Way of the Reaper / Путь Жнеца / военные мемуары / перевод на русский - часть 10
Его последний комментарий мне кое-что напомнил. Когда мы вышли из лагеря, я услышал звук выстрелов из специальной винтовки. Их было много, похоже целый магазин. Пока мы шли, я оглянулся через плечо и увидел Кея, парня-монстра с телом полузащитника и соответствующим агрессивным менталитетом. «Кто подавлял стрельбу перед нашим отъездом?».
Большая старая ухмылка расплылась по его лицу, прежде чем он рассмеялся.
«Чел, ты не поверишь, что произошло. Мы приближаемся к месту эвакуации, и примерно в ста ярдах впереди я увидел плохого парня. Он был в боевой позиции, присел на корточки, одна рука была в воздухе, а другая балансировала на земле. Типа ищу весь мир, как будто он собирается бросить в нас гранату. Этот гадский парень тоже был в шлеме».
«Так ты его поджег?».
«Я сделал это. Оказалось, что я стрелял в пожарный кран или какую-то чертову оросительную систему. Разорвал эту штуку!». Все в пределах слышимости начали смеяться и улюлюкать.
«Вот почему ты не снайпер», - сказал я ему наконец, как только восстановил контроль.
«Нет, поэтому я адский снайпер. Стопроцентный контакт. Не промахнулся. Ты можешь такое сказать?»
«Нет». Я медленно покачал головой. «Я не могу. Правильный выстрел, но не тот парень».
Кей рассмеялся. «Но это хорошие времена, Ирв. Верно?».
Я кивнул, думая, что время покажет. Это было слишком рано и во многих других отношениях не подходящее время для составления отчета о моей карьере после действий. В этот момент всё, что мне хотелось - это насладиться ощущением того, что я сделал свою работу, вернулся домой в целости и сохранности, и смеялся вместе с моими братьями. Для всего есть время и место в этой жизни, но никогда не наступит время, когда я упущу это чувство принадлежности.
Тем не менее, даже после этой операции я знал, что делаю правильный выбор, уезжая. У вас не было ни времени, ни места, чтобы быть там с какой-либо неуверенностью в своем уме. Сомнения и колебания могут привести к тому, что вы нарушите тайминг. Я немного напортачил с этой операцией, потому что был в спешке и не выполнил все необходимые шаги. Но в данном случае я нашел время, чтобы по-настоящему подумать о том, что было лучше всего. Пришло время, подходящее время, для меня.
ПРОПУСК АКЦИИ (MISSING THE ACTION)
Иногда труднее всего справиться с операциями, на которые вы не выходите. Как снайпер, как любой, кто долгое время был в команде, вы хотите быть рядом, чтобы помогать друг другу. Быть в центре событий намного легче, чем быть в стороне.
Я также понял, как, должно быть, было трудно моей семье знать, что я был там, пока они были дома и ждали, задаваясь вопросами. Каждый раз, когда звонил телефон, я уверен, что их сердца пропускали удар и появлялись вопросы, как будто плохие парни были такими, как в Гильменде.
Дальний снайпинг - это терпение и спокойное ожидание. Чем дольше я работал, занимаясь снайпингом прямого действия, тем больше я понимал, что, возможно, это то, для чего я лучше подходил.
В начале 2009 года я сидел с кучей парней, стрелящих в дерьмо.
«Вы слышали о моем человеке LeBron? Что он делал прошлой ночью?». Лестер подпрыгнул. Он был штурмовиком, и мы любили говорить, что он единственный парень, которого мы знали, который лучше стрелял в бою, чем на стрельбище.
«Разве ты не видишь, что мы здесь беседуем?» - с притворным гневом сказал Дуглас. Фактически, всё, что сделал Лестер, было прерыванием вечно повторяющихся дебатов между авто-фанатами - синтетическое масло против масла динозавров.
«Чувак осветил сад - Тройной дабл для юноши из Youngstown», - продолжил Лестер. «Невероятно. 52 очка. 10 подборов. 11 передач!».
«Akron», - сказал Уиллис. «Перестань пытаться изменить проклятый...».
«Леброн из Akron, а не из Youngstown, ты…» - оскорбление Томаса было прервано звуком наших пейджеров.
Мы вскочили с мест. До нас дошли слухи, что одна из наших регулярных армейских групп в Гильменде участвовала в ужасной перестрелке. Я думаю, мы все надеялись, что мы получим призыв пойти в ту же самую область и избавиться от этих плохих парней. Никто из нас в тот момент не имел ни малейшего представления о том, во что мы ввязываемся. И, как выяснилось, лишь немногие из нас собирались отправиться туда; остальным из нас сказали молчать, если мы хоть что-нибудь знаем о сложившейся ситуации. Наше начальство было в постоянном бдении о том, как распространяются новости. Мы знали, что война не пользуется популярностью среди людей дома, но более того, мы все беспокоились о своих близких и о том, что они могут узнать о нашем статусе. Существовали процедуры, согласно которым уведомления о жертвах и смертях должны быть доведены до сведения семей и средств массовой информации. Официально мы не хотели, чтобы кому-либо звонил репортер или кто-либо, кому не было поручено уведомлять ближайших родственников в случае, если один из нас был ранен или убит. Неофициально мы все договорились о том, чтобы СМИ не вмешивались в наши дела, но, как и у большинства парней, у меня было неофициальное соглашение с Майком о том, как все должно происходить в случае, если я буду убит или подстрелен. Никто из нас не хотел, чтобы звонившие в дверь приходили к нашим близким и сообщали новости. Несмотря на то, что наше подразделение могло отправить кого-то, кто, надеюсь, знал нас и мог бы поделиться с нашей семьей историями о нас в случае, если бы мы были KIA [Killed in action], мы знали, что это не всегда так.
Это было нелегко для любого из нас, но у нас уже был один опыт потери Бенджамина Коппа, поэтому мы все остро осознавали необходимость наличия планов на случай непредвиденных обстоятельств. Даже самый стойкий последователь правил и норм был готов ломать их в худшем случае. Я ворвался в комнату для брифингов, уже готовый к работе, и почувствовал, как мое сердце немного упало, когда я увидел список и понял, что меня нет в нем. Одна из других снайперских команд во главе с отличным парнем по имени Perkins выходила на поле с небольшой командой. Чем дольше я сидел там и чем больше узнавал, тем больше мне хотелось пойти туда с ними.
Подразделение регулярной армии, которое столкнулось с талибами на окраине Кандагара, сообщило, что один из их парней пропал без вести. Никто не видел, чтобы в него стреляли или что-то в этом роде. Они нашли его перчатки лежащими на земле, но нигде его не было.
Когда я это услышал, волосы на затылке у меня встали дыбом. Как и все дома, я видел и слышал истории о том, что Талибан и Аль-Каеда сделали со своими заключенными. Если бы этого линейного парня схватили, всё выглядело для него не лучшим образом. Мы должны были выбраться и вернуть его как можно скорее. Обычно за это взялись бы SEAL Team 6 или Delta Force. Но по мере развития событий в Афганистане изменилась и наша роль как рейнджеров. Подразделение регулярной армии обратилось с просьбой о помощи, и мы развернулись, чтобы помочь им. Время имеет значение и всё такое.
Я, если честно, не особо задумывался ни в то время, ни даже сейчас о том, кто и по каким каналам прошел, чтобы получить разрешение на нашу охоту за этим парнем. Так что это, если не то, ради чего мы тратили большую часть нашего времени и тренировались делать всё быстро? Один из наших парней оказался в их руках. Это все, что нам нужно было знать. Сказать, что я был зол на то, что начальство пошло с парнями из второй снайперской команды, звучит как-то эгоистично. Я понял, что какое-то время был без корректировщика. Майк сломал ногу во время падения в то, что мы теперь называем «дырой Майка» - своего рода вертикальный подземный туннель, который погрузил его примерно на сотню футов под поверхность и потребовалось, чтобы его спасала команда боевого поиска и спасения.. Брент был переведен домой немного раньше.
Перкинс был парнем, с которым я прошел всю свою снайперскую подготовку, и он был тем, кого я любил и которому доверял. Он и его корректировщик Джиллиан были более чем квалифицированы для выполнения этой работы. Я не сомневался в их возможностях, но все равно был зол на то, что не собираюсь выходить на улицу. Я мысленно понимал, что наверное, это был правильный выбор. Учитывая остроту ситуации, имело смысл вывести целую снайперскую команду. Тем не менее, учитывая безотлагательность ситуации, я больше всего на свете хотел быть там. Я не хотел сидеть за проволокой периметра и чувствовать себя беспомощным. Когда я сидел там весь экипированный и слушал один из самых длинных и сложных брифингов, которые я когда-либо слышал, мой разум ненадолго задумался о способах, с помощью которых я мог бы убедить власть имущих позволить мне отправиться туда с командой. Когда кто-то из ваших парней попадает в беду, естественно хотеть быть рядом, чтобы помочь.
Я сидел и делал заметки, как если бы я собирался на выезд. У нас было имя нашего парня, его позывной, номер социального страхования и множество других данных о нем, которые могли оказаться полезными или нет. Ребята из TOC тоже пытались достать нам фото парня, пропавшего без вести - Уилсона. Вскоре у нас появились фотографии его значка и армейского удостоверения, за которыми последовали аэрофотоснимки местности, в которой он и его ребята попали в засаду.
