Баргузин. Часть 3 (река и село): Старый Баргузин и Сувинская Саксония
Баргузин - не только ветер, залив, река, берег, тракт, соболь, кинотеатр, микроавтобус, катамаран и ракетный поезд. Так называется ещё и село-райцентр (4,5 тыс. жителей) в 320 километрах севернее Улан-Удэ. Или - за полсотни километров от показанного в прошлой части Святого Носа и показанного в позапрошлой части Усть-Баргузина. По факту - даже не село, а полноценный старый городок, начинавшийся как первый русский острог за Байкалом, а в годы расцвета представлявший собой самое что ни на есть Суровое Сибирское Местечко, выходцы из которого даже в Израиле оставили заметный след. К тому же, тут рядом есть замок.
Высокий мост над околицей Усть-Баргузина спускается к развилке. Налево - пара километров до КПП Забайкальского национального парка, которым я начинал прошлую часть, а направо Баргузинский тракт уходит вверх вдоль реки по долине, и этим путём мы будем двигаться ближайшие две части. Началом Баргузинской долины, границей её закрытого и самодостаточного мирка, ощущается участок КОШМАРНОЙ дороги, по которой сложно ехать даже 10-15 км/ч. Тянется он километров на 20, то есть отбирает часа полтора пути, а непрестанная тряска заставляет мысленно перерождаться, входя в эту долину или покидая её.
2.
Добавляет ощущения обособленности самая настоящая теснина, совсем как в ущельях Кавказа, с поправкой, что горы в Сибири не так скалисты и высоки. Баргузин - вторая по длине (480км, после Селенги) и третья по водности (130 м³/с, после Верхней Ангары и примерно с Москву-реку) из рек, текущих в Байкал, - здесь собирается в единое и довольно быстрое русло, а её берега образуют ряд весьма неприятных прижимов.
3.
Тем не менее, и в этой теснине стоит пяток маленьких невзрачных сёл, а раньше, судя по таким вот стелам, стояло ещё больше. Здесь вот сказано, что село основал в 1922 году Сергей Петрович Ваулин и перечислены фамилии односельчан, но ни слова нет о том, когда от села осталась только поляна у речки.
3а.
Сам Старый Баргузин (так называют его местные во избежание путаницы с Усть-Баргузином) вытянут вдоль тракта на внушительные 8 километров, так что и симпатичный въездной знак - не лучшая точка для высадки.
4.
Местные заезжают в село по широкой улице Кюхельбекера, но исторический центр и от неё заметно в стороне, вдоль ручейка, на карте отмеченного как Банная речка:
5.
И до чего же странный у этого центра вид! Типичный вроде русский городок с избами и наличниками - однако под стеной тёмных гор высотой в 1,5-2 километра:
6.
Можно представить, как вглядывался в эти горы, заросшей старой раной чуя в них туземцев, бородатый казак. В 1643 году первые русские люди во главе с Курбатом Ивановым, пройдя из Верхоленска по Сарминскому ущелью, увидели то, что приняли сначала за Восточный океан. Вода в нём, правда, оказалась пресной, да и за туманом проступил новый берег, и со стороны Малого моря самой логичной гаванью на этом берегу предстал Баргузинский залив. С его обитателями, монголоязычным племенем баргутов, к которым подселились бежавшие за Байкал буряты-эхириты, у казаков отношения не сложились сразу, а из коротких ясачных экспедиций за море было легко не вернуться. Казаки, впрочем, и сами искусства дипломатии не показали: так, первопроходец забайкальского берега Василий Колесников не гнушался грабить баргутов и эвенков уже после того, как те уплатили ясак. Надо было наводить порядок, и в 1648 году енисейский атаман Иван Галкин, более известный как основатель Усть-Кута, поднялся с отрядом вверх по Баргузин-реке и подыскал удобное место для Баргузинского острога, где встал немалый по сибирским меркам гарнизон в 70 казаков. И всё бы ничего, но продвигаясь дальше, казаки быстро обнаружили, что Баргузинская долина - тупик, а все пути на восток ведут из неё через суровые горы. Конечно, и так ходили за Икатский хребет верблюжьи караваны, везли в Даурию зерно, а из Даурии - серебряные руды... Но - только пока в 1680-х годах Россия не смогла закрепиться в Кударинской степи, где Селенга - широкая дорога. Ещё какое-то время Баргузин держался этаким прото-Сургутом, Мангазеей в глубине континента - не зря эталоном сибирских мехов считается именно баргузинский соболь! Баргуты к 1734 году полностью откочевали в Китай, и тогда же сгорел Баргузинский острог, но в 1784-м его слобода обрела статус города. Баргузинский уезд упразднялся в 1822-70 годах, но возродившись, стал с большим отрывом крупнейшим в Забайкальской области. К тому времени оскудело мягкое юркое чёрное золото здешних гор, а городок являл собой труднодоступную глушь и центр ссылки. Причём - весьма необычной: к 1897 году из 1,4 тыс. жителей Баргузина (второй с конца среди городов Забайкалья) 36% составляли евреи. Небольшая в абсолютных цифрах, по доле среди жителей здешняя община не имела равных в Сибири, и даже в уезде если русских было примерно столько же, сколько бурят (по 40%), евреев - немногим меньше, чем эвенков (8% против 5%). В Гражданскую войну они разъехались, а в 1927 году и Баргузин разжаловали в село. Коим, побыв в 1973-2004 ПГТ, он числится и в наше время.
