Литпресс. Василий Гроссман
Ещё о репрессиях в литературе
Арест романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» / 14 февраля 1961 года
Календарь литературных преследований / Спецпроект Weekend
В год, объявленный годом литературы, Weekend открывает новый проект: календарь литературных преследований. В каждом номере - один из случаев репрессий в истории русской литературы, пришедшийся на соответствующие даты и рассказанный словами участников и свидетелей. ©Далее в проекте: Толстой, Лев | Клюев | Чуковский | Заболоцкий | Добычин | Домбровский | Даниэль и Синявский | «Московский телеграф» | Достоевский | Салтыков-Щедрин | Фадеев | Бабель | Солженицын | Платонов | Радищев | Олейников | Чернышевский | Гинзбург, Александр | ЕАК | Твардовский и «Новый мир» | «Звезда» и «Ленинград»: Зощенко и Ахматова | Цветаева | Пушкин и Николай I | Л.Леонов | Булгаков | Лившиц | Эрдман | Чаадаев и «Телескоп» | Кузмин и «Три пьесы» | Пильняк | Пастернак | Демьян Бедный | Бродский | Хармс, Введенский и Госиздат | Мандельштам
Василий Гроссман
Тюремное и лагерное заключение, каторжные работы, гражданская казнь, ссылка, лишение гражданства, многолетний отказ в публикации, изъятие рукописей, ликвидация тиража, изъятие книг из библиотек и запрет на упоминание писательских имен, уголовное и административное преследование за публикацию работ за границей, партийные и правительственные постановления по поводу авторов и изданий, закрытие изданий, расформирование редколлегий, шельмование в прессе, исключение из Союза писателей и, разумеется, цензура, от высочайшей до наиничтожнейшей,- это далеко не полный список мер, к которым за 200 с лишним лет прибегало российское государство в попытке образумить своих писателей. Все оказалось тщетно: они все равно составили главную славу России.
При обыске в квартире знаменитого советского писателя, автора нескольких романов, ветерана войны Василия Гроссмана были изъяты машинопись романа «Жизнь и судьба», черновики и наброски к нему, а также рукопись повести «Все течет».
«Так с ложью не борются. Так борются против правды» / Арест романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба»
14 февраля 1961 года при обыске в квартире знаменитого советского писателя, автора нескольких романов, ветерана войны Василия Гроссмана были изъяты машинопись романа "Жизнь и судьба", черновики и наброски к нему, а также рукопись повести "Все течет", рассказывающей о сталинских лагерях. Тогда же копии романа конфисковали еще по нескольким адресам, в том числе из редакции журнала "Новый мир". Из редакции журнала "Знамя", куда Гроссман осенью предыдущего года отдал роман для публикации, экземпляр был отправлен в ЦК еще раньше. Это был почти уникальный случай, когда рукопись арестовали без ее автора, при этом огласки изъятие не получило, а остальные книги писателя не перестали публиковать, некоторое время Гроссман даже боролся за спасение книги. Копию рукописи романа удалось сохранить другу писателя поэту и переводчика Семену Липкину. В середине семидесятых - через 10 лет после смерти Гроссмана - микрофильм с текстом был передан на Запад. В 1980 году роман вышел в Швейцарии. Первая публикация "Жизни и судьбы" в Советском Союзе состоялась в 1988 году. Из хранилища ФСБ рукопись была передана в Российский государственный архив литературы и искусства только 25 июля 2013 года.
Из записки отдела культуры ЦККПСС о беседе с В.С. Гроссманом 4 марта 1961 года
Гроссману было сказано, что рукопись его является антисоветской по содержанию [1], чтение ее вызывает чувство гнева и возмущения [2], что ее опубликование могло бы нанести большой ущерб [3] советскому государству. Меры, примененные в отношении рукописи [4], необходимы в целях защиты интересов государства, а все, что с ним произошло, должно заставить его глубоко задуматься [5] о своей позиции и дать ей честную, беспощадную оценку с позиций советского человека [6]. / Д. Поликарпов, А. Петров, А. Михайлов
Подробнее...
___Протокол об изъятии рукописи романа "Жизнь и судьба"
[1] ...рукопись является антисоветской по содержанию...
