Цукиока Ко:гё и его театральные гравюры (13)
(Продолжение. Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12)
11. Про войну
Гудит надгробный храмовый колокол -
Непостоянны сильных деяния,
Короткий срок отмерян гордым,
Как сновиденье весенней ночью.
Цветут деревья, плачем окутаны -
За процветаньем грянет падение,
Могущество, и мощь, и доблесть,
Пыли подобно, летят по ветру.
В театре Но: «действа про войну» - это прежде всего история распри между воинскими родами Тайра (или Хэйкэ) и Минамото (или Гэндзи), борьба между ними за власть и междоусобная война, приведшая к установлению первого, Камакурского сёгуната. Как и в театре Кабуки, в Но: этим сюжетам посвящены десятки пьес; как и в Кабуки, сам первый сёгун, Минамото-но Ёритомо, появляется на сцене очень редко; как и в Кабуки, главным героем оказывается младший брат Ёритомо, полководец Минамото-но Ёсицунэ - причём как раз ратным его подвигам уделяется довольно мало места. Про Ёсицунэ и его верных соратников будет отдельная серия; но многие гравюры Ко:гё посвящены и другим действам о распре Тайра и Минамото. Попробуем рассмотреть некоторые их них «в хронологическом порядке сюжетов».
1
Начинается всё в Но: с предыстории «большой войны», с так называемой «смуты годов Хэйдзи», о которой рассказывает отдельная средневековая воинская повесть (она теперь доступна и по-русски в прекрасном переводе В.А.Онищенко). На предыдущей стадии соперничества Тайра обошли Минамото; теперь, в 1159 году, Минамото во главе со своим вождём Ёситомо пытаются отыграть упущенное. В отсутствие своего главного врага, грозного Тайра-но Киёмори, Ёситомо со своими родичами и дружинниками занял Столицу, сжёг дворец; государь был захвачен, а многие враги Минамото погибли. Но вскоре дела пошли скверно: Киёмори обложил Столицу, государю удалось бежать, воины Минамото начали дезертировать. После ожесточённых боёв Ёситомо был вынужден отставить Столицу и начать отступление с остатками своих сил. Этому отступлению, гибели одного сына Ёситомо и спасению другого посвящены два действа Но:.
Одно из них - «Томонага» (朝長). Хозяйка постоялого двора в Аохака просит монаха отслужить поминальную службу по Томонаге, старшему сыну Ёситомо, павшему и похороненному здесь.
К её просьбе присоединяется молодой воин. Монах исполняет их просьбу - и среди ночи ему вновь является тот же воин, только теперь уже в пышном боевом облачении: это призрак самого Томонаги. Он рассказывает о том, как был ранен в ногу в бою на перевале Рюгэ, отступая вместе с отцом, как чем дальше беглецы сперва скакали, а потом уходили пешком по зимнему ненастью, тем больше воспалялась рана. Здесь, в Аохака, на постоялом дворе (тогдашняя его содержала бывшая возлюбленная Ёситомо), юноша понял, что дальше идти не в состоянии, и попросил отца отсечь ему голову, чтобы не попасть в руки врагов. А на рассвете, как и положено, призрак исчезает.
Другой сын Ёситомо, подросток Ёритомо, будущий сёгун, отстал от основного отряда ещё раньше. Его приключениям посвящено действо «Отступление семерых витязей» (七騎落, «Ситики оти»). Отрок Ёритомо бежит с семью последними соратниками, преследуемый войском Тайра, и добирается до речной переправы. У берега стоит лодка, на ней можно уместиться только семерым - но не больше; а два раза пересекать реку некогда - Ёритомо должен успеть догнать отца и остатки его дружины. Кому-то одному нужно остаться, и тут одновременно выступают вперёд самый младший и самый старший из спутников Ёритомо. Один говорит: «Отец, позволь мне остаться и погибнуть ради спасения остальных!», другой - «Господин, позволь остаться моему сыну!»