7.
Забайкалье - вообще самый богатый на старые русские городки угол Сибири, и я бы сказал, что Баргузин среди них определённо уступает Кяхте, Нерчинску или Сретенску, но вполне достоин Нерчинского Завода или Новоселенгинска... Истории тут куда больше, чем ожидаешь увидеть в непроходимой тайге.
8.
И даже за высоким корпусом больницы притаилось её старое здание из дикого камня да живописный амбар (1907). Они отмечают границу исторического центра - прежде тайга начиналась сразу за больничным забором:
9.
По течению Банной речки мы спустились на площадь - как и во многих других райцентрах Бурятии, она тут просто Центральная. Да, райцентром остаётся именно отрезанный от мира колдобинами Старый Баргузин, а не в полтора раза более крупный Усть-Баргузин в конце асфальтовой дороги. Этот статус, подозреваю, и держит село на плаву. Администрация в сталинском здании стоит по соседству с бело-зелёным купеческим домом Лозовских:
10.
Ориентироваться в Баргузине просто: с юго-востока - бескрайнее небо над речной поймой, с северо-запада - высокие горы. По заднему плану понятно, что ДК с рельефами на стенах - на той стороне площади, откуда мы пришли.
11.
В него целит через площадь грозный Т-62. И хотя такие машины порой мелькают в кадрах с Донбасса, сюда танк привезли в 2017 году в память о Великой Отечественной:
12.
Танк и собор поодаль отмечают две улицы, квартал вдоль которых на запад (относительно кадра выше - направо) и можно назвать историческом центром села. Улица Ленина, проходящая около танка, до революции была просто Большой, а все остальные и вовсе ограничивались номерами: Первая у собора теперь Красноармейская, улица Дзержинского на другой стороне площади значилась Третьей, а Партизанская, за которой больница - последней Седьмой.
13.
Мы свернули на Большую улицу и пошли среди приземистых деревянных домов, частью укатанных в сайдинг. Дом детского творчества, который я было принял за музей, привлекает взгляд деревянной скульптурой у входа, наличниками и палисадом: по всему видно, что главное детское творчество в таёжной глуши - это резьба по дереву.
14.
Забор до следующего дома скрывает миниатюрный, совершенно сельский памятник Победы:
15.
Дальше по улице - дом Сиротиных:
16.
С самой густой в Баргузине резьбой:
16а.
И их же магазин - единственное частное каменное здание Старого Баргузина:
17.
Кажется, он заброшен, но картины в окнах напоминают, что разруха тут всё-таки больше в клозетах, чем в головах. Длинное здание за магазином Сиротиных - это детская школа искусств, выпускники которой превратили окрестный квартал в художественную галерею. И заметьте, что на картинах - ни малейших следов вандализма.
17а.
У огромного амбара на краю рынка улица Ленина сливается с Красноармейской. На фоне речных далей место встречи Первой и Большой отмечает стела (1975) пожалуй самым знаменитым землякам - братьям-декабристам Кюхельбекерам:
18.