Образы этого сектора действительно заставили меня подумать, что я хочу быть там. В нескольких кварталах от его последнего известного положения находились десятки зданий, от 40 до 50. Трудно представить, как эта небольшая команда собиралась войти туда и своевременно очистить каждое из них. Я видел, как штурмующие пропихивают свои задницы, и они всегда производили на меня впечатление, но послать туда так мало людей, ногда на карту так много поставлено, было проблемой. Как Перкинс и Джиллиан смогут перемещаться и обеспечивать наблюдение за командой, которая так быстро перемещается среди такого количества зданий?
Я знал, что мы хотели найти его до рассвета, чтобы избежать слишком большого внимания и слишком многих встреч с местными жителями. Я также знал, что если что-то раскручивается где-то ещё. и нужно идти другому отряду, я буду единственным снайпером, оставшимся на скамейке запасных. Я как бы чувствовал себя последним парнем в команде, которого нельзя было пустить в игру, которого сдерживали на случай, если кто-то из других ребят получит травму. Мы не хотели работать в условиях нехватки рабочих рук. Я также знал, что если что-то пойдет не так, меня позовут на поддержку. Но как бы я ни хотел быть там, это был худший сценарий, на который никто, включая меня, никак не надеялся.
Я решил сделать все, что в моих силах, чтобы помочь, даже если я не собирался выходить на улицу. Я остался в комнате для брифингов на несколько минут после того, как собрание закончилось, и проанализировал как можно больше из того, что я узнал. Я довольно тесно сотрудничал с ребятами из TOC, поэтому у них не было проблем с тем, что я пришел туда и попросил посмотреть различные видеотрансляции в прямом эфире, записанные кадры, фотографии и все остальное, что мне нужно, чтобы получить хорошее представление о ситуации. Я знал, что глаза в небе будут работать, но снайперский взгляд на вещи был другим. Я мог общаться со своими специалистами так, как никто другой.
Я взглянул на часы и понял, что Перкинс и Джиллиан, вероятно, вот-вот покинут комнату для подготовки. Я бросился туда. Перкинс был одним из самых стойких парней, которых я встречал во взводе. Он был глубоко религиозным. Я не знаю, была ли это его вера, его общий темперамент или и то, и другое, но я никогда не видел, чтобы он терял хладнокровие, и я редко видел его в каком-либо другом настроении, кроме самого солнечного. Когда он увидел меня, он улыбнулся и быстро кивнул мне в знак признания того, что я переживаю. Он был на другой стороне этой ситуации, когда я получал все призывы выйти на ключевые операции.
«Ты собираешься сделать это», - сказал я ему. «Знай, что ты готов».
«У нас есть это», - сказал он, взглянув на своего корректировщика, Джиллиана. Перкинс пожал плечами, а затем попрыгал, чтобы заставить осесть снаряжение, прежде чем приступить к ремням.
«Мы вернем его до ужина», - сказала Джиллиан. Мне понравилась уверенность Джиллиан. Обычно он не был слишком разговорчивым, но теперь его голос стал громким. Я понял, что у него, должно быть, были средства защиты ушей, и не он осознавал, насколько громко он говорит.
«Береги голову. Множество укрытий для вас и для них». Далее я объяснил, что видел конкретный перекресток, где три дороги сливались, как наконечник стрелы, в главную улицу. Им нужно было быть особенно осторожными.
«Спасибо, папа, я имею в виду, Ирв», - сказал Перкинс. Я должен был согласиться с ним в том, что я чувствовал себя отцом, который собирается впервые позволить своему сыну выйти на свидание за рулем машины. Джиллиан подошел и положил руку мне на плечо: «У нас все хорошо. Я ценю это и все такое, но у нас все хорошо».
«Я знаю. Я знаю. Я просто волнуюсь».
Поскольку мы потеряли Бена Коппа во время операции, я стал беспокоиться больше, чем когда-либо. Вы всегда понимали, что один из нас может умереть, что вас могут убить. Но со смертью Коппа мысли о нашей смертности стали ближе к поверхности, стали гораздо более реальными, чем какое-то теоретическое «это мог быть я». Это заставляло мои внутренности сжиматься каждый раз, когда я натягивал свой бронежилет - который я в тот момент носил,, как из своего рода чуткого товарищества, которое я не могу объяснить даже сейчас, так и в надежде, что мне достанется звонок в последнюю минуту, чтобы пойти туда.
Я вернулся в ТОС и снова посмотрел на карты. «Это будет отстой», - сказал я себе, надеясь, что это совсем не так. Как и в большинстве городских районов страны и многих пригородных районах, здания, казалось, были расположены беспорядочно, а не вдоль сетки. Было много смещений, где одно здание стояло немного впереди другого. В моей голове продолжали проноситься всевозможные возможности. Я боролся с желанием поговорить с еще несколькими знакомыми парнями. Мы подозревали, что плохие парни каким-то образом могут прослушивать некоторые из наших сотовых сообщений. Нам приказали замолчать; Я придерживался этого.
У меня было несколько вариантов, но лучшим из них было сидеть и смотреть живую съемку с дрона. Я устроился за одним из мониторов. Я смогу получить общую картину и отследить наши движения и врага с этой точки зрения. Я наблюдал за чинуками - с момента их взлета с нашей базы до приземления. Ребятам не удавалось покинуть птицу с той обычной быстротой, которую мы применяли при большинстве операций. Вместо этого они как бы перешли в режим слежения, немедленно рассыпались веером и медленно пошли, надеясь уловить подсказки относительно того, что произошло, и как и где Уилсон мог отделиться от остальных парней. Их высадили примерно в трех четвертях мили от цели - здание, которое, исходя из ограниченной информации, которая у нас была о передвижениях и прошлой деятельности в этом районе, казалось вероятным местом, где они могли взять нашего парня. Прошло примерно 4 часа после того, как он стал MIA [Missing in action - пропал без вести]. Разведка не показала никаких признаков бегства из этого района.
Я наблюдал, как команда разошлась еще дальше. Я представил, что они надеются окружить здание, заблокировав любые точки выхода из него. У меня также была аудиозапись; слыша, как снайперы и другие общаются, я больше чувствовал себя там, но меня там не было. Мой живот скрутило, и я так пристально смотрел на экран, что заставил себя моргнуть. Я не мог идентифицировать отдельных парней из этого вида с высоты птичьего полета, но я определенно мог отслеживать движения каждого. Они все еще находились в режиме слежения, осматривая местность, наклоняясь и останавливаясь, чтобы унюхать вещи, как если бы они были собаками.
Они говорили о поисках медных - использованных гильз, скорее всего, от винтовок M4 или AR, которые, возможно, имел при себе Уилсон. Они также немного поспорили о том, насколько свежи были найденные ими следы. Что было самым странным, так это то, что они обнаружили всего несколько таких гильз, когда они участвовали в крупной перестрелке. Вся территория должна была быть ими усеяна. Они также не обнаружили отработанных патронов для АК47. Странно. Был ли здесь один американский парень, который сделал всего несколько выстрелов? Это совсем не вяжется.
Ребята из TOC спросили меня, что я думаю. Все, что я мог делать, это догадываться. Может быть, кто-то пришел сюда, чтобы убрать это, зная, что, если бы мы узнали, что у них есть один из наших парней, мы бы наверняка, как дерьмо, обрушились на них, чтобы спасти его. Кто бы ни производил очистку, возможно, те несколько гильз пропустили. А может, оставили их там как приманку? Я немного расстраивался, потому что сам не проверял эти вещи на земле. Как снайпер, вы своего рода детектив - внимательно наблюдаете и делаете предположения о позициях врага и возможной тактике. Это было похоже на просмотр шоу по телевизору, но это была реальная жизнь, и на карту было поставлено гораздо больше, чем рейтинги и отзывы критиков.
Когда они приблизились к цели, ребята развернулись и двинулись к ней, следя за тем, чтобы никто не вышел из более открытой местности в их тыл, чтобы устроить им засаду. Небольшая горстка парней, включая моих товарищей по снайперской команде Перкинса и Джиллиана, направилась в узкий переулок. Я слышал, как Перкинс по связи предупредил остальную часть группы о своей позиции и о своем намерении двигаться по переулку к зданию под углом 45 градусов к главной цели. Мое сердце уже довольно быстро колотилось, но когда я увидел, что весь экран передо мной стал белым, я вскочил со своего места.
Что, черт возьми, только что произошло? Вдруг 70-дюймовый экран вспыхивает белой вспышкой? Что могло это сделать? РПГ? Это была неисправность камеры? Вряд ли, поскольку изображение восстановилось сразу после этой яркой вспышки. В общении снова и снова используется устрашающая аббревиатура TIC: войска в контакте [troops in contact]. «Это действительно сейчас», - подумал я.
По крайней мере, большинство парней выглядели на хороших боевых позициях. Я также подумал, что мне следует выйти из TOC и приготовиться к тому, чтобы меня туда взяли в качестве резервного. Следующее, что я помню, это буквы «WIA», мигающие на экране передо мной. Все происходит слишком быстро. У нас есть раненый в бою парень? Кто? Что случилось? Эта вспышка произошла из-за взрыва? На мой вопрос о том, «кто» ответили мгновенно. Внизу экрана было отображено кодовое имя «Perkins». Я переключил аудиоканалы, чтобы получить полную информацию от нашего командующего сухопутными войсками, парней наверху со мной и всех парней из команды, которые отчитывались.
