"Иль-Чана смотрела на меня, поджав чёрные губы..."
Некоторые пояснения и предупреждения.
И снова очередной кусок того, что пришло про Пустыню. Тема эта весьма специфическая - да, я не устаю оговаривать это каждый раз - и может быть интересна далеко не каждому. Текста опять достаточно много для жЖурнального формата, и даже немного больше, чем в предыдущие разы, вот так получилось, учитывайте это. Другие предупреждения могут попадаться по ссылкам внутри текста, обращайте на них, пожалуйста, внимание во избежание недоразумений. По ссылкам же «продолжений» могут попадаться и другие перекрестные ссылки, поясняющие некоторые моменты, всплывающие при рассказе. Некоторые из них весьма важны для понимания описываемого.
Да, снова, как получается, это ещё не окончание эпизода, начавшегося «у городских ворот». Нет, я снова не собираюсь сокращать или пропускать отдельные сцены, пусть всё идёт так, как идёт, ибо меня это очень устраивает. Да, я рад, что всё именно ТАК получается. В общем, снова будет минимум одно продолжение.
…сочтёте нужным что-то спросить, спрашивайте. Буду знать ответ, отвечу.
Извините, что в предыдущих записях я так и не проставил ссылки до сих пор...
Порядок чтения получается следующим на настоящий момент:
Начало
Продолжение-1
Продолжение-2
Продолжение-3
Продолжение-4
Продолжение-5
Продолжение-6
Продолжение-7
Продолжение-8
Продолжение-9
Продолжение-10
Продолжение-11
Продолжение-12
Далее и "под катом" - продолжение-13.
---------------------------
Иль-Чана смотрела на меня, поджав чёрные губы.
- И какова же был твой совет?..
Я неопределённо пожал плечами.
- Что я, простой странник, мог посоветовать властителю, вершащему судьбы целого народа?.. Мог ли я, человек не обличённый властью, указывать правителю, что надлежит делать ему?.. Нет, мирам, я не причастен к тому, что Гию-Каш решил уйти от дел, передав всю свою власть младшему брату…
Я не ожидал, что эти воспоминания столь живо отзовутся в моей памяти именно сейчас. Двенадцать лет… Я полагал, что это уже в прошлом, и голова моя занята более насущными делами, но… но, как оказалось, я помню всё, словно с разговора прошло несколько мгновений. Впрочем, в том, что я помню это, нет ничего удивительного. Но неужели это тоже как-то связано с судьбой ребёнка, с которым свела меня судьба?..
- …какой совет мог дать ему я, чей Путь причудлив даже для меня самого?.. - Я усмехнулся.
- Ты не хочешь говорить мне правду, и потому снова плетёшь узоры из слов, да?.. - Иль-Чана скривила губы. - Хорошо, если это настолько трудно для тебя, то и пусть…
Я, подняв ладонь и снова прерывая её, отрицательно покрутил головой.
- Нет, мирам. Просто я опять увлёкся и… Я не хотел обидеть тебя, поверь. Но чтобы рассказать о своём совете, я должен сначала рассказать, в чём была просьба Гию-Каша.
- Так в чём дело? - Она улыбнулась. - Не бойся, я на самом деле чувствую себя гораздо лучше. Правда, ночь уже перевалила за свою середину, и, похоже, мы с тобой так и не сомкнём глаз… Но я не так часто вижу тебя, чтобы огорчаться по такому поводу.
- Ну что же, тогда слушай…
Про себя я решил, что опущу подробности того, как днём после Долгой Ночи ко мне пришли гонцы Гию-Каша, чтобы препроводить во дворец, поскольку их господин желал видеть меня незамедлительно, и как мне пришлось, скрепя сердце, согласиться отправиться с ними, хотя на тот момент Иль-Чана ещё была в беспамятстве, и я предпочёл бы провести это время находясь рядом с ней. Но тогда я не рискнул перечить ноарфату, опасаясь навлечь неприятности. И не только на себя, но и, возможно, на Иль-Чана… Оставив её на попечении надёжного и давно известного мне лекаря, его помощников и слуг самой Иль-Чана, я отправился во дворец…
- …да, и если ты решишь, что рассказа уже довольно, просто скажи мне. И если посчитаешь, что я говорю слишком долго, просто скажи мне. И если…
- Я скажу тебе, Нонар…
Иль-Чана потупила взгляд, чтобы не расхохотаться мне в лицо. Я только пожевал губами и улыбнулся…
- …Гию-Каш ждал меня на одной из верхних террас дворца, что носит своё собственное имя, и зовётся Светлой, ибо построена она так, что ни одна из стен не бросает на неё своей тени, и солнце освещает её во всякое время, с восхода и до своего заката. Это одна из самых уединённых террас, мирам, и то, что он пожелал принять меня именно там, говорило за то, что он хочет, чтобы про наш с ним разговор знало как можно меньше людей. Так всё и вышло - властитель ждал меня в одиночестве, не было слуг, не было опахальщиков, не было даже стражи, по крайней мере, её не было видно... И те, кто проводил меня к нему - а это был сам начальник охраны со своими доверенными людьми - тут же и оставили нас…
Иль-Чана, подперев щёку рукой, полулежала на подушках, внимательно слушая меня.
- …Гию-Каш встретил меня, как давнего друга, которого не видел долгое время, и встреча с которым радует его сердце. Он указал мне место на циновках в тени полотняной беседки рядом со своим, указал на яства и напитки, что были приготовлены заранее, дождался, пока я не утолю свою жажду, расспросил о моих делах, и только потом выслушал те известия, которые принёс ему я. Признаюсь, мирам, я с самого начала чувствовал, что властителя не столько интересуют те новости, что принёс я, сколько он сам хочет поведать мне что-то, что явно тяготило его душу… Но известие о том, что жрецы Озера вышли победителями в споре с демонами, что война между ними закончена, что демоны посрамлены, и что чудовищные ураганы не только не дойдут до стен его города и порога его дворца, но и вовсе уже прекратились, всё это не могло его не порадовать. И радость его была искренней, мирам. Это была радость правителя, узнавшего, что его народу не грозят беды…
Налив себе снова вина, я взобрался вместе с чашей на ложе, устроившись у ног Иль-Чана.
- …и вот только после всего этого, мирам, только тогда он и заговорил со мной о том, ради чего и пригласил во дворец… Нонар, сказал он мне, всем известно, что ты водишь знакомства с разными людьми, всем известно, что среди тех, кто водит дружбу с тобой, есть и сановники больших городов, и ноарфаты, и даже сам Властитель Оазиса, да продлятся дни его жизни, да убережёт Небо и его, и его народ!.. Это так, о великий, отвечал я ему, и знакомство с правителем Города Пяти ворот делает мне честь. И Гию-Каш снова обратился ко мне. Он сказал, Нонар, я знаю, что многие достойные люди не раз спрашивали у тебя совета в той или иной ситуации, когда требовалась помощь того, кто может указать верный путь, кто бескорыстен и не ищет выгоды в действиях других. Я отвечал ему, что мне приятно слышать подобное из уст правителя одного из самых сильных городов нашего мира... И тогда, мирам, он встал и пошёл к краю террасы, что был самым дальним от входа, что вёл на неё, и я пошёл вслед за ним. И когда мы остановились у перил, уже нагретых солнцем, он, указав на Пустыню, сказал мне, Нонар, судьбы людей столь же изменчивы и непредсказуемы, как движения песчинок под дуновениями ветра… Потом он помолчал и добавил, опершись на тёплые камни, ты знаешь, Нонар, сказал он мне, когда наступала Долгая Ночь, я не мог предполагать, что мне потребуется твоя помощь. И я ответил ему, что сделаю всё, что будет в моих силах. И тогда он повернулся ко мне и стал говорить…
Наклонившись, я осторожно опустил опустевшую чашу на циновку, а затем, подобно Иль-Чана, устроился так, чтобы тоже опираться на подушки, разбросанные на ложе.