Из стенограммы расширенного заседания редколлегии "Знамени" / 19 декабря 1960 года
Вадим Кожевников: - Грубые политические ошибки, враждебная направленность этого произведения вынудили нас обратиться к руководителям Союза писателей, чтобы откровенно и принципиально обсудить, как и почему произошла такая беда, можно сказать, катастрофа с нашим товарищем по Союзу писателей.<...> Вот вы все пришли сюда, встревоженные творческой судьбой известного советского писателя, который много лет потратил на создание порочного романа "Жизнь и судьба". <...> Редколлегия считает, что роман В. Гроссмана <...> является злостной критикой социалистической системы с правооппортунистических позиций, совпадающих в ряде мест романа с антисоветской пропагандой реакционных идеологов капиталистического мира. <...> Он должен понять, а мы постараемся донести до его сведения, что многие куски романа были бы с удовольствием использованы против нас и "Голосом Америки", и "Свободной Европой". Ему следует как можно дальше спрятать этот роман от посторонних глаз, принять меры к тому, чтобы он не ходил по рукам.
Борис Галанов: - Это искаженная, антисоветская картина жизни. Между советским государством и фашизмом по сути поставлен знак равенства. Роман для публикации неприемлем.
Василий Катинов: - Через роман красной нитью проходит мотив антисемитизма. Автор утверждает, что антисемитизм в нашей стране бытует не только в сознании отсталых слоев населения, но насаждается и сверху, являясь как бы частью государственной политики <...> Этот роман льет воду на мельницу зарубежной антисоветской пропаганды, изощренной в клевете и лжи.
Александр Кривицкий: - Невольно приходит на ум сравнение с романом Б. Пастернака "Доктор Живаго", который я читал и по поводу которого подписывал письмо группы членов редколлегии "Нового мира". И если идти в этом сравнении до конца, то, пожалуй, "Доктор Живаго" просто вонючая фитюлька рядом с тем вредоносным действием, которое произвел бы роман В. Гроссмана.
Борис Сучков: - В романе проскальзывает сочувствие и скорбь по поводу судьбы лидеров оппозиции. Это - не случайный мотив в романе Гроссмана. Рассматривая 1937 г. как роковую веху в нашей истории, как первопричину и наших военных неудач, писатель скорбит о том, что разгром оппозиции не позволил осуществиться той сомнительной "демократии", о которой он тоскует.
___Протокол об изъятии рукописи романа "Жизнь и судьба"
[4] ...меры, примененные в отношении рукописи...
Из протокола обыска / 14 февраля 1961 года
<...> На требование наряда выдать рукописи и черновые записи романа "Жизнь и Судьба" Гроссман Иосиф Соломонович выдал добровольно следующие экземпляры рукописи и черновые записи романа "Жизнь и Судьба": 1. рукопись романа "Жизнь и Судьба" часть 1-я на отдельных листах в папке темно-синего цвета, картонная папка; 2. рукопись романа "Жизнь и Судьба" часть 2-я на отдельных листах в папке синего цвета, картон. 3. рукопись романа "Жизнь и Судьба", часть 3-я на отдельных листах в картонной папке коричневого цвета. <...> Примечание: Гроссман Иосиф Соломонович заявил, что кроме выданных им рукописного текста и черновых записей романа "Жизнь и Судьба" машинописные копии этого романа находятся у: 1. в редакции журнала "Знамя" - 3 экземпляра; 2. в редакции журнала "Новый мир" - 1 экземпляр.
Из книги Семена Липкина "Жизнь и судьба Василия Гроссмана"
Гроссман мне позвонил днем и странным голосом сказал: "Приезжай сейчас же". Я понял, что случилась беда, но мне в голову не приходило, что арестован роман. На моей памяти такого не бывало. Писателей арестовывали охотно, но рукописи отбирались во время ареста, а не до ареста авторов. Только недавно я узнал, что еще в 1926 году изъяли рукопись у Булгакова. Заявились двое, утром, оба в штатском.