Прижимная пластина IED. Эксперт по разрушению из команды смог определить тип устройства по проводке и нескольким другим маленьким частям, оставленным в земле. Устройство IED с нажимной пластиной настроено на давление в несколько фунтов, скажем, в один. Устройство внутри него отслеживает и подсчитывает количество фунтов силы, которые с ним соприкасаются. Проще говоря, после имплантации начинается своего рода обратный отсчет. Как только эта сумма будет достигнута, 1 фунт в этом примере взорвётся. Дерьмовое, дерьмовое счастье Перкинса в том, что это он спровоцировал это. В этом не было никакого смысла, но я сразу почувствовал, что если бы я был там, может быть, этого не произошло бы, может быть, Перкинс отступил бы на пару дюймов в одну или другую сторону вместо того чтобы быть там, где он был. Кто знает, но чувство вины выжившего сработало немедленно.
Затем я снова обратил внимание на самое главное: как дела у Перкинса? Согласно поступившим сообщениям, он был в сознании и дышал. Все мы знали из того, что нам сказали медики, что после ранения парня наступает «золотой час», который может иметь решающее значение - он выживет или нет. Это промежуток времени между ранением и лечением в больнице. Наши медики были обучены делать парня как можно более стабильным, чтобы его можно было доставить в место, где ему окажут наилучшую медицинскую помощь. Я знал, что Чинуки придут за Перкинсом. Я также слышал, как некоторые ребята говорили, что с Перкинсом все будет в порядке.
Это было не очень комфортно, так как нам сказали то же самое о Коппе, который умер после одного раунда. Перкинс наступил на СВУ и был взорван. Он приземлился примерно в 40 футах от СВУ; это должно было испортить некоторые вещи внутри него, наряду с любыми другими повреждениями, которые были нанесены - я подумал, что он, должно быть, потерял ногу. Я ненавидел быть рядом с Перкинсом и остальными парнями. Я хотел знать, в какой он ситуации. Я хотел быть там, чтобы предложить всю свою помощь. Я хотел быть там, чтобы поговорить с ним, сообщить ему, что с ним все будет в порядке и что все мы думаем позитивно о нем.
Я решил, что, если я не смогу присутствовать на операции, я смогу быть там, когда Перкинс появится внутри периметра. Я выскочил из ТОС и направился к нашему жилищу. Я собрал нескольких парней, с которыми когда-то работал в штурмовой группе, прежде чем я стал снайпером - Койла, Адамса, Лефевра и Мэйсона. Я сообщил им, что случилось.
«Похоже, с ним все будет в порядке», - сказал Адамс. Он пытался поступать правильно и сохранять позитивный настрой, но я настолько потерял форму, что повернулся против него.
«Как ты, черт возьми, это узнал? Ты здесь? Ты доктор?».
Парни все пытались сплотиться, но я их не слушал. Я не хотел ни от кого слышать ни слова. Все, о чем я думал, это Копп. Он был за 2 недели до возвращения домой, когда его застрелили. Перкинс должен был уехать через 10 дней. Почему, когда ребята приближались к возвращению домой, что-то случилось, что отправило их домой? Было ли какое-то проклятие?
«Нам пора, Ирв», - сказал Койл, его тон звучал больше как приказ, чем просьба. Хорошо - мне нужен был кто-то, кто возьмет на себя ответственность и вытащит меня из этого. Мы забрались в кузов пикапа и направились на аэродром. Я сидел и думал, что если какая-нибудь военная полиция попытается остановить нас и предъявить штраф за превышение скорости, я отрублю этому парню голову. Слава богу, никто этого не сделал. Доехали до аэродрома и увидели, что «Чинук» уже на земле и сидит там пустой. Тем не менее, мы ехали к нему, а затем увидели шеренгу парней, спешащих по асфальту. На полпути я заметил носилки с Перкинсом, лежащим на них, завернутым в космическое одеяло из фольги, чтобы тепло его тела не улетучивалось.
Мы вернулись в больницу и добрались туда, когда несколько парней из команды пробирались ко входу. Я узнал Джиллиана по его походке, по тому, как он, казалось, все время шел против жесткого ветра, его голова находилась позади оси позвоночника. Еще до того, как наша машина остановилась, я выскочил и помчался к нему.
Подойдя ближе, я увидел, что его лицо покрыто копотью. Его глаза были широко раскрыты, а на лице было такое ошеломленное выражение, которого можно ожидать от парня, находящегося в нескольких футах от взрыва.
«Что случилось? Что случилось?» - спросил я, почти выкрикивая слова.
Джиллиан вытер нос рукавом и посмотрел на темное пятно, прежде чем ответить: «Ирв. Чувак». Он пожал плечами: «Ебать меня. Мне следует отыметь…».
Он покачал головой, затем закашлялся и сплюнул. «Я не знаю, чувак. Я не знаю. В одну секунду мы приближаемся к цели, и следующее, что я помню, я вижу яркий белый свет, и меня бьют по заднице. Я встал и начал искать Перкинса. Он был впереди меня на несколько ярдов, когда его шарахнуло - или что-то в этом роде».
Мы все стимулировали его рассказ, желая узнать как можно больше про Перкинса. «Прошло несколько секунд, но я нашел его в канаве. Он хотел, чтобы я проверил его хозяйство, ну, понимаете. Может ли он иметь детей». Я знал, что Перкинс был молодожен. Его жену звали Эми. Я подумал, что встретил её в его церкви дома в Миссури, где-то в Озарксе.
«Итак, я проверил это для него. И он говорит…», - Джиллиан остановился и сделал глубокий вдох, как будто он только что пробежал 400 ярдов. «Он говорит: «Хорошо, теперь можешь отпустить». Мы оба начали смеяться, и я надеялся, что это хороший знак, понимаете?».
Джиллиан позвонил по рации, чтобы попросить о помощи, а тем временем проверил его. Больше всего его напугало то, что глаза Перкинса, казалось, были покрыты коркой, как будто они были выбиты взрывной волной, а затем залиты грязью, камнями и другим мусором.
«Я не хотел их трогать. Не хотел на это смотреть. Ёбаный бардак. Он все время спрашивал, где его ночное видение. Сказал мне, что он ни черта не видит. Чел, это был бы отстой, если бы…» - он умолк.
«Итак, я сказал ему нет, у него просто что-то было в его глазах. Сказал ему, что с ним все будет в порядке. Он немного притих. Не думаю, что он потерял сознание, но, возможно, он потерял».
К этому времени мы доехали до больницы. Собравшиеся там парни отошли в сторону, чтобы пропустить Джиллиана, зная, что мы снайперская команда и должны быть с нашим мальчиком.
«Он там», - сказал один из парней, кивая в сторону двери. Я распахнул ее плечом и сразу же разозлился. Перк лежал на столе, и прямо за ним я увидел двух парней из Талибана, лежащих на других кроватях, с их держателей свисали капельницы. Я не знал, когда их привезли, но иметь их в непосредственной близости от Перкинса так скоро после того, что с ним случилось, казалось неправильным.
Я вспомнил разговор, который у меня был с Перкинсом за несколько недель до этого. Я жаловался именно на это - на то, как мы обращаемся с их ранеными и как они, скорее всего, позволят нам пострадать, а затем умереть ужасно мучительной смертью.
«Ты не можешь жить такой жизнью», - сказал он. «Ненависть к людям ни к чему не приведет. Уверен, это не будет тебя доставать вне этого».
Это заставило меня задуматься. Но то, что он лежал рядом с этими двумя плохими парнями, заставило меня снова задуматься.
Я подошел к Перкинсу и положил руку ему на грудь.
«Привет, Перк».
«Ирв», - сказал он, поворачивая ко мне голову. Он улыбнулся. «У тебя все хорошо?».
В этот момент я быстро его оценил. То, что Джиллиан сказал о его глазах, было правдой - эта часть его лица была испорчена. Это было похоже на цветную капусту, гравий и кетчуп, смешанные вместе небольшими комками. Пришлось отвернуться. Я видел его правую руку. Он был перевязан, и марля пропиталась кровью. Она была так пропитана, что стала почти полностью прозрачной, и я мог видеть зияющую рану, которая, казалось, пересекла его руку надвое.
«Ирв, чувак. Я не знаю, что там произошло ».
«Я все это смотрел по дрону».
«Я думал. Ты должен был быть там, чувак». Он попытался сдержать это, но улыбка начала растекаться по его губам. Приятно было видеть, что он пытался меня разорвать за то, как я вел себя перед их отъездом, всё дело в моем отце. Я не мог дать ему понять, что эти слова причиняют боль - и что я думаю о том же самом.
«Все в порядке?» - спросил он, заполняя наступившее на нас короткое молчание.
«Да, я в порядке», - ответил я. Он спросил о других, начиная с Джиллиана. Я знал, что он хочет услышать мнение остальных парней, поэтому позвал их в комнату. Казалось, что его главная забота была об остальных парнях; Я знал, что это его большое сердце дает о себе знать. Тем не менее, мне пришлось задаться вопросом, действительно ли он в порядке или просто находится под препаратами.
«Тебе дали лекарства, Перк? Вот почему тебе так хорошо?»
«Нет, они мне ничего не дали. Я просто благодарен».