- …он сказал мне, Нонар, когда жрецы назвали время наступления Долгой Ночи, многие боялись, что вместе с ней в город придут ураганы, опустошавшие до этого земли Оазиса, что полчища демонов могут обрушиться вместе с ветром на наш город, и что пока над миром будет царить мгла, люди мало что смогут противопоставить им… Но всё вышло иначе, Нонар, добавил он. Ты знаешь, сказал он мне, в город приходили тени. И я ответил ему, что знаю это, что я успел прийти в город ещё до того, как мир окутала тьма, и что я застал их приход, и даже наблюдал за их танцами... Думаю, мирам, он не услышал меня, хотя и лицо его было повёрнуто в мою сторону, и глаза его были направлены на моё лицо. Но, думаю, он видел не меня, мирам, и слышал он не всё, что я ему в тот момент отвечал… И когда я закончил говорить, мирам, он снова повернулся в сторону Пустыни, словно не хотел смотреть на меня, когда будет говорить, и заговорил, и голос его звучал и тихо, и глухо, так говорят люди, которых гложет забота, справиться с которой они не в силах, как ни в силах и оставить её без своего внимания…
Иль-Чана приподнялась на подушках чуть выше и села, согнув ноги в коленях, пригласив меня жестом подвинуться к ней ближе.
- …он сказал мне, Нонар, знаешь ли ты, что этой ночью тени были и в моих покоях? Я отвечал ему, господин, но разве это было возможно? Разве и твои жрецы, и твои маги не защищали дворец? Могло ли так произойти, господин?.. И он лишь молча согласно кивал мне в ответ на каждый мой вопрос. И когда я замолчал, он сказал мне, Нонар, тени были со мной до момента, пока не взошло солнце, они были со мной и говорили со мной… И ещё он сказал мне, Нонар, они ушли лишь тогда, когда всемилостивая Иль'Та'анор свернула свой полог, и в мир вновь пришёл свет… И ещё он сказал мне, Нонар, тени говорили со мной, и слышал я голоса своих предков, и слышал я речь потомков моих. И я слушал его, мирам, не перебивая, а он говорил... Он сказал мне, Нонар, и видел я прошлое, и показано мне было то, что мог знать только я один, чему лишь один я был свидетелем, что было лишь в моей памяти, но тени знали про это… И ещё говорил он мне, Нонар, и когда я увидел прошлое, потом узрел я и будущее, и видел я, что ждёт город мой, и что ждёт мой народ… И я слушал его, мирам, и ждал, что он расскажет ещё…
За окном по-прежнему было темно, и только ветер иногда забредал через него в комнату, чтобы потрогать тончайшую ткань занавесей…
- …и тогда Гию-Каш, не отводя лица от Пустыни, указал мне рукой на барханы и сказал, Нонар, я видел эти места, я видел эти места через сколько-то лет, число которых я не могу сейчас назвать, но я знаю наверное, что тех лет гораздо меньше, чем я хотел бы иметь в своём распоряжении… И после этого он повернулся ко мне и сказал, Нонар, я видел прошлое, я узрел будущее, и это страшит меня. И я тогда спросил его, господин, что же страшит тебя, повелителя одного из самых могучих городов, главу одного из самых древних и сильных племён?.. И он отвечал мне, мирам, он коснулся рукой моего плеча - вот так, мирам, он положил руку мне на плечо, - и говорил со мной. Он сказал мне, Нонар, я видел будущее, я видел то, что придётся испытать народу моему, я видел, что ждёт город мой, и это страшит меня, Нонар, это страшит меня сильнее, чем все страхи, что я знал до этой ночи… Он сказал, я видел беды, я видел испытания, что уготованы всем нам, и это страшит меня… Он сказал, я знаю, этого не избежать, и свершится то, чему предначертано свершиться, и это страшит меня… Он сказал ещё, он сказал, Нонар, я видел всё это, и я знаю, что доживу до этих времён, но нет уверенности в сердце моём, нет уверенности во мне, что хватит сил мне достойно встретить то, что грядёт, нет уверенности во мне, что достойно я встречу всё, что уготовано и городу моему, и народу моему… И я слушал его, мирам, и не знал, что сказать…
Покачивалось пламя светильников, еле слышно журчала вода в бассейне…
- …и когда он увидел замешательство моё, он лишь покачал головой и сказал, обращаясь ко мне, Нонар, сказал он, я позвал тебя, ибо мне нужен совет, мне нужен совет от человека, которому я мог рассказать это всё, и который бы выслушал меня, и который мог бы судить о том, что я говорю… И я ответил ему, господин, я услышал что ты говорил мне, но какой же нужен тебе, правителю города и народа своего, совет от меня, простого странника?.. И он ответил мне, мирам, он сказал, я не знаю, Нонар, что мне делать - остаться ли на престоле и встретить то, что уготовано нам судьбой, сколь бы тяжкой и горькой она ни была, но остаться государем с народом своим, повелителем города своего, пусть даже и не хватит мне сил повести за собой народ мой и не хватит сил защитить город мой? Или оставить трон и отдать бразды правления брату моему, сложить на его плечи всю ответственность и за людей наших, и за город, в коем мы родились?.. Что ты мне скажешь, Нонар, спросил он, какой дашь мне совет, как поступить мне?..
Иль-Чана всё молчала, кутаясь в покрывала. Я перевёл дух, покачал головой и продолжил рассказ…
- …и спросил я его, господин, а знает ли брат твой, кто говорил с тобой этой ночью? Знает ли брат твой, господин, что было этой ночью открыто тебе? Знает ли, господин, брат твой о сомнениях твоих?.. И Гию-Каш, мирам, лишь отрицательно крутил головою. Он сказал мне, Нонар, ты первый, кто слышит об этом, ты первый, Нонар, кому я рассказываю это, и ты единственный, Нонар, чьего совета я жду - как же поступить мне?.. И я отвечал ему, мирам, я сказал ему, господин, не в моём праве решать судьбу города тураков, не в моём праве, господин, решать судьбу самих тураков, а любой мой совет, как следует поступить тебе, господин, будет МОИМ решением, и оно определит, что будет ждать и народ твой, и город твой… И Гию-Каш лишь качал головою, пока слушал меня, мирам. И потом сказал мне, Нонар, сказал он, я хотел, чтобы ты облегчил выбор мой, и добавил потом, Нонар, ты столько раз помогал советами и мне, и другим, неужели сейчас ты не захочешь помочь мне? И я ответил ему, о, светлейший, то, о чём просишь ты, не сможет сделать никто, кроме тебя, тебя самого - повелителя народа своего, владыки великого города, лишь ты вправе решать, как поступить тебе, и какое бы решение ты не принял, оно будет только твоим, ибо никто более не вправе решать судьбу тех, кто во власти твоей… И он сказал мне, мирам, он сказал мне, Нонар, я ждал, что ты облегчишь выбор мой, ибо столько раз советы твои приносили пользу многим, о ком знаю я, и ещё тем, о ком я даже не слышал… И я ответил ему, господин, лишь в одном могу я помочь тебе, лишь одним советом - прислушайся к голосу сердца своего, услышь, что скажет оно тебе, услышь, что расскажет оно тебе о своих тайных мечтах и желаниях, услышь, что захочет оно рассказать тебе… И он слушал меня, мирам, и молчал. И я сказал ему, господин, услышь голос сердца своего, но спроси и совета у разума, спроси совета, и пусть он будет судить обо всём, что дашь ты ему… О, великий, сказал я ему, и когда ты услышишь всё, что они скажут тебе, лишь тогда принимай решение. И не важно, что именно ты решишь, господин, сказал я ему, важно то, чтобы сердце твоё после этого нашло свой покой, и разум твой оставался бы в покое, и когда ты поймёшь, что более ничто не гложет тебя, это и будет верным знаком того, что ТЫ принял верное решение…