<...> Предъявили Гроссману ордер на изъятие романа. <...> Полковник, когда кончился обыск, спросил, имеются ли где-нибудь другие экземпляры. Гроссман ответил: "У машинистки, она оставила один экземпляр у себя, чтобы получше вычитать. Другой - в "Новом мире". Был еще в "Знамени", но тот, наверное, у вас". С Гроссмана хотели взять подписку, что он не будет никому говорить об изъятии рукописи. Гроссман дать подписку отказался. Полковник не настаивал.
___Письмо Василию Гроссману из редакции журнала "Знамя" с отказом печатать роман "Жизнь и судьба" по идейно-политическим соображениям
[3] ...опубликование могло бы нанести большой ущерб государству...
Из беседы Василия Гроссмана с Михаилом Сусловым / 23 июля 1962 года
Суслов: - Напечатать вашу книгу невозможно, и она не будет напечатана. Нет, она не уничтожена. Пусть лежит. Судьбу ее мы не изменим. Не следует преуменьшать и недооценивать тот вред, который принесла бы ее публикация. Зачем же нам к атомным бомбам, которые готовят против нас наши враги, добавлять и вашу книгу. Ее публикация поможет нашим врагам. <...> Ваша книга несравнимо опаснее для нас, чем "Доктор Живаго".
[2] ...чтение ее вызывает чувство гнева и возмущения...
Из дневника Корнея Чуковского / 19 декабря 1960 года
Сегодня часа в 4 вечера промчалась медицинская "Победа". Спрашивает дорогу к Кожевникову. У Кожевникова - сердечный приступ. Из-за романа Вас. Гроссмана. Вас. Гроссман дал в "Знамя" роман (продолжение "Сталинградской битвы"), к-рый нельзя напечатать. Это обвинительный акт против командиров, обвинение начальства в юдофобстве и т. д. Вадим Кожевников хотел тихо-мирно возвратить автору этот роман, объяснив, что печатать его невозможно. Но в дело вмешался Д.А. Поликарпов - прочитал роман и разъярился. На Вадима Кожевникова это так подействовало, что у него без двух минут инфаркт.
[5] ...должно заставить глубоко задуматься...
Из рабочих тетрадей Александра Твардовского / 18 - 20 февраля 1961 года
Изъятие органами экземпляров романа Гроссмана - в сущности это арест души без тела. Но что такое тело без души? Поликарпов еще не вернулся. Дважды говорил с Гроссманом - он подавлен. Мне не кажется это мероприятие разумным, не говоря уже о его насильственном характере. Дело не в том, что для Гроссмана с его дурью эта акция - подтверждение того, о чем он вещает в романе, а в том, как это скажется на всех людях нашего цеха. Взят и мой экземпляр, хранившийся в сейфе в "Новом мире". Таким образом, часть того недоверия, которое обращено к автору, относится и ко мне. Ах, горе луковое, несмышленое.
[6] ...дать беспощадную оценку с позиций советского человека...
Из письма Василия Гроссмана Никите Хрущеву / 23 февраля 1962 года
<...> Вот уже год, как я не знаю, цела ли моя книга, хранится ли она, может быть, она уничтожена, сожжена?
Если моя книга - ложь, пусть об этом будет сказано людям, которые хотят ее прочесть. Если книга моя - клевета, пусть будет сказано об этом. Пусть советские люди, советские читатели, для которых я пишу 30 лет, судят, что правда и что ложь в моей книге. <...>
Мало того, когда рукопись моя была изъята, мне предложили дать подписку, что за разглашение факта изъятия рукописи я буду отвечать в уголовном порядке.
Методы, которыми все происшедшее с моей книгой хотят оставить в тайне, не есть методы борьбы с неправдой, с клеветой. Так с ложью не борются. Так борются против правды. <...>
Я прошу вас вернуть свободу моей книге, я прошу, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета Государственной Безопасности.
Нет смысла, нет правды в нынешнем положении, в моей физической свободе, когда книга, которой я отдал свою жизнь, находится в тюрьме, ведь я ее написал, ведь я не отрекался и не отрекаюсь от нее. Прошло двенадцать лет с тех пор, как я начал работу над этой книгой. Я по-прежнему считаю, что написал правду, что писал я ее, любя и жалея людей, веря в людей. Я прошу свободы моей книге.
