Путешествие на озеро Балхаш и в Семиреченскую область (4/4)
А. М. Никольский, хранитель Зоологического музея С.-Петербургского университета. Путешествие на озеро Балхаш и в Семиреченскую область // Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. Книжка VII, выпуск I. 1885.
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Окрестности Верного. 1880-е
14, 15, 16 и 17-го августа путь пролегал все теми же песчаными холмами, между которыми разбросаны небольшие глинисто-солонцеватые пространства, покрытые чием, ак-мией (Sophora alopecuroides). Местами древовидный саксаул и чингил занимают большие площади. На песке изредка встречаются агамы и остовы черепах, и часто в огромном количестве зайцы. Нередко не сходя с места можно было насчитать до 30 этих зверков, снующих там и сям по склонам песчаных холмов. Королевские орлы то и дело проносятся над поверхностью земли и по временам, бросаясь вниз, выхватывают из куста зайца, неистово бьющегося по воздуху ногами. На этой же пище прикормились лисы, которые во множестве живут здесь в долине реки. Киргизы ловят их молодыми и держат на привязи до зимы. Только по берегам Или, там, где есть глинистые пространства, существуют пашни, орошаемые водой из реки. Многие из них брошены, по словам здешних киргиз, потому, что с обмелением Или исчезла возможность выводить из нее воду, когда это нужно.
К вечеру 18-го числа мы подошли к горам, начинающимся несколько ниже притока Курту, впадающего с противуположной стороны. Горы эти есть не что иное, как уступ террасы, поверхность которой представляет местами холмистую, местами ровную высокую глинистую степь, покрытую полынью, астрагалами, Salsola Kali, Rosa berberifolia, Zygophallum brachypterum, Alhagi kirgisorum и проч. И фауна этой степи значительно отличается от фауны песков. Здесь обыкновенны жаворонки и чеканы. По временам на ровной поверхности степи можно видеть небольшие стада антилоп (A. subgutturosa) и белые фигуры стервятников. Ближе к Илийскому выселку дорога значительно сворачивает в сторону от реки и подходит к горам, в которых маленькая речка Кербулак, неизвестно откуда и куда текущая, служит для орошения полей местных киргиз. Летом они живут здесь в большем количестве, чем где бы то ни было в низовьях Или. С поверхности террасы дорога долго спускается к Или, которую видно только на расстоянии двух-трех верст.
20-го августа, сделав огромный переход, мы добрались наконец до Илийского выселка, откуда 3-го сентября я отправился в Верный. Дорога идет все того же характера степью, по которой местами встречаются пашни. Целые обозы переселенцев попадаются на пути. Новоселы эти, идущие из разных губерний России, тянутся в уезды Семиреченской области; по дороге они питаются милостыней, приберегая последние гроши на первое обзаведение. Не слишком веселые и не новые мысли навевает это движение земледельцев сюда, в эту страну кочевников.
Цивилизованные народы при столкновении с низшими вытесняют этих последних. Эта старая как само человечество истина имеет место и у нас в Российской империи. Всякому известны факты вымирания остяков, тунгусов и других сибирских инородцев, происходящее оттого, что эти племена не усваивают хороших сторон русской культуры и, приобретая пороки русских, не выдерживают жизненной конкуренции с этими последними. Если этих инородцев постигнет участь краснокожих индейцев Америки, если они даже вымрут до последней души, от этого пострадает только антропологическая наука и справедливость, до которой нет дела человечеству, как нет до нее дела всякому животному, вытесняющему другое более слабое. Сильное племя займет отнятые места, будет насаждать здесь свою цивилизацию и забудет, чьи кости покрывает та земля, которую бороздит его плуг или соха. Совершенно в ином положении находится дело столкновения земледельцев русских с номадами. Пустынные, безводные степи Средней Азии могут населять только одни кочевые, пастушеские народы. Здесь сложилась их физическая природа, обычаи и нравы, и никто не в состоянии конкурировать с ними в умении пользоваться теми скудными благами природы, которыми наделена пустыня. Русские, несмотря на свою удивительную терпимость, уживчивость и способность ассимилироваться, хотя слабо, но вытесняют кочевников киргиз. Не раз бывали у этих двух народов столкновения по поводу земли, кончавшиеся не в пользу кочевников. Бывали и случаи ухода киргиз в китайские пределы, случаи, вызванные урезыванием киргизских земель в пользу русских. Необходимо ожидать, что степь при этих условиях будет пустеть. Будет она пустеть также и оттого, что номады будут пристраиваться к разным культурным занятиям и побросают свои юрты. В результате может случиться то, что степи будут лишены всякого населения, и пострадает не одна только справедливость, но и человечество, у которого, может быть, безвозвратно отнимется некоторая часть земного шара. Пострадает оно оттого, что никогда ни один цивилизованный человек не построит себе юрты и не будет кочевать на верблюдах со стадами баранов, и едва ли когда-нибудь он найдет возможность эксплоатировать природу бесплодных степей каким-нибудь подходящим для него способом. Пострадает от этого и Россия, лишившись главной податной силы края.