Я спустился с ложа, чтобы взять кувшин с вином. Иль-Чана молча махнула мне рукой, привлекая внимание, а потом так же молча указала на свою чашу…
- …и Гию-Каш слушал меня, мирам, слушал и молчал. И тогда снова заговорил я, мирам. Я сказал ему, господин, я позволю дать ещё один совет, если ты удостоишь меня своим вниманием. И Гию-Каш молча кивнул мне, и я продолжил, я сказал ему, господин, насколько я могу судить, и твой разум, и чувства твои истощены событиями и прошлого года, и нынешней ночи. И Гию-Каш снова кивнул мне в знак согласия, и сказал, да, Нонар, всё так, и мысли мои подобны серой пыли, что покрывает заброшенные могильники, и тело моё устало, будто от непосильных работ, ибо не ведал я отдыха последние месяцы, и тревоги за судьбы города моего и людей моих истощили меня... И тогда я сказал ему, господин, насколько я понял, времени до тех событий, что узрел ты, осталось меньше, чем того хотелось бы тебе, но этого времени будет достаточно, чтобы ты успел принять то решение, каковое сочтёшь нужным. И Гию-Каш снова кивнул мне, и уста его при этом тронула грустная усмешка. Он покачал головой и сказал мне, всё верно, Нонар, так всё и есть, и я выслушаю твой совет, ибо ты никогда не советовал дурного… И я сказал ему, светлейший, прежде чем ты примешь решение, дай отдых телу своему. И я сказал ему, господин, пусть пройдёт какое-то время, и выбери сам, сколько будет его, оставь на это время правление, оставь все заботы, забудь про дела, пусть брат твой заменит тебя, пусть помогают ему советники твои, а сам ты собери музыкантов и танцовщиц, собери наложниц своих, пусть поэты услаждают слух твой, пусть тело твоё будет пребывать в неге и удовольствии, и когда поймёшь ты, что разум твой снова стал светел, когда поймёшь, что силы вернулись к тебе, вот тогда и обрати взор свой на то, что волнует тебя… И он слушал меня, мирам, слушал и молчал…
Я отхлебнул вина и продолжил…
- …и он снова, мирам, подошёл к краю террасы, и снова смотрел на Пустыню, и когда ветер взметнул в воздух песок, он заговорил со мной. Он сказал, Нонар, я приму совет твой, и я сделаю так, как ты сказал, и уж коли ты не можешь мне помочь выбрать, что же, значит, пусть будет так… Великий, ответил я ему, когда разум твой отдохнёт, когда отдохнёт твое тело, мысли твои вновь станут ясны, и будет легче тебе принять верное решение. И он, мирам, лишь только качал головою мне в ответ… И ещё спросил я у него, я спросил у него, господин, позволь мне задать тебе вопрос и не сочти его за дерзость, и он согласно кивнул мне головою, и тогда я спросил его, господин, отчего ты так уверен в том, что тебе показали тени? Мало кто может прозревать будущее, и ты, великий, не хуже многих знаешь, что нельзя безоговорочно верить танцам и шёпоту теней, они не демоны, но природа их изменчива, и слова их часто бывают лишь тенями событий... И он, мирам, лишь качал головою. И он сказал мне, Нонар, я верю им, ибо, как я уже сказал, они показали мне прошлое, они показали то, что мог знать один лишь я, и они ни в чём не ошиблись, и если они смогли увидеть прошлое, я верю им, что они верно показали мне и будущее. Великий, сказал я ему тогда, не важно, как и откуда они узнали о прошлом твоём, гораздо важнее, что оно было на самом деле, оно было и ушло, растворившись во времени, оно было, и нельзя в этом сомневаться, оно было, господин. Но что если, господин, тени ошиблись или обманули тебя? И я сказал ему, господин, боги даровали всем нам возможность делать выбор, мы вольны выбирать то или иное, мы можем решать, сделать так или иначе, и ты сам, господин, был волен выбрать, спросить ли совета у меня, или спросить совета у своих мудрецов. Будущее зависит от того, как поступаем мы сегодня… Почему бы тебе, господин, не поверить в то, что когда пройдут эти годы, будущее изменится, и оно станет другим, нежели прошедшей ночью тебе его показали тени?..
Иль-Чана, чуть сдвинулась к краю, а затем поманила меня к себе, предлагая устроиться рядом…
- …и Гию-Каш только махнул рукой, мирам. Он махнул рукой и рассмеялся. Он рассмеялся и сказал мне, Нонар, ты прав, все наши поступки влияют на будущее, и вот поэтому я сегодня мог просить совета только у тебя, а не у своих мудрецов. И он сказал мне, Нонар, всё, что делали мы с тобой в прошлом, это всё сказалось на наших судьбах и нашем будущем, и поэтому сегодня ты стоишь здесь, у меня во дворце, что вершил ранее некие свои дела, и я мог обратиться только к тебе по той же причине - некие мои поступки привели меня к тому, что ничьи другие советы мне не смогли бы помочь. И тогда, мирам, я тоже не смог удержать усмешки, и я улыбнулся и отвечал ему, господин, сказал я ему, я не могу тебе возразить, и всё это так, и мы сами прокладываем дорогу к тому, что ждёт нас в будущем, но, господин, ведь и сейчас мы с тобой делаем то же самое - своими выбором и делами мы кладём новую дорогу нашей жизни, так отчего же ты веришь, что тени показали тебе то, что случится непременно?.. Он усмехнулся, мирам, но усмешка его не была в этот раз весёлой, это была усмешка усталого человека, усмешка того, кто испытывал боль, и воспоминания об этом ещё не оставили его. Он сказал мне, Нонар, я верю им, ибо они правы, и не спрашивай меня, отчего я в этом так уверен, я не смогу рассказать тебе всё, но вспомни мои слова, когда ты будешь покидать город мой, а случится это ровно через два раза по двадцать дней. И тогда я, мирам, не смог ничего ему сразу ответить, и он смотрел на меня и снова усмехался. И я спросил его, господин, ты хочешь, чтобы я столько времени оставался в городе твоём? И я сказал ещё, великий, пусть мои слова не прозвучат для тебя оскорблением, но у меня были некие планы, в которые не входила столь долгая остановка, и хотя быть гостем твоим, это честь для меня… И здесь он остановил меня, мирам, он приблизился ко мне и снова опустил руку на моё плечо, и сказал мне, Нонар, не я буду задерживать тебя, но ты сам останешься здесь на этот срок, и я буду ждать тебя, когда пройдёт тридцать девять дней, я буду ждать тебя здесь же, Нонар, на этом месте, и ты придёшь, я знаю, что так будет, и я предупрежу стражу, и она встретит и проводит тебя, и я знаю, что так будет потому, что и это мне показали тени… А тогда, мирам, я ещё не знал, что проведу в доме твоём именно столько времени - два раза по двадцать дней…
Иль-Чана вздрогнула, и я порадовался, что к тому моменту уже сидел рядом с ней и мог обнять её, чтобы постараться успокоить.
