая всеобщая адекватность доступному каждому из нас объёму действия.
Это не наделит нас всех шаблонным объёмом действий, не обеспечит автоматического равенства, не сделает всех одинаково социально успешными. Кто больше предрасположен к социальному успеху, социальному доминированию, добьётся большего социального успеха и социального доминирования. Адекватность доступному объёму действий направит нас на поиски интересов в пределах этого объёма, поможет нам не видеть в социальном успехе и доминировании единственно вызывающее у нас интерес, а видеть интерес в том, что доступно именно нам. И этим самым снизит нашу зависимость от социального успеха и доминирования, а так же снизит и цену самих этих социального успеха и доминирования. Ведь у каждого дома есть свой управдом, он тоже руководит многими вещами, которые происходят в нашем доме, и тоже получает за это вознаграждение, но мы не завидуем ему. Мы даже не помним как его зовут. Социальный успех и доминирование сопряжены с такими же, как и управление дома, занудливыми скучными вещами. И если не видеть в них нечто из ряда вон выходящее, они сами по себе померкнут.
Значит ли это, что психическое в некотором смысле автономно от нашего объёма действий. Пациент приходит к психиатру, и тот пытается ввести его в адекватное психическое состояние. Но пациент ждёт, что в результате изменится доступный ему объём действий и он станет успешнее, а этого не происходит. И он разочаровывается в психоанализе.
Адекватность - вот высшее состояние человека. Причем это адекватность такой реальности, которая остаётся ему не до конца известной, но которая обеспечила его появление на этом свете таким, каков он есть, и никаким другим. Достижение адекватности - это и есть проект будущего.
Оставим в стороне Бога. Не для того, чтобы угодить атеистам. А для того, чтобы было понятно, что дверь ни для кого не захлопнута. Тем более она никогда не захлопнута для Бога. Мы просто попросим его пока постоять за дверью.
Потому что верить - не значит представлять. Представления в вере - это осадочные породы человеческой психики. Любая наша деятельность не может не сопровождаться психическим. Точно так же вера сопровождается психическим. Но наше психическое в вере имеет отношение не к вере самой по себе, а к равновесию нашего психического состояния. Нам надо представлять, во что мы верим, чтоб сохранять своё психическое равновесие. Но этого совсем не требуется для того, чтобы верить. Вера самодостаточна. И чем больше нам удаётся освободить её от своего психического, тем в более чистом виде мы её получаем.
Но это не увеличивает числа верующих. Наоборот, это является определённым препятствием для распространения фанатичной религиозности. Религиозных настроений стало больше не от того, что мы не способны помыслить веру, а от того, что деградировала сама ценность критических интерпретаций веры. Они обнаружили свою ничуть не меньшую несостоятельность, чем некритичная религиозность. И тут без вины виноватые в глазах Квентина Мейясу корреляционисты оказались для него козлами отпущения.
Одна вера не препятствует никакой другой вере. Но способ поддержания психического равновесия одного человека может атаковать психическое равновесие другого. И когда это поддержание психического равновесия мы облекаем в религиозные формы, создаётся впечатление, что вера одного человека атакует веру другого. Но на самом деле атакуют друг друга средства поддержания психического равновесия. А от веры не свободен ни один человек. Только кто-то верит в святое причастие, кто-то в четвертый закон термодинамики. И будут они ходить в разные молельные учреждения.
Вера - это наше упование на благоприятное воздействие на нас бессознательного, неизвестного нам. Но это не делает его для нас недоступным. Оно доступно нам, но несколько иначе, чем мы привыкли представлять себе доступность. Это мы сплошь и рядом доступны для него. И эту доступность ему мы не можем превратить в его доступность нам. Но она сплошь и рядом сказывается на нас самих и на всём, что нас окружает.
