Забыли? Напомню! (Часть 11)
( Начало с дополнением и едой) А теперь посмотрим, разумеется с другой стороны, на «новый российский капитализм".
Почему именно этот уклад дал такой чудовищный взрыв всяческого воровства, казнокрадства и коррупции - причём взрыв не одномоментный, а растянувшийся (и продолжающий растягиваться) на целый исторический период, какого не знал ни дореволюционный капитализм, ни тоталитарный социализм? Откуда этот увеличивающийся на глазах взрыв, напоминающий гигантский атомный гриб? Ответ на этот чисто социологический вопрос заключается в том историческом моменте и тех персоналиях, когда возник нынешний российский капитал, когда произошло разграбление государства («распихивание по карманам»), сопровождаемое тотальной эрозией культуры и морали, - событие, столь же прискорбное, сколь и унизительное для нашего отечества. В сфере общественной морали даже позднесоветская номенклатура при всех её пороках выглядит намного привлекательней современной. Невозможно вообразить, чтобы кто-то из нынешних высших государственных чиновников оказался в положении В.В.Гришина, многолетнего члена Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря МГК КПСС, т.е., по теперешнему, «хозяина» Москвы, окончившего свои дни в 2006 году в райсобесе, куда он пришёл с просьбой о прибавке к пенсии.
Проведённый анализ позволяет сделать следующий вывод: экономическая модель, созданная в 1990-х годах, породила такой клубок проблем, вызвала настолько глубокие общественные последствия, что заменить её практически невозможно, не изменив созданную для её функционирования и защиты политическую систему. К выводу о том, что политическое устройство страны необходимо менять, приходит всё большее число аналитиков. На такие перемены всё-таки маловероятны. Ведь для того, чтобы максимально использовать экономическую модель, запущенную в 1990-х годах, не потребуется особых усилий. Самостоятельные, мыслящие уезжают из страны, или готовятся уехать (в первую очередь это относится к молодым, социально активным), что увеличивает долю тех, которыми можно манипулировать. Об этом красноречиво свидетельствуют многочисленные социологические опросы. В этих условиях эффективность манипулирования массовым сознанием остающихся будет возрастать. Необходимы определённые усилия, с одной стороны, чтобы «подкармливать» электорат, а, с другой, укреплять силовые структуры на тот случай, если всё-таки электорат станет выходить на улицы. В решении этой же задачи - по нейтрализации протестного движения - необходимы некоторые усилия, чтобы разнообразить партийную жизнь, добавив в неё новых участников (к уже дискредитированным, а, главное, изрядно надоевшим функционерам вроде Г.Зюганова, В.Жириновского и пр.) Помимо создания иллюзии политического процесса (новые партии, новые инициативы, новые лидеры) усилить ощущение праздничности, зрелищности, международной успешности страны (олимпиада, универсиада, первенство мира по футболу, по хоккею, международные фестивали, приезды мировых знаменитостей) Наиболее важным направлением является дальнейшее внедрение в массовое сознание тезиса об «уникальности», «особом пути», «загадочности», «приоритете духовности, а не материальности» нашей страны, чтобы никто не посмел задать вопрос: а почему другие живут лучше нас, хотя у них нет и сотой доли наших сокровищ? К российской «специфике» относить и казнокрадство, и коррупцию, и безнаказанность, и непрофессионализм и т.д. И, конечно же, не забывать клеймить наших многочисленных врагов. И не только США, Грузию, страны Балтии, которые постоянно строят нам козни, но и всю мировую закулису со всеми «жидо-масонами» и просто «вечно недовольными». Ресурсов на перечисленные усилия у нас в избытке. И всё-таки чисто теоретически: возможно ли в реальности изменить нынешнее политическое устройство и как это сделать?