Их отец Карл Кюхельбекер приехал в Россию в 1770 году из Саксонии, а к 1780-м годам дослужился до первого градоначальника пристоличного Павловска. Его старший сын Вильгельм вырос в эстляндском Верро (Выру), учился в Царскосельском лицее с Александрами Пушкиным и Горчаковым, преподавал Михаилу Глинке латынь в Благородном пансионе, а попав в чине коллежского асессора на Кавказ, сдружился с Александром Грибоедовым. Впрочем, карьера его регулярно спотыкалась о вольнодумство (вернее, козни знавших об этом вольнодумстве коллег), тем более что список тайных обществ и масонских лож, куда вступал Вильгельм Карлович, действительно накопился изрядный. В 1822 году молодой Кюхельбекер вышел в отставку и вскоре поселился у младшего брата Михаила в офицерских квартирах Гвардейского экипажа - флотского отделения Императорской гвардии. Брат, напротив, спокойно шёл вверх по чинам своего ведомства, ходил в экспедиции к Новой Земле и Камчатке, а вольнодумства если и проявлял - то разве что в тех комнатах дворянских квартир, которые позже сменили советские кухни. Вильгельм вступил в Северное общество за 2 недели до восстания на Сенатской площади, а Михаил - и вовсе нигде не состоял, но пошёл на площадь вслед за братом. Когда восстание потерпело крах, старший брат раздобыл подложные документы, рванул к западной границе и был опознан сослуживцем в Праге, которая под Варшавой. Младший сам пошёл с повинной к великому князю Михаилу Павловичу, которого его брат чуть не убил. Официальный декабрист Вильгельм, вопреки школьным урокам лит-ры, так и не попал "во глубину сибирских руд", 10 лет просидев в Шлиссельбурге, Динабурге, Ревельском замке и Свеаборге, и лишь в 1836 году был сослан в Баргузин. Где с 1831 уже жил его не состоявший в тайных обществах брат, прошедший каторгу Читинского острога и Петровского Завода. На поселение Михаила Карловича определили в дом Степана Токарева (1812), благополучно простоявший на Первой улице до 1983 года: внушительный возраст выдавала разве что толщина бревна. Здесь "случайный декабрист" женился на хозяйской дочке Анне, а в 1834 уже сам построил новый дом по соседству, куда в 1836 вновь и подселился Вильгельм. Этот дом хозяева разобрали в 1957, но именно его место отмечает стела с кадра выше. В 1837 Вильгельм Карлович тоже женился - на дочери бурята-почтмейстера Дросиде Артеновой, а два года спустя добился перевода. Сначала в Забайкалье, в 1845 - в зауральский Курган, а ещё год спустя - в Тобольск, на лечение от слепоты и чахотки, которое уже не помогло: там Вильгельм Кюхельбекер и скончался. Михаил же выбрал простое семейное счастье, и построив в 1838 году ещё один дом на Третьей улице, в нём пережил брата на 13 лет. С 1860-х один из лучших домов Баргузина принадлежал евреям Новомейским, при Советах стал МВД, а в 1930-х годах был уничтожен пожаром.
18а.
Так что теперь за самое красивое здание Баргузина остался уездный банк середины 19 века дальше по Красноармейской:
19.
По соседству с ним - резной дом Бутлицких:
19а.
Чуть поодаль - почта с красивым крыльцом:
20.
И, конечно, Спасо-Преображенский собор (1808-34) - приземистый и совсем не похожий на изящные барочные храмы старой Сибири, он по-прежнему сердце и доминанта села:
21.
А реставрация, по большинству текстов о Баргузине кажущаяся бесконечной, дошла до того, что открыт главный зал:
22.