Один из врачей вошел и попросил нас выйти на несколько минут. После столь долгой заботы они поняли, что это не похоже на обычную больничную обстановку. Мы собирались провести в комнате много времени, и они не возражали. Нам просто нужно было держаться подальше.
Некоторые из нас вышли в небольшую зону ожидания. Мы стояли, почти не разговаривая, в основном просто погруженные в размышления, думая о Перкинсе и его глазах. Мы все были уверены, что он выживет, но каково это - не видеть?
В этот момент вошел Мак, наш первый сержант. Как я уже говорил, он был хардкорным чуваком. Парень, которого я категорически боялся, просто очень долго боялся, прежде чем развить в себе глубокое уважение и восхищение им и 15 с лишним лет, которые он вложил в свою карьеру, и бесчисленными часами тяжелых боев, которые он провел. Я несколько раз видел по телевизору игру футбольной команды Университета Джорджии, и они всегда показывали талисман команды, большого старого уродливого бульдога по имени Угга. Каждый раз, когда я видел Мака, образ этой собаки проходил у меня перед глазами. А теперь представьте такое лицо, залитое слезами, приближающееся к вам. Я почувствовал, как у меня перехватило горло, и слезы навернулись на глаза. Мак напомнил мне моего отца. Я ни разу не видел своего отца плачущим до того дня, когда я уехал на первое задание. Когда такие парни не могут сдержаться, вы чувствуете, что получили разрешение отпустить себя.
Я последовал за Маком в комнату, где он стоял у изножья кровати. Он глубоко вздохнул и уставился в потолок.
«Мне очень жаль», - выдохнул он.
Впервые Перкинс казался больше пациентом, чем парнем, поднимающим настроение. Эмоции в комнате были сильными. Я наблюдал, как мышцы лица Перкинса на мгновение дергинулись и сократились, прежде чем он успокоил их.
«Ты хочешь позвонить своей жене», - сказал Мак. Он протянул сотовый телефон.
Я знал, что Перкинс не видит телефона, чтобы взять его, не говоря уже о том, чтобы набрать номер. Я подошел к своему приятелю-снайперу и сказал: «Я подержу его, Перк». Мне потребовались все силы, чтобы выговорить эти слова. Его рука всё ещё сильно кровоточила. Его ноги были под простыней, и я не мог понять, какие повреждения им были нанесены, но я подумал, что это, вероятно, серьезно.
Я услышал звонок и гудки телефона, а затем услышал приветствие Эми по голосовой почте. Я немедленно повесил трубку. Если бы у нее был идентификатор вызывающего абонента, она бы увидела номер и сразу поняла, что это он. Я не знал, беспокоилась она или нет.
«Нет на месте, Перк. Мы попробуем ещё раз позже», - сказал ему Мак. Я подсчитал в уме. В США мы опережали центральное время на 9 с половиной часов. Здесь было 5-30 утра, то есть там было 20-00 вечера субботы. Где она была? Врач прописал болеутоляющее. Благодаря этому, а также капельнице крови и жидкости Перкинс выглядел лучше.
«Что ты помнишь?» - кто-то спросил его.
«Вспышка белого света», - сказал он и как бы сморщился, думая и пытаясь вспомнить больше. «Я думаю, что меня, должно быть, спас ангел». Зная Перка так же хорошо, как и я, я знал, что он немного повеселился с нами. Я решил оставить его на свету.
«Чувак, ты не видел ангела или свет. Эта вспышка была бомбой, чувак».
«Нет для вас момента прихода к Иисусу», - добавил кто-то еще, копируя персонажа Soup Nazi из «Seinfeld» [Американский телесериал, Soup Nazi там произносит «нет для вас супа»]. Все, включая Перкинса, взорвались от смеха.
Наконец, после еще трех или четырех попыток, Перк вспомнил: «Она изучает библию. Она закончит в 20-00 и пойдет к машине. Может быть, немного позже, если она немного поболтает с пастором Стивом. Тогда у нее будет телефон».
Я мог понять то, что он знал до минуты, где она была в любой день. У меня было то же самое с Джесс. Это не было помешательством на контроле, но когда вы занимаетесь тем, что делаем мы, вы учитесь следить за своими близкими. ICE (in case of emergency) - в случае крайней необходимости - это то, к чему вы относитесь серьезно. Если вам кто-то небезразличен, вы следите за ним или за ней, как дома, так и за пределами дома.
Наконец звонок прошел. Теперь Мак держал трубку, и ещё до того, как он успел заговорить, Эми сказала, так рада услышать Перка: «Привет, сладкий! Не ожидала тебя».
Мак представился и сообщил ей несколько разрешенных деталей. Её муж был ранен. Он вернется домой. Кто-то свяжется с ней позже и расскажет подробнее о его рейсах и прилетах. Остальные на данном этапе всё ещё было засекречено. Она могла поговорить с ним. Я взял у Мака телефон и поднес его к уху Перкинса.
Это было странное вторжение в личную жизнь, которое также казалось совершенно естественным, учитывая, насколько тесно мы все были друг с другом. Я держал телефон. Слезы Перка, грязь и кровь из его глаз капали мне на руку. Я отвернулся, как и остальные парни, чтобы дать им немного уединения. Я перешел в снайперский режим и попытался заблокировать все мысли и чувства того, что происходило в комнате. У меня не получилось полностью. Перк собрал всё вместе и в какой-то момент после того, как он снова и снова говорил ей, что с ним все в порядке, он сказал: «Просто наступил на какую-то глупую маленькую бомбу. Не мог дождаться встречи с тобой, так что вместо того, чтобы идти домой, когда мне сказали, я решил все ускорить».
Я понятия не имел, как он нашел в себе силы шутить и поддерживать её оптимизм, насколько мог. Ему даже удалось сообщить некоторые подробности своего состояния, не слишком обеспокоив её. «Просто что-то попало мне в глаза. Они собираются немного подождать, а затем промыть их. Эй, у тебя была возможность поменять шины на моем грузовике? Пожалуйста, скажи этим парням, чтобы они не царапали диски».
Я смотрел на руку Перка и надеялся, что все будет хорошо. Я смотрел в его глаза и надеялся, что то, что он говорил Эми, было правдой. Я вспомнил, что перед тем, как перейти в режим ожидания, каждый раз, когда я просыпался раньше Джесс, я смотрел на неё и слегка касался ее с головы до ног. Я хотел видеть и чувствовать каждый ее дюйм. Я задавался вопросом, каково было прийти домой с протезом, а не с рукой, с потерянным или ослабленным зрением. Как бы я с этим справился? Как люди будут относиться ко мне? Насколько плохо будут себя чувствовать Джесс, мои мама и папа? Испытывали бы они чувство вины и подобные чувства из-за того, что их не было? Поверили бы они, как я, что, если бы они присутствовали, все обернулось бы иначе? Сколько ещё раз я мог наступить на свою прижимную пластину, прежде чем она сработает снаружи или внутри меня?
Когда Перк закончил разговор с Эми, я вернул телефон Маку. Я остался с Перком еще на несколько минут. Мне нужно было выбраться оттуда. Для меня это было уже слишком: эмоции и вопросы подкрадывались ко мне со всех сторон.
«Я, наверное, уйду, когда тебя увезут отсюда», - сказал я ему. «Но я буду проверять тебя, ты это знаешь. Увидимся, когда вернусь домой».
Как оказалось, Джиллиан тоже ушел домой. Как и в большинстве случаев, связанных с нашим пребыванием в Афганистане, травмы Перкинса были хорошей или плохой новостью. В конце концов, хотя и быстрее, чем я ожидал, он полностью оправился от ран. Его рука была сильно порезана и сломана, но, к счастью, с помощью нескольких металлических пластин и винтов она была собрана и работала нормально. Его глаза тоже были в порядке. Несколько недель врачи не были уверены, что его зрение восстановится, но это не так.
Самым неприятным результатом было то, что мы узнали, что парень, который, как мы думали, был схвачен, Уилсон, вовсе не пропал. Он был молод, и все были так напуганы произошедшей засадой, что испортили перекличку. Он никогда не пропадал. Такого не должно происходить, но это случилось. Я не хотел думать о «а что, если» в отношении Перкинса. Я предполагаю, что те ангелы, о которых он говорил, не были MIA в его случае, но они, черт возьми, были с тем регулярным армейским подразделением. Может быть, кто-то наверху пытался проверить веру всех нас.
Это подтвердило то, что я уже знал: я хотел быть там, а не сидеть внутри периметра. Я хотел рассчитывать на своих ребят и себя, а не доверять вещам, которые я не мог видеть или чувствовать или иным образом наблюдать. Это то, что означало быть снайпером, и хорошо, что Перкинс сможет вернуться к действию со своими чувствами и своей верой. Я думаю, что, как я обычно делал, я предпочитал путешествовать налегке, но всё, что другим парням нужно было носить с собой, чтобы пройти через это, мне было просто не нужно.
ОТЧЕТ ПО ДЕЙСТВИЯМ (AFTER ACTION REPORT)
Я был в промежуточной зоне между сном и бодрствованием. Привязанный, как ребенок, к одной из этих штуковин, я сотрясался и раскачивался вместе с Chinook в воздушных потоках. Из-за шума роторов и средств защиты слуха было трудно слышать; только слабое жужжание и бормотание проникали в мой затуманенный разум. Я оглядел кабину. Большинство остальных спали или, по крайней мере, закрыли глаза. Мак сидел за ноутбуком, его лицо освещал свет экрана. Он смотрел на карты и изображения, которые ему выдали, его глаза метались по экрану. На его лице появилась улыбка. Он поймал, что я смотрю на него.