© «Коммерсантъ Weekend», стр. 16, №6 от 20 февраля 2015
Арест романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» / 14 февраля 1961 года
Календарь литературных преследований / Спецпроект Weekend
В год, объявленный годом литературы, Weekend открывает новый проект: календарь литературных преследований. В каждом номере - один из случаев репрессий в истории русской литературы, пришедшийся на соответствующие даты и рассказанный словами участников и свидетелей. ©Далее в проекте: Толстой, Лев | Клюев | Чуковский | Заболоцкий | Добычин | Домбровский | Даниэль и Синявский | «Московский телеграф» | Достоевский | Салтыков-Щедрин | Фадеев | Бабель | Солженицын | Платонов | Радищев | Олейников | Чернышевский | Гинзбург, Александр | ЕАК | Твардовский и «Новый мир» | «Звезда» и «Ленинград»: Зощенко и Ахматова | Цветаева | Пушкин и Николай I | Л.Леонов | Булгаков | Лившиц | Эрдман | Чаадаев и «Телескоп» | Кузмин и «Три пьесы» | Пильняк | Пастернак | Демьян Бедный | Бродский | Хармс, Введенский и Госиздат | Мандельштам
Василий Гроссман
Тюремное и лагерное заключение, каторжные работы, гражданская казнь, ссылка, лишение гражданства, многолетний отказ в публикации, изъятие рукописей, ликвидация тиража, изъятие книг из библиотек и запрет на упоминание писательских имен, уголовное и административное преследование за публикацию работ за границей, партийные и правительственные постановления по поводу авторов и изданий, закрытие изданий, расформирование редколлегий, шельмование в прессе, исключение из Союза писателей и, разумеется, цензура, от высочайшей до наиничтожнейшей,- это далеко не полный список мер, к которым за 200 с лишним лет прибегало российское государство в попытке образумить своих писателей. Все оказалось тщетно: они все равно составили главную славу России.
При обыске в квартире знаменитого советского писателя, автора нескольких романов, ветерана войны Василия Гроссмана были изъяты машинопись романа «Жизнь и судьба», черновики и наброски к нему, а также рукопись повести «Все течет».
«Так с ложью не борются. Так борются против правды» / Арест романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба»
14 февраля 1961 года при обыске в квартире знаменитого советского писателя, автора нескольких романов, ветерана войны Василия Гроссмана были изъяты машинопись романа "Жизнь и судьба", черновики и наброски к нему, а также рукопись повести "Все течет", рассказывающей о сталинских лагерях. Тогда же копии романа конфисковали еще по нескольким адресам, в том числе из редакции журнала "Новый мир". Из редакции журнала "Знамя", куда Гроссман осенью предыдущего года отдал роман для публикации, экземпляр был отправлен в ЦК еще раньше. Это был почти уникальный случай, когда рукопись арестовали без ее автора, при этом огласки изъятие не получило, а остальные книги писателя не перестали публиковать, некоторое время Гроссман даже боролся за спасение книги. Копию рукописи романа удалось сохранить другу писателя поэту и переводчика Семену Липкину. В середине семидесятых - через 10 лет после смерти Гроссмана - микрофильм с текстом был передан на Запад. В 1980 году роман вышел в Швейцарии. Первая публикация "Жизни и судьбы" в Советском Союзе состоялась в 1988 году. Из хранилища ФСБ рукопись была передана в Российский государственный архив литературы и искусства только 25 июля 2013 года.
Из записки отдела культуры ЦККПСС о беседе с В.С. Гроссманом 4 марта 1961 года
Гроссману было сказано, что рукопись его является антисоветской по содержанию [1], чтение ее вызывает чувство гнева и возмущения [2], что ее опубликование могло бы нанести большой ущерб [3] советскому государству. Меры, примененные в отношении рукописи [4], необходимы в целях защиты интересов государства, а все, что с ним произошло, должно заставить его глубоко задуматься [5] о своей позиции и дать ей честную, беспощадную оценку с позиций советского человека [6]. / Д. Поликарпов, А. Петров, А. Михайлов
Подробнее...
___Протокол об изъятии рукописи романа "Жизнь и судьба"
[1] ...рукопись является антисоветской по содержанию...
Из стенограммы расширенного заседания редколлегии "Знамени" / 19 декабря 1960 года
Вадим Кожевников: - Грубые политические ошибки, враждебная направленность этого произведения вынудили нас обратиться к руководителям Союза писателей, чтобы откровенно и принципиально обсудить, как и почему произошла такая беда, можно сказать, катастрофа с нашим товарищем по Союзу писателей.<...> Вот вы все пришли сюда, встревоженные творческой судьбой известного советского писателя, который много лет потратил на создание порочного романа "Жизнь и судьба". <...> Редколлегия считает, что роман В. Гроссмана <...> является злостной критикой социалистической системы с правооппортунистических позиций, совпадающих в ряде мест романа с антисоветской пропагандой реакционных идеологов капиталистического мира. <...> Он должен понять, а мы постараемся донести до его сведения, что многие куски романа были бы с удовольствием использованы против нас и "Голосом Америки", и "Свободной Европой". Ему следует как можно дальше спрятать этот роман от посторонних глаз, принять меры к тому, чтобы он не ходил по рукам.
Борис Галанов: - Это искаженная, антисоветская картина жизни. Между советским государством и фашизмом по сути поставлен знак равенства. Роман для публикации неприемлем.
Василий Катинов: - Через роман красной нитью проходит мотив антисемитизма. Автор утверждает, что антисемитизм в нашей стране бытует не только в сознании отсталых слоев населения, но насаждается и сверху, являясь как бы частью государственной политики <...> Этот роман льет воду на мельницу зарубежной антисоветской пропаганды, изощренной в клевете и лжи.
Александр Кривицкий: - Невольно приходит на ум сравнение с романом Б. Пастернака "Доктор Живаго", который я читал и по поводу которого подписывал письмо группы членов редколлегии "Нового мира". И если идти в этом сравнении до конца, то, пожалуй, "Доктор Живаго" просто вонючая фитюлька рядом с тем вредоносным действием, которое произвел бы роман В. Гроссмана.
Борис Сучков: - В романе проскальзывает сочувствие и скорбь по поводу судьбы лидеров оппозиции. Это - не случайный мотив в романе Гроссмана. Рассматривая 1937 г. как роковую веху в нашей истории, как первопричину и наших военных неудач, писатель скорбит о том, что разгром оппозиции не позволил осуществиться той сомнительной "демократии", о которой он тоскует.
___Протокол об изъятии рукописи романа "Жизнь и судьба"
[4] ...меры, примененные в отношении рукописи...
Из протокола обыска / 14 февраля 1961 года
<...> На требование наряда выдать рукописи и черновые записи романа "Жизнь и Судьба" Гроссман Иосиф Соломонович выдал добровольно следующие экземпляры рукописи и черновые записи романа "Жизнь и Судьба": 1. рукопись романа "Жизнь и Судьба" часть 1-я на отдельных листах в папке темно-синего цвета, картонная папка; 2. рукопись романа "Жизнь и Судьба" часть 2-я на отдельных листах в папке синего цвета, картон. 3. рукопись романа "Жизнь и Судьба", часть 3-я на отдельных листах в картонной папке коричневого цвета. <...> Примечание: Гроссман Иосиф Соломонович заявил, что кроме выданных им рукописного текста и черновых записей романа "Жизнь и Судьба" машинописные копии этого романа находятся у: 1. в редакции журнала "Знамя" - 3 экземпляра; 2. в редакции журнала "Новый мир" - 1 экземпляр.
Из книги Семена Липкина "Жизнь и судьба Василия Гроссмана"
Гроссман мне позвонил днем и странным голосом сказал: "Приезжай сейчас же". Я понял, что случилась беда, но мне в голову не приходило, что арестован роман. На моей памяти такого не бывало. Писателей арестовывали охотно, но рукописи отбирались во время ареста, а не до ареста авторов. Только недавно я узнал, что еще в 1926 году изъяли рукопись у Булгакова. Заявились двое, утром, оба в штатском.
<...> Предъявили Гроссману ордер на изъятие романа. <...> Полковник, когда кончился обыск, спросил, имеются ли где-нибудь другие экземпляры. Гроссман ответил: "У машинистки, она оставила один экземпляр у себя, чтобы получше вычитать. Другой - в "Новом мире". Был еще в "Знамени", но тот, наверное, у вас". С Гроссмана хотели взять подписку, что он не будет никому говорить об изъятии рукописи. Гроссман дать подписку отказался. Полковник не настаивал.
___Письмо Василию Гроссману из редакции журнала "Знамя" с отказом печатать роман "Жизнь и судьба" по идейно-политическим соображениям
[3] ...опубликование могло бы нанести большой ущерб государству...
Из беседы Василия Гроссмана с Михаилом Сусловым / 23 июля 1962 года
Суслов: - Напечатать вашу книгу невозможно, и она не будет напечатана. Нет, она не уничтожена. Пусть лежит. Судьбу ее мы не изменим. Не следует преуменьшать и недооценивать тот вред, который принесла бы ее публикация. Зачем же нам к атомным бомбам, которые готовят против нас наши враги, добавлять и вашу книгу. Ее публикация поможет нашим врагам. <...> Ваша книга несравнимо опаснее для нас, чем "Доктор Живаго".
[2] ...чтение ее вызывает чувство гнева и возмущения...
Из дневника Корнея Чуковского / 19 декабря 1960 года
Сегодня часа в 4 вечера промчалась медицинская "Победа". Спрашивает дорогу к Кожевникову. У Кожевникова - сердечный приступ. Из-за романа Вас. Гроссмана. Вас. Гроссман дал в "Знамя" роман (продолжение "Сталинградской битвы"), к-рый нельзя напечатать. Это обвинительный акт против командиров, обвинение начальства в юдофобстве и т. д. Вадим Кожевников хотел тихо-мирно возвратить автору этот роман, объяснив, что печатать его невозможно. Но в дело вмешался Д.А. Поликарпов - прочитал роман и разъярился. На Вадима Кожевникова это так подействовало, что у него без двух минут инфаркт.
[5] ...должно заставить глубоко задуматься...
Из рабочих тетрадей Александра Твардовского / 18 - 20 февраля 1961 года
Изъятие органами экземпляров романа Гроссмана - в сущности это арест души без тела. Но что такое тело без души? Поликарпов еще не вернулся. Дважды говорил с Гроссманом - он подавлен. Мне не кажется это мероприятие разумным, не говоря уже о его насильственном характере. Дело не в том, что для Гроссмана с его дурью эта акция - подтверждение того, о чем он вещает в романе, а в том, как это скажется на всех людях нашего цеха. Взят и мой экземпляр, хранившийся в сейфе в "Новом мире". Таким образом, часть того недоверия, которое обращено к автору, относится и ко мне. Ах, горе луковое, несмышленое.
[6] ...дать беспощадную оценку с позиций советского человека...
Из письма Василия Гроссмана Никите Хрущеву / 23 февраля 1962 года
<...> Вот уже год, как я не знаю, цела ли моя книга, хранится ли она, может быть, она уничтожена, сожжена?
Если моя книга - ложь, пусть об этом будет сказано людям, которые хотят ее прочесть. Если книга моя - клевета, пусть будет сказано об этом. Пусть советские люди, советские читатели, для которых я пишу 30 лет, судят, что правда и что ложь в моей книге. <...>
Мало того, когда рукопись моя была изъята, мне предложили дать подписку, что за разглашение факта изъятия рукописи я буду отвечать в уголовном порядке.
Методы, которыми все происшедшее с моей книгой хотят оставить в тайне, не есть методы борьбы с неправдой, с клеветой. Так с ложью не борются. Так борются против правды. <...>
Я прошу вас вернуть свободу моей книге, я прошу, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета Государственной Безопасности.
Нет смысла, нет правды в нынешнем положении, в моей физической свободе, когда книга, которой я отдал свою жизнь, находится в тюрьме, ведь я ее написал, ведь я не отрекался и не отрекаюсь от нее. Прошло двенадцать лет с тех пор, как я начал работу над этой книгой. Я по-прежнему считаю, что написал правду, что писал я ее, любя и жалея людей, веря в людей. Я прошу свободы моей книге.
© «Коммерсантъ Weekend», стр. 16, №6 от 20 февраля 2015