- …и когда я услышал про это, мирам, я спросил его, великий, но если тени показали тебе не только то, что будет через годы, но и то, что произойдёт этим утром, неужели они не рассказали тебе, что я отвечу?.. И неужели они не показали тебе, кто будет править в городе, когда произойдут те самые события, пришествия которых ты ждёшь, и которых опасаешься?.. И Гию-Каш рассмеялся мне в ответ, мирам. Он рассмеялся и сказал мне, Нонар, ты же сам только что говорил, что нельзя доверять теням! Ты же сам говорил, Нонар, что они хитры и коварны… Нет, Нонар, сказал он, всё ещё улыбаясь, они показали мне не всё, и они не сказали мне, что ты мне ответишь на мою просьбу… Но, господин, снова спросил я его, неужели тени, показав тебе грядущее, не показали, какой выбор ты сделаешь?.. И он снова рассмеялся, мирам, он снова рассмеялся и сказал мне, Нонар, ну ты же сам говорил, что тени коварны! Нет, сказал он мне, они не показали мне, кто будет править нашим великим городом, и кто будет стоять во главе тураков, и он снова улыбнулся, мирам, и сказал мне, Нонар, если бы я уже знал на это ответ, мне не пришлось бы звать тебя и просить совета, а пока я знаю лишь, что испытаний не миновать, и придут они гораздо раньше, чем мне того хотелось бы... И тогда я сказал ему, великий, и ты по-прежнему доверяешь тому, что тебе показали тени, и говорю я не о прошлом, господин, но о грядущем. И я сказал ему, неужели тени не знали, будешь ли оставаться владыкой тураков, или сменит тебя брат твой? Господин, спросил я его, разве можно тогда доверять всему, что показали тебе?.. И Гию-Каш опять подошёл к краю террасы и облокотился на ограждение, обратившись лицом к Пустыне. И я подошёл к нему и встал рядом с ним. И тогда, мирам, он повернулся ко мне и сказал, Нонар, сказал он мне, ты же сам мне говорил, что боги неспроста подарили нам возможность уметь выбирать. Что если, сказал он мне, Нонар, тени ещё не знали, какой выбор я сделаю? И он улыбнулся мне, мирам, и снова обратил свой взор на барханы…
Иль-Чана сидела, прижавшись ко мне.
- И что же за испытания ждут тураков и этот город, Нонар? - Тихо спросила она. - Что грядёт такого, что испугало Гию-Каша, одного из самых бесстрашных правителей и воинов нашего мира?..
- Не знаю… - Вздохнул я и поцеловал её в висок. - Я не знаю, мирам… Он не сказал мне этого ни тогда, ни через тридцать девять дней, когда я, как он и предсказывал, снова пришёл во дворец. Он не сказал этого и потом, не сказал ни мне, ни кому бы то ни было ещё, насколько я знаю.
- И как ты можешь с этим жить?.. И что же делать всем нам, кто живёт в этом городе?..
- Я очень надеюсь, мирам, что я успею предупредить тебя, когда - и если - что-то начнёт происходить. Я не хочу терять тебя, ты слишком для меня дорога…
Она вздрогнула, как при ознобе, и снова подтянула покрывала до подбородка. Я обнял её.
- Не бойся… Я найду способ предупредить тебя, если что-то действительно начнёт происходить.
- Ты думаешь, что тени могли ошибаться?..
- Даже Старец* допускал ошибки, - улыбнулся я. - А Оль-Го-Хорат** не узнал однажды Зверозубую Мать***, что тоже можно считать большой ошибкой с его стороны…
Иль-Чана глубоко вздохнула.
- Мне страшно, Нонар…
- Не бойся, - я погладил её по голове, и она ещё плотнее прижалась ко мне. - Может случиться и так, что тени просто обманули его.
- Но зачем?!
- Ну… ну, например, чтобы он передал правление городом своему брату.
- Но зачем?! Зачем это было им нужно?..
- Я не знаю, - пожал я плечами. - Не думаю, что найдётся кто-то, кто может достоверно судить о поступках теней. Я знаю одно, к уходу Гию-Каша я не причастен. Надеюсь, тебя убедил мой рассказ? И ты не устала?..
- Я верю тебе… И я… - Иль-Чана свернулась под покрывалами, обняв меня, и одна из её рук скользнула ниже моего пояса. - Нет, я не устала… - Она слабо улыбнулась. - И к тебе вернулись силы, верно? Скоро ты сможешь помочь мне, как и обещал… Нет, не сейчас, позже… - Она вздохнула, но рука её осталась там, куда забралась. - Но твой рассказ напугал меня…
- Верь мне, - я снова погладил её по голове. - Я сумею предупредить тебя.
- А тебе удалось что-нибудь вспомнить из того, что ты хотел вспомнить? - Спросила она, явно желая сменить тему.
- Да, - я кивнул. - Думаю, я вспомнил всё, что мне было нужно. Рассказать?..
Иль-Чана молча кивнула.
- Ты помнишь, что было потом в том же году, двенадцать лет назад? - Она поморщилась, давая мне понять, что говорить сейчас у неё нет никакого желания. - Ну, хорошо… - я ухмыльнулся, - …тогда слушай… Ты сказала, что в тот год я был у тебя дважды, и второй раз… Ты помнишь, когда я пришёл к тебе во второй раз? - Снова последовал молчаливый кивок. - Я тоже вспомнил, это был Длинный день****. И он тоже выдался самым длинным из тех, что я помню…
И снова порыв ветра взметнул шторы и заставил заплясать пламя светильников.
- …Гию-Каш внял моему совету, это ты тоже вряд ли могла забыть. Он отошёл от дел и размышлял ровно столько времени, сколько женщине нужно, чтобы выносить ребёнка. Он совершил паломничество к Озеру Шам*****, совершил ещё несколько путешествий… А потом он объявил, что отдаёт всю власть своему младшему брату - Гию-Кану. Помнишь, какой он устроил праздник для тураков?..
Иль-Чана, прикрыв глаза, молча усмехнулась и кивнула, тем временем уже и её вторая рука оказалась рядом с первой...
- Но я хотел рассказать не о том, что помнишь и ты, а о том, что вспомнил я… Так вот… - я повернул голову к Иль-Чана, - …сейчас я более чем уверен, что этот ребёнок был зачат на пике долгой ночи… - я придержал руки Иль-Чана под покрывалом, чем снова вызвал у неё лёгкую усмешку. - А родилась эта девочка - и я в этом тоже уже более, чем уверен - на пике длинного дня, пролежав в утробе матери ровно тот срок, что и отмерен на это…
Теперь и сама Иль-Чана оставила свои руки в покое, подняв ко мне взгляд.
- Зачатая демоном, рождённая человеческой женщиной… Да, всё это так, и она не одна такая, верно. Но есть и то, что… Нет, позволь я снова начну несколько издалека…
---------------------------
* Старец - верховный бог-творец Мира Пустыни. Покинул мир в обозримом людьми прошлом, оставив после себя Тень Создателя, способную наблюдать за Миром и поддерживать в нем равновесие и порядок.
** Оль-Го-Хорат - демон, непревзойденный мастер обмана, несколько раз обманывавший самого Старца
*** Зверозубая Мать (или просто Зверозубая, или Богиня) - одна из числа богов-создателей Мира Пустыни. Чаще всего держалась особняком от остальных богов, предпочитая им общество животных. Одно из ее воплощений - Зверь-с-человечьими-глазами, о котором существует множество сказок, рассказов и преданий (по сути, это самка и'гиль-харра - одного из самых опасных и страшных хищников Пустыни, живущих в районе Шерстяного Хребта). Она, пожалуй, единственная, кто не имеет по сути собственного имени, и которую все знают как просто Богиню.
**** Длинный День - наступает раз в год, длится в два-три раза дольше обычного, в это время Иль'Та'анор зашивает появившиеся в ее плаще прорехи.
***** Озеро Шам (Благословенное озеро Шам, Великое озеро Шам) - Древнее озеро с особо чистой водой, расположенное на территории Оазиса. И воды его, и берега - священны. На берегах расположено несколько храмов, посвященных различным богам. Есть и отдельный храм, посвященный самому озеру, его жрецы - Великие Жрецы Озера - пользуются огромным влиянием не только на территории Оазиса, но и по всей Пустыне.
На дне озера находят и раковины древних моллюсков, и другие окаменевшие останки его обитателей, которые широко используются при врачевании и в магии (в частности, для изготовления некоего состава, повышающего температуру огня).
Воды озера обитаемы, но рыбной ловли там не практикуют, по крайней мере, широко и открыто не практикуют. Да и добычей чего-либо из его вод особо не промышляют вообще. Исключением, пожалуй, является только дно, с которого добывают и раковины, и всё, что там может найтись. Добывают, однако, только с лодок, не ныряя, это... В общем, вот так там заведено.
Берега озера непосредственно у самой воды - песчаные, с редкой травой. Обилие растительности начинается только на некотором отдалении от воды.
Да, пожалуй, стоит отдельно оговорить, что ни в самом озере, ни на берегах его демоны не обитают с очень давних времён.