Сегодня главный вопрос не «что делать?», а «кому делать?» Если переиначить классический вопрос русской интеллигенции, то проблема в настоящий момент не столько в том, что делать? - этот вопрос сегодня уже всё более становится риторическим, ибо необходимо менять режим, а, следовательно, создавшую его экономическую модель, - сколько в том, кому делать? Все мало-мальски значимые акторы российской социально-экономической жизни настолько погружены в густую атмосферу, мягко говоря, бесчисленных компромиссов с совестью и законом, что ожидать от них решительных и последовательных шагов к цивилизованной экономической системе не приходится.
Нынешней России трудно справиться с той пропастью проблем, которые были созданы за три четверти века тоталитарного режима и за минувшие двадцать лет, когда были ликвидированы в значительной степени институты государственного патернализма, но не были созданы условия для самореализации трудоспособного населения. Вместо государственного регулирования экономики Россия получила произвол чиновников, использующих свои должности в корыстных целях. Поэтому политическая система снизу не складывается, подавляющее большинство населения в политической жизни не участвует: она им не нужна. Формирование гражданского общества вновь откладывается. Идеология, запущенная в массовое сознание в начале 1990-х годов об обогащении любой ценой, привела к резкому изменению общественных приоритетов. Реформаторы деформировали базовую ценностную модель россиян. Процесс криминализации общества привёл к снижению статуса умственной деятельности, ценность знания уступила место ценности социальной агрессии, неразборчивости в средствах достижения цели и грубой физической силы. Поэтому среди героев дня современной России не нужно искать созидателей и производителей. Свет социальных юпитеров высвечивает иных героев. В лучшем случае - это банкиры, менеджеры, дилеры, биржевые маклеры, владельцы охранных служб, дизайнеры, визажисты, имиджмейкеры, торговцы зарубежным ширпотребом, и, разумеется, государственные чиновники - наивысший рейтинг! Социологические исследования показывают, что бюрократический аппарат - наиболее предпочтительное место в жизни для значительной части молодых россиян. Самые высокие конкурсы сегодня в те высшие учебные заведения, которые готовят работников государственной службы, чиновников. Попадание в этот социальный слой обеспечивает в нынешней России стабильно высокий уровень потребления. А главное, что сложившаяся за годы реформ порочная социальная система может быть в этих условиях законсервирована на многие годы. В насквозь криминализированной и коррумпированной социальной среде вряд ли можно ожидать появления слоя новых собственников, обладающих развитым гражданским самосознанием, руководствующихся государственными интересами, заинтересованных в долгосрочных перспективах развития и процветания страны. «Отсюда ясно, что расчёты на «перерастание» криминального бизнеса в цивилизованный, по меньшей мере, наивны, - справедливо полагает Н.Косолапов. - Любая культура (а, значит, и культура того симбиоза российских чиновников, силовиков, криминала и деловых людей, который мы ныне наблюдаем), по определению, способна самовоспроизводиться и защищаться от угроз, идущих извне». Поэтому на нынешних менеджеров государственного масштаба надежд мало. Они способны лишь воспроизводить существующий организационный хаос, представители этого социального слоя заражены всеми неизлечимыми нравственными и социальными болезнями современного российского общества. В 1990-е годы насаждался общественный аморализм, о разрушительной опасности которого для человека, предупреждали многие мыслители. Ибо, как писал Дм. Мережковский, «оказывается, что Лицо человеческое вовсе не так прочно держится на человеке, как он предполагал; что оно снимается с неожиданной и безболезненной лёгкостью; само спадает, как маска после маскарада - «цивилизации», «прогресса», «прав человека», «христианства»» и проч., и проч.». Недолгий, но страшный период нацистов в Германии, красных кхмеров в Камбодже показал, насколько тонка и уязвима культурная оболочка, и как легко освободить от морали человека, выпустить наружу его инстинкты. Вот как характеризует произошедший в стране триумф аморальности писатель Владимир Максимов: «По моему глубокому убеждению, нынешнюю российскую реальность можно определить одним словом - растление». Тогда кто же?