Лучше всего любой человек чувствует себя в поле отслеживаемого, конвенционального, т.е. среди хорошо известного. Тут, как ему кажется, его не поджидает никаких неожиданностей и всё зависит от него, от его способности манипулировать известными вещами, самому ставить цели и достигать их. И в этом философ ничем не отличается от любого другого. В конце концов ему не так уж важно, чтобы Ахиллес обогнал черепаху, ему достаточно того, что он может без конца отслеживать различные аспекты бега Ахиллеса, сам ставить цели этих наблюдений, манипулировать ими, демонстрировать свою компетентность, претендовать на привилегированный доступ не только к самим наблюдениям, но и к денежной компенсации своих усилий. Но невозможность полного контроля, «вещь-в себе», дискредитируют его претензии.
Так что же нам делать с продуктивностью при невозможности полного контроля? И тут мы должны вернуться к началу. Самое продуктивное, что произошло с нами, это мы сами. И как раз в этом мы принимали довольно пассивное участие.
Продуктивность - это не работоспособность, не деятельность. По крайней мере она не находится с ними в прямо пропорциональной зависимости. Это скорее эффективность. Это уже не Ахиллес, совершенно бесславно обгоняющий черепаху, которую по силам обогнать даже инвалиду-колясочнику, а это уже Лао Цзы, написавший текст объёмом всего в пять тысяч иероглифов и оставивший его без всякой дополнительной заботы о его дальнейшей судьбе таможеннику на северной границе, а сам канувший в дальнейшую неизвестность, принявший неизвестное, доверившийся неизвестному. И в результате мы перепечатываем и переводим этот текст на все языки вот уж две с половиной тысячи лет.
Вещь «без меня» сообщает нам не только о самой вещи, но и ещё о способности вещи быть описанной нами. Принцип неопределённости Гензейберга - это об описании вещи. Уточнили для себя один параметр, другой стал для нас менее точным. Так проявляет себя контингентность локализованной корреляции, её прерывистый дискретный характер.
Сознание меняется, хоть и меняется не так, как непрерывная изменчивость реальности. Сознание дискретно, прерывисто. Это иллюстрирует принцип неопределённости Гейзенберга. Фокусируясь на одном параметре какого-либо явления, мы вынуждены расфокусировать другой.
Принцип неопределённости Гейзенберга - это об описании вещи, а не о самой вещи. Описывая, мы сознаём. А фокусируя наше сознание на чём-то одном, упускаем что-то другое из виду. Потому что наше сознание прерывисто, ограничено и контингентно.
Неизменным остаётся только одно - ощущение себя самим собой. У нас нет и не может быть резервной копии самих себя. Мы можем составить какое-то описание самих себя и размножить его. У нашего описания самих себя может быть сколько угодно резервных копий. Но у каждого из нас резервных копий нет и не может быть в принципе. Мы не есть наше описание самих себя.
Мы не можем смириться с тем, что от нашего сознания ничего не зависит. С тем, что наше сознание - это всего лишь свидетельство нашей зависимости от чего-то другого. И прежде всего свидетельство нашей ограниченности. Мы обладаем сознанием и очень боимся, что оно куда-то денется, исчезнет вместе с нами. Это следствие нашей ограниченности. Но ничем не ограниченному существу не надо сознавать. Оно просто распространяется на всё. Ему не нужна дистанция между всем и им самим. Оно - это и есть всё. Именно таким должен быть Абсолют.
часть 1: https://markshat.livejournal.com/339249.html
часть 2: https://markshat.livejournal.com/339663.html
часть 3: https://markshat.livejournal.com/339963.html
часть 4: https://markshat.livejournal.com/340046.html
часть 5: https://markshat.livejournal.com/340291.html
часть 6: https://markshat.livejournal.com/340702.html
часть 7: https://markshat.livejournal.com/340918.html
часть 8: https://markshat.livejournal.com/341444.html
часть 9: https://markshat.livejournal.com/341699.html
часть 10: https://markshat.livejournal.com/342000.html
часть 11: https://markshat.livejournal.com/342192.html
часть 12: https://markshat.livejournal.com/342422.html
часть 13: https://markshat.livejournal.com/342533.html
ПОСЛЕДНИЙ БАСТИОН
Мы считаем, чтоб что-то сделать, нам сперва нужна установка на то, чтобы это сделать. И действительно, мы не можем без этого сделать то, что не может быть сделано само, без нашего участия. Но сама установка является не нашим полновластным решением, а задаётся нам всем ходом различных событий как вне нас, так и в нас самих. И всех этих событий мы не контролируем. Мало того, мы не знаем о всех них. Большинство из них происходит без нашего осознания, но при этом сказывается на нас. Поэтому мы не произвольны в том, чтобы иметь ту или иную установку или не иметь.