И снова очередной кусок того, что пришло про Пустыню. Тема эта весьма специфическая - да, я не устаю оговаривать это каждый раз - и может быть интересна далеко не каждому. Текста опять достаточно много для жЖурнального формата, и даже немного больше, чем в предыдущие разы, вот так получилось, учитывайте это. Другие предупреждения могут попадаться по ссылкам внутри текста, обращайте на них, пожалуйста, внимание во избежание недоразумений. По ссылкам же «продолжений» могут попадаться и другие перекрестные ссылки, поясняющие некоторые моменты, всплывающие при рассказе. Некоторые из них весьма важны для понимания описываемого.
Да, снова, как получается, это ещё не окончание эпизода, начавшегося «у городских ворот». Нет, я снова не собираюсь сокращать или пропускать отдельные сцены, пусть всё идёт так, как идёт, ибо меня это очень устраивает. Да, я рад, что всё именно ТАК получается. В общем, снова будет минимум одно продолжение.
…сочтёте нужным что-то спросить, спрашивайте. Буду знать ответ, отвечу.
Извините, что в предыдущих записях я так и не проставил ссылки до сих пор...
Порядок чтения получается следующим на настоящий момент:
Начало
Продолжение-1
Продолжение-2
Продолжение-3
Продолжение-4
Продолжение-5
Продолжение-6
Продолжение-7
Продолжение-8
Продолжение-9
Продолжение-10
Продолжение-11
Продолжение-12
Далее и "под катом" - продолжение-13.
---------------------------
Иль-Чана смотрела на меня, поджав чёрные губы.
- И какова же был твой совет?..
Я неопределённо пожал плечами.
- Что я, простой странник, мог посоветовать властителю, вершащему судьбы целого народа?.. Мог ли я, человек не обличённый властью, указывать правителю, что надлежит делать ему?.. Нет, мирам, я не причастен к тому, что Гию-Каш решил уйти от дел, передав всю свою власть младшему брату…
Я не ожидал, что эти воспоминания столь живо отзовутся в моей памяти именно сейчас. Двенадцать лет… Я полагал, что это уже в прошлом, и голова моя занята более насущными делами, но… но, как оказалось, я помню всё, словно с разговора прошло несколько мгновений. Впрочем, в том, что я помню это, нет ничего удивительного. Но неужели это тоже как-то связано с судьбой ребёнка, с которым свела меня судьба?..
- …какой совет мог дать ему я, чей Путь причудлив даже для меня самого?.. - Я усмехнулся.
- Ты не хочешь говорить мне правду, и потому снова плетёшь узоры из слов, да?.. - Иль-Чана скривила губы. - Хорошо, если это настолько трудно для тебя, то и пусть…
Я, подняв ладонь и снова прерывая её, отрицательно покрутил головой.
- Нет, мирам. Просто я опять увлёкся и… Я не хотел обидеть тебя, поверь. Но чтобы рассказать о своём совете, я должен сначала рассказать, в чём была просьба Гию-Каша.
- Так в чём дело? - Она улыбнулась. - Не бойся, я на самом деле чувствую себя гораздо лучше. Правда, ночь уже перевалила за свою середину, и, похоже, мы с тобой так и не сомкнём глаз… Но я не так часто вижу тебя, чтобы огорчаться по такому поводу.
- Ну что же, тогда слушай…
Про себя я решил, что опущу подробности того, как днём после Долгой Ночи ко мне пришли гонцы Гию-Каша, чтобы препроводить во дворец, поскольку их господин желал видеть меня незамедлительно, и как мне пришлось, скрепя сердце, согласиться отправиться с ними, хотя на тот момент Иль-Чана ещё была в беспамятстве, и я предпочёл бы провести это время находясь рядом с ней. Но тогда я не рискнул перечить ноарфату, опасаясь навлечь неприятности. И не только на себя, но и, возможно, на Иль-Чана… Оставив её на попечении надёжного и давно известного мне лекаря, его помощников и слуг самой Иль-Чана, я отправился во дворец…
- …да, и если ты решишь, что рассказа уже довольно, просто скажи мне. И если посчитаешь, что я говорю слишком долго, просто скажи мне. И если…
- Я скажу тебе, Нонар…
Иль-Чана потупила взгляд, чтобы не расхохотаться мне в лицо. Я только пожевал губами и улыбнулся…
- …Гию-Каш ждал меня на одной из верхних террас дворца, что носит своё собственное имя, и зовётся Светлой, ибо построена она так, что ни одна из стен не бросает на неё своей тени, и солнце освещает её во всякое время, с восхода и до своего заката. Это одна из самых уединённых террас, мирам, и то, что он пожелал принять меня именно там, говорило за то, что он хочет, чтобы про наш с ним разговор знало как можно меньше людей. Так всё и вышло - властитель ждал меня в одиночестве, не было слуг, не было опахальщиков, не было даже стражи, по крайней мере, её не было видно... И те, кто проводил меня к нему - а это был сам начальник охраны со своими доверенными людьми - тут же и оставили нас…
Иль-Чана, подперев щёку рукой, полулежала на подушках, внимательно слушая меня.
- …Гию-Каш встретил меня, как давнего друга, которого не видел долгое время, и встреча с которым радует его сердце. Он указал мне место на циновках в тени полотняной беседки рядом со своим, указал на яства и напитки, что были приготовлены заранее, дождался, пока я не утолю свою жажду, расспросил о моих делах, и только потом выслушал те известия, которые принёс ему я. Признаюсь, мирам, я с самого начала чувствовал, что властителя не столько интересуют те новости, что принёс я, сколько он сам хочет поведать мне что-то, что явно тяготило его душу… Но известие о том, что жрецы Озера вышли победителями в споре с демонами, что война между ними закончена, что демоны посрамлены, и что чудовищные ураганы не только не дойдут до стен его города и порога его дворца, но и вовсе уже прекратились, всё это не могло его не порадовать. И радость его была искренней, мирам. Это была радость правителя, узнавшего, что его народу не грозят беды…
Налив себе снова вина, я взобрался вместе с чашей на ложе, устроившись у ног Иль-Чана.
- …и вот только после всего этого, мирам, только тогда он и заговорил со мной о том, ради чего и пригласил во дворец… Нонар, сказал он мне, всем известно, что ты водишь знакомства с разными людьми, всем известно, что среди тех, кто водит дружбу с тобой, есть и сановники больших городов, и ноарфаты, и даже сам Властитель Оазиса, да продлятся дни его жизни, да убережёт Небо и его, и его народ!.. Это так, о великий, отвечал я ему, и знакомство с правителем Города Пяти ворот делает мне честь. И Гию-Каш снова обратился ко мне. Он сказал, Нонар, я знаю, что многие достойные люди не раз спрашивали у тебя совета в той или иной ситуации, когда требовалась помощь того, кто может указать верный путь, кто бескорыстен и не ищет выгоды в действиях других. Я отвечал ему, что мне приятно слышать подобное из уст правителя одного из самых сильных городов нашего мира... И тогда, мирам, он встал и пошёл к краю террасы, что был самым дальним от входа, что вёл на неё, и я пошёл вслед за ним. И когда мы остановились у перил, уже нагретых солнцем, он, указав на Пустыню, сказал мне, Нонар, судьбы людей столь же изменчивы и непредсказуемы, как движения песчинок под дуновениями ветра… Потом он помолчал и добавил, опершись на тёплые камни, ты знаешь, Нонар, сказал он мне, когда наступала Долгая Ночь, я не мог предполагать, что мне потребуется твоя помощь. И я ответил ему, что сделаю всё, что будет в моих силах. И тогда он повернулся ко мне и стал говорить…
Наклонившись, я осторожно опустил опустевшую чашу на циновку, а затем, подобно Иль-Чана, устроился так, чтобы тоже опираться на подушки, разбросанные на ложе.