Глубокую травму получила интеллигенция, которая, наивно поверив в реформы, практически утратила свой моральный статус в обществе, оказалась в состоянии своеобразного социально-психологического нокдауна. Социологи единодушно фиксируют очевидный упадок этой социальной группы. «Сегодняшнее острое ощущение деградации слоя «культурных людей», «интеллигенции», «образованного сообщества» и т.п., произошедшей в последние 15 лет, - пишет руководитель Левада-Центра Л.Д.Гудков, - связано не только с фактической утратой ими авторитета, их «неслышностью», или невлиятельностью в рыночной экономике… Широко распространённое принятие, если не одобрение, ельцинского, и в ещё большей степени - действующего режима лишило интеллигенцию внутреннего самооправдания,… морального смысла существованию образованных». Режиссёр Александр Сокуров выразился недавно ещё более категорично: «Многие образованные и популярные люди ведут себя просто подло. Подвякивают, подтявкивают власти совершенно осмысленно, ради выгоды. Это очень опасно, так как создаёт хаос в сознании многих. Вокруг властвующих персон создаётся зловонное болото». Отсюда и отсутствие сколько-нибудь серьёзной оппозиции нынешнему режиму. Среди думающей части общества усиливаются настроения безысходности, этнической и исторической предопределённости наших неудач, которые связываются с «российской спецификой», «особым путём», татаро-монгольском нашествием, длительном крепостничестве, «неевропейской ментальностью», «загадочностью русской души» и прочих подобных сюжетах. В мучительной рефлексии многие обществоведы пытаются не только в недавнем советском, или даже монархическом прошлом, но и в глубокой древности найти истоки нынешних неудач. Сегодня это конструирование оправдательной «социально-исторической реальности», вызванное итогами реформ, переходит уже в массовое национальное самоедство. В чём действительно существует серьёзное различие нынешней России от иных стран, так только в том, что ни один из постсоциалистических народов не испытал столь глубокую нравственно-психологическую травму, которую пришлось пережить россиянам в 1990-х гг. Поскольку тенденция национального самобичевания усиливается, стоит подробнее на ней остановиться.
Парадокс заключается в том, что «российская специфика», и, прежде всего, неевропейская («азиатская») ментальность населения России - один из самых популярных аргументов реформаторов, оправдывающих их реформ. В книге Гайдара «Государство и эволюция» ему уделено значительное место. Педалирование «азиатского» менталитета русского этноса - одно из главных объяснений неудачи экономических реформ. В нашей научной литературе уже отмечалась «ущербность сентенции насчёт того, что русский народ якобы по природе, в силу врождённой и привитой ментальности лучшей доли и не заслуживает». Имея в виду впечатляющие успехи стран с явно неевропейской ментальностью таких, как Япония, Южная Корея, Тайвань, Малайзия и другие азиатские страны, этот аргумент представляется абсолютно несостоятельным. Ментальность населения, играя определённую роль в политической организации общества, не имеет решающего влияния в создании механизма свободного рынка, в формировании эффективного предпринимательства, что показали успехи экономики Российской империи в конце XIX - начале ХХ века, и убедительно демонстрируют в течение последнего времени многие азиатские и южноамериканские страны. «Народы несхожих культур и менталитетов, - пишет проф.В.А.Ядов, - демонстрируют выдающиеся достижения в экономике, как ориентированные на личный успех американцы или ориентированные на общий успех дальневосточные тигры. Принципиально важно, что особенности национального менталитета не являются препятствием к достижению социально-экономического прогресса». Это относится и к испанцам и португальцам, и к балканским народам, у которых арабское и османское нашествие продолжалось пять веков, т.е. вдвое дольше, чем ордынское у нас. И к венграм (гуннам), которые только в X веке пришли в Европу из степей Зауралья, в то время как Киевская Русь уже была влиятельным государством Европы. Успехи в экономической модернизации народов разных культур, в том числе и с акцентом на Россию, подробно рассмотрены в отечественной литературе. А представление об «особом пути» давно уже превратилось в дежурный метод оправдания неэффективного управления, как русских царей, так и советских генсеков, а в наше время стало теоретической опорой кремлёвской идеологической доктрины особой же «суверенной демократии».