Большая старая ухмылка расплылась по его лицу, прежде чем он рассмеялся.
«Чел, ты не поверишь, что произошло. Мы приближаемся к месту эвакуации, и примерно в ста ярдах впереди я увидел плохого парня. Он был в боевой позиции, присел на корточки, одна рука была в воздухе, а другая балансировала на земле. Типа ищу весь мир, как будто он собирается бросить в нас гранату. Этот гадский парень тоже был в шлеме».
«Так ты его поджег?».
«Я сделал это. Оказалось, что я стрелял в пожарный кран или какую-то чертову оросительную систему. Разорвал эту штуку!». Все в пределах слышимости начали смеяться и улюлюкать.
«Вот почему ты не снайпер», - сказал я ему наконец, как только восстановил контроль.
«Нет, поэтому я адский снайпер. Стопроцентный контакт. Не промахнулся. Ты можешь такое сказать?»
«Нет». Я медленно покачал головой. «Я не могу. Правильный выстрел, но не тот парень».
Кей рассмеялся. «Но это хорошие времена, Ирв. Верно?».
Я кивнул, думая, что время покажет. Это было слишком рано и во многих других отношениях не подходящее время для составления отчета о моей карьере после действий. В этот момент всё, что мне хотелось - это насладиться ощущением того, что я сделал свою работу, вернулся домой в целости и сохранности, и смеялся вместе с моими братьями. Для всего есть время и место в этой жизни, но никогда не наступит время, когда я упущу это чувство принадлежности.
Тем не менее, даже после этой операции я знал, что делаю правильный выбор, уезжая. У вас не было ни времени, ни места, чтобы быть там с какой-либо неуверенностью в своем уме. Сомнения и колебания могут привести к тому, что вы нарушите тайминг. Я немного напортачил с этой операцией, потому что был в спешке и не выполнил все необходимые шаги. Но в данном случае я нашел время, чтобы по-настоящему подумать о том, что было лучше всего. Пришло время, подходящее время, для меня.
ПРОПУСК АКЦИИ (MISSING THE ACTION)
Иногда труднее всего справиться с операциями, на которые вы не выходите. Как снайпер, как любой, кто долгое время был в команде, вы хотите быть рядом, чтобы помогать друг другу. Быть в центре событий намного легче, чем быть в стороне.
Я также понял, как, должно быть, было трудно моей семье знать, что я был там, пока они были дома и ждали, задаваясь вопросами. Каждый раз, когда звонил телефон, я уверен, что их сердца пропускали удар и появлялись вопросы, как будто плохие парни были такими, как в Гильменде.
Дальний снайпинг - это терпение и спокойное ожидание. Чем дольше я работал, занимаясь снайпингом прямого действия, тем больше я понимал, что, возможно, это то, для чего я лучше подходил.
В начале 2009 года я сидел с кучей парней, стрелящих в дерьмо.
«Вы слышали о моем человеке LeBron? Что он делал прошлой ночью?». Лестер подпрыгнул. Он был штурмовиком, и мы любили говорить, что он единственный парень, которого мы знали, который лучше стрелял в бою, чем на стрельбище.
«Разве ты не видишь, что мы здесь беседуем?» - с притворным гневом сказал Дуглас. Фактически, всё, что сделал Лестер, было прерыванием вечно повторяющихся дебатов между авто-фанатами - синтетическое масло против масла динозавров.
«Чувак осветил сад - Тройной дабл для юноши из Youngstown», - продолжил Лестер. «Невероятно. 52 очка. 10 подборов. 11 передач!».
«Akron», - сказал Уиллис. «Перестань пытаться изменить проклятый...».
«Леброн из Akron, а не из Youngstown, ты…» - оскорбление Томаса было прервано звуком наших пейджеров.
Мы вскочили с мест. До нас дошли слухи, что одна из наших регулярных армейских групп в Гильменде участвовала в ужасной перестрелке. Я думаю, мы все надеялись, что мы получим призыв пойти в ту же самую область и избавиться от этих плохих парней. Никто из нас в тот момент не имел ни малейшего представления о том, во что мы ввязываемся. И, как выяснилось, лишь немногие из нас собирались отправиться туда; остальным из нас сказали молчать, если мы хоть что-нибудь знаем о сложившейся ситуации. Наше начальство было в постоянном бдении о том, как распространяются новости. Мы знали, что война не пользуется популярностью среди людей дома, но более того, мы все беспокоились о своих близких и о том, что они могут узнать о нашем статусе. Существовали процедуры, согласно которым уведомления о жертвах и смертях должны быть доведены до сведения семей и средств массовой информации. Официально мы не хотели, чтобы кому-либо звонил репортер или кто-либо, кому не было поручено уведомлять ближайших родственников в случае, если один из нас был ранен или убит. Неофициально мы все договорились о том, чтобы СМИ не вмешивались в наши дела, но, как и у большинства парней, у меня было неофициальное соглашение с Майком о том, как все должно происходить в случае, если я буду убит или подстрелен. Никто из нас не хотел, чтобы звонившие в дверь приходили к нашим близким и сообщали новости. Несмотря на то, что наше подразделение могло отправить кого-то, кто, надеюсь, знал нас и мог бы поделиться с нашей семьей историями о нас в случае, если бы мы были KIA [Killed in action], мы знали, что это не всегда так.
Это было нелегко для любого из нас, но у нас уже был один опыт потери Бенджамина Коппа, поэтому мы все остро осознавали необходимость наличия планов на случай непредвиденных обстоятельств. Даже самый стойкий последователь правил и норм был готов ломать их в худшем случае. Я ворвался в комнату для брифингов, уже готовый к работе, и почувствовал, как мое сердце немного упало, когда я увидел список и понял, что меня нет в нем. Одна из других снайперских команд во главе с отличным парнем по имени Perkins выходила на поле с небольшой командой. Чем дольше я сидел там и чем больше узнавал, тем больше мне хотелось пойти туда с ними.
Подразделение регулярной армии, которое столкнулось с талибами на окраине Кандагара, сообщило, что один из их парней пропал без вести. Никто не видел, чтобы в него стреляли или что-то в этом роде. Они нашли его перчатки лежащими на земле, но нигде его не было.
Когда я это услышал, волосы на затылке у меня встали дыбом. Как и все дома, я видел и слышал истории о том, что Талибан и Аль-Каеда сделали со своими заключенными. Если бы этого линейного парня схватили, всё выглядело для него не лучшим образом. Мы должны были выбраться и вернуть его как можно скорее. Обычно за это взялись бы SEAL Team 6 или Delta Force. Но по мере развития событий в Афганистане изменилась и наша роль как рейнджеров. Подразделение регулярной армии обратилось с просьбой о помощи, и мы развернулись, чтобы помочь им. Время имеет значение и всё такое.
Я, если честно, не особо задумывался ни в то время, ни даже сейчас о том, кто и по каким каналам прошел, чтобы получить разрешение на нашу охоту за этим парнем. Так что это, если не то, ради чего мы тратили большую часть нашего времени и тренировались делать всё быстро? Один из наших парней оказался в их руках. Это все, что нам нужно было знать. Сказать, что я был зол на то, что начальство пошло с парнями из второй снайперской команды, звучит как-то эгоистично. Я понял, что какое-то время был без корректировщика. Майк сломал ногу во время падения в то, что мы теперь называем «дырой Майка» - своего рода вертикальный подземный туннель, который погрузил его примерно на сотню футов под поверхность и потребовалось, чтобы его спасала команда боевого поиска и спасения.. Брент был переведен домой немного раньше.
Перкинс был парнем, с которым я прошел всю свою снайперскую подготовку, и он был тем, кого я любил и которому доверял. Он и его корректировщик Джиллиан были более чем квалифицированы для выполнения этой работы. Я не сомневался в их возможностях, но все равно был зол на то, что не собираюсь выходить на улицу. Я мысленно понимал, что наверное, это был правильный выбор. Учитывая остроту ситуации, имело смысл вывести целую снайперскую команду. Тем не менее, учитывая безотлагательность ситуации, я больше всего на свете хотел быть там. Я не хотел сидеть за проволокой периметра и чувствовать себя беспомощным. Когда я сидел там весь экипированный и слушал один из самых длинных и сложных брифингов, которые я когда-либо слышал, мой разум ненадолго задумался о способах, с помощью которых я мог бы убедить власть имущих позволить мне отправиться туда с командой. Когда кто-то из ваших парней попадает в беду, естественно хотеть быть рядом, чтобы помочь.
Я сидел и делал заметки, как если бы я собирался на выезд. У нас было имя нашего парня, его позывной, номер социального страхования и множество других данных о нем, которые могли оказаться полезными или нет. Ребята из TOC тоже пытались достать нам фото парня, пропавшего без вести - Уилсона. Вскоре у нас появились фотографии его значка и армейского удостоверения, за которыми последовали аэрофотоснимки местности, в которой он и его ребята попали в засаду.