- …он сказал мне, Нонар, когда жрецы назвали время наступления Долгой Ночи, многие боялись, что вместе с ней в город придут ураганы, опустошавшие до этого земли Оазиса, что полчища демонов могут обрушиться вместе с ветром на наш город, и что пока над миром будет царить мгла, люди мало что смогут противопоставить им… Но всё вышло иначе, Нонар, добавил он. Ты знаешь, сказал он мне, в город приходили тени. И я ответил ему, что знаю это, что я успел прийти в город ещё до того, как мир окутала тьма, и что я застал их приход, и даже наблюдал за их танцами... Думаю, мирам, он не услышал меня, хотя и лицо его было повёрнуто в мою сторону, и глаза его были направлены на моё лицо. Но, думаю, он видел не меня, мирам, и слышал он не всё, что я ему в тот момент отвечал… И когда я закончил говорить, мирам, он снова повернулся в сторону Пустыни, словно не хотел смотреть на меня, когда будет говорить, и заговорил, и голос его звучал и тихо, и глухо, так говорят люди, которых гложет забота, справиться с которой они не в силах, как ни в силах и оставить её без своего внимания…
Иль-Чана приподнялась на подушках чуть выше и села, согнув ноги в коленях, пригласив меня жестом подвинуться к ней ближе.
- …он сказал мне, Нонар, знаешь ли ты, что этой ночью тени были и в моих покоях? Я отвечал ему, господин, но разве это было возможно? Разве и твои жрецы, и твои маги не защищали дворец? Могло ли так произойти, господин?.. И он лишь молча согласно кивал мне в ответ на каждый мой вопрос. И когда я замолчал, он сказал мне, Нонар, тени были со мной до момента, пока не взошло солнце, они были со мной и говорили со мной… И ещё он сказал мне, Нонар, они ушли лишь тогда, когда всемилостивая Иль'Та'анор свернула свой полог, и в мир вновь пришёл свет… И ещё он сказал мне, Нонар, тени говорили со мной, и слышал я голоса своих предков, и слышал я речь потомков моих. И я слушал его, мирам, не перебивая, а он говорил... Он сказал мне, Нонар, и видел я прошлое, и показано мне было то, что мог знать только я один, чему лишь один я был свидетелем, что было лишь в моей памяти, но тени знали про это… И ещё говорил он мне, Нонар, и когда я увидел прошлое, потом узрел я и будущее, и видел я, что ждёт город мой, и что ждёт мой народ… И я слушал его, мирам, и ждал, что он расскажет ещё…
За окном по-прежнему было темно, и только ветер иногда забредал через него в комнату, чтобы потрогать тончайшую ткань занавесей…
- …и тогда Гию-Каш, не отводя лица от Пустыни, указал мне рукой на барханы и сказал, Нонар, я видел эти места, я видел эти места через сколько-то лет, число которых я не могу сейчас назвать, но я знаю наверное, что тех лет гораздо меньше, чем я хотел бы иметь в своём распоряжении… И после этого он повернулся ко мне и сказал, Нонар, я видел прошлое, я узрел будущее, и это страшит меня. И я тогда спросил его, господин, что же страшит тебя, повелителя одного из самых могучих городов, главу одного из самых древних и сильных племён?.. И он отвечал мне, мирам, он коснулся рукой моего плеча - вот так, мирам, он положил руку мне на плечо, - и говорил со мной. Он сказал мне, Нонар, я видел будущее, я видел то, что придётся испытать народу моему, я видел, что ждёт город мой, и это страшит меня, Нонар, это страшит меня сильнее, чем все страхи, что я знал до этой ночи… Он сказал, я видел беды, я видел испытания, что уготованы всем нам, и это страшит меня… Он сказал, я знаю, этого не избежать, и свершится то, чему предначертано свершиться, и это страшит меня… Он сказал ещё, он сказал, Нонар, я видел всё это, и я знаю, что доживу до этих времён, но нет уверенности в сердце моём, нет уверенности во мне, что хватит сил мне достойно встретить то, что грядёт, нет уверенности во мне, что достойно я встречу всё, что уготовано и городу моему, и народу моему… И я слушал его, мирам, и не знал, что сказать…
Покачивалось пламя светильников, еле слышно журчала вода в бассейне…
- …и когда он увидел замешательство моё, он лишь покачал головой и сказал, обращаясь ко мне, Нонар, сказал он, я позвал тебя, ибо мне нужен совет, мне нужен совет от человека, которому я мог рассказать это всё, и который бы выслушал меня, и который мог бы судить о том, что я говорю… И я ответил ему, господин, я услышал что ты говорил мне, но какой же нужен тебе, правителю города и народа своего, совет от меня, простого странника?.. И он ответил мне, мирам, он сказал, я не знаю, Нонар, что мне делать - остаться ли на престоле и встретить то, что уготовано нам судьбой, сколь бы тяжкой и горькой она ни была, но остаться государем с народом своим, повелителем города своего, пусть даже и не хватит мне сил повести за собой народ мой и не хватит сил защитить город мой? Или оставить трон и отдать бразды правления брату моему, сложить на его плечи всю ответственность и за людей наших, и за город, в коем мы родились?.. Что ты мне скажешь, Нонар, спросил он, какой дашь мне совет, как поступить мне?..
Иль-Чана всё молчала, кутаясь в покрывала. Я перевёл дух, покачал головой и продолжил рассказ…
- …и спросил я его, господин, а знает ли брат твой, кто говорил с тобой этой ночью? Знает ли брат твой, господин, что было этой ночью открыто тебе? Знает ли, господин, брат твой о сомнениях твоих?.. И Гию-Каш, мирам, лишь отрицательно крутил головою. Он сказал мне, Нонар, ты первый, кто слышит об этом, ты первый, Нонар, кому я рассказываю это, и ты единственный, Нонар, чьего совета я жду - как же поступить мне?.. И я отвечал ему, мирам, я сказал ему, господин, не в моём праве решать судьбу города тураков, не в моём праве, господин, решать судьбу самих тураков, а любой мой совет, как следует поступить тебе, господин, будет МОИМ решением, и оно определит, что будет ждать и народ твой, и город твой… И Гию-Каш лишь качал головою, пока слушал меня, мирам. И потом сказал мне, Нонар, сказал он, я хотел, чтобы ты облегчил выбор мой, и добавил потом, Нонар, ты столько раз помогал советами и мне, и другим, неужели сейчас ты не захочешь помочь мне? И я ответил ему, о, светлейший, то, о чём просишь ты, не сможет сделать никто, кроме тебя, тебя самого - повелителя народа своего, владыки великого города, лишь ты вправе решать, как поступить тебе, и какое бы решение ты не принял, оно будет только твоим, ибо никто более не вправе решать судьбу тех, кто во власти твоей… И он сказал мне, мирам, он сказал мне, Нонар, я ждал, что ты облегчишь выбор мой, ибо столько раз советы твои приносили пользу многим, о ком знаю я, и ещё тем, о ком я даже не слышал… И я ответил ему, господин, лишь в одном могу я помочь тебе, лишь одним советом - прислушайся к голосу сердца своего, услышь, что скажет оно тебе, услышь, что расскажет оно тебе о своих тайных мечтах и желаниях, услышь, что захочет оно рассказать тебе… И он слушал меня, мирам, и молчал. И я сказал ему, господин, услышь голос сердца своего, но спроси и совета у разума, спроси совета, и пусть он будет судить обо всём, что дашь ты ему… О, великий, сказал я ему, и когда ты услышишь всё, что они скажут тебе, лишь тогда принимай решение. И не важно, что именно ты решишь, господин, сказал я ему, важно то, чтобы сердце твоё после этого нашло свой покой, и разум твой оставался бы в покое, и когда ты поймёшь, что более ничто не гложет тебя, это и будет верным знаком того, что ТЫ принял верное решение…
Я спустился с ложа, чтобы взять кувшин с вином. Иль-Чана молча махнула мне рукой, привлекая внимание, а потом так же молча указала на свою чашу…