Но, как не трудно догадаться, единственным культовым зданием уездного Баргузина этот храм не был: на Третьей улице располагалась синагога. Сибирские евреи не столь известны, как сибирские поляки, но попадать в суровый край начали тем же путём: немало их нашлось среди участников Польских восстаний. Было им особо нечего терять: ведь большинство евреев Российской империи в ссылке рождались, росли и умирали - только называлась эта ссылка Чертой Оседлости. И получая письма от родни, жители глухих местечек в тоскливых, нищих, военизированных Западных губерниях всё чаще думали о том, а наказали их собратьев русские или таки сделали им хорошо? В общем, ссылка евреев не пугала, иные сами находили способ в неё угодить, и к началу ХХ века в Сибири выросла фактически ещё одна Черта оседлости. В культурно-религиозном плане сибирские евреи не образовали полноценного субэтноса, глобализуясь и модернизируясь быстрее своих местечковых собратьев: без пейсов, лапсердаков и широкополых шляп, они и среди прочих жителей выделялись не сильно. В языковом - уже ближе: говорили они в основном по-русски, свой язык (в воспоминаниях русскоязычных местных упоминался идиш, но скорее это был иврит) используя только для богослужений. Самые, пожалуй, заметные изменения касались внешности: в основном сюда попадали мужчины - и женились не на русских, а на туземках. Городские общины в 10-15% населения стали в Сибири начала ХХ века скорее нормой, но даже на их фоне выделялись к западу от Енисея Каинск, а к востоку - Баргузин. Тут были синагога и хедер, своя пекарня для мацы, ну а выше вы уже могли заметить, что у владельцев магазинов сплошь еврейские фамилии. Иные шли дальше - например, Яков Фризер подался в золотопромышленники, владел приисками от Бодайбо до Охотоморья и пароходством на Лене.
23а.
Но известнейшими баргузинскими евреями стал род Новомейских из местечка где-то в Привисленских губерниях с слишком банальным, чтобы теперь его опознать, названием Ново-Место. Мелкий лавочник Хейкель Новомейский в 1831 году участвовал в польском восстании, а после разгрома повстанцев, ареста и суда 4 года шёл по этапу пешком за Байкал. По семейной легенде, свои первые рубли на новом месте он заработал на стройке Кюхельбекерского дома, а в 1861 и сам приобрёл его у наследников декабриста. Сыну Абраму Хейкель купил лошадь и сани, и тот начал возить продукты на золотые прииски, только-только появившиеся в окрестных горах... а позже и своим прииском разжился. Среди исторических золотопромышленников, впрочем, Новомейские теперь не на слуху: основным их районом добычи стал Баунт - глухой район на северо-востоке Бурятии, где живут последние в России "конные эвенки" и очень-очень мало дорог. К началу ХХ века Абрам Новомейский вёл два самых прибыльных в тогдашней Сибири бизнеса - добывал золото и торговал китайским чаем, и конечно, мог позволить себе не только отправить сына учиться в Иркутск, но и продолжить его образование в Германии. Окончив одну из лучших в тогдашнем мире Горную академию в саксонском городке Клаусталь-Целлерфельд (где, судя по чужим фото, или вернее их отсутствию, не ступала нога русского туриста), Моисей Абрамович вернулся в Баргузин и занялся своим делом. В 1899 году он арендовал Алгинское озеро и начал добывать в нём глауберову соль, а в городе построил винокурню и стекольный завод, где впервые в Сибири наладил выпуск пузырьков и склянок под лекарства. Пригодившиеся в том числе в больнице, построенной им в 1907 году. Позже Моисей Абрамович принял золотые присски у стареющего отца, а в 1914 году привёз на Ципикан настоящую английскую драгу - везде пишут, что первую в Сибири, но по факту - скорее в Бурятии: драги Гинзбургов на Бодайбо работали с 1908 года. Ну а потом случилась революция, и в 1920-м Новомейские бежали из страны. Вот только не в Париж, Харбин или Нью-Йорк, а прямиком в Святую Землю. Там 8 лет баргузинский купец то боролся, то договаривался с британской администрацией и иорданским эмиром о выделении земель и поставках питьевой воды, и вот наконец в 1929 году запустил на берегу Мёртвого моря первый завод Палестинской поташной компании. Так Новомейский стал одним из основателей Израиля, основоположником его промышленности: у химзаводов объединившегося в 1952 году вокруг его компании холдинга "Предприятия Мёртвого моря" выросли города Арад, Иерохам и Димона, а само Мёртвое море превратилось в популярный курорт - сначала для их сотрудников. Умер Моисей Абрамович в 1961 году в парижской клинике, и странно думать, что перед его глазами, между Саксонией и Палестиной, пронёсся глухой Баргузин...
23.
Ну а в Баргузине как бы не главной достопримечательностью осталось кладбище, к которому ведёт дорога на кадре выше. Мы долго искали калитку в ограде, а найдя - обнаружили среди могил стадо коров:
24.
Самый впечатляющий на нём именно еврейский участок с магендавидами на пирамидах и склепом Лазовских (1910):
25.
Надгробия с надписью идишем на фоне русских изб на фоне высоких гор - где ещё такое увидишь?! Ну, разве только в других штетлах Сибири.