Ёритомо даёт дозволение и уплывает с шестерыми спутниками, а юноша остаётся на берегу, готовясь встретить гибель от клинков Тайра. К счастью, предводитель отряда преследователей тронут его доблестью (да и вообще втайне сочувствует Минамото); он захватывает юношу в плен - и тут же сам подносит ему чарку, освобождает, и даже позволяет воссоединиться с отцом и господином. Всё заканчивается радостным танцем.
Это далеко не самое знаменитое действо Но:, однако весьма показательное. И в других пьесах про Минамото и Тайра мы будем то и дело встречать его мотивы: отступление через реку; сын, который прикрывает отход отца; лодка, в которой не могут уместиться все нуждающиеся; воин, жертвующий собою ради спасения за господина… Вот только кончается там всё обычно куда печальнее.
Ёситомо погиб от руки предателя, большинство его родственников тоже погибло, уцелевшие Минамото (и среди них - Ёритомо, которого Киёмори захватил, но помиловал - на свою голову) на двадцать лет вновь вынуждены были выжидать. А Тайра оказываются на вершине своего могущества, и пользуются своим успехом не лучшим образом. Следующие истории - про злодеяния Тайра-но Киёмори. Основным источником здесь и дальше можно считать «Повесть о Тайра» и «Записки о взлёте и падении Тайра и Минамото».
2
Три действа - одно «классическое», два поздних - посвящены Гио: и Хотокэ, танцовщицам-сирабёси, любимицам Тайра-но Киёмори. В «Гио:» (祇王) героиня - на вершине своей славы и блеска; молоденькая Хотокэ приходит ко двору Киёмори, чтобы показать и своё искусство, но её и на порог не хотят пускать. Гио: заступается за девушку, Хотокэ танцует и поёт перед Киёмори - и тот немедленно влюбляется в неё (насколько этот злодей способен любить). Хотокэ говорит, что не может делить его милость со своей благодетельницей Гио: - Киёмори изгоняет Гио:, та собирается стать монахиней, а Хотокэ обещает, что при первой возможности присоединится к ней. В другом действе, «Гио: в тюрьме» (籠祇王, «Ро: Гио:»), танцовщице приходится ещё тяжелее: её отец заточён в темницу, и она танцем и песней выкупает у правителя право хотя бы повидаться с ним.
В действе «Равнина Хотокэ» (仏原, «Хотокэ-но хара») странствующий монах встречает на этой равнине женщину, рассказывающую ему историю Хотокэ: как она попала в милость к Киёмори, как потом сбежала и действительно по примеру Гио: стала монахиней и вернулась в родные края, где и умерла. (В «Повести о Тайра» монахини селятся вчетвером - с ними ещё младшая сестра и мать Гио:, тоже в прошлом танцовщицы). Женщина просит монаха молиться за Хотокэ и исчезает - конечно, это она сама и была. А ночью является монаху во сне во всём своём блеске и танцует для него грустный танец, полный воспоминаний о прошлом, и радостный - ибо молитвы оказались действенны и она обрела освобождение.
К более позднему времени относится действие истории про другую жертву Киёмори - «Госпожа Кого:» (小督, «Кого:»). Эта дама, искусная в игре на гуслях-кото и на лютне-бива - возлюбленная зятя Киёмори, доброго государя Такакуры. Киёмори счёл эту связь бесчестящей его дочь-государыню, Токуко, и хотел погубить Кого:, но она успела бежать из Столицы и скрыться. Государь горюет о любимой и отправляет самурая Минамото-но Накакуни отыскать её - по слухам, девушка укрылась где-то на равнине Сага. Накакуни пускается на поиски - и действительно, однажды осенней лунной ночью близ храма Хо:рин слышит печальные звуки кото, доносящиеся из убогой хижины. Он достаёт из-за пояса флейту и подыгрывет, как когда-то во дворце, когда они с Кого: вместе играли для государя.
Это и впрямь Кого:, она впускает гонца, он передаёт ей любовное послание Такакуры и получает ответ. Ему жалко девушку, но обнадёжить её он ничем не может - только выпить с нею и сплясать для неё. А потом отправляется в обратный путь.