- …и Гию-Каш слушал меня, мирам, слушал и молчал. И тогда снова заговорил я, мирам. Я сказал ему, господин, я позволю дать ещё один совет, если ты удостоишь меня своим вниманием. И Гию-Каш молча кивнул мне, и я продолжил, я сказал ему, господин, насколько я могу судить, и твой разум, и чувства твои истощены событиями и прошлого года, и нынешней ночи. И Гию-Каш снова кивнул мне в знак согласия, и сказал, да, Нонар, всё так, и мысли мои подобны серой пыли, что покрывает заброшенные могильники, и тело моё устало, будто от непосильных работ, ибо не ведал я отдыха последние месяцы, и тревоги за судьбы города моего и людей моих истощили меня... И тогда я сказал ему, господин, насколько я понял, времени до тех событий, что узрел ты, осталось меньше, чем того хотелось бы тебе, но этого времени будет достаточно, чтобы ты успел принять то решение, каковое сочтёшь нужным. И Гию-Каш снова кивнул мне, и уста его при этом тронула грустная усмешка. Он покачал головой и сказал мне, всё верно, Нонар, так всё и есть, и я выслушаю твой совет, ибо ты никогда не советовал дурного… И я сказал ему, светлейший, прежде чем ты примешь решение, дай отдых телу своему. И я сказал ему, господин, пусть пройдёт какое-то время, и выбери сам, сколько будет его, оставь на это время правление, оставь все заботы, забудь про дела, пусть брат твой заменит тебя, пусть помогают ему советники твои, а сам ты собери музыкантов и танцовщиц, собери наложниц своих, пусть поэты услаждают слух твой, пусть тело твоё будет пребывать в неге и удовольствии, и когда поймёшь ты, что разум твой снова стал светел, когда поймёшь, что силы вернулись к тебе, вот тогда и обрати взор свой на то, что волнует тебя… И он слушал меня, мирам, слушал и молчал…
Я отхлебнул вина и продолжил…
- …и он снова, мирам, подошёл к краю террасы, и снова смотрел на Пустыню, и когда ветер взметнул в воздух песок, он заговорил со мной. Он сказал, Нонар, я приму совет твой, и я сделаю так, как ты сказал, и уж коли ты не можешь мне помочь выбрать, что же, значит, пусть будет так… Великий, ответил я ему, когда разум твой отдохнёт, когда отдохнёт твое тело, мысли твои вновь станут ясны, и будет легче тебе принять верное решение. И он, мирам, лишь только качал головою мне в ответ… И ещё спросил я у него, я спросил у него, господин, позволь мне задать тебе вопрос и не сочти его за дерзость, и он согласно кивнул мне головою, и тогда я спросил его, господин, отчего ты так уверен в том, что тебе показали тени? Мало кто может прозревать будущее, и ты, великий, не хуже многих знаешь, что нельзя безоговорочно верить танцам и шёпоту теней, они не демоны, но природа их изменчива, и слова их часто бывают лишь тенями событий... И он, мирам, лишь качал головою. И он сказал мне, Нонар, я верю им, ибо, как я уже сказал, они показали мне прошлое, они показали то, что мог знать один лишь я, и они ни в чём не ошиблись, и если они смогли увидеть прошлое, я верю им, что они верно показали мне и будущее. Великий, сказал я ему тогда, не важно, как и откуда они узнали о прошлом твоём, гораздо важнее, что оно было на самом деле, оно было и ушло, растворившись во времени, оно было, и нельзя в этом сомневаться, оно было, господин. Но что если, господин, тени ошиблись или обманули тебя? И я сказал ему, господин, боги даровали всем нам возможность делать выбор, мы вольны выбирать то или иное, мы можем решать, сделать так или иначе, и ты сам, господин, был волен выбрать, спросить ли совета у меня, или спросить совета у своих мудрецов. Будущее зависит от того, как поступаем мы сегодня… Почему бы тебе, господин, не поверить в то, что когда пройдут эти годы, будущее изменится, и оно станет другим, нежели прошедшей ночью тебе его показали тени?..
Иль-Чана, чуть сдвинулась к краю, а затем поманила меня к себе, предлагая устроиться рядом…
- …и Гию-Каш только махнул рукой, мирам. Он махнул рукой и рассмеялся. Он рассмеялся и сказал мне, Нонар, ты прав, все наши поступки влияют на будущее, и вот поэтому я сегодня мог просить совета только у тебя, а не у своих мудрецов. И он сказал мне, Нонар, всё, что делали мы с тобой в прошлом, это всё сказалось на наших судьбах и нашем будущем, и поэтому сегодня ты стоишь здесь, у меня во дворце, что вершил ранее некие свои дела, и я мог обратиться только к тебе по той же причине - некие мои поступки привели меня к тому, что ничьи другие советы мне не смогли бы помочь. И тогда, мирам, я тоже не смог удержать усмешки, и я улыбнулся и отвечал ему, господин, сказал я ему, я не могу тебе возразить, и всё это так, и мы сами прокладываем дорогу к тому, что ждёт нас в будущем, но, господин, ведь и сейчас мы с тобой делаем то же самое - своими выбором и делами мы кладём новую дорогу нашей жизни, так отчего же ты веришь, что тени показали тебе то, что случится непременно?.. Он усмехнулся, мирам, но усмешка его не была в этот раз весёлой, это была усмешка усталого человека, усмешка того, кто испытывал боль, и воспоминания об этом ещё не оставили его. Он сказал мне, Нонар, я верю им, ибо они правы, и не спрашивай меня, отчего я в этом так уверен, я не смогу рассказать тебе всё, но вспомни мои слова, когда ты будешь покидать город мой, а случится это ровно через два раза по двадцать дней. И тогда я, мирам, не смог ничего ему сразу ответить, и он смотрел на меня и снова усмехался. И я спросил его, господин, ты хочешь, чтобы я столько времени оставался в городе твоём? И я сказал ещё, великий, пусть мои слова не прозвучат для тебя оскорблением, но у меня были некие планы, в которые не входила столь долгая остановка, и хотя быть гостем твоим, это честь для меня… И здесь он остановил меня, мирам, он приблизился ко мне и снова опустил руку на моё плечо, и сказал мне, Нонар, не я буду задерживать тебя, но ты сам останешься здесь на этот срок, и я буду ждать тебя, когда пройдёт тридцать девять дней, я буду ждать тебя здесь же, Нонар, на этом месте, и ты придёшь, я знаю, что так будет, и я предупрежу стражу, и она встретит и проводит тебя, и я знаю, что так будет потому, что и это мне показали тени… А тогда, мирам, я ещё не знал, что проведу в доме твоём именно столько времени - два раза по двадцать дней…
Иль-Чана вздрогнула, и я порадовался, что к тому моменту уже сидел рядом с ней и мог обнять её, чтобы постараться успокоить.
- …и когда я услышал про это, мирам, я спросил его, великий, но если тени показали тебе не только то, что будет через годы, но и то, что произойдёт этим утром, неужели они не рассказали тебе, что я отвечу?.. И неужели они не показали тебе, кто будет править в городе, когда произойдут те самые события, пришествия которых ты ждёшь, и которых опасаешься?.. И Гию-Каш рассмеялся мне в ответ, мирам. Он рассмеялся и сказал мне, Нонар, ты же сам только что говорил, что нельзя доверять теням! Ты же сам говорил, Нонар, что они хитры и коварны… Нет, Нонар, сказал он, всё ещё улыбаясь, они показали мне не всё, и они не сказали мне, что ты мне ответишь на мою просьбу… Но, господин, снова спросил я его, неужели тени, показав тебе грядущее, не показали, какой выбор ты сделаешь?.. И он снова рассмеялся, мирам, он снова рассмеялся и сказал мне, Нонар, ну ты же сам говорил, что тени коварны! Нет, сказал он мне, они не показали мне, кто будет править нашим великим городом, и кто будет стоять во главе тураков, и он снова улыбнулся, мирам, и сказал мне, Нонар, если бы я уже знал на это ответ, мне не пришлось бы звать тебя и просить совета, а пока я знаю лишь, что испытаний не миновать, и придут они гораздо раньше, чем мне того хотелось бы... И тогда я сказал ему, великий, и ты по-прежнему доверяешь тому, что тебе показали тени, и говорю я не о прошлом, господин, но о грядущем. И я сказал ему, неужели тени не знали, будешь ли оставаться владыкой тураков, или сменит тебя брат твой? Господин, спросил я его, разве можно тогда доверять всему, что показали тебе?.. И Гию-Каш опять подошёл к краю террасы и облокотился на ограждение, обратившись лицом к Пустыне. И я подошёл к нему и встал рядом с ним. И тогда, мирам, он повернулся ко мне и сказал, Нонар, сказал он мне, ты же сам мне говорил, что боги неспроста подарили нам возможность уметь выбирать. Что если, сказал он мне, Нонар, тени ещё не знали, какой выбор я сделаю? И он улыбнулся мне, мирам, и снова обратил свой взор на барханы…
Иль-Чана сидела, прижавшись ко мне.