26.
Как я понимаю, кладбище не делилось по верам и национальностям, или вернее разные его участки плавно переходили из одного в другой, а еврейский просто лучше всего сохранился. Ведь немалая часть надгробий были деревянными, и вон под той домовиной наверняка покоится бурят или эвенк:
27.
Особо именитые могилы находятся в дальней части некрополя. В самой достоверной из них покоится Зенон Сватош, сын чешских (из Хрудима) переселенцев на Кубани, с юности увлёкшийся зоологией. С экспедициями он прошёл Туркестан, Африку и Арктику, причем в последней выжил по случайности, высаженный впоследствии погибшей экспедицией Владимира Русанова на Кольском полуострове доставить собранные материалы в столицу. В годы Первой Мировой русский чех Зенон Францевич попал в Забайкалье с экспедицией русского немца Георгия Доппельмаира, изучавшего популяцию баргузинского соболя, или вернее то, что от неё осталось (см. позапрошлую часть). Всё это делалось в судорожный попытках наполнить разорённый войной бюджет, которые заставили питерский свет вспомнить о том, что бояре-то мехами торговали... В итоге, облазав весь Баргузинский хребет, зоологи пришли к выводу, что соболей на нём осталось дай бог десятка три особей, и надо их не добывать, а охранять. На том же заседании Государственной думы 1 ноября 1916 года, когда Павел Милюков произнёс свою фатальную речь "Глупость или измена?!" был принят первый общероссийский закон об охраняемых природных территориях, а в январе 1917 года на Байкале был учреждён первый в России Баргузинский заповедник. Ну а Зенон Сватош стал первым в России директором заповедника и совершил невозможное: в разрухе и голоде, в смуте Гражданской войны заповедник выжил не только на бумаге. Меня такие истории завораживают: вот идёт война, миллионы людей убивают друг друга во имя всеобщего счастья, власть меняется по пять раз на дню, а где-то в сердце этой бури учёный исследует соболей. И буря убоялась Зенона Францевича да обошла его стороной: в эту могилу учёный лёг в 1949 году со спокойной совестью - соболь в Баргузинских горах вновь расплодился до промысловых значений...
28.
По соседству - могила Михаила Кюхельбекера, или вернее памятник (1958) ему: настоящую могилу большевики ухитрились потерять в 1930-е годы, "подселив" в неё 4 павших революционеров да построив мемориал такого качества, что за десяток лет он рассыпался без следа. Нынешний памятник, к тому же с ошибкой в дате (Кюхельбекер умер в 1859 году), поставили "по памяти", а настоящую могилу в 1989 всё-таки нашли чуть поодаль.
29.
Ещё одна именитая могила совсем уж условная, ибо нет уверенности не только в её местоположении, но даже и в том, что человек этот умер действительно здесь. Речь про Шандора Петёфи, крупнейшего венгерского поэта и одного из лидеров захлебнувшейся революции 1848-49 годов. Подавлять её австрийскому императору помогал русский корпус: считается, что молодой поэт погиб в 1849 году в Трансильвании, в бою с казаками Фёдора Паскевича-Эриванского, а прах его остался в братской могиле. Однако в 1856 году близ улуса Элэсун в Баргузинской долине скончался "Александр Степанович Петрович, венгерский майор и поэт". Тут стоит добавить, что Шандор - это Александр, отца его действительно звали Стефан, а Петёфи примерно и есть Петрович. И вот в 1980-х, родившись в Закарпатье и перекинувшись на Венгрию, прогремела сенсация: поэт не погиб под Сигишоарой, а был пленён и ещё несколько лет прожил в Сибири, где сразу нашлось множество очевидцев рукописи его стихотворения с автографом и датой "1853 год". Прочесть стихотворение на венгерском конечно никто не сподобился, но в 1989 году комиссия из Будапешта даже обнаружила на Баргузинском кладбище предполагаемую могилу поэта. Позже оказалось, что скелет в той могиле женский, но кто сказал, что комиссии не нужно было копать парой метров правее? Ну а мы обнаружили странную, словно отломанную от чего-то, деревянную стелу с датой "1856". Причём это нижняя дата.
30.
Вот собственно и весь Баргузин. За кладбище он уходит ещё далеко, и вдали привлекает взгляд срубная водонапорка совсем как с фотографий Прокудина-Горского:
31.