История Кого: была очень любима, к ней много гравюр. В «Повести о Тайра» она ещё печальнее: во-первых, у девушки был возлюбленный, которого ей пришлось отвергнуть ради государя, а во-вторых, государь всё же заставил её вернуться и спрятал во дворце, но Киёмори, конечно, легко обнаружил девушку и постриг её в монахини. А государь вскоре умер - говорят, что с горя.
Женщинам приходилось тяжело, но и мужчинам не легче. Монах Сюнкан, герой одноименного действа (俊寛, «Сюнкан»), был замешан в заговор против Киёмори. Заговор провалился, часть участников казнили, часть убили без приговора, а многих отправили в ссылку. Трое - Сюнкан, Фудзивара-но Нарицунэ и Тайра-но Ясуёри - оказались сосланы в особо страшное место: на остров Демонов. Это маленький островок (12 кв.км) к югу от Кюсю, с действующим вулканом, так что сернистыми выбросами покрыт не только сам он, но и море вокруг; земледелие тут невозможно, остров в те времена был обитаем только дикими и грубыми охотниками. После Столицы это место казалось изгнанникам и впрямь почти адом. Но втроём они кое-как держались. А тем временем беременная дочь Киёмори, та самая Токуко, тяжело заболела, гадатели советуют, в числе прочих мер, объявить ради её выздоровления прощение осуждённым. Тут и начинается действие «Сюнкана».
На остров Демонов прибывает посланник Тайра-но Киёмори с указом о помиловании двоих из трёх ссыльных. Как раз в это время Нарицунэ и Ясуёри собрались выполнить давний обет: совершить паломничество в святилища Кумано. Туда им, конечно, не добраться, но они оборудовали на своём островке три святилища, назвали их так же, как в Кумано, обходят их и молятся богам и буддам - понятно, о чём. Риса для подношений нет - вместо него белый песок, а священные жезлы заменяются стеблями диких цветов. К ним присоединяется и Сюнкан - он несёт товарищам бадейку «сакэ», подкрепиться после паломничества - на самом деле, конечно, это вовсе не сакэ, а просто чистая вода, но и её на острове мало.
Все трое оплакивают свою участь, а горше всех - Сюнкан: «Судьба моя - как у луны днём, как у солнца ночью, как у цикады осенью…» А вокруг и правда осень - и изгнанники вспоминают, как в Столице в эту пору цветут хризантемы, а люди пьют хризантемовую настойку (о происхождении которой, как мы помним, есть отдельная пьеса Но:).
Тут-то и причаливает к берегу посланец Киёмори. Он зачитывает указ: Ясуёри и Нарицунэ даровано помилование. «А Сюнкану?» - «А про Сюнкана в бумаге ничего нет». - «Но почему? - вопиет Сюнкан. - Мы все трое были осуждены по одному и тому же делу, а в прощении отказано мне одному? И теперь моё наказание станет горше прежнего - ведь я останусь тут в полном одиночестве, как плеть водоросли, которую рыбак случайно вырвал и пустил по течению…» Даже звери и птицы, даже демоны острова должны были бы пожалеть несчастного! Он вновь и вновь перечитывает грамоту - нет ли его имени хотя бы в приписке, в самом низу свитка, самыми мелкими знаками? Увы, нет.
Сюнкан цепляется за рукава товарищей - но гонец торопит их с отплытием. Моряки налегают на вёсла - но Сюнкан хватается за борт, его тащит в море вслед за кораблём. Наконец, он разжимает руки, выбирается обратно на берег и плачет. Даже посланник Киёмори тронут его горем и вместе с помилованными обещает замолвить за Сюнкана слово в Столице. «Крепись, не теряй надежды - мы вернёмся за тобой!» Сюнкан, держась за прибрежную сосну, встаёт, выпрямляется, чтобы лучше слышать удаляющиеся голоса: «Правда вернётесь?» - «Правда, правда! Надейся и жди!» Голоса всё слабее, судно всё дальше, и наконец оно исчезает в море.
Сюнкан так и не дождался помилования и примерно через год умер на острове Демонов.