Проще говоря, мы не выбираем делать или не делать. Весь совокупный ход событий определяет, будем ли мы делать то или это или нет. И если он складывается так, что нам приходится что-то сделать, нашим сознанием это считывается как нами самими определённая установка на то, чтоб это сделать.
И опять же, если даже мы определили для себя установку на то, чтобы что-то сделать, но весь совокупный ход событий не благоприятен для реализации этого, мы не способны её осуществить, как бы сильно мы этого ни хотели и какие бы усилия к этому ни прилагали.
Установка - это уже нечто производное в нас самих, в той части нашего «я», где мы являемся «вещью-в-себе» для самих себя, где мы обусловлены бессознательным в нас и вне нас, т.е. всего того, что происходит помимо нашего сознания.
Мы не чистые автоматы, которые исполняют всё, что им задаётся. Мы участники процесса, на котором так или иначе отражаются наши частные особенности. И в этом смысле процесс изоморфен нам.
Мы способны считывать установку из обусловленного процессом, как свою собственную и формировать бесперспективную установку, исходя из чистой осознанности, не позволяющей Ахиллесу обогнать черепаху. Потому что психическое в нас несколько обособлено от сформированного процессуальностю реальности доступного нам объёма действий.
Наша способность действовать сопровождается некоторым психическим люфтом. Этот люфт и есть собственно наше психика. Нам кажется, что мы можем сорваться и не сделать. Но это не так. Когда процесс складывается неблагоприятным для нас образом, мы не всегда можем это осознать, и бессознательно срываемся, объясняя своим психическим срывом неблагоприятное развитие событий.
Мы постоянно обладаем некотором объёмом возможных действий. Он постоянно меняется. Но мы всегда обладаем таким объёмом действий, каким обладаем. И этот объём действий мы, не взирая ни на что, осуществим. Наша способность мыслить не увеличивает это объём сама по себе. Наоборот, адекватность имеющемуся у нас объёму действий повышает наши мыслительные способности. Адекватность состоит в психическом равновесии при имеющемся объёме действий. Проще говоря, она состоит в том, чтобы не катать истерику от того, что мы так или иначе всё равно делаем и не способны делать нечто иное, что кажется нам предпочтительней. Она состоит в том, что наше целеполагание должно идти вслед за доступным нам объёмом действий, а не требовать, чтоб доступный нам объём действий соответствовал нашему целеполаганию.
Это не значит, что мы должны отказаться от прогнозирования или проектирования. Но мы должны смириться с мыслью, что наше прогнозирование и проектирование, если они не соответствуют доступному нам объёму действий, не будут осуществлены.
Мало того, мы должны научиться понимать, что доступный нам объём действий предпочтительней для нас, чем то, что мы прогнозируем и проектируем. Мы должны научиться понимать, что это такой фильтр, через который проходят наши прогнозирование и проектирование, который не даёт осуществиться тому, что не должно иметь место, и что таким образом «вещи-в-себе», вещи такие, какие они есть, дают нам о себе знать. И тот, кто психически готов принять вещи не такими, какими они ему видятся, а такими, какие они есть на самом деле, обладает преимуществами перед всеми остальными. Не важно, какой символический капитал он подводит под это своё преимущество, проще говоря, какие идеологию, интерпретацию, основания он видит в своей высокой дееспособности. Никто не сможет подчинить его с помощью своего символического капитала. Пусть даже их символический капитал в сто раз гуманнее, благороднее, предпочтительнее. Ведь желание жить предпочтительнее необходимости умереть, но не способно избавить нас от этой тяжкой необходимости. Это не должно вводить в отчаянье, уничтожать нашу надежду на какой бы то ни было проект будущего. Подлинным проектом будущего может быть только возрастающая всеобщая адекватность доступному каждому из нас объёму действия.