В Баргузин-реке в то лето вода стояла необычайно высоко, залив все пляжи и прибрежные луга. Как бы не лучший вид на старое село - из речной поймы:
32.
Мы заезжали в Баргузин уже на обратном пути, после внеплановой ночёвки в Курумкане. Времени было ещё много, до Максимихи - по сибирским меркам рукой подать, а впечатлений, я чувствовал, вот чуть-чуть, но не хватает. Широкая пойма делит Баргузинскую долину на две почти изолированные части, и тракт идёт по ней западнее реки, вдоль Баргузинского хребта. Однако и под восточным Икатским хребтом, отделяющим Баргузин от Баунта, есть свои красоты и стоит своя цепочка сёл. За русскую историю Левобережного Баргузина отвечает Читкан (800 жит.) с весьма интересным Рождественским храмом (1829-39), но я предпочёл взглянуть на Саксонский Замок.
33.
Придя на рынок, мы сперва выяснили, что маршруток в тот край уже не предвидится, а потом взялись искать такси. Девушка за рулём одной из машин сказала, что туда возит её дедушка, и набрала ему. Так познакомились мы с Иннокентием Афанасьевичем, который сам оказался достопримечательностью Баргузина: вскоре (мы успели зайти в магазин и перекусить на лавочке) на базарную площадь въехала праворулька, водителем которой оказался долговязый длинношеий человек с высоким голосом и совершенно птичьей пластикой. Более того, был он не просто дедушкой, а хозяином небольшого таксопарка, на лично выбранные машины которого рассадил сыновей, их жён и подрастающих внуков, а себе брал самые сложные и интересные маршруты. И - имел возможность торговаться: так-то до Суво тут берут 1500 рублей в одну сторону, но туда-обратно с получасовым ожиданием Иннокентием Афанасьевич согласился сгонять за 2000. Причём сгонять - в самом прямом смысле слова: так же быстро, как говорил и двигался, он и ездил. И покинув Баргузин (на кадре выше - вид через пойму на храм и больницу), мы погнал исо скоростью 120 км/ч вот по такой дороге:
34.
Но мчались мы легко и ровно, и на моё недоумение Иннокентий Афанасьевич заметил, что знает тут каждую колдобину и умеет в неё не попадать. Под пологими, совершенно степными сопками Икатского хребта мы проскочили крепкие бревенчатые русские сёла Уро (1,1 ты. жит.) и Душелан (200 жит.):
35.
И вышли на зарастающий, но ровный асфальт ГСД. Иннокентий Афанасьевич расшифровал это как Государственная стратегическая дорога к так и не построенному руднику Майский; в интернетах пишут - грузо-сборочная дорога к Майскому лесхозу. Как бы то ни было, проложили её в 1960-х годах "на века", и это наводит на мысли, что вести она могла к каким-нибудь ракетным шахтам, державшим под прицелом "шовинистический Китай". В те времена левобережная часть долины была доступнее правобережной, но с тех пор, как дорогу забросили, немалые её куски буквально выгрызли паводки на Баргузине.
36.
Вот пронеслось мимо Большое Алгинское озеро - то самое, где зародился израильский химпром:
37.
А скалы вокруг напоминали выпускнику Клаустальской академии, конечно, не Тевтонские, Трансильванские, Английские или Нормандские, а висевшие над его местом учёбы Саксонские замки.
38.
Среди бесчисленных усть-грязюкинских и крыжопольских швейцарий оригинально появилась Сувинская Саксония:
39.
Скалы над деревенькой Суво всё ближе и всё острее. Ещё одно, менее известное их прозвище - Сувойя:
40.
Так и не сбавивший от самого Баргузин скорости Иннокентий Афанасьевич буквально влетел на склон у их подножья:
41.
И условился с нами подождать в пределах часа, отмахнувшись от предложения сразу заплатить за пол-пути:
42.
Саксонию огибает быстрая мелкая речка Суво, за которой тянется одноимённая деревня (490 жит.):
43.
Замки стоят и дальше по склону:
44.
Который порой идёт самой натуральной брусчаткой:
45.
Мы взошли на гряду, отделённую от хребта небольшим распадком:
46.
С которой открылся потрясающий в своём минимализме вид на простор Баргузинской долины:
47.