(Продолжение будет)
11. Про войну
Гудит надгробный храмовый колокол -
Непостоянны сильных деяния,
Короткий срок отмерян гордым,
Как сновиденье весенней ночью.
Цветут деревья, плачем окутаны -
За процветаньем грянет падение,
Могущество, и мощь, и доблесть,
Пыли подобно, летят по ветру.
В театре Но: «действа про войну» - это прежде всего история распри между воинскими родами Тайра (или Хэйкэ) и Минамото (или Гэндзи), борьба между ними за власть и междоусобная война, приведшая к установлению первого, Камакурского сёгуната. Как и в театре Кабуки, в Но: этим сюжетам посвящены десятки пьес; как и в Кабуки, сам первый сёгун, Минамото-но Ёритомо, появляется на сцене очень редко; как и в Кабуки, главным героем оказывается младший брат Ёритомо, полководец Минамото-но Ёсицунэ - причём как раз ратным его подвигам уделяется довольно мало места. Про Ёсицунэ и его верных соратников будет отдельная серия; но многие гравюры Ко:гё посвящены и другим действам о распре Тайра и Минамото. Попробуем рассмотреть некоторые их них «в хронологическом порядке сюжетов».
1
Начинается всё в Но: с предыстории «большой войны», с так называемой «смуты годов Хэйдзи», о которой рассказывает отдельная средневековая воинская повесть (она теперь доступна и по-русски в прекрасном переводе В.А.Онищенко). На предыдущей стадии соперничества Тайра обошли Минамото; теперь, в 1159 году, Минамото во главе со своим вождём Ёситомо пытаются отыграть упущенное. В отсутствие своего главного врага, грозного Тайра-но Киёмори, Ёситомо со своими родичами и дружинниками занял Столицу, сжёг дворец; государь был захвачен, а многие враги Минамото погибли. Но вскоре дела пошли скверно: Киёмори обложил Столицу, государю удалось бежать, воины Минамото начали дезертировать. После ожесточённых боёв Ёситомо был вынужден отставить Столицу и начать отступление с остатками своих сил. Этому отступлению, гибели одного сына Ёситомо и спасению другого посвящены два действа Но:.
Одно из них - «Томонага» (朝長). Хозяйка постоялого двора в Аохака просит монаха отслужить поминальную службу по Томонаге, старшему сыну Ёситомо, павшему и похороненному здесь.
К её просьбе присоединяется молодой воин. Монах исполняет их просьбу - и среди ночи ему вновь является тот же воин, только теперь уже в пышном боевом облачении: это призрак самого Томонаги. Он рассказывает о том, как был ранен в ногу в бою на перевале Рюгэ, отступая вместе с отцом, как чем дальше беглецы сперва скакали, а потом уходили пешком по зимнему ненастью, тем больше воспалялась рана. Здесь, в Аохака, на постоялом дворе (тогдашняя его содержала бывшая возлюбленная Ёситомо), юноша понял, что дальше идти не в состоянии, и попросил отца отсечь ему голову, чтобы не попасть в руки врагов. А на рассвете, как и положено, призрак исчезает.
Другой сын Ёситомо, подросток Ёритомо, будущий сёгун, отстал от основного отряда ещё раньше. Его приключениям посвящено действо «Отступление семерых витязей» (七騎落, «Ситики оти»). Отрок Ёритомо бежит с семью последними соратниками, преследуемый войском Тайра, и добирается до речной переправы. У берега стоит лодка, на ней можно уместиться только семерым - но не больше; а два раза пересекать реку некогда - Ёритомо должен успеть догнать отца и остатки его дружины. Кому-то одному нужно остаться, и тут одновременно выступают вперёд самый младший и самый старший из спутников Ёритомо. Один говорит: «Отец, позволь мне остаться и погибнуть ради спасения остальных!», другой - «Господин, позволь остаться моему сыну!»