Это не наделит нас всех шаблонным объёмом действий, не обеспечит автоматического равенства, не сделает всех одинаково социально успешными. Кто больше предрасположен к социальному успеху, социальному доминированию, добьётся большего социального успеха и социального доминирования. Адекватность доступному объёму действий направит нас на поиски интересов в пределах этого объёма, поможет нам не видеть в социальном успехе и доминировании единственно вызывающее у нас интерес, а видеть интерес в том, что доступно именно нам. И этим самым снизит нашу зависимость от социального успеха и доминирования, а так же снизит и цену самих этих социального успеха и доминирования. Ведь у каждого дома есть свой управдом, он тоже руководит многими вещами, которые происходят в нашем доме, и тоже получает за это вознаграждение, но мы не завидуем ему. Мы даже не помним как его зовут. Социальный успех и доминирование сопряжены с такими же, как и управление дома, занудливыми скучными вещами. И если не видеть в них нечто из ряда вон выходящее, они сами по себе померкнут.
Значит ли это, что психическое в некотором смысле автономно от нашего объёма действий. Пациент приходит к психиатру, и тот пытается ввести его в адекватное психическое состояние. Но пациент ждёт, что в результате изменится доступный ему объём действий и он станет успешнее, а этого не происходит. И он разочаровывается в психоанализе.
Адекватность - вот высшее состояние человека. Причем это адекватность такой реальности, которая остаётся ему не до конца известной, но которая обеспечила его появление на этом свете таким, каков он есть, и никаким другим. Достижение адекватности - это и есть проект будущего.
Оставим в стороне Бога. Не для того, чтобы угодить атеистам. А для того, чтобы было понятно, что дверь ни для кого не захлопнута. Тем более она никогда не захлопнута для Бога. Мы просто попросим его пока постоять за дверью.
Потому что верить - не значит представлять. Представления в вере - это осадочные породы человеческой психики. Любая наша деятельность не может не сопровождаться психическим. Точно так же вера сопровождается психическим. Но наше психическое в вере имеет отношение не к вере самой по себе, а к равновесию нашего психического состояния. Нам надо представлять, во что мы верим, чтоб сохранять своё психическое равновесие. Но этого совсем не требуется для того, чтобы верить. Вера самодостаточна. И чем больше нам удаётся освободить её от своего психического, тем в более чистом виде мы её получаем.
Но это не увеличивает числа верующих. Наоборот, это является определённым препятствием для распространения фанатичной религиозности. Религиозных настроений стало больше не от того, что мы не способны помыслить веру, а от того, что деградировала сама ценность критических интерпретаций веры. Они обнаружили свою ничуть не меньшую несостоятельность, чем некритичная религиозность. И тут без вины виноватые в глазах Квентина Мейясу корреляционисты оказались для него козлами отпущения.
Одна вера не препятствует никакой другой вере. Но способ поддержания психического равновесия одного человека может атаковать психическое равновесие другого. И когда это поддержание психического равновесия мы облекаем в религиозные формы, создаётся впечатление, что вера одного человека атакует веру другого. Но на самом деле атакуют друг друга средства поддержания психического равновесия. А от веры не свободен ни один человек. Только кто-то верит в святое причастие, кто-то в четвертый закон термодинамики. И будут они ходить в разные молельные учреждения.
Вера - это наше упование на благоприятное воздействие на нас бессознательного, неизвестного нам. Но это не делает его для нас недоступным. Оно доступно нам, но несколько иначе, чем мы привыкли представлять себе доступность. Это мы сплошь и рядом доступны для него. И эту доступность ему мы не можем превратить в его доступность нам. Но она сплошь и рядом сказывается на нас самих и на всём, что нас окружает.