Образы этого сектора действительно заставили меня подумать, что я хочу быть там. В нескольких кварталах от его последнего известного положения находились десятки зданий, от 40 до 50. Трудно представить, как эта небольшая команда собиралась войти туда и своевременно очистить каждое из них. Я видел, как штурмующие пропихивают свои задницы, и они всегда производили на меня впечатление, но послать туда так мало людей, ногда на карту так много поставлено, было проблемой. Как Перкинс и Джиллиан смогут перемещаться и обеспечивать наблюдение за командой, которая так быстро перемещается среди такого количества зданий?
Я знал, что мы хотели найти его до рассвета, чтобы избежать слишком большого внимания и слишком многих встреч с местными жителями. Я также знал, что если что-то раскручивается где-то ещё. и нужно идти другому отряду, я буду единственным снайпером, оставшимся на скамейке запасных. Я как бы чувствовал себя последним парнем в команде, которого нельзя было пустить в игру, которого сдерживали на случай, если кто-то из других ребят получит травму. Мы не хотели работать в условиях нехватки рабочих рук. Я также знал, что если что-то пойдет не так, меня позовут на поддержку. Но как бы я ни хотел быть там, это был худший сценарий, на который никто, включая меня, никак не надеялся.
Я решил сделать все, что в моих силах, чтобы помочь, даже если я не собирался выходить на улицу. Я остался в комнате для брифингов на несколько минут после того, как собрание закончилось, и проанализировал как можно больше из того, что я узнал. Я довольно тесно сотрудничал с ребятами из TOC, поэтому у них не было проблем с тем, что я пришел туда и попросил посмотреть различные видеотрансляции в прямом эфире, записанные кадры, фотографии и все остальное, что мне нужно, чтобы получить хорошее представление о ситуации. Я знал, что глаза в небе будут работать, но снайперский взгляд на вещи был другим. Я мог общаться со своими специалистами так, как никто другой.
Я взглянул на часы и понял, что Перкинс и Джиллиан, вероятно, вот-вот покинут комнату для подготовки. Я бросился туда. Перкинс был одним из самых стойких парней, которых я встречал во взводе. Он был глубоко религиозным. Я не знаю, была ли это его вера, его общий темперамент или и то, и другое, но я никогда не видел, чтобы он терял хладнокровие, и я редко видел его в каком-либо другом настроении, кроме самого солнечного. Когда он увидел меня, он улыбнулся и быстро кивнул мне в знак признания того, что я переживаю. Он был на другой стороне этой ситуации, когда я получал все призывы выйти на ключевые операции.
«Ты собираешься сделать это», - сказал я ему. «Знай, что ты готов».
«У нас есть это», - сказал он, взглянув на своего корректировщика, Джиллиана. Перкинс пожал плечами, а затем попрыгал, чтобы заставить осесть снаряжение, прежде чем приступить к ремням.
«Мы вернем его до ужина», - сказала Джиллиан. Мне понравилась уверенность Джиллиан. Обычно он не был слишком разговорчивым, но теперь его голос стал громким. Я понял, что у него, должно быть, были средства защиты ушей, и не он осознавал, насколько громко он говорит.
«Береги голову. Множество укрытий для вас и для них». Далее я объяснил, что видел конкретный перекресток, где три дороги сливались, как наконечник стрелы, в главную улицу. Им нужно было быть особенно осторожными.
«Спасибо, папа, я имею в виду, Ирв», - сказал Перкинс. Я должен был согласиться с ним в том, что я чувствовал себя отцом, который собирается впервые позволить своему сыну выйти на свидание за рулем машины. Джиллиан подошел и положил руку мне на плечо: «У нас все хорошо. Я ценю это и все такое, но у нас все хорошо».
«Я знаю. Я знаю. Я просто волнуюсь».
Поскольку мы потеряли Бена Коппа во время операции, я стал беспокоиться больше, чем когда-либо. Вы всегда понимали, что один из нас может умереть, что вас могут убить. Но со смертью Коппа мысли о нашей смертности стали ближе к поверхности, стали гораздо более реальными, чем какое-то теоретическое «это мог быть я». Это заставляло мои внутренности сжиматься каждый раз, когда я натягивал свой бронежилет - который я в тот момент носил,, как из своего рода чуткого товарищества, которое я не могу объяснить даже сейчас, так и в надежде, что мне достанется звонок в последнюю минуту, чтобы пойти туда.
Я вернулся в ТОС и снова посмотрел на карты. «Это будет отстой», - сказал я себе, надеясь, что это совсем не так. Как и в большинстве городских районов страны и многих пригородных районах, здания, казалось, были расположены беспорядочно, а не вдоль сетки. Было много смещений, где одно здание стояло немного впереди другого. В моей голове продолжали проноситься всевозможные возможности. Я боролся с желанием поговорить с еще несколькими знакомыми парнями. Мы подозревали, что плохие парни каким-то образом могут прослушивать некоторые из наших сотовых сообщений. Нам приказали замолчать; Я придерживался этого.
У меня было несколько вариантов, но лучшим из них было сидеть и смотреть живую съемку с дрона. Я устроился за одним из мониторов. Я смогу получить общую картину и отследить наши движения и врага с этой точки зрения. Я наблюдал за чинуками - с момента их взлета с нашей базы до приземления. Ребятам не удавалось покинуть птицу с той обычной быстротой, которую мы применяли при большинстве операций. Вместо этого они как бы перешли в режим слежения, немедленно рассыпались веером и медленно пошли, надеясь уловить подсказки относительно того, что произошло, и как и где Уилсон мог отделиться от остальных парней. Их высадили примерно в трех четвертях мили от цели - здание, которое, исходя из ограниченной информации, которая у нас была о передвижениях и прошлой деятельности в этом районе, казалось вероятным местом, где они могли взять нашего парня. Прошло примерно 4 часа после того, как он стал MIA [Missing in action - пропал без вести]. Разведка не показала никаких признаков бегства из этого района.
Я наблюдал, как команда разошлась еще дальше. Я представил, что они надеются окружить здание, заблокировав любые точки выхода из него. У меня также была аудиозапись; слыша, как снайперы и другие общаются, я больше чувствовал себя там, но меня там не было. Мой живот скрутило, и я так пристально смотрел на экран, что заставил себя моргнуть. Я не мог идентифицировать отдельных парней из этого вида с высоты птичьего полета, но я определенно мог отслеживать движения каждого. Они все еще находились в режиме слежения, осматривая местность, наклоняясь и останавливаясь, чтобы унюхать вещи, как если бы они были собаками.
Они говорили о поисках медных - использованных гильз, скорее всего, от винтовок M4 или AR, которые, возможно, имел при себе Уилсон. Они также немного поспорили о том, насколько свежи были найденные ими следы. Что было самым странным, так это то, что они обнаружили всего несколько таких гильз, когда они участвовали в крупной перестрелке. Вся территория должна была быть ими усеяна. Они также не обнаружили отработанных патронов для АК47. Странно. Был ли здесь один американский парень, который сделал всего несколько выстрелов? Это совсем не вяжется.
Ребята из TOC спросили меня, что я думаю. Все, что я мог делать, это догадываться. Может быть, кто-то пришел сюда, чтобы убрать это, зная, что, если бы мы узнали, что у них есть один из наших парней, мы бы наверняка, как дерьмо, обрушились на них, чтобы спасти его. Кто бы ни производил очистку, возможно, те несколько гильз пропустили. А может, оставили их там как приманку? Я немного расстраивался, потому что сам не проверял эти вещи на земле. Как снайпер, вы своего рода детектив - внимательно наблюдаете и делаете предположения о позициях врага и возможной тактике. Это было похоже на просмотр шоу по телевизору, но это была реальная жизнь, и на карту было поставлено гораздо больше, чем рейтинги и отзывы критиков.
Когда они приблизились к цели, ребята развернулись и двинулись к ней, следя за тем, чтобы никто не вышел из более открытой местности в их тыл, чтобы устроить им засаду. Небольшая горстка парней, включая моих товарищей по снайперской команде Перкинса и Джиллиана, направилась в узкий переулок. Я слышал, как Перкинс по связи предупредил остальную часть группы о своей позиции и о своем намерении двигаться по переулку к зданию под углом 45 градусов к главной цели. Мое сердце уже довольно быстро колотилось, но когда я увидел, что весь экран передо мной стал белым, я вскочил со своего места.
Что, черт возьми, только что произошло? Вдруг 70-дюймовый экран вспыхивает белой вспышкой? Что могло это сделать? РПГ? Это была неисправность камеры? Вряд ли, поскольку изображение восстановилось сразу после этой яркой вспышки. В общении снова и снова используется устрашающая аббревиатура TIC: войска в контакте [troops in contact]. «Это действительно сейчас», - подумал я.
По крайней мере, большинство парней выглядели на хороших боевых позициях. Я также подумал, что мне следует выйти из TOC и приготовиться к тому, чтобы меня туда взяли в качестве резервного. Следующее, что я помню, это буквы «WIA», мигающие на экране передо мной. Все происходит слишком быстро. У нас есть раненый в бою парень? Кто? Что случилось? Эта вспышка произошла из-за взрыва? На мой вопрос о том, «кто» ответили мгновенно. Внизу экрана было отображено кодовое имя «Perkins». Я переключил аудиоканалы, чтобы получить полную информацию от нашего командующего сухопутными войсками, парней наверху со мной и всех парней из команды, которые отчитывались.