Ёритомо даёт дозволение и уплывает с шестерыми спутниками, а юноша остаётся на берегу, готовясь встретить гибель от клинков Тайра. К счастью, предводитель отряда преследователей тронут его доблестью (да и вообще втайне сочувствует Минамото); он захватывает юношу в плен - и тут же сам подносит ему чарку, освобождает, и даже позволяет воссоединиться с отцом и господином. Всё заканчивается радостным танцем.
Это далеко не самое знаменитое действо Но:, однако весьма показательное. И в других пьесах про Минамото и Тайра мы будем то и дело встречать его мотивы: отступление через реку; сын, который прикрывает отход отца; лодка, в которой не могут уместиться все нуждающиеся; воин, жертвующий собою ради спасения за господина… Вот только кончается там всё обычно куда печальнее.
Ёситомо погиб от руки предателя, большинство его родственников тоже погибло, уцелевшие Минамото (и среди них - Ёритомо, которого Киёмори захватил, но помиловал - на свою голову) на двадцать лет вновь вынуждены были выжидать. А Тайра оказываются на вершине своего могущества, и пользуются своим успехом не лучшим образом. Следующие истории - про злодеяния Тайра-но Киёмори. Основным источником здесь и дальше можно считать «Повесть о Тайра» и «Записки о взлёте и падении Тайра и Минамото».
2
Три действа - одно «классическое», два поздних - посвящены Гио: и Хотокэ, танцовщицам-сирабёси, любимицам Тайра-но Киёмори. В «Гио:» (祇王) героиня - на вершине своей славы и блеска; молоденькая Хотокэ приходит ко двору Киёмори, чтобы показать и своё искусство, но её и на порог не хотят пускать. Гио: заступается за девушку, Хотокэ танцует и поёт перед Киёмори - и тот немедленно влюбляется в неё (насколько этот злодей способен любить). Хотокэ говорит, что не может делить его милость со своей благодетельницей Гио: - Киёмори изгоняет Гио:, та собирается стать монахиней, а Хотокэ обещает, что при первой возможности присоединится к ней. В другом действе, «Гио: в тюрьме» (籠祇王, «Ро: Гио:»), танцовщице приходится ещё тяжелее: её отец заточён в темницу, и она танцем и песней выкупает у правителя право хотя бы повидаться с ним.
В действе «Равнина Хотокэ» (仏原, «Хотокэ-но хара») странствующий монах встречает на этой равнине женщину, рассказывающую ему историю Хотокэ: как она попала в милость к Киёмори, как потом сбежала и действительно по примеру Гио: стала монахиней и вернулась в родные края, где и умерла. (В «Повести о Тайра» монахини селятся вчетвером - с ними ещё младшая сестра и мать Гио:, тоже в прошлом танцовщицы). Женщина просит монаха молиться за Хотокэ и исчезает - конечно, это она сама и была. А ночью является монаху во сне во всём своём блеске и танцует для него грустный танец, полный воспоминаний о прошлом, и радостный - ибо молитвы оказались действенны и она обрела освобождение.
К более позднему времени относится действие истории про другую жертву Киёмори - «Госпожа Кого:» (小督, «Кого:»). Эта дама, искусная в игре на гуслях-кото и на лютне-бива - возлюбленная зятя Киёмори, доброго государя Такакуры. Киёмори счёл эту связь бесчестящей его дочь-государыню, Токуко, и хотел погубить Кого:, но она успела бежать из Столицы и скрыться. Государь горюет о любимой и отправляет самурая Минамото-но Накакуни отыскать её - по слухам, девушка укрылась где-то на равнине Сага. Накакуни пускается на поиски - и действительно, однажды осенней лунной ночью близ храма Хо:рин слышит печальные звуки кото, доносящиеся из убогой хижины. Он достаёт из-за пояса флейту и подыгрывет, как когда-то во дворце, когда они с Кого: вместе играли для государя.
Это и впрямь Кого:, она впускает гонца, он передаёт ей любовное послание Такакуры и получает ответ. Ему жалко девушку, но обнадёжить её он ничем не может - только выпить с нею и сплясать для неё. А потом отправляется в обратный путь.