Заочно я представлял её как такой забайкальский аналог Тункинской долины, вот только два берега Славного моря слишком друг на друга не похожи. Там - сушь, и дно долины занимает ровная степь с лепёшками потухших вулканов. Тут - сырость. как на Западном Кавказе, а потому большая часть Баргузинской земли - это болота, по которым вьются речные протоки. От подножья до подножья двух хребтов порядка 20 километров, и половину этой ширины занимает пойма. Ещё одна не очевидна деталь - Баргузинская долина вытянута строго параллельно Байкалу, воды которого плещутся сразу за тем хребтом:
48.
Оглянемся назад, где блестит Алгинское озеро. Где оно, казалось бы, и где Израиль? Но "может быть, Наполеон воевал и Титаник тонул только для того, чтобы сегодня вечером эти двое рядом легли на кровать": глядя на судьбы, подобные судьбе рода Новомейских, невольно начинаешь думать о предназначении и провидении.
49.
Само Суво - тёмное деревянное селение, как и всюду в Бурятии - очень бедное. Но потому не изменившееся внешне с 1980-х, а может и с 1880-х годов.
50.
А в центре и тут небольшой монумент Победы. Когда и кем были основаны сёла у Икатского хребта - как я понимаю, и нет точных сведений, но скорее всего - переселенцами за лучшей долей около 200 лет назад.
50а.
Напоследок, ещё за 500 рублей, Иннокентий Афанасьевич согласился проехать дополнительные 8 километров. Дорога продолжается под башнями Саксонского Замка:
51.
Там, где его тёмные руины вот-вот уйду за косогор, болото вплотную подходит к дороге:
52.
А на его краю нежится африканским бегемотом Бухэ-Шулуун с вполне умозрительным переводом Бык-Камень. Почти что в натуральную величину, в бурятских и эвенкийских легендах он действительно предстаёт обратившимся в камень животным, стражем этой долины, воплощением Бухэ-нойона (Царь-Быка) - духа-заступника всех бурят. Вокруг, конечно же, вырос бурхан с цветастыми лентами и сладковатым запахом молока, сопревшего на ярком солнце.
53.
Скалами подножье Икатского хребта примечательно и дальше, за "столицей" Левобережного Баргузина бурятским селом Баянгол (1,4 тыс. жит.). Там есть Ининский сад камней, живописно раскиданых природой по степи и сосновому бору и далёкое урочище Шэнэгальжин с причудливыми скалами-фигурами (Дракон, Верблюд, Сэргэ, Ворота), среди которых в 2016 году буддисты воссоздали келью баргузинского мудреца Соодой-ламы, где он в последней медитации начал молодеть и за 7 дней родился куда-то обратно.
54.
Но о буддистских святынях - в следующей части: здесь Баргузинская долина только начинается!
БУРЯТ-МОНГОЛЬСКИЙ ПУТЬ-2022
Обзор поездки и оглавление серии.
Другие поездки в тот регион: 2012, 2020, 2021 (Прибайкалье), 2021 (Даурия).
Другие части маршрута: Улан-Удэ - Иркутск - Якутск и окрестности; АЯМ, низовья и верховья Лены.
БурМир. Буряты и их регионы.
Верхняя Берёзовка. Русское.
Верхняя Берёзовка. Не русское.
Нижняя Бурятия
Кударинская степь. Селенгинский и Посольский монастыри.
Хоринские степи. Ацагатский, Анинский, Эгитуйский дацаны.
Хоринские степи. Заиграево и Кижинга.
Баргузинский тракт. Турка, Максимиха, Усть-Баргузин.
Баргузинский залив. Святой Нос.
Баргузинская долина. Баргузин и скалы Суво.
Баргузинская долина. Курумканский район.
Селенга
Гусиноозёрск и Тамчинский дацан.
Новоселенгинск и Старый Селенгинск.
Кяхта. Центр.
Кяхта. Разное.
Кяхта. Слобода и Алтанбулаг (Монголия).
Северная Монголия
Сухэ-Батор.
Дархан.
Амарбаясгалант.
Эрдэнэт.
Дорога в Мурен.
Хубсугул. Хатгал и Алагцар.
Хубсугул. Дорога в Ханх.
Хубсугул. Ханх.
P.S.
Иркутск. Красно-белые дома.
Иркутск. Разное.
Иркутск. Второй Иркутск и Левый берег.