«Особость» России - это ничем не заменимый аргумент для тех, кто должен дать ответ на вопрос об итогах реформ: почему у всех получилось, а у нас нет? И этот аргумент («особый путь», «наша уникальная духовность», «народ-богоносец», «Умом Россию не понять» и т.п.) очень выгодно встраивается в систему доводов, оправдывающих ошибки и преступления 1990-х гг. Ответ на вопрос «Почему у всех европейских постсоциалистических стран получилось, а у нас нет?» - «Потому что мы особые!» уводит российское общество от объективного и остроактуального анализа последнего двадцатилетия. Но, главное, этот ответ необыкновенно удобен для власти. Он устраивает власть, потому что фактически снимает с неё ответственность за произошедшее и одновременно является желанной индульгенцией на будущее. Ответственность за реформы и их последствия перекладываются на «особое» своеобразие русских. В психологии есть такое понятие «локус контроля личности». Оно характеризует свойства личности приписывать свои неудачи внешним или внутренним факторам. Человек с внутренним локусом контроля (интернальный тип) истоки всех неудач ищет в себе. Такой тип личности крайне рефлексивен, испытывает хроническое чувство вины за события, которые с ним происходят, он склонен к постоянному самобичеванию, часто впадает в депрессию, среди интернальных типов наибольший процент суицидов. Интернал - находка для любого проходимца.
Традиции могут существовать веками, а вытесняться за считанные годы. Например, традиция сиесты - длительных дневных перерывов на отдых - всегда была такой же визитной карточкой испанцев, как порядок - немцев. Ссылаясь именно на эту традицию, многие великие европейцы утверждали, что Европа кончается за Пиренеями: «не может называться европейцами народ, который спит днём, а бодрствует ночью». Но традиции вовсе не препятствовали бурному развитию Испании после падения франкистского режима. Р.Инглхарт совместно с Х.Вельцелем произвёл тщательнейшие статистические выкладки на основе данных World Values Survey с охватом 60 наций и пришёл к выводу, что «отсутствие западного культурного наследия не препятствует общественному развитию, равно как и предшествующий «опыт авторитаризма». Навязчивое педалирование «российской специфики» является, по существу, проявлением неуважения к другим большим и малым народам. Эта позиция в неявном виде предполагает, что другие этносы или вообще не имеют своей специфики, или их специфика не может быть равноценной нашей. Знаменитый французский социолог и этнограф Клод Леви-Стросс справедливо утверждал, что «каждый народ несёт в себе свою тайну и является вечной загадкой для другого». Признание загадочности русской души, конечно же, не должно означать, что такой загадочности нет, к примеру, у англичан или японцев. И вообще, измерять какой этнос наиболее особый, или наиболее загадочный - сомнительное по своему смыслу и результату занятие. Но то, что катастрофа, происшедшая в России в 1990-х годах привела общество в состояние глубокой депрессии, несомненно. Следует согласиться с выводом Ю.Афанасьева, А.Давыдова и А.Пилипенко, что в этих условиях социальной силы, способной противостоять такой лавине обрушения и осуществить поворот к подлинной модернизации общества в современной России нет, и появление её не предвидится, и что «в общественных настроениях господствует опасное нарастание энтропии» Так кто же всё-таки начнёт неизбежные кардинальные перемены? Может быть сама правящая номенклатура? Маловероятно. Многие её представители давно уже не связывают своё будущее с Россией. Принадлежащая им недвижимость находится за рубежом, там же учатся их дети и внуки, там же хранятся их капиталы. Россию они рассматривают как место, откуда можно безнаказанно пополнять свои капиталы. А для тех, кто ощущает возможную (сугубо прожективную) неотвратимость ответственности за происхождение этих капиталов, сам факт разрушения России и исчезновения её с политической карты мира было бы желанным избавлением от этой опасности. Здесь всплывает аллюзия декабря 1994 года - финал знаменитой финансовой афёры с чеченскими авизо, когда окружение Б.Ельцина уговорило его начать войну на Северном Кавказе. И когда первая бомба, сброшенная на город Грозный, уничтожила государственный банк Чеченской республики. Но если вчера они «подожгли» Северный Кавказ, чтобы избежать возможной (теоретически!) ответственности за финансовые махинации - а тогда процесс разграбления России только-только набирал ход, то, на что они пойдут завтра, чтобы эта ответственность перестала быть реальной? Этот вопрос сегодня уже не является риторическим. Ибо, к сожалению, российская действительность всё чаще преподносит факты, системность которых подтверждает наличие у части правящей номенклатуры установки на целенаправленное разрушение страны.