- И что же за испытания ждут тураков и этот город, Нонар? - Тихо спросила она. - Что грядёт такого, что испугало Гию-Каша, одного из самых бесстрашных правителей и воинов нашего мира?..
- Не знаю… - Вздохнул я и поцеловал её в висок. - Я не знаю, мирам… Он не сказал мне этого ни тогда, ни через тридцать девять дней, когда я, как он и предсказывал, снова пришёл во дворец. Он не сказал этого и потом, не сказал ни мне, ни кому бы то ни было ещё, насколько я знаю.
- И как ты можешь с этим жить?.. И что же делать всем нам, кто живёт в этом городе?..
- Я очень надеюсь, мирам, что я успею предупредить тебя, когда - и если - что-то начнёт происходить. Я не хочу терять тебя, ты слишком для меня дорога…
Она вздрогнула, как при ознобе, и снова подтянула покрывала до подбородка. Я обнял её.
- Не бойся… Я найду способ предупредить тебя, если что-то действительно начнёт происходить.
- Ты думаешь, что тени могли ошибаться?..
- Даже Старец* допускал ошибки, - улыбнулся я. - А Оль-Го-Хорат** не узнал однажды Зверозубую Мать***, что тоже можно считать большой ошибкой с его стороны…
Иль-Чана глубоко вздохнула.
- Мне страшно, Нонар…
- Не бойся, - я погладил её по голове, и она ещё плотнее прижалась ко мне. - Может случиться и так, что тени просто обманули его.
- Но зачем?!
- Ну… ну, например, чтобы он передал правление городом своему брату.
- Но зачем?! Зачем это было им нужно?..
- Я не знаю, - пожал я плечами. - Не думаю, что найдётся кто-то, кто может достоверно судить о поступках теней. Я знаю одно, к уходу Гию-Каша я не причастен. Надеюсь, тебя убедил мой рассказ? И ты не устала?..
- Я верю тебе… И я… - Иль-Чана свернулась под покрывалами, обняв меня, и одна из её рук скользнула ниже моего пояса. - Нет, я не устала… - Она слабо улыбнулась. - И к тебе вернулись силы, верно? Скоро ты сможешь помочь мне, как и обещал… Нет, не сейчас, позже… - Она вздохнула, но рука её осталась там, куда забралась. - Но твой рассказ напугал меня…
- Верь мне, - я снова погладил её по голове. - Я сумею предупредить тебя.
- А тебе удалось что-нибудь вспомнить из того, что ты хотел вспомнить? - Спросила она, явно желая сменить тему.
- Да, - я кивнул. - Думаю, я вспомнил всё, что мне было нужно. Рассказать?..
Иль-Чана молча кивнула.
- Ты помнишь, что было потом в том же году, двенадцать лет назад? - Она поморщилась, давая мне понять, что говорить сейчас у неё нет никакого желания. - Ну, хорошо… - я ухмыльнулся, - …тогда слушай… Ты сказала, что в тот год я был у тебя дважды, и второй раз… Ты помнишь, когда я пришёл к тебе во второй раз? - Снова последовал молчаливый кивок. - Я тоже вспомнил, это был Длинный день****. И он тоже выдался самым длинным из тех, что я помню…
И снова порыв ветра взметнул шторы и заставил заплясать пламя светильников.
- …Гию-Каш внял моему совету, это ты тоже вряд ли могла забыть. Он отошёл от дел и размышлял ровно столько времени, сколько женщине нужно, чтобы выносить ребёнка. Он совершил паломничество к Озеру Шам*****, совершил ещё несколько путешествий… А потом он объявил, что отдаёт всю власть своему младшему брату - Гию-Кану. Помнишь, какой он устроил праздник для тураков?..
Иль-Чана, прикрыв глаза, молча усмехнулась и кивнула, тем временем уже и её вторая рука оказалась рядом с первой...
- Но я хотел рассказать не о том, что помнишь и ты, а о том, что вспомнил я… Так вот… - я повернул голову к Иль-Чана, - …сейчас я более чем уверен, что этот ребёнок был зачат на пике долгой ночи… - я придержал руки Иль-Чана под покрывалом, чем снова вызвал у неё лёгкую усмешку. - А родилась эта девочка - и я в этом тоже уже более, чем уверен - на пике длинного дня, пролежав в утробе матери ровно тот срок, что и отмерен на это…
Теперь и сама Иль-Чана оставила свои руки в покое, подняв ко мне взгляд.
- Зачатая демоном, рождённая человеческой женщиной… Да, всё это так, и она не одна такая, верно. Но есть и то, что… Нет, позволь я снова начну несколько издалека…
---------------------------
* Старец - верховный бог-творец Мира Пустыни. Покинул мир в обозримом людьми прошлом, оставив после себя Тень Создателя, способную наблюдать за Миром и поддерживать в нем равновесие и порядок.
** Оль-Го-Хорат - демон, непревзойденный мастер обмана, несколько раз обманывавший самого Старца
*** Зверозубая Мать (или просто Зверозубая, или Богиня) - одна из числа богов-создателей Мира Пустыни. Чаще всего держалась особняком от остальных богов, предпочитая им общество животных. Одно из ее воплощений - Зверь-с-человечьими-глазами, о котором существует множество сказок, рассказов и преданий (по сути, это самка и'гиль-харра - одного из самых опасных и страшных хищников Пустыни, живущих в районе Шерстяного Хребта). Она, пожалуй, единственная, кто не имеет по сути собственного имени, и которую все знают как просто Богиню.
**** Длинный День - наступает раз в год, длится в два-три раза дольше обычного, в это время Иль'Та'анор зашивает появившиеся в ее плаще прорехи.
***** Озеро Шам (Благословенное озеро Шам, Великое озеро Шам) - Древнее озеро с особо чистой водой, расположенное на территории Оазиса. И воды его, и берега - священны. На берегах расположено несколько храмов, посвященных различным богам. Есть и отдельный храм, посвященный самому озеру, его жрецы - Великие Жрецы Озера - пользуются огромным влиянием не только на территории Оазиса, но и по всей Пустыне.
На дне озера находят и раковины древних моллюсков, и другие окаменевшие останки его обитателей, которые широко используются при врачевании и в магии (в частности, для изготовления некоего состава, повышающего температуру огня).
Воды озера обитаемы, но рыбной ловли там не практикуют, по крайней мере, широко и открыто не практикуют. Да и добычей чего-либо из его вод особо не промышляют вообще. Исключением, пожалуй, является только дно, с которого добывают и раковины, и всё, что там может найтись. Добывают, однако, только с лодок, не ныряя, это... В общем, вот так там заведено.
Берега озера непосредственно у самой воды - песчаные, с редкой травой. Обилие растительности начинается только на некотором отдалении от воды.
Да, пожалуй, стоит отдельно оговорить, что ни в самом озере, ни на берегах его демоны не обитают с очень давних времён.