История Кого: была очень любима, к ней много гравюр. В «Повести о Тайра» она ещё печальнее: во-первых, у девушки был возлюбленный, которого ей пришлось отвергнуть ради государя, а во-вторых, государь всё же заставил её вернуться и спрятал во дворце, но Киёмори, конечно, легко обнаружил девушку и постриг её в монахини. А государь вскоре умер - говорят, что с горя.
Женщинам приходилось тяжело, но и мужчинам не легче. Монах Сюнкан, герой одноименного действа (俊寛, «Сюнкан»), был замешан в заговор против Киёмори. Заговор провалился, часть участников казнили, часть убили без приговора, а многих отправили в ссылку. Трое - Сюнкан, Фудзивара-но Нарицунэ и Тайра-но Ясуёри - оказались сосланы в особо страшное место: на остров Демонов. Это маленький островок (12 кв.км) к югу от Кюсю, с действующим вулканом, так что сернистыми выбросами покрыт не только сам он, но и море вокруг; земледелие тут невозможно, остров в те времена был обитаем только дикими и грубыми охотниками. После Столицы это место казалось изгнанникам и впрямь почти адом. Но втроём они кое-как держались. А тем временем беременная дочь Киёмори, та самая Токуко, тяжело заболела, гадатели советуют, в числе прочих мер, объявить ради её выздоровления прощение осуждённым. Тут и начинается действие «Сюнкана».
На остров Демонов прибывает посланник Тайра-но Киёмори с указом о помиловании двоих из трёх ссыльных. Как раз в это время Нарицунэ и Ясуёри собрались выполнить давний обет: совершить паломничество в святилища Кумано. Туда им, конечно, не добраться, но они оборудовали на своём островке три святилища, назвали их так же, как в Кумано, обходят их и молятся богам и буддам - понятно, о чём. Риса для подношений нет - вместо него белый песок, а священные жезлы заменяются стеблями диких цветов. К ним присоединяется и Сюнкан - он несёт товарищам бадейку «сакэ», подкрепиться после паломничества - на самом деле, конечно, это вовсе не сакэ, а просто чистая вода, но и её на острове мало.
Все трое оплакивают свою участь, а горше всех - Сюнкан: «Судьба моя - как у луны днём, как у солнца ночью, как у цикады осенью…» А вокруг и правда осень - и изгнанники вспоминают, как в Столице в эту пору цветут хризантемы, а люди пьют хризантемовую настойку (о происхождении которой, как мы помним, есть отдельная пьеса Но:).
Тут-то и причаливает к берегу посланец Киёмори. Он зачитывает указ: Ясуёри и Нарицунэ даровано помилование. «А Сюнкану?» - «А про Сюнкана в бумаге ничего нет». - «Но почему? - вопиет Сюнкан. - Мы все трое были осуждены по одному и тому же делу, а в прощении отказано мне одному? И теперь моё наказание станет горше прежнего - ведь я останусь тут в полном одиночестве, как плеть водоросли, которую рыбак случайно вырвал и пустил по течению…» Даже звери и птицы, даже демоны острова должны были бы пожалеть несчастного! Он вновь и вновь перечитывает грамоту - нет ли его имени хотя бы в приписке, в самом низу свитка, самыми мелкими знаками? Увы, нет.
Сюнкан цепляется за рукава товарищей - но гонец торопит их с отплытием. Моряки налегают на вёсла - но Сюнкан хватается за борт, его тащит в море вслед за кораблём. Наконец, он разжимает руки, выбирается обратно на берег и плачет. Даже посланник Киёмори тронут его горем и вместе с помилованными обещает замолвить за Сюнкана слово в Столице. «Крепись, не теряй надежды - мы вернёмся за тобой!» Сюнкан, держась за прибрежную сосну, встаёт, выпрямляется, чтобы лучше слышать удаляющиеся голоса: «Правда вернётесь?» - «Правда, правда! Надейся и жди!» Голоса всё слабее, судно всё дальше, и наконец оно исчезает в море.
Сюнкан так и не дождался помилования и примерно через год умер на острове Демонов.
(Продолжение будет)