Верный типичный русский среднеазиатский город. Небольшие дома его, расположенные в правильные улицы, совершенно тонут в зелени огромных деревьев тополя, густо и в четыре ряда рассаженных вдоль улиц. Благодаря этому и в жаркое время здесь царствует прохлада. Несмотря на то, что город основан русскими, красивые сарты, киргизы, китайцы с их бабьим видом, дунганы и калмыки составляют преобладающее население и придают ему азиатский характер.
Из Верного потянулась длинная утомительная дорога в Россию. Вот Пишпек, Чимкент с его садами, Туркестан с его мусульманской святыней Азретом, Икан, обагренный кровью русских солдат и еще более сартов, вот Казалинск с его осетрами, Каракумские пески, Оренбург и наконец мокрый и тоску наводящий Петербург.
Девять месяцев острого страннического существования, полного лихорадочной деятельности и физических невзгод, как миг пролетели в моей жизни.
И здесь в Петербурге, когда перед глазами торчит необъятная стена противуположного дома и зимний дождь мелкими каплями докучливо барабанит в окошко, мне вспоминается знойный день, когда, утомленный охотой, бросаешься навзничь в непролазную чащу. По темной лазури неба, как в рамке из зелени, ползут и тают кудрявые белые облака; зеленые верхушки камыша, шелестя и покачивая своими седыми метелками, высоким сводом поднимаются надо мной, и тонкий горячий луч солнца, с трудом пробиваясь сквозь густую листву, ласкает обнаженную руку…
И здесь, при виде лощеной поэзии скверов, где идеалом красоты считаются стриженые деревья и забитые дупла, где заботливо изгоняется всякая птица, дерзнувшая своим присутствием оживить картиночную природу сада, мне вспоминается непроходимый, девственный лес Или, крики фазанов и гуканье косуль, длинные ряды белых пеликанов, безграничная степь и стройные фигуры антилоп…
И здесь, в душной теплой комнате, когда тишина бессонной ночи нарушается шорохом тараканов, когда среди непроницаемой мглы в окне мигает тусклая лампа противуположной кухни, мне грезится апрельская ночь на берегу озера, когда страшный ветер сорвал нашу палатку и открыл нам звездное небо. Волна за волной набегает на берег и с шумом разбивается на песке, осыпая нас мокрою пылью; а ветер свистит и рвет и, пробираясь под шубу холодной струей, пробегает по телу. Его могучий порыв мечет волосы по подушке и, обдавая голову по временам, будит и без того тревожный сон…
Глава IV. Звероловство и рыболовство
[В своем очерке мы не касаемся звероловства горной части Семиреченской области.]
Материалом для этой главы послужили частью личные наблюдения и расспросы на месте, частью сведения, полученные нами из правлений уездов, примыкающих к Балхашу.
Главным предметом промыслового звероловства служат всюду пушные звери; поэтому, благодаря характеру маммологической фауны, в которой преобладают степные формы, не доставляющие хороших мехов, - звероловство в прибалхашских степях не пользуется большим развитием. Из пушных зверей здесь водятся только волки, лисы, корсаки, хорьки, камышовые кошки, зайцы, барсуки; к ним же можно причислить тигров и частью куланов; шкуры последних в Каркаралинском уезде употребляются на шубы. Все остальные звери добываются главным образом на мясо и потому почти не служат предметом промышленности. Большое значение между этими последними могли бы иметь кабаны, но мусульманское население степи не охотится на этих животных, звероловство же русских в прибалхашских камышах, где во множестве водятся эти звери, очень незначительно. Кроме кабанов на мясо добываются сайги, каракупрюки (Antilope subgutturosa), косули и частью куланы, употребляемые в пищу киргизами. Самым обыкновенным орудием добычи зверей служат ружья. В них между киргизами чувствуется большой недостаток, который, вместе с трудностью добывания пороха, составляет одну из причин малого развития этой промышленности. По большей части киргизы вооружены малопульными, часто кремневыми винтовками, из которых бьют только крупных зверей на недалеком расстоянии, главным образом на водопое. Русские крестьяне и казаки, живущие по Лепсе и Или, охотятся на кабанов в прибалхашских камышах при помощи собак, набираемых для этой цели в количестве 20 и более. На охоте собаки рассыпаются по камышу, и каждая в отдельности ищет зверя; нашедшая лаем дает знать об этом охотникам, и так как кабан при виде одной собаки не обращается в бегство, а слегка пятится назад, другие успевают прибежать на зов, бросаются на зверя, стараясь удержать его на месте. Подоспевшему охотнику остается только застрелить его или заколоть рогатиной. Этот способ охоты бывает очень добычлив, несмотря на то, что много собак гибнет от клыков разъяренного животного. Партия в 6 человек убивала таким образом в устье Лепсы 180 кабанов в течение двух зимних месяцев.
Главным орудием добывания пушных зверей служат капканы. Благодаря их дешевизне, они в большом употреблении у киргиз, пользующихся ими для ловли лис, корсаков и диких кошек. Капкан состоит из двух железных дуг, соединенных друг с другом шарниром. Эти дуги, будучи развернуты, смыкаются тугой стальной пружиной, которая чутко может быть насторожена. Прибор обыкновенно ставится пред норой, и лапа зверя, наступившего на полотно, натянутое между дугами, неизбежно и крепко защемляется этими последними. В устье Или киргизы устраивают капканы на тигров, представляющие из себя несколько настороженных бревен, к которым для большей верности часто приделывают ножи. Но эти сооружения по большей части не соответствуют силе зверя; тигр, разрушив их, убегает и мстит впоследствии на людях и скоте.
Правильной охоты на птиц в окрестностях Балхаша не существует. Одни только фазаны, которых киргизы ловят силками, а казаки стреляют из ружей, служат в зимнее время предметом этого рода промысла. <…>
Рыболовством в водах Балхашского бассейна занимается по преимуществу русское население края. Главным орудием служит невод, сплетаемый чаще всего из волокон особого растения кендера (Apocinea sibirica), встречающегося в диком состоянии в долинах рек. Оно представляет из себя тонкий поднимающийся выше человеческого роста стебель с редко расположенными на нем веточками, на которых сидят узкие ланцетовидные листья. При обрывании из черешка листа вытекает клейкая молочно-белая жидкость. В августе месяце на вершине растения появляются плоды в виде длинных тонких и круглых в поперечном разрезе стручков. Волокна кендера, получаемые из коры, имеют рыжий цвет и большую прочность. Пряжа, сделанная из них, мягка, как шерсть, и, по словам казаков Илийского выселка, крепче льняной и более противустоит гниению, что особенно важно для неводов. Сети из этого растения стоят здесь дешевле приготовленных из какого-нибудь другого материала. Размеры неводов в Илийском выселке, где наиболее развито рыболовство, достигают до 50 и более сажен; на поплавки употребляют корни джиды и других деревьев, обладающих легкостью, а на грузила камни из глинистого сланца или порфира. Лодки имеются исключительно на р. Или, и на ней только и существует рыболовство при помощи неводов. Суда эти очень неуклюжи и недешевы, благодаря дороговизне строевого леса. В Илийском выселке лодка около 3 сажен длины, с одной парой весел и без всяких пристроек стоит 25-30 рублей и более. Хотя осенний ход маринки начинается в начале сентября, но неводами ловят только с октября, когда вода значительно спадет после летнего разлива и образуются заводи, где течение реки медленно.
Во время весеннего хода маринки, который, как кажется, бывает не так дружен, как осенний, невода не употребляются в дело главным образом потому, что в это время нет сбыта рыбы, и лов производится при помощи маленького снаряда, называемого кривдой. Осенью нередко случается, что неводом в 50 сажен длины вытаскивают зараз до 200 пудов маринки. В 1883 году казаки этого выселка для ловли рыбы предприняли в первый раз поездку на лодке в дельту Или. Лов производился в озерах Камау в то время, когда уже на них стал лед. Невод подводился под лед, на что в первый раз пришлось употребить 6 суток, и вытаскивался на берег. В Камау лодки были обменены на быков киргизам, и отсюда рыба была доставлена на верблюдах в Илийский выселок и продана в Верном. В результате предприятие не дало ни убытка, ни выгоды. По словам участников его, из 1000 пудов пойманной рыбы не было добыто ни одного экземпляра какой-нибудь другой кроме маринки и окуня. Второе, наиболее распространенное орудие ловли представляет из себя кривда, имеющая вид дуги, у которой стороны доходят до размеров сажени и расходятся градусов на 60. В пространстве между половинками дуги натягивается неглубокий сетяной мешок. Для ловли при помощи этого снаряда, выбирают такое место реки, где вода около берега образует суводи и имеет только слабое течение. Это бывает там, где крутой, обрывистый берег образует выступ, ниже которого находится маленький заливчик. Если этого нет, на небольшое расстояние от берега делают запруду, выбирая место с крутым спуском дна или яму. Таким образом получается искусственная заводь, почти со стоячей водой. Маринки охотно заплывают в такие места и, может быть, мечут здесь икру. Рыбак опускает сюда кривду, направленную вниз вершиной дуги, и держит ее вертикально. Заплывающая маринка натыкается на слабо натянутую сеть; ловец, почувствовавший толчок, немедленно вытаскивает кривду, поддевая ею рыбу. Во время хода рыбы этот способ ловли бывает очень удачен. Киргизы вместо такого снаряда употребляют простой сачок, состоящий из длинной жерди и большого деревянного круга, на котором слабо натянута сеть. Кривдами и этим сачком ловится почти исключительно маринка.
На северном берегу Балхаша в конце апреля нам привелось видеть рыболовство при помощи ставных сетей; они расставляются на жердях параллельно берегу, для чего киргизам приходится заходить по грудь в воду. С берега необходимо наблюдать за такими сетями, потому что попавшаяся маринка очень скоро освобождается от их петель. Поэтому всякий раз, как вздрагивание верхней веревки дает знать о пойманной добыче, киргиз забирается в воду и вытаскивает рыбу. Этим способом добывается маринка и реже окунь. Киргизы Каркаралинского уезда ловят зимой окуней при помощи железных крючков собственного изделия или, реже, русских стальных удочек. Для этой цели на льду проделываются проруби, куда и опускают крючки, наживленные мясом или совсем без наживки. Клёв бывает настолько хорош, что такими орудиями, несмотря на их примитивность, добывается все довольно значительное количество окуня, привозимого на городской рынок. Каркаралинский уездный начальник сообщает следующий способ ловли окуней, практикуемый киргизами на озере Балхаше. На льду проделывается большая круглая прорубь, над которой устраивается шатер. На краю проруби раскладывается костер. Подплывающую рыбу киргиз бьет вилой, насаженной на жердь. Вероятно, лов происходит ночью и огонь разводится для освещения воды, и едва ли для приманки рыбы, которая и без того имеет обыкновение толпиться около отверстий во льду. В этом же роде производится лов окуней на Басканском озере. Около проруби здесь скопляется такая масса рыбы, что нет никакой надобности ее видеть, поэтому здесь не зажигают костров. Окунь поддевается наудачу крючками, насаженными на палки.
Соль, играющая большую роль в рыбной промышленности, в изобилии находится в окрестностях Балхаша. Залежи ее в виде озер встречаются в низовьях Каратала, Или, у полуострова Тар-Тюбека и во многих других местах. Соль эта несколько горьковата, но будучи промыта, теряет этот вкус. Ею пользуются почти исключительно киргизы; русское население употребляет привозную из других местностей. В г. Каркаралы она подвозится с озера Карасор, находящаяся в Павлодарском уезде в 180 верстах от этого города, и стоит летом 30, а зимой 40 к. В Сергиополе пуд соли, привезенной из Семипалатинска, стоит 45 к., и в Илийском выселке 1 рубль. Статистические данные о рыболовстве, которые мы взяли из уездных правлений, чрезвычайно скудны. Из Каркаралов по этой части не получено ничего. Из расспросов нам известно только, что зимой киргизы привозят в значительном количестве окуня [Называемого здесь судаком.], который расходится не только в этом городе, но отправляется в Павлодар и даже Семипалатинск. Увеличения рыбного промысла в течение последних лет в Каркаралинском уезде не заметно.
В Сергиопольском уезде в 1883 году поймано:
Османов 41пуд.
Окуней1228 »
Маринок 2527 »
Так как в восточном углу Балхаша лова не существует, несомненно, что рыба эта главным образом добыта в оз. Алакуле, чем и объясняется большое количество окуней, сравнительно с другими семиреченскими уездами.
В Капальском уезде в течение 1883 года добыто рыбы:
Из этих таблиц можно видеть, что киргизы в Капальском уезде почти не занимаются рыболовством, и что промысловой рыбой здесь является почти исключительно маринка. Окунь же ловится одними только киргизами по той причине, что в большом количестве в водах уезда он водится только в Балхаше; в реках же, по которым только и существует русское население, попадается редко.
В Верненском уезде в течение 1863 г. было добыто жителями:
Жители последних двух поселений ловят, кроме того, в р. Чу незначительное количество сазанов и сомов, которых мы не включаем в таблицу, так как эта река не принадлежит к Балхашскому бассейну. Из этих цифр видно, что в балхашских водах и Верненском уезде только одна маринка почти исключительно составляет предмет промысла. Эти сведения, хотя они и скудны, но дают возможность сделать заключение о характере и состоянии рыбной промышленности в водах бассейна. Здесь существуют только три промысловые рыбы: маринка (главным образом двух видов: Sch. argentatus и Sch. Kolpakowskii), окунь и осман. Маринка может ловиться как в озерах, так довольно высоко и в реках, где во время хода очень многочисленна. Окунь в большом количестве попадается исключительно в Балхаше [Мелкие черные окуни многочисленны также в Баскан-куле.], берега которого совершенно лишены русского населения, и в течение лета даже киргизского. Отсутствие всяких дорог от русских поселений, кроме трудного вьючного пути на верблюдах, отдаленность от тракта, плохие корма и мириады комаров в летнее время исключают возможность существования на озере рыболовства как отхожего промысла. Правда, тракт близко подходит к восточному краю Балхаша, но здесь ни зимой, ни летом, как в том мы убедились личными опытами, наблюдениями и расспросами, почти не ловится рыба. Глубина воды в восточном углу чрезвычайно незначительна, так что зимой озеро промерзает на далекое расстояние от берегов, что уже одно может объяснить отсутствие рыбы в это время. Точно так же, весной нами не замечено здесь никаких признаков обилия рыбы. Киргизы, живущее зимой по берегам Балхаша, за отсутствием орудий почти не занимаются рыболовством. Благодаря всему этому, самая ценная для этих вод рыба - окунь в настоящее время не составляет предмета промысла и остается без значения для местного населения. Осман ловится только в высоких частях рек, и всюду в очень ограниченных размерах. Таким образом, главным, почти исключительным предметом рыбной промышленности является маринка, отличающаяся скверными свойствами. Мясо ее костляво, с неприятным запахом и вкусом, и, как говорят, на новичка иногда действует небезвредно; икра же положительно ядовита. Благодаря тому, что по своим качествам она не может конкурировать ни с одной рыбой, привозимой с Алакуля и Нор-Зайсана, ценность ее всюду невелика.
Рыболовство на этих двух озерах находится в гораздо более выгодных условиях, чем на Балхаше. К Алакулю близко подходит тракт в том месте, где может в большом количестве ловиться окунь (P. Schrenckii). Озеро Зайсан отличается обилием и разнообразием ценных видов рыбы. Поэтому эти два водоема привлекают к себе рыбную