Итак, остаётся только молодое поколение. Только у него есть и потенциал для осознания национальной цели, и необходимая энергетика для её реализации. Но здесь следует учесть одно важное соображение, связанное с тем незавидным положением, в котором наша страна оказалась за последние 20 лет. Порождённый реформами 1990-годов комплекс острейших социальных проблем в силу естественной психологической самозащиты стал приобретать этническую окраску: «это они, чужие - воруют, скупают квартиры, распространяют наркотики, плодят коррупцию и завозят болезни». С другой стороны, в процессе российского самосознания притягательной для молодого поколения становится идея «мы должны стать хозяевами страны». Социологические исследования советского периода показывали, что этническое самосознание русских было выражено слабее, чем у народов других союзных республик. Но с конца 1990-х годов ситуация резко изменилась: по темпам роста этнического самосознания русские стали опережать большинство других этнических групп. Особенно это характерно для подрастающего поколения. «Молодые люди, начавшие самостоятельно зарабатывать, очень остро переживают униженное состояние, в котором оказалась Россия, - считает проф. А.Арбатов, - и в плане материального благополучия, и в плане того, как с нею считаются за рубежом. В качестве ответной реакции возникает: ладно, нас не любят, но пусть хотя бы боятся. Молодой российский бизнес является носителем в высшей степени националистических настроений. Диапазон этих настроений у нас широк: от государственного до прямого расизма и ксенофобии, до убийств на этнической почве. При этом никого всерьёз не наказывают, как не наказывают даже за фашистские выходки». Тревожное социальное явление сегодня уже становится всё более заметной и всё более опасной тенденцией.
Разумеется, заложенный в нашем менталитете соблазн веры в «новых людей», в новые поколения трудно преодолеть, поэтому часто высказываемые надежды на молодое поколение россиян, представляются, может быть, и не слишком оправданными, но единственно возможными. Тем более что этот потенциал обновления основывается на вполне реальном фундаменте - знаменитом российском национальном генотипе. В этой связи хочу привести ещё одно высказывание замечательного русского писателя Георгия Вадимова: «Немцы выигрывают все сражения, кроме последнего; русские же - напротив, всё проигрывают, кроме последнего». Ещё раньше, но более метафорично выразил Лев Толстой великое терпение нашего народа, но и великий его порыв, когда оно истощается. Знаменитый писатель хорошо понимал свой народ, «который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяются презрением и жалостью». Народная дубина как выразительный толстовский образ-символ означает некий предел, критическое приближение к роковому краю. Она символизирует тот сакральный момент в жизни общества, который в России называется столь же выразительно - «дальше ехать некуда». Сегодня осознание крайней черты, последнего рубежа становится характерным для общественных настроений. В начале 1990-х гг. началось стремительное отставание России от передовых государств. Точка невозврата уже где-то рядом. И общество это почувствовало. Не только в научных и творческих кругах, но и среди представителей самых широких масс населения начинает доминировать мысль об изменении курса, начатого российскими реформаторами в 1990-х годах. Идея необходимости кардинальных перемен проникает даже в правящую номенклатуру, в самые верхние её слои. Фундаментальный для России вопрос о том, превращаться ли ей дальше в сырьевой придаток мирового производства, или всё-таки занять подобающее место среди передовых государств, является всё более частым предметом обсуждения на всех уровнях общества. И не случайно, что развернувшаяся полемика вокруг реформ, носит столь острый характер. (Список литературы будет в конце)