Прижимная пластина IED. Эксперт по разрушению из команды смог определить тип устройства по проводке и нескольким другим маленьким частям, оставленным в земле. Устройство IED с нажимной пластиной настроено на давление в несколько фунтов, скажем, в один. Устройство внутри него отслеживает и подсчитывает количество фунтов силы, которые с ним соприкасаются. Проще говоря, после имплантации начинается своего рода обратный отсчет. Как только эта сумма будет достигнута, 1 фунт в этом примере взорвётся. Дерьмовое, дерьмовое счастье Перкинса в том, что это он спровоцировал это. В этом не было никакого смысла, но я сразу почувствовал, что если бы я был там, может быть, этого не произошло бы, может быть, Перкинс отступил бы на пару дюймов в одну или другую сторону вместо того чтобы быть там, где он был. Кто знает, но чувство вины выжившего сработало немедленно.
Затем я снова обратил внимание на самое главное: как дела у Перкинса? Согласно поступившим сообщениям, он был в сознании и дышал. Все мы знали из того, что нам сказали медики, что после ранения парня наступает «золотой час», который может иметь решающее значение - он выживет или нет. Это промежуток времени между ранением и лечением в больнице. Наши медики были обучены делать парня как можно более стабильным, чтобы его можно было доставить в место, где ему окажут наилучшую медицинскую помощь. Я знал, что Чинуки придут за Перкинсом. Я также слышал, как некоторые ребята говорили, что с Перкинсом все будет в порядке.
Это было не очень комфортно, так как нам сказали то же самое о Коппе, который умер после одного раунда. Перкинс наступил на СВУ и был взорван. Он приземлился примерно в 40 футах от СВУ; это должно было испортить некоторые вещи внутри него, наряду с любыми другими повреждениями, которые были нанесены - я подумал, что он, должно быть, потерял ногу. Я ненавидел быть рядом с Перкинсом и остальными парнями. Я хотел знать, в какой он ситуации. Я хотел быть там, чтобы предложить всю свою помощь. Я хотел быть там, чтобы поговорить с ним, сообщить ему, что с ним все будет в порядке и что все мы думаем позитивно о нем.
Я решил, что, если я не смогу присутствовать на операции, я смогу быть там, когда Перкинс появится внутри периметра. Я выскочил из ТОС и направился к нашему жилищу. Я собрал нескольких парней, с которыми когда-то работал в штурмовой группе, прежде чем я стал снайпером - Койла, Адамса, Лефевра и Мэйсона. Я сообщил им, что случилось.
«Похоже, с ним все будет в порядке», - сказал Адамс. Он пытался поступать правильно и сохранять позитивный настрой, но я настолько потерял форму, что повернулся против него.
«Как ты, черт возьми, это узнал? Ты здесь? Ты доктор?».
Парни все пытались сплотиться, но я их не слушал. Я не хотел ни от кого слышать ни слова. Все, о чем я думал, это Копп. Он был за 2 недели до возвращения домой, когда его застрелили. Перкинс должен был уехать через 10 дней. Почему, когда ребята приближались к возвращению домой, что-то случилось, что отправило их домой? Было ли какое-то проклятие?
«Нам пора, Ирв», - сказал Койл, его тон звучал больше как приказ, чем просьба. Хорошо - мне нужен был кто-то, кто возьмет на себя ответственность и вытащит меня из этого. Мы забрались в кузов пикапа и направились на аэродром. Я сидел и думал, что если какая-нибудь военная полиция попытается остановить нас и предъявить штраф за превышение скорости, я отрублю этому парню голову. Слава богу, никто этого не сделал. Доехали до аэродрома и увидели, что «Чинук» уже на земле и сидит там пустой. Тем не менее, мы ехали к нему, а затем увидели шеренгу парней, спешащих по асфальту. На полпути я заметил носилки с Перкинсом, лежащим на них, завернутым в космическое одеяло из фольги, чтобы тепло его тела не улетучивалось.
Мы вернулись в больницу и добрались туда, когда несколько парней из команды пробирались ко входу. Я узнал Джиллиана по его походке, по тому, как он, казалось, все время шел против жесткого ветра, его голова находилась позади оси позвоночника. Еще до того, как наша машина остановилась, я выскочил и помчался к нему.
Подойдя ближе, я увидел, что его лицо покрыто копотью. Его глаза были широко раскрыты, а на лице было такое ошеломленное выражение, которого можно ожидать от парня, находящегося в нескольких футах от взрыва.
«Что случилось? Что случилось?» - спросил я, почти выкрикивая слова.
Джиллиан вытер нос рукавом и посмотрел на темное пятно, прежде чем ответить: «Ирв. Чувак». Он пожал плечами: «Ебать меня. Мне следует отыметь…».
Он покачал головой, затем закашлялся и сплюнул. «Я не знаю, чувак. Я не знаю. В одну секунду мы приближаемся к цели, и следующее, что я помню, я вижу яркий белый свет, и меня бьют по заднице. Я встал и начал искать Перкинса. Он был впереди меня на несколько ярдов, когда его шарахнуло - или что-то в этом роде».
Мы все стимулировали его рассказ, желая узнать как можно больше про Перкинса. «Прошло несколько секунд, но я нашел его в канаве. Он хотел, чтобы я проверил его хозяйство, ну, понимаете. Может ли он иметь детей». Я знал, что Перкинс был молодожен. Его жену звали Эми. Я подумал, что встретил её в его церкви дома в Миссури, где-то в Озарксе.
«Итак, я проверил это для него. И он говорит…», - Джиллиан остановился и сделал глубокий вдох, как будто он только что пробежал 400 ярдов. «Он говорит: «Хорошо, теперь можешь отпустить». Мы оба начали смеяться, и я надеялся, что это хороший знак, понимаете?».
Джиллиан позвонил по рации, чтобы попросить о помощи, а тем временем проверил его. Больше всего его напугало то, что глаза Перкинса, казалось, были покрыты коркой, как будто они были выбиты взрывной волной, а затем залиты грязью, камнями и другим мусором.
«Я не хотел их трогать. Не хотел на это смотреть. Ёбаный бардак. Он все время спрашивал, где его ночное видение. Сказал мне, что он ни черта не видит. Чел, это был бы отстой, если бы…» - он умолк.
«Итак, я сказал ему нет, у него просто что-то было в его глазах. Сказал ему, что с ним все будет в порядке. Он немного притих. Не думаю, что он потерял сознание, но, возможно, он потерял».
К этому времени мы доехали до больницы. Собравшиеся там парни отошли в сторону, чтобы пропустить Джиллиана, зная, что мы снайперская команда и должны быть с нашим мальчиком.
«Он там», - сказал один из парней, кивая в сторону двери. Я распахнул ее плечом и сразу же разозлился. Перк лежал на столе, и прямо за ним я увидел двух парней из Талибана, лежащих на других кроватях, с их держателей свисали капельницы. Я не знал, когда их привезли, но иметь их в непосредственной близости от Перкинса так скоро после того, что с ним случилось, казалось неправильным.
Я вспомнил разговор, который у меня был с Перкинсом за несколько недель до этого. Я жаловался именно на это - на то, как мы обращаемся с их ранеными и как они, скорее всего, позволят нам пострадать, а затем умереть ужасно мучительной смертью.
«Ты не можешь жить такой жизнью», - сказал он. «Ненависть к людям ни к чему не приведет. Уверен, это не будет тебя доставать вне этого».
Это заставило меня задуматься. Но то, что он лежал рядом с этими двумя плохими парнями, заставило меня снова задуматься.
Я подошел к Перкинсу и положил руку ему на грудь.
«Привет, Перк».
«Ирв», - сказал он, поворачивая ко мне голову. Он улыбнулся. «У тебя все хорошо?».
В этот момент я быстро его оценил. То, что Джиллиан сказал о его глазах, было правдой - эта часть его лица была испорчена. Это было похоже на цветную капусту, гравий и кетчуп, смешанные вместе небольшими комками. Пришлось отвернуться. Я видел его правую руку. Он был перевязан, и марля пропиталась кровью. Она была так пропитана, что стала почти полностью прозрачной, и я мог видеть зияющую рану, которая, казалось, пересекла его руку надвое.
«Ирв, чувак. Я не знаю, что там произошло ».
«Я все это смотрел по дрону».
«Я думал. Ты должен был быть там, чувак». Он попытался сдержать это, но улыбка начала растекаться по его губам. Приятно было видеть, что он пытался меня разорвать за то, как я вел себя перед их отъездом, всё дело в моем отце. Я не мог дать ему понять, что эти слова причиняют боль - и что я думаю о том же самом.
«Все в порядке?» - спросил он, заполняя наступившее на нас короткое молчание.
«Да, я в порядке», - ответил я. Он спросил о других, начиная с Джиллиана. Я знал, что он хочет услышать мнение остальных парней, поэтому позвал их в комнату. Казалось, что его главная забота была об остальных парнях; Я знал, что это его большое сердце дает о себе знать. Тем не менее, мне пришлось задаться вопросом, действительно ли он в порядке или просто находится под препаратами.
«Тебе дали лекарства, Перк? Вот почему тебе так хорошо?»
«Нет, они мне ничего не дали. Я просто благодарен».
Один из врачей вошел и попросил нас выйти на несколько минут. После столь долгой заботы они поняли, что это не похоже на обычную больничную обстановку. Мы собирались провести в комнате много времени, и они не возражали. Нам просто нужно было держаться подальше.
Некоторые из нас вышли в небольшую зону ожидания. Мы стояли, почти не разговаривая, в основном просто погруженные в размышления, думая о Перкинсе и его глазах. Мы все были уверены, что он выживет, но каково это - не видеть?
В этот момент вошел Мак, наш первый сержант. Как я уже говорил, он был хардкорным чуваком. Парень, которого я категорически боялся, просто очень долго боялся, прежде чем развить в себе глубокое уважение и восхищение им и 15 с лишним лет, которые он вложил в свою карьеру, и бесчисленными часами тяжелых боев, которые он провел. Я несколько раз видел по телевизору игру футбольной команды Университета Джорджии, и они всегда показывали талисман команды, большого старого уродливого бульдога по имени Угга. Каждый раз, когда я видел Мака, образ этой собаки проходил у меня перед глазами. А теперь представьте такое лицо, залитое слезами, приближающееся к вам. Я почувствовал, как у меня перехватило горло, и слезы навернулись на глаза. Мак напомнил мне моего отца. Я ни разу не видел своего отца плачущим до того дня, когда я уехал на первое задание. Когда такие парни не могут сдержаться, вы чувствуете, что получили разрешение отпустить себя.
Я последовал за Маком в комнату, где он стоял у изножья кровати. Он глубоко вздохнул и уставился в потолок.
«Мне очень жаль», - выдохнул он.
Впервые Перкинс казался больше пациентом, чем парнем, поднимающим настроение. Эмоции в комнате были сильными. Я наблюдал, как мышцы лица Перкинса на мгновение дергинулись и сократились, прежде чем он успокоил их.
«Ты хочешь позвонить своей жене», - сказал Мак. Он протянул сотовый телефон.
Я знал, что Перкинс не видит телефона, чтобы взять его, не говоря уже о том, чтобы набрать номер. Я подошел к своему приятелю-снайперу и сказал: «Я подержу его, Перк». Мне потребовались все силы, чтобы выговорить эти слова. Его рука всё ещё сильно кровоточила. Его ноги были под простыней, и я не мог понять, какие повреждения им были нанесены, но я подумал, что это, вероятно, серьезно.
Я услышал звонок и гудки телефона, а затем услышал приветствие Эми по голосовой почте. Я немедленно повесил трубку. Если бы у нее был идентификатор вызывающего абонента, она бы увидела номер и сразу поняла, что это он. Я не знал, беспокоилась она или нет.
«Нет на месте, Перк. Мы попробуем ещё раз позже», - сказал ему Мак. Я подсчитал в уме. В США мы опережали центральное время на 9 с половиной часов. Здесь было 5-30 утра, то есть там было 20-00 вечера субботы. Где она была? Врач прописал болеутоляющее. Благодаря этому, а также капельнице крови и жидкости Перкинс выглядел лучше.
«Что ты помнишь?» - кто-то спросил его.
«Вспышка белого света», - сказал он и как бы сморщился, думая и пытаясь вспомнить больше. «Я думаю, что меня, должно быть, спас ангел». Зная Перка так же хорошо, как и я, я знал, что он немного повеселился с нами. Я решил оставить его на свету.
«Чувак, ты не видел ангела или свет. Эта вспышка была бомбой, чувак».
«Нет для вас момента прихода к Иисусу», - добавил кто-то еще, копируя персонажа Soup Nazi из «Seinfeld» [Американский телесериал, Soup Nazi там произносит «нет для вас супа»]. Все, включая Перкинса, взорвались от смеха.
Наконец, после еще трех или четырех попыток, Перк вспомнил: «Она изучает библию. Она закончит в 20-00 и пойдет к машине. Может быть, немного позже, если она немного поболтает с пастором Стивом. Тогда у нее будет телефон».
Я мог понять то, что он знал до минуты, где она была в любой день. У меня было то же самое с Джесс. Это не было помешательством на контроле, но когда вы занимаетесь тем, что делаем мы, вы учитесь следить за своими близкими. ICE (in case of emergency) - в случае крайней необходимости - это то, к чему вы относитесь серьезно. Если вам кто-то небезразличен, вы следите за ним или за ней, как дома, так и за пределами дома.
Наконец звонок прошел. Теперь Мак держал трубку, и ещё до того, как он успел заговорить, Эми сказала, так рада услышать Перка: «Привет, сладкий! Не ожидала тебя».
Мак представился и сообщил ей несколько разрешенных деталей. Её муж был ранен. Он вернется домой. Кто-то свяжется с ней позже и расскажет подробнее о его рейсах и прилетах. Остальные на данном этапе всё ещё было засекречено. Она могла поговорить с ним. Я взял у Мака телефон и поднес его к уху Перкинса.
Это было странное вторжение в личную жизнь, которое также казалось совершенно естественным, учитывая, насколько тесно мы все были друг с другом. Я держал телефон. Слезы Перка, грязь и кровь из его глаз капали мне на руку. Я отвернулся, как и остальные парни, чтобы дать им немного уединения. Я перешел в снайперский режим и попытался заблокировать все мысли и чувства того, что происходило в комнате. У меня не получилось полностью. Перк собрал всё вместе и в какой-то момент после того, как он снова и снова говорил ей, что с ним все в порядке, он сказал: «Просто наступил на какую-то глупую маленькую бомбу. Не мог дождаться встречи с тобой, так что вместо того, чтобы идти домой, когда мне сказали, я решил все ускорить».
Я понятия не имел, как он нашел в себе силы шутить и поддерживать её оптимизм, насколько мог. Ему даже удалось сообщить некоторые подробности своего состояния, не слишком обеспокоив её. «Просто что-то попало мне в глаза. Они собираются немного подождать, а затем промыть их. Эй, у тебя была возможность поменять шины на моем грузовике? Пожалуйста, скажи этим парням, чтобы они не царапали диски».
Я смотрел на руку Перка и надеялся, что все будет хорошо. Я смотрел в его глаза и надеялся, что то, что он говорил Эми, было правдой. Я вспомнил, что перед тем, как перейти в режим ожидания, каждый раз, когда я просыпался раньше Джесс, я смотрел на неё и слегка касался ее с головы до ног. Я хотел видеть и чувствовать каждый ее дюйм. Я задавался вопросом, каково было прийти домой с протезом, а не с рукой, с потерянным или ослабленным зрением. Как бы я с этим справился? Как люди будут относиться ко мне? Насколько плохо будут себя чувствовать Джесс, мои мама и папа? Испытывали бы они чувство вины и подобные чувства из-за того, что их не было? Поверили бы они, как я, что, если бы они присутствовали, все обернулось бы иначе? Сколько ещё раз я мог наступить на свою прижимную пластину, прежде чем она сработает снаружи или внутри меня?
Когда Перк закончил разговор с Эми, я вернул телефон Маку. Я остался с Перком еще на несколько минут. Мне нужно было выбраться оттуда. Для меня это было уже слишком: эмоции и вопросы подкрадывались ко мне со всех сторон.
«Я, наверное, уйду, когда тебя увезут отсюда», - сказал я ему. «Но я буду проверять тебя, ты это знаешь. Увидимся, когда вернусь домой».
Как оказалось, Джиллиан тоже ушел домой. Как и в большинстве случаев, связанных с нашим пребыванием в Афганистане, травмы Перкинса были хорошей или плохой новостью. В конце концов, хотя и быстрее, чем я ожидал, он полностью оправился от ран. Его рука была сильно порезана и сломана, но, к счастью, с помощью нескольких металлических пластин и винтов она была собрана и работала нормально. Его глаза тоже были в порядке. Несколько недель врачи не были уверены, что его зрение восстановится, но это не так.
Самым неприятным результатом было то, что мы узнали, что парень, который, как мы думали, был схвачен, Уилсон, вовсе не пропал. Он был молод, и все были так напуганы произошедшей засадой, что испортили перекличку. Он никогда не пропадал. Такого не должно происходить, но это случилось. Я не хотел думать о «а что, если» в отношении Перкинса. Я предполагаю, что те ангелы, о которых он говорил, не были MIA в его случае, но они, черт возьми, были с тем регулярным армейским подразделением. Может быть, кто-то наверху пытался проверить веру всех нас.
Это подтвердило то, что я уже знал: я хотел быть там, а не сидеть внутри периметра. Я хотел рассчитывать на своих ребят и себя, а не доверять вещам, которые я не мог видеть или чувствовать или иным образом наблюдать. Это то, что означало быть снайпером, и хорошо, что Перкинс сможет вернуться к действию со своими чувствами и своей верой. Я думаю, что, как я обычно делал, я предпочитал путешествовать налегке, но всё, что другим парням нужно было носить с собой, чтобы пройти через это, мне было просто не нужно.
ОТЧЕТ ПО ДЕЙСТВИЯМ (AFTER ACTION REPORT)
Я был в промежуточной зоне между сном и бодрствованием. Привязанный, как ребенок, к одной из этих штуковин, я сотрясался и раскачивался вместе с Chinook в воздушных потоках. Из-за шума роторов и средств защиты слуха было трудно слышать; только слабое жужжание и бормотание проникали в мой затуманенный разум. Я оглядел кабину. Большинство остальных спали или, по крайней мере, закрыли глаза. Мак сидел за ноутбуком, его лицо освещал свет экрана. Он смотрел на карты и изображения, которые ему выдали, его глаза метались по экрану. На его лице появилась улыбка. Он поймал, что я смотрю на него.