Лучше всего любой человек чувствует себя в поле отслеживаемого, конвенционального, т.е. среди хорошо известного. Тут, как ему кажется, его не поджидает никаких неожиданностей и всё зависит от него, от его способности манипулировать известными вещами, самому ставить цели и достигать их. И в этом философ ничем не отличается от любого другого. В конце концов ему не так уж важно, чтобы Ахиллес обогнал черепаху, ему достаточно того, что он может без конца отслеживать различные аспекты бега Ахиллеса, сам ставить цели этих наблюдений, манипулировать ими, демонстрировать свою компетентность, претендовать на привилегированный доступ не только к самим наблюдениям, но и к денежной компенсации своих усилий. Но невозможность полного контроля, «вещь-в себе», дискредитируют его претензии.
Так что же нам делать с продуктивностью при невозможности полного контроля? И тут мы должны вернуться к началу. Самое продуктивное, что произошло с нами, это мы сами. И как раз в этом мы принимали довольно пассивное участие.
Продуктивность - это не работоспособность, не деятельность. По крайней мере она не находится с ними в прямо пропорциональной зависимости. Это скорее эффективность. Это уже не Ахиллес, совершенно бесславно обгоняющий черепаху, которую по силам обогнать даже инвалиду-колясочнику, а это уже Лао Цзы, написавший текст объёмом всего в пять тысяч иероглифов и оставивший его без всякой дополнительной заботы о его дальнейшей судьбе таможеннику на северной границе, а сам канувший в дальнейшую неизвестность, принявший неизвестное, доверившийся неизвестному. И в результате мы перепечатываем и переводим этот текст на все языки вот уж две с половиной тысячи лет.
Вещь «без меня» сообщает нам не только о самой вещи, но и ещё о способности вещи быть описанной нами. Принцип неопределённости Гензейберга - это об описании вещи. Уточнили для себя один параметр, другой стал для нас менее точным. Так проявляет себя контингентность локализованной корреляции, её прерывистый дискретный характер.
Сознание меняется, хоть и меняется не так, как непрерывная изменчивость реальности. Сознание дискретно, прерывисто. Это иллюстрирует принцип неопределённости Гейзенберга. Фокусируясь на одном параметре какого-либо явления, мы вынуждены расфокусировать другой.
Принцип неопределённости Гейзенберга - это об описании вещи, а не о самой вещи. Описывая, мы сознаём. А фокусируя наше сознание на чём-то одном, упускаем что-то другое из виду. Потому что наше сознание прерывисто, ограничено и контингентно.
Неизменным остаётся только одно - ощущение себя самим собой. У нас нет и не может быть резервной копии самих себя. Мы можем составить какое-то описание самих себя и размножить его. У нашего описания самих себя может быть сколько угодно резервных копий. Но у каждого из нас резервных копий нет и не может быть в принципе. Мы не есть наше описание самих себя.
Мы не можем смириться с тем, что от нашего сознания ничего не зависит. С тем, что наше сознание - это всего лишь свидетельство нашей зависимости от чего-то другого. И прежде всего свидетельство нашей ограниченности. Мы обладаем сознанием и очень боимся, что оно куда-то денется, исчезнет вместе с нами. Это следствие нашей ограниченности. Но ничем не ограниченному существу не надо сознавать. Оно просто распространяется на всё. Ему не нужна дистанция между всем и им самим. Оно - это и есть всё. Именно таким должен быть Абсолют.
часть 1: https://markshat.livejournal.com/339249.html
часть 2: https://markshat.livejournal.com/339663.html
часть 3: https://markshat.livejournal.com/339963.html
часть 4: https://markshat.livejournal.com/340046.html
часть 5: https://markshat.livejournal.com/340291.html
часть 6: https://markshat.livejournal.com/340702.html
часть 7: https://markshat.livejournal.com/340918.html
часть 8: https://markshat.livejournal.com/341444.html
часть 9: https://markshat.livejournal.com/341699.html
часть 10: https://markshat.livejournal.com/342000.html
часть 11: https://markshat.livejournal.com/342192.html
часть 12: https://markshat.livejournal.com/342422.html
часть 13: https://markshat.livejournal.com/342533.html