Литпресс. Бабель
Ещё о репрессиях в литературе
«Я представляю ничто по отношению к органам НКВД». Арест Исаака Бабеля / 15 мая 1939 года
Календарь литературных преследований / Спецпроект Weekend
В год, объявленный годом литературы, Weekend открывает новый проект: календарь литературных преследований. В каждом номере - один из случаев репрессий в истории русской литературы, пришедшийся на соответствующие даты и рассказанный словами участников и свидетелей. ©Ещё в проекте
Исаак Бабель после ареста, фото НКВД, май 1939 г.
15 мая 1939 года арестовали Исаака Бабеля. При обыске был изъят весь его архив, который до сих пор не найден. Почти переставшего публиковаться к тому времени писателя обвинили в антисоветской троцкистской деятельности и шпионаже.
Считается, что "Большой террор" ему удалось пережить благодаря знакомству с наркомом внутренних дел Николаем Ежовым - это же знакомство привело к гибели: Ежов был арестован месяцем ранее. 27 января 1940 года по решению Военной коллегии Верховного суда Бабеля расстреляли - известно об этом стало только через 15 лет, уже после смерти Сталина.
Из обвинительного заключения по делу Исаака Бабеля, 13 октября 1939 года
Следствием по делу вскрытой контрреволюционной троцкистской организации среди писателей и работников искусств было установлено, что активным участником ее является Бабель Исаак Эммануилович. <...> Следствием установлено, что еще в 1928-29 гг. Бабель вел активную контрреволюционную работу по линии Союза писателей <...>. В результате дальнейшего следствия о троцкистской деятельности[1] Бабеля установлено, что последний еще в 1927-28 гг. знал о контрреволюционном заговоре, подготовляемом Ежовым Н.И., с которым он, помимо личной связи, был связан через его жену Хаютину (умерла) <...>. В 1938 г. Бабель вошел в заговорщическую организацию, созданную женой Ежова <...>, и по заданию Ежовой[2] готовил террористические акты против руководителей партии и правительства[3]. <...> В 1934 г. и до момента ареста Бабель являлся французским и австрийским шпионом. Для шпионской работы в пользу французской разведки Бабель был завербован Мальро[4], а для австрийской разведки - Штайнером. Бабель передавал шпионские сведения - о состоянии воздушного флота, экономике советского государства, о оснащении и структуре Красной Армии, сведения об происходивших в стране арестах[5], о настроениях советской интеллигенции[6], в частности писателей и др. <...>. В совершенных преступлениях Бабель виновным себя признал полностью[7], в части террористической деятельности в конце следствия от своих показаний отказался[8]. Изобличается показаниями[9] репрессированных участников заговора <...>.
Из приговора Военной коллегии Верховного суда, 26 января 1940 года
Бабеля Исаака Эммануиловича подвергнуть высшей мере уголовного наказания - расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Приговор окончательный и <...> в исполнение приводится немедленно[10].
Подробнее...
[5] ...сведения об происходивших в стране арестах...
Из донесения первого отделения секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР о настроениях И.Э. Бабеля в связи с арестами бывших оппозиционеров / 5 июля 1936 года
Эммануэль позвонил на службу А.Н. Пирожковой (инженер Метропроекта, жена И.Э. Бабеля, беспартийная). Она ему по телефону сказала: "Я страшно рада слышать ваш голос. Я очень беспокоилась за вас. Хотела позвонить, но просто не срискнула, так как была уверена, что мне ответят, что вас нет". Эммануэль спросил, почему она так беспокоилась. Пирожкова сказала: "Как, неужели вы ничего не знаете? Я прямо поражена, что вас не тронули. Арестована масса народу. У меня такое впечатление, что арестованы все поголовно, кто имел хоть какое-нибудь отношение к троцкистам!" <...> Пирожкова рассказывает, что спросила Бабеля: "А вас не могут арестовать?" На это Бабель ей ответил: "При жизни старика (Горького) это было невозможно. А теперь это все же затруднительно".
[4] ...был завербован Мальро...
Из письма Максима Горького Иосифу Сталину / Март 1936 года
Дорогой Иосиф Виссарионович, сообщаю вам впечатления, полученные мною от непосредственного знакомства с Мальро. Я слышал о нем много хвалебных и солидно обоснованных отзывов от Бабеля, которого считаю отлично понимающим людей и умнейшим из наших литераторов. <...> Бабель говорит, что с Мальро считаются министры и что среди современной интеллигенции романских стран этот человек - наиболее крупная, талантливая и влиятельная фигура, к тому же обладающая и талантом организатора.
[3] ...против руководителей партии и правительства...
Из донесения первого отделения секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР о настроениях И.Э. Бабеля в связи с завершением процесса "антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра" / 22 сентября 1936 года
После опубликования приговора Военной коллегии Верховного суда над участниками троцкистско-зиновьевского блока источник, будучи в Одессе, встретился с писателем Бабелем в присутствии кинорежиссера Эйзенштейна. Беседа проходила в номере гостиницы, где остановились Бабель и Эйзенштейн. Касаясь главным образом итогов процесса, Бабель говорил: "Вы не представляете себе и не даете себе отчета в том, какого масштаба люди погибли и какое это имеет значение для истории. Это страшное дело. Мы с вами, конечно, ничего не знаем, шла и идет борьба с "хозяином" из-за личных отношений ряда людей к нему".
[9] ...изобличается показаниями...
Из воспоминаний Антонины Пирожковой
Как-то, возвратившись от Горького, Бабель рассказал: "Случайно задержался и остался наедине с Ягодой. Чтобы прервать наступившее тягостное молчание, я спросил его: "Генрих Григорьевич, скажите, как надо себя вести, если попадешь к вам в лапы?" Тот живо ответил: "Все отрицать, какие бы обвинения мы ни предъявляли, говорить "нет", только "нет", все отрицать - тогда мы бессильны"".
[6] ...о настроениях советской интеллигенции...
Из воспоминаний Надежды Мандельштам / 1960-е годы
Бабель рассказал, что встречается только с милиционерами и только с ними пьет. Накануне он пил с одним из главных милиционеров Москвы, и тот спьяна объяснил, что поднявший меч от меча и погибнет. <...> Слово "милиционер" было, разумеется, эвфемизмом. Мы знали, что Бабель говорит о "чекистах" <...>. О.М. спросил, почему Бабеля тянет к "милиционерам". Распределитель, где выдают смерть? Вложить персты? "Нет,- ответил Бабель,- пальцами трогать не буду, а так потяну носом: чем пахнет?" <...> После ареста Бабеля Катаев и Шкловский ахали, что Бабель, мол, так трусил, что даже к Ежову ходил, но не помогло, и Берия его именно за это взял... Я уверена, что Бабель ходил к нему не из трусости, а из любопытства - чтобы потянуть носом: чем пахнет?
[2] ...по заданию Ежовой
Из протокола допроса Исаака Бабеля / 10 октября 1939 года
<...> Я оклеветал некоторых лиц и дал ложные показания в части моей террористической деятельности.
Вопрос: Вы решили пойти на провокации следствия?
Ответ: Нет, я такой цели не преследовал, ибо я представляю ничто по отношению к органам НКВД. Я солгал вследствие своего малодушия.
Вопрос: Скажите, кого вы оклеветали и где солгали?
Ответ: Мои показания ложные в той части, где я показал о своих контрреволюционных связях с женой Ежова - с Гладун-Хаютиной; также неправда, что я вел террористическую деятельность под руководством Ежовой. Мне неизвестно также об антисоветской деятельности окружения Ежовой <...>. Показания мои по отношению Эйзенштейна С.М. и Михоэлса С.М. мною вымышлены. Я свою шпионскую деятельность в пользу французской и австрийской разведки подтверждаю, однако я должен сказать, что в передаваемых мной сведениях иностранным разведкам я сведения оборонного значения не передавал.
[1] ...троцкистской деятельности...
Из письма Татьяны Стах Илье Эренбургу / 8 ноября 1961 года
В ту злополучную ночь <...> я, засидевшись у Антонины Николаевны, опоздала на дачный поезд (жили мы за городом) и осталась у них ночевать. <...> Я проснулась от электрического света. Двое мужчин в штатском стояли у письменного стола и возились с телефоном. <...> Итак, когда эти деятели вошли в кабинет, они первым делом обчистили стол, вынули из стола абсолютно все и перешли к шкафу. Оттуда забрали еще какие-то папки и огромное количество писем - от Р. Роллана, от Пятакова, Рыкова, Горького, от тысячи людей, которых знал И.Э. Это был "достойный" улов! Они были счастливы, такие имена им и не снились <...>. Когда они набрели на книгу Троцкого, где было написано: "Лучшему русскому писателю Ис. Эм. Бабелю", ликованию их не было предела.
[7] ...виновным себя признал полностью...
Из письма Исаака Бабеля народному комиссару внутренних дел СССР Л.П. Берии / 11 сентября 1939 года
Революция открыла для меня дорогу творчества, дорогу счастливого и полезного труда. Индивидуализм, свойственный мне, ложные литературные взгляды, влияние троцкистов, к которым я попал в самом начале моей литературной работы,- заставили меня свернуть с этого пути. С каждым годом писания мои становились ненужнее и враждебнее советскому читателю; но правым я считал себя, а не его. <...> Освобождение пришло в тюрьме. За месяцы заключения понято и передумано больше, может быть, чем за всю прошлую жизнь. С ужасающей ясностью предстали предо мной ошибки и преступления моей жизни, тлен и гниль окружавшей меня среды, троцкистской по преимуществу <...>.
Гражданин Народный Комиссар. На следствии, не щадя себя, охваченный одним только желанием очищения, искупления, - я рассказал о своих преступлениях. Я хочу отдать отчет и в другой стороне моего существования - в литературной работе, которая шла скрыто от внешнего мира, мучительно, со срывами, но непрестанно. Я прошу Вас, гражданин Народный Комиссар, разрешить мне привести в порядок отобранные у меня рукописи <...>. Я прошу Вас также разрешить мне набросать хотя бы план книги в беллетристической форме о пути моем, во многих отношениях типичном, о пути, приведшем к падению, к преступлениям против социалистической страны.
[8] ...от своих показаний отказался...
Из протокола судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР / 26 января 1940 года
Он не признает себя виновным, т. к. шпионом он не был. Никогда ни одного действия он не допускал против Советского Союза и в своих показаниях он возвел на себя поклеп. Просит дать ему возможность закончить его последнее литературное произведение.
[10] ...в исполнение приводится немедленно...
Заявление Антонины Пирожковой в комиссию по реабилитации / 25 января 1954 года
Мой муж, писатель И.Э. Бабель, был арестован 15 мая 1939 года и осужден сроком на 10 лет без права переписки. По справкам, получаемым мною ежегодно в справочном бюро МВД СССР, он жив и содержится в лагерях. Учитывая талантливость И.Э. Бабеля как писателя, а также то обстоятельство, что с момента его ареста прошло уже 15 лет, прошу Вас пересмотреть дело И.Э. Бабеля для возможности облегчения его дальнейшей участи.
© «Коммерсантъ Weekend», стр. 24, №17 от 15 мая 2015
«Я представляю ничто по отношению к органам НКВД». Арест Исаака Бабеля / 15 мая 1939 года
Календарь литературных преследований / Спецпроект Weekend
В год, объявленный годом литературы, Weekend открывает новый проект: календарь литературных преследований. В каждом номере - один из случаев репрессий в истории русской литературы, пришедшийся на соответствующие даты и рассказанный словами участников и свидетелей. ©Ещё в проекте
Исаак Бабель после ареста, фото НКВД, май 1939 г.
15 мая 1939 года арестовали Исаака Бабеля. При обыске был изъят весь его архив, который до сих пор не найден. Почти переставшего публиковаться к тому времени писателя обвинили в антисоветской троцкистской деятельности и шпионаже.
Считается, что "Большой террор" ему удалось пережить благодаря знакомству с наркомом внутренних дел Николаем Ежовым - это же знакомство привело к гибели: Ежов был арестован месяцем ранее. 27 января 1940 года по решению Военной коллегии Верховного суда Бабеля расстреляли - известно об этом стало только через 15 лет, уже после смерти Сталина.
Из обвинительного заключения по делу Исаака Бабеля, 13 октября 1939 года
Следствием по делу вскрытой контрреволюционной троцкистской организации среди писателей и работников искусств было установлено, что активным участником ее является Бабель Исаак Эммануилович. <...> Следствием установлено, что еще в 1928-29 гг. Бабель вел активную контрреволюционную работу по линии Союза писателей <...>. В результате дальнейшего следствия о троцкистской деятельности[1] Бабеля установлено, что последний еще в 1927-28 гг. знал о контрреволюционном заговоре, подготовляемом Ежовым Н.И., с которым он, помимо личной связи, был связан через его жену Хаютину (умерла) <...>. В 1938 г. Бабель вошел в заговорщическую организацию, созданную женой Ежова <...>, и по заданию Ежовой[2] готовил террористические акты против руководителей партии и правительства[3]. <...> В 1934 г. и до момента ареста Бабель являлся французским и австрийским шпионом. Для шпионской работы в пользу французской разведки Бабель был завербован Мальро[4], а для австрийской разведки - Штайнером. Бабель передавал шпионские сведения - о состоянии воздушного флота, экономике советского государства, о оснащении и структуре Красной Армии, сведения об происходивших в стране арестах[5], о настроениях советской интеллигенции[6], в частности писателей и др. <...>. В совершенных преступлениях Бабель виновным себя признал полностью[7], в части террористической деятельности в конце следствия от своих показаний отказался[8]. Изобличается показаниями[9] репрессированных участников заговора <...>.
Из приговора Военной коллегии Верховного суда, 26 января 1940 года
Бабеля Исаака Эммануиловича подвергнуть высшей мере уголовного наказания - расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Приговор окончательный и <...> в исполнение приводится немедленно[10].
Подробнее...
[5] ...сведения об происходивших в стране арестах...
Из донесения первого отделения секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР о настроениях И.Э. Бабеля в связи с арестами бывших оппозиционеров / 5 июля 1936 года
Эммануэль позвонил на службу А.Н. Пирожковой (инженер Метропроекта, жена И.Э. Бабеля, беспартийная). Она ему по телефону сказала: "Я страшно рада слышать ваш голос. Я очень беспокоилась за вас. Хотела позвонить, но просто не срискнула, так как была уверена, что мне ответят, что вас нет". Эммануэль спросил, почему она так беспокоилась. Пирожкова сказала: "Как, неужели вы ничего не знаете? Я прямо поражена, что вас не тронули. Арестована масса народу. У меня такое впечатление, что арестованы все поголовно, кто имел хоть какое-нибудь отношение к троцкистам!" <...> Пирожкова рассказывает, что спросила Бабеля: "А вас не могут арестовать?" На это Бабель ей ответил: "При жизни старика (Горького) это было невозможно. А теперь это все же затруднительно".
[4] ...был завербован Мальро...
Из письма Максима Горького Иосифу Сталину / Март 1936 года
Дорогой Иосиф Виссарионович, сообщаю вам впечатления, полученные мною от непосредственного знакомства с Мальро. Я слышал о нем много хвалебных и солидно обоснованных отзывов от Бабеля, которого считаю отлично понимающим людей и умнейшим из наших литераторов. <...> Бабель говорит, что с Мальро считаются министры и что среди современной интеллигенции романских стран этот человек - наиболее крупная, талантливая и влиятельная фигура, к тому же обладающая и талантом организатора.
[3] ...против руководителей партии и правительства...
Из донесения первого отделения секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР о настроениях И.Э. Бабеля в связи с завершением процесса "антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра" / 22 сентября 1936 года
После опубликования приговора Военной коллегии Верховного суда над участниками троцкистско-зиновьевского блока источник, будучи в Одессе, встретился с писателем Бабелем в присутствии кинорежиссера Эйзенштейна. Беседа проходила в номере гостиницы, где остановились Бабель и Эйзенштейн. Касаясь главным образом итогов процесса, Бабель говорил: "Вы не представляете себе и не даете себе отчета в том, какого масштаба люди погибли и какое это имеет значение для истории. Это страшное дело. Мы с вами, конечно, ничего не знаем, шла и идет борьба с "хозяином" из-за личных отношений ряда людей к нему".
[9] ...изобличается показаниями...
Из воспоминаний Антонины Пирожковой
Как-то, возвратившись от Горького, Бабель рассказал: "Случайно задержался и остался наедине с Ягодой. Чтобы прервать наступившее тягостное молчание, я спросил его: "Генрих Григорьевич, скажите, как надо себя вести, если попадешь к вам в лапы?" Тот живо ответил: "Все отрицать, какие бы обвинения мы ни предъявляли, говорить "нет", только "нет", все отрицать - тогда мы бессильны"".
[6] ...о настроениях советской интеллигенции...
Из воспоминаний Надежды Мандельштам / 1960-е годы
Бабель рассказал, что встречается только с милиционерами и только с ними пьет. Накануне он пил с одним из главных милиционеров Москвы, и тот спьяна объяснил, что поднявший меч от меча и погибнет. <...> Слово "милиционер" было, разумеется, эвфемизмом. Мы знали, что Бабель говорит о "чекистах" <...>. О.М. спросил, почему Бабеля тянет к "милиционерам". Распределитель, где выдают смерть? Вложить персты? "Нет,- ответил Бабель,- пальцами трогать не буду, а так потяну носом: чем пахнет?" <...> После ареста Бабеля Катаев и Шкловский ахали, что Бабель, мол, так трусил, что даже к Ежову ходил, но не помогло, и Берия его именно за это взял... Я уверена, что Бабель ходил к нему не из трусости, а из любопытства - чтобы потянуть носом: чем пахнет?
[2] ...по заданию Ежовой
Из протокола допроса Исаака Бабеля / 10 октября 1939 года
<...> Я оклеветал некоторых лиц и дал ложные показания в части моей террористической деятельности.
Вопрос: Вы решили пойти на провокации следствия?
Ответ: Нет, я такой цели не преследовал, ибо я представляю ничто по отношению к органам НКВД. Я солгал вследствие своего малодушия.
Вопрос: Скажите, кого вы оклеветали и где солгали?
Ответ: Мои показания ложные в той части, где я показал о своих контрреволюционных связях с женой Ежова - с Гладун-Хаютиной; также неправда, что я вел террористическую деятельность под руководством Ежовой. Мне неизвестно также об антисоветской деятельности окружения Ежовой <...>. Показания мои по отношению Эйзенштейна С.М. и Михоэлса С.М. мною вымышлены. Я свою шпионскую деятельность в пользу французской и австрийской разведки подтверждаю, однако я должен сказать, что в передаваемых мной сведениях иностранным разведкам я сведения оборонного значения не передавал.
[1] ...троцкистской деятельности...
Из письма Татьяны Стах Илье Эренбургу / 8 ноября 1961 года
В ту злополучную ночь <...> я, засидевшись у Антонины Николаевны, опоздала на дачный поезд (жили мы за городом) и осталась у них ночевать. <...> Я проснулась от электрического света. Двое мужчин в штатском стояли у письменного стола и возились с телефоном. <...> Итак, когда эти деятели вошли в кабинет, они первым делом обчистили стол, вынули из стола абсолютно все и перешли к шкафу. Оттуда забрали еще какие-то папки и огромное количество писем - от Р. Роллана, от Пятакова, Рыкова, Горького, от тысячи людей, которых знал И.Э. Это был "достойный" улов! Они были счастливы, такие имена им и не снились <...>. Когда они набрели на книгу Троцкого, где было написано: "Лучшему русскому писателю Ис. Эм. Бабелю", ликованию их не было предела.
[7] ...виновным себя признал полностью...
Из письма Исаака Бабеля народному комиссару внутренних дел СССР Л.П. Берии / 11 сентября 1939 года
Революция открыла для меня дорогу творчества, дорогу счастливого и полезного труда. Индивидуализм, свойственный мне, ложные литературные взгляды, влияние троцкистов, к которым я попал в самом начале моей литературной работы,- заставили меня свернуть с этого пути. С каждым годом писания мои становились ненужнее и враждебнее советскому читателю; но правым я считал себя, а не его. <...> Освобождение пришло в тюрьме. За месяцы заключения понято и передумано больше, может быть, чем за всю прошлую жизнь. С ужасающей ясностью предстали предо мной ошибки и преступления моей жизни, тлен и гниль окружавшей меня среды, троцкистской по преимуществу <...>.
Гражданин Народный Комиссар. На следствии, не щадя себя, охваченный одним только желанием очищения, искупления, - я рассказал о своих преступлениях. Я хочу отдать отчет и в другой стороне моего существования - в литературной работе, которая шла скрыто от внешнего мира, мучительно, со срывами, но непрестанно. Я прошу Вас, гражданин Народный Комиссар, разрешить мне привести в порядок отобранные у меня рукописи <...>. Я прошу Вас также разрешить мне набросать хотя бы план книги в беллетристической форме о пути моем, во многих отношениях типичном, о пути, приведшем к падению, к преступлениям против социалистической страны.
[8] ...от своих показаний отказался...
Из протокола судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР / 26 января 1940 года
Он не признает себя виновным, т. к. шпионом он не был. Никогда ни одного действия он не допускал против Советского Союза и в своих показаниях он возвел на себя поклеп. Просит дать ему возможность закончить его последнее литературное произведение.
[10] ...в исполнение приводится немедленно...
Заявление Антонины Пирожковой в комиссию по реабилитации / 25 января 1954 года
Мой муж, писатель И.Э. Бабель, был арестован 15 мая 1939 года и осужден сроком на 10 лет без права переписки. По справкам, получаемым мною ежегодно в справочном бюро МВД СССР, он жив и содержится в лагерях. Учитывая талантливость И.Э. Бабеля как писателя, а также то обстоятельство, что с момента его ареста прошло уже 15 лет, прошу Вас пересмотреть дело И.Э. Бабеля для возможности облегчения его дальнейшей участи.
© «Коммерсантъ Weekend», стр. 24, №17 от 15 мая 2015