Way of the Reaper / Путь Жнеца / военные мемуары / перевод на русский - часть 12
Джесс нашла меня и обняла. Ее запах был чужеродным, сладким и пряным, в отличие от оружейного масла и пластикового запаха наших ящиков «Пеликан». Сначала мои суставы казались неподатливыми, механическими, когда я поднял руки, чтобы обнять ее. Она хотела держаться так крепко и так долго, и я чувствовал, что просто хочу, чтобы это закончилось. Сейчас. Достаточно. Выключи это, прежде чем меня одолеют слезы в горле и зуд в глазах и носу.
«Давай сделаем это позже, Джесс. У меня есть дела».
Она кивнула и промокнула глаза, повернулась и позволила мне сделать то, что мне нужно было сделать. Я чувствовал страх и боялся бояться. Я не хотел выходить из этой комнаты, предлагая каждому парню помочь с малейшими задачами. Я не был готов уйти. Не был готов быть Ником. Не знал, вспомнил ли как. Пара рейсов из Афганистана в Германию, а затем из Германии в США - недостаточно времени для перехода. Я не думаю, что будет достаточно путешествовать на такие расстояния пешком и по морю.
Прошли недели. Иногда я вставал рано утром и выходил на улицу. Запах дизельного топлива, разносимого прохладным утренним воздухом, вернул меня. Я выходил из вертолета и касался взлетно-посадочной полосы. Я начинал думать, стоя на тротуаре, глядя на парковку нашего многоквартирного дома: «Если я сойду с этой птицы, то что я только что сделал?».
Не хотел туда идти, но пошел. Каждый день. Иногда целый день. Это привычка. Это укоренилось в тебе. Это часть рутины. Отчеты о действиях являются частью каждой операции. Я сделал это. Я занял эту позицию. Я выстрелил. Я убил. И поскольку я убил, меня также подвергли дополнительным отчетам - больше документов, больше интервью. Просматривай детали снова и снова. Для них никогда не хватает подробностей. Вы не можете избавиться от ощущения, что вас просят оправдать свои действия. Вполне естественно, по крайней мере для меня, начать сомневаться, сомневаться в себе. Я смотрел на лица своих следователей, иногда видел суждение в их глазах и задавался вопросом, были ли они когда-нибудь на моем месте. Я точно знал, что никогда не захочу оказаться в их доме. Если они не могли понять меня и то, что мне пришлось делать, тогда кто мог?
Чувствовал себя ребенком в кабинете директора. Я могу идти? Просто дайте мне паузу и выпустите меня отсюда. Я приучил себя разделять на части, складывать все эти мысли и чувства в их собственные ударопрочные баллистические пластиковые ящики и надежно убирать их. Почему я должен снова их открывать? Что, если я не смогу вернуть туда все это? Что произойдет, если все это выльется наружу и мои эмоции станут похожи на сквиртующий фонтан? Собираюсь ли я быть тем, кто должен отслеживать все эти цели и уничтожать их, прежде чем они нанесут какой-то вред?
Командование и контроль. Вот что мы делаем. Однажды ночью Джесс попросила меня поговорить с ней о том, на что это было похоже. Она могла видеть, что я боролся и держался отстраненно. Она хотела, чтобы я был счастлив и действительно это показал. Мои ответы выглядели сплющенными. Я люблю свою жену, и я хотел выполнить е` просьбу поговорить об этом; Я просто не знал, как далеко можно зайти. Думаю, я зашел слишком далеко, потому что в какой-то момент, рассказав ей о том, как важно для меня быть как можно лучшим снайпером, чтобы мои выстрелы убивали плохих парней и они не страдали, она покачала головой, зажала уши руками и так яростно трясла головой, что я подумал, что она собирается причинить себе вред.
Я понял. Я не винил ее. Кто хочет слышать, что были времена, когда ваш муж где-то говорил: «Проклятье. Умри, пожалуйста. Пожалуйста, умри», надеясь, что ему не придётся пустить ещё один снаряд во вражеского бойца, чьи мотивы и мораль он не понимал и не беспокоился об этом.
Фернандес покончил с собой в день своего рождения. Представь это. Представь, что должно было происходить в его голове. Дело в том, что и я могу. Однажды Джесс была на работе. Я чувствовал стресс. Я не оплатил наш счет за электричество. С деньгами было туго, я был вне игры и не использовал свое обычное ситуационное понимание, и я позволял всему скользить. За завтраком Джесс показала мне уведомление об отключении.
«Я позабочусь об этом», - заверил я её. Я хотел оплачивать счета. Я справлюсь. После её ухода я запаниковал. Я понятия не имел, как разрешить ситуацию. Я кому-нибудь позвоню? Есть ли место, куда я могу пойти и вручить чек? Что, черт возьми, мне делать, если вдруг погаснет свет, и телевизор потемнеет? Как я мог это так запустить?
Часы - я даже не знаю, сколько часов - позже Джесс пришла домой и нашла меня. Я выпил целую бутылку виски. Я мало что помню, но она сказала мне на следующее утро, когда я был более понятен, что я сидел в своем мягком кресле с пистолетом на коленях, и я бесконтрольно плакал, говоря ей: «Я не знаю. Не хочу этого делать. Я не хочу этого делать». Честно говоря, я не уверен, имел ли я в виду, что не хочу стрелять в себя или не хочу продолжать жить. Я знаю, что чувствовал себя бесполезным и изолированным. Даже когда Джесс рассказала мне, чем я занимался, я просто сидел и пожимал плечами. Я мог бы сказать ей, что думал о том, чтобы сделать это несколько раз раньше, но какой в этом смысл? В чем был смысл?
Затем она сказала: «Я не могу сидеть здесь и ничего не делать. Мне нужна помощь, чтобы помочь тебе. Я поговорю с твоими мамой и папой». Каким-то образом это пробило мою защиту. Я рухнул на пол и умолял, как маленький ребенок: «Пожалуйста, не говори моей маме. Пожалуйста, не говори моей маме».
Она рассказала моей маме, и я люблю её за это. Она, Джесс и мой отец организовали для меня посещение терапевта через Департамент по делам ветеранов. Это было непросто, но мне удалось немного раскрыться. Потом ещё немного. В каком-то смысле это было похоже на снайперскую стрельбу. Один выстрел не мог попасть в центр мишени. Потребовалось, чтобы она действовала как мой наблюдатель, направляя меня и помогая мне учесть все факторы, которые повлияли на суть вещей. Со временем я начал чувствовать себя лучше, почувствовал себя больше человеком, чем инопланетянином, узнал, что отсутствие боязни страха работает в мире Ирва и в моем.
В конце концов, я рассказал ей о Бене Коппе, о своей вине, которую я чувствовал из-за его смерти, о том, как я так долго нёс ее с собой. Она сказала, что сожалеет о том, что мне пришлось пройти через это. Я оценил эти слова, но по сравнению с тем, что перенес Копп, мое бремя было ничем. Она сказала мне, что мне нужно дать себе разрешение отпустить это.
Мой разум понимал, но мое сердце и моя душа никогда не соглашались, что это было правильным поступком. Когда я ехал с ней домой после сеанса терапии, я вспомнил эти слова генерала Шварцкопфа: «Дело в том, что вы всегда знаете, что делать правильно. Самое сложное - сделать это».
Несколько месяцев назад я смог сделать то, чего не мог делать почти 10 лет. Я навестил своих маму и папу в Мэриленде. Мы хорошо проводили время. Моя мама - женщина с глубокой и непоколебимой верой в бога, и она считает, что мой поворот произошел благодаря Его вмешательству. Я должен был вылететь домой в Техас в понедельник. Воскресным утром я встал и пошел в церковь с родителями. Был теплый весенний день. Цвели азалии. Моя мама планировала на ужин мою любимую еду - лазанью и печеньеу. Я с нетерпением этого ждал, но решил, что мне нужно кое-что сделать. «Я вернусь к обеду», - сказал я им.
Арлингтонское национальное кладбище - особое место. Это, конечно же, большое преуменьшение. Мои слова не могут передать как должно, поэтому я даже не буду пытаться. Это заняло у меня немного времени, но мне удалось найти место, который я искал. Во время моей первой командировки в Афганистан в качестве командира снайперской группы я участвовал в операции, в ходе которой наш отряд был прижат чеченским снайпером. Меня выбрали для участия в той операции по его уничтожению; он навредил нашим парням. Во время той схватки с ним он ранил нашего командира взвода и убил Бенджамина Коппа. Копп был хорошим парнем и даже лучшим другом, и ранее в тот день он спас Майка, меня и еще нескольких парней своими героическими действиями. Этот чеченский снайпер прижал всех нас в довольно крутой траншее. Копп был на две позиции ниже меня, когда в него попали.
С тех пор я каждый день думал о Коппе. Я проигрывал этот инцидент снова и снова в своей голове. Я сделал это один, и я сделал это с Майком. Мы проделывали «что - если», черт возьми, часами, выполняя что-то вроде медленных пыток над собой, потому что, если бы только один из нас занял позицию в нескольких дюймах слева или справа, Копп не оказался бы на пути этой пули. Действия имеют последствия, и совокупный результат всего, что мы сделали в тот день, привел к разрушительным результатам. Мы потеряли парня.
Хуже того, я подумал, а что, если бы я смог убить чеченца раньше. Тогда дело было не в дюймах. У него не было бы возможности прицелиться ни в кого из нас. Я бы преуспел, а он бы потерпел неудачу.
Мне дали титул «Жнец», и я постепенно принял это имя. Я также смирился с причиной, по которой мне дали это имя. Я не жалею о том, что убил кого-либо из тех, кого я убил. Я делал то, что было необходимо и этому меня учили. Я работаю над тем, чтобы преодолеть весь сопутствующий ущерб, нанесенный мне этими убийствами. Я принимаю это как естественное следствие моих действий.
Причина, по которой я приехал в Арлингтон навестить Коппа, заключалась не в том, что я надеялся развеять чувства вины, раскаяния и сожаления, которые у меня есть по поводу того, как я каким-либо образом способствовал тому, что он потерял жизнь. Сколько бы я ни повторял действия, которые я предпринял в тот день, я никогда по-настоящему не чувствовал потери, вздымающегося кишечника, перехватывающего дыхание, хрипящей печали. Я боялся, что если я это сделаю, то каждая частичка того, кем я был как солдат, воин спецназа, вылезет из каждого отверстия в моем теле, и я перестану быть собой.
Я поехал в Арлингтон, чтобы извиниться перед Коппом за это. Во многих отношениях я оказал ему плохую услугу, по-настоящему не почитая того, кем он был, и что он делал, за что он стоял и за что он умер, не отпуская и позволяя моей человечности выразить глубокое чувство утраты, которое я чувствовал.
Я стоял среди всех этих героев и чувствовал, что мне здесь не место, пока нет. Я собирался заслужить свое место там, заслужить их уважение и почтить их, прожив как можно более полную жизнь. Копп и тысячи и тысячи других принесли высшую жертву, и я не жил той благодарностью, которую они мне дали. Я хотел покончить с собой, и это означало бы отказ от возможности, ради которой они так упорно трудились, чтобы предоставить мне и всем нам. Я также хочу отдать дань уважения парням вроде Фернандеса и многих других, которые боролись так, как я могу понять, но которых я никогда не буду судить. Я надеюсь, что, возможно, написав о том, через что я прошел, я смогу помочь своим братьям по оружию.
Долгое время я гордился тем, что делал. Пришло время поработать над тем, чтобы гордиться тем, кем я являюсь и кем становлюсь.
Теперь я лучше понимаю, почему те парни из телешоу, которое я смотрел с отцом, отреагировали так, как они, когда они рассказали о своем военном опыте. Есть вещи, с которыми ты никогда не справишься. То, что я усвоил, и, возможно, самый важный урок для снайпера - это то, что это хорошо. Битва и убийство меняют вас. В снайперской стрельбе мы рассчитываем большое количество расстояний, используя константы и формулы. Что вы никогда не сможете полностью объяснить, так это способность человека делать выбор, менять направление и смотреть на вещи с другой точки зрения.
ОБ АВТОРЕ
Николас Ирвинг 6 лет служил в армейском 3-м батальоне рейнджеров специального назначения 75-го полка рейнджеров, пройдя путь от штурмовика до мастера-снайпера. Он был первым афроамериканцем, который служил снайпером в своем батальоне, а теперь является владельцем HardShoot, где он обучает персонал, от олимпийцев до членов сообщества спецназа, искусству стрельбы на дальние дистанции. Автор - одна из звезд реалити-шоу American Grit телеканала Fox.
Все части Way of the Reaper -
https://interes2012.livejournal.com/296600.html
https://interes2012.livejournal.com/296860.html
https://interes2012.livejournal.com/297195.html
https://interes2012.livejournal.com/297426.html
https://interes2012.livejournal.com/297563.html
https://interes2012.livejournal.com/297781.html
https://interes2012.livejournal.com/298157.html
https://interes2012.livejournal.com/298264.html
https://interes2012.livejournal.com/298733.html
https://interes2012.livejournal.com/298896.html
https://interes2012.livejournal.com/299149.html
https://interes2012.livejournal.com/299269.html
«Давай сделаем это позже, Джесс. У меня есть дела».
Она кивнула и промокнула глаза, повернулась и позволила мне сделать то, что мне нужно было сделать. Я чувствовал страх и боялся бояться. Я не хотел выходить из этой комнаты, предлагая каждому парню помочь с малейшими задачами. Я не был готов уйти. Не был готов быть Ником. Не знал, вспомнил ли как. Пара рейсов из Афганистана в Германию, а затем из Германии в США - недостаточно времени для перехода. Я не думаю, что будет достаточно путешествовать на такие расстояния пешком и по морю.
Прошли недели. Иногда я вставал рано утром и выходил на улицу. Запах дизельного топлива, разносимого прохладным утренним воздухом, вернул меня. Я выходил из вертолета и касался взлетно-посадочной полосы. Я начинал думать, стоя на тротуаре, глядя на парковку нашего многоквартирного дома: «Если я сойду с этой птицы, то что я только что сделал?».
Не хотел туда идти, но пошел. Каждый день. Иногда целый день. Это привычка. Это укоренилось в тебе. Это часть рутины. Отчеты о действиях являются частью каждой операции. Я сделал это. Я занял эту позицию. Я выстрелил. Я убил. И поскольку я убил, меня также подвергли дополнительным отчетам - больше документов, больше интервью. Просматривай детали снова и снова. Для них никогда не хватает подробностей. Вы не можете избавиться от ощущения, что вас просят оправдать свои действия. Вполне естественно, по крайней мере для меня, начать сомневаться, сомневаться в себе. Я смотрел на лица своих следователей, иногда видел суждение в их глазах и задавался вопросом, были ли они когда-нибудь на моем месте. Я точно знал, что никогда не захочу оказаться в их доме. Если они не могли понять меня и то, что мне пришлось делать, тогда кто мог?
Чувствовал себя ребенком в кабинете директора. Я могу идти? Просто дайте мне паузу и выпустите меня отсюда. Я приучил себя разделять на части, складывать все эти мысли и чувства в их собственные ударопрочные баллистические пластиковые ящики и надежно убирать их. Почему я должен снова их открывать? Что, если я не смогу вернуть туда все это? Что произойдет, если все это выльется наружу и мои эмоции станут похожи на сквиртующий фонтан? Собираюсь ли я быть тем, кто должен отслеживать все эти цели и уничтожать их, прежде чем они нанесут какой-то вред?
Командование и контроль. Вот что мы делаем. Однажды ночью Джесс попросила меня поговорить с ней о том, на что это было похоже. Она могла видеть, что я боролся и держался отстраненно. Она хотела, чтобы я был счастлив и действительно это показал. Мои ответы выглядели сплющенными. Я люблю свою жену, и я хотел выполнить е` просьбу поговорить об этом; Я просто не знал, как далеко можно зайти. Думаю, я зашел слишком далеко, потому что в какой-то момент, рассказав ей о том, как важно для меня быть как можно лучшим снайпером, чтобы мои выстрелы убивали плохих парней и они не страдали, она покачала головой, зажала уши руками и так яростно трясла головой, что я подумал, что она собирается причинить себе вред.
Я понял. Я не винил ее. Кто хочет слышать, что были времена, когда ваш муж где-то говорил: «Проклятье. Умри, пожалуйста. Пожалуйста, умри», надеясь, что ему не придётся пустить ещё один снаряд во вражеского бойца, чьи мотивы и мораль он не понимал и не беспокоился об этом.
Фернандес покончил с собой в день своего рождения. Представь это. Представь, что должно было происходить в его голове. Дело в том, что и я могу. Однажды Джесс была на работе. Я чувствовал стресс. Я не оплатил наш счет за электричество. С деньгами было туго, я был вне игры и не использовал свое обычное ситуационное понимание, и я позволял всему скользить. За завтраком Джесс показала мне уведомление об отключении.
«Я позабочусь об этом», - заверил я её. Я хотел оплачивать счета. Я справлюсь. После её ухода я запаниковал. Я понятия не имел, как разрешить ситуацию. Я кому-нибудь позвоню? Есть ли место, куда я могу пойти и вручить чек? Что, черт возьми, мне делать, если вдруг погаснет свет, и телевизор потемнеет? Как я мог это так запустить?
Часы - я даже не знаю, сколько часов - позже Джесс пришла домой и нашла меня. Я выпил целую бутылку виски. Я мало что помню, но она сказала мне на следующее утро, когда я был более понятен, что я сидел в своем мягком кресле с пистолетом на коленях, и я бесконтрольно плакал, говоря ей: «Я не знаю. Не хочу этого делать. Я не хочу этого делать». Честно говоря, я не уверен, имел ли я в виду, что не хочу стрелять в себя или не хочу продолжать жить. Я знаю, что чувствовал себя бесполезным и изолированным. Даже когда Джесс рассказала мне, чем я занимался, я просто сидел и пожимал плечами. Я мог бы сказать ей, что думал о том, чтобы сделать это несколько раз раньше, но какой в этом смысл? В чем был смысл?
Затем она сказала: «Я не могу сидеть здесь и ничего не делать. Мне нужна помощь, чтобы помочь тебе. Я поговорю с твоими мамой и папой». Каким-то образом это пробило мою защиту. Я рухнул на пол и умолял, как маленький ребенок: «Пожалуйста, не говори моей маме. Пожалуйста, не говори моей маме».
Она рассказала моей маме, и я люблю её за это. Она, Джесс и мой отец организовали для меня посещение терапевта через Департамент по делам ветеранов. Это было непросто, но мне удалось немного раскрыться. Потом ещё немного. В каком-то смысле это было похоже на снайперскую стрельбу. Один выстрел не мог попасть в центр мишени. Потребовалось, чтобы она действовала как мой наблюдатель, направляя меня и помогая мне учесть все факторы, которые повлияли на суть вещей. Со временем я начал чувствовать себя лучше, почувствовал себя больше человеком, чем инопланетянином, узнал, что отсутствие боязни страха работает в мире Ирва и в моем.
В конце концов, я рассказал ей о Бене Коппе, о своей вине, которую я чувствовал из-за его смерти, о том, как я так долго нёс ее с собой. Она сказала, что сожалеет о том, что мне пришлось пройти через это. Я оценил эти слова, но по сравнению с тем, что перенес Копп, мое бремя было ничем. Она сказала мне, что мне нужно дать себе разрешение отпустить это.
Мой разум понимал, но мое сердце и моя душа никогда не соглашались, что это было правильным поступком. Когда я ехал с ней домой после сеанса терапии, я вспомнил эти слова генерала Шварцкопфа: «Дело в том, что вы всегда знаете, что делать правильно. Самое сложное - сделать это».
Несколько месяцев назад я смог сделать то, чего не мог делать почти 10 лет. Я навестил своих маму и папу в Мэриленде. Мы хорошо проводили время. Моя мама - женщина с глубокой и непоколебимой верой в бога, и она считает, что мой поворот произошел благодаря Его вмешательству. Я должен был вылететь домой в Техас в понедельник. Воскресным утром я встал и пошел в церковь с родителями. Был теплый весенний день. Цвели азалии. Моя мама планировала на ужин мою любимую еду - лазанью и печеньеу. Я с нетерпением этого ждал, но решил, что мне нужно кое-что сделать. «Я вернусь к обеду», - сказал я им.
Арлингтонское национальное кладбище - особое место. Это, конечно же, большое преуменьшение. Мои слова не могут передать как должно, поэтому я даже не буду пытаться. Это заняло у меня немного времени, но мне удалось найти место, который я искал. Во время моей первой командировки в Афганистан в качестве командира снайперской группы я участвовал в операции, в ходе которой наш отряд был прижат чеченским снайпером. Меня выбрали для участия в той операции по его уничтожению; он навредил нашим парням. Во время той схватки с ним он ранил нашего командира взвода и убил Бенджамина Коппа. Копп был хорошим парнем и даже лучшим другом, и ранее в тот день он спас Майка, меня и еще нескольких парней своими героическими действиями. Этот чеченский снайпер прижал всех нас в довольно крутой траншее. Копп был на две позиции ниже меня, когда в него попали.
С тех пор я каждый день думал о Коппе. Я проигрывал этот инцидент снова и снова в своей голове. Я сделал это один, и я сделал это с Майком. Мы проделывали «что - если», черт возьми, часами, выполняя что-то вроде медленных пыток над собой, потому что, если бы только один из нас занял позицию в нескольких дюймах слева или справа, Копп не оказался бы на пути этой пули. Действия имеют последствия, и совокупный результат всего, что мы сделали в тот день, привел к разрушительным результатам. Мы потеряли парня.
Хуже того, я подумал, а что, если бы я смог убить чеченца раньше. Тогда дело было не в дюймах. У него не было бы возможности прицелиться ни в кого из нас. Я бы преуспел, а он бы потерпел неудачу.
Мне дали титул «Жнец», и я постепенно принял это имя. Я также смирился с причиной, по которой мне дали это имя. Я не жалею о том, что убил кого-либо из тех, кого я убил. Я делал то, что было необходимо и этому меня учили. Я работаю над тем, чтобы преодолеть весь сопутствующий ущерб, нанесенный мне этими убийствами. Я принимаю это как естественное следствие моих действий.
Причина, по которой я приехал в Арлингтон навестить Коппа, заключалась не в том, что я надеялся развеять чувства вины, раскаяния и сожаления, которые у меня есть по поводу того, как я каким-либо образом способствовал тому, что он потерял жизнь. Сколько бы я ни повторял действия, которые я предпринял в тот день, я никогда по-настоящему не чувствовал потери, вздымающегося кишечника, перехватывающего дыхание, хрипящей печали. Я боялся, что если я это сделаю, то каждая частичка того, кем я был как солдат, воин спецназа, вылезет из каждого отверстия в моем теле, и я перестану быть собой.
Я поехал в Арлингтон, чтобы извиниться перед Коппом за это. Во многих отношениях я оказал ему плохую услугу, по-настоящему не почитая того, кем он был, и что он делал, за что он стоял и за что он умер, не отпуская и позволяя моей человечности выразить глубокое чувство утраты, которое я чувствовал.
Я стоял среди всех этих героев и чувствовал, что мне здесь не место, пока нет. Я собирался заслужить свое место там, заслужить их уважение и почтить их, прожив как можно более полную жизнь. Копп и тысячи и тысячи других принесли высшую жертву, и я не жил той благодарностью, которую они мне дали. Я хотел покончить с собой, и это означало бы отказ от возможности, ради которой они так упорно трудились, чтобы предоставить мне и всем нам. Я также хочу отдать дань уважения парням вроде Фернандеса и многих других, которые боролись так, как я могу понять, но которых я никогда не буду судить. Я надеюсь, что, возможно, написав о том, через что я прошел, я смогу помочь своим братьям по оружию.
Долгое время я гордился тем, что делал. Пришло время поработать над тем, чтобы гордиться тем, кем я являюсь и кем становлюсь.
Теперь я лучше понимаю, почему те парни из телешоу, которое я смотрел с отцом, отреагировали так, как они, когда они рассказали о своем военном опыте. Есть вещи, с которыми ты никогда не справишься. То, что я усвоил, и, возможно, самый важный урок для снайпера - это то, что это хорошо. Битва и убийство меняют вас. В снайперской стрельбе мы рассчитываем большое количество расстояний, используя константы и формулы. Что вы никогда не сможете полностью объяснить, так это способность человека делать выбор, менять направление и смотреть на вещи с другой точки зрения.
ОБ АВТОРЕ
Николас Ирвинг 6 лет служил в армейском 3-м батальоне рейнджеров специального назначения 75-го полка рейнджеров, пройдя путь от штурмовика до мастера-снайпера. Он был первым афроамериканцем, который служил снайпером в своем батальоне, а теперь является владельцем HardShoot, где он обучает персонал, от олимпийцев до членов сообщества спецназа, искусству стрельбы на дальние дистанции. Автор - одна из звезд реалити-шоу American Grit телеканала Fox.
Все части Way of the Reaper -
https://interes2012.livejournal.com/296600.html
https://interes2012.livejournal.com/296860.html
https://interes2012.livejournal.com/297195.html
https://interes2012.livejournal.com/297426.html
https://interes2012.livejournal.com/297563.html
https://interes2012.livejournal.com/297781.html
https://interes2012.livejournal.com/298157.html
https://interes2012.livejournal.com/298264.html
https://interes2012.livejournal.com/298733.html
https://interes2012.livejournal.com/298896.html
https://interes2012.livejournal.com/299149.html
https://interes2012.livejournal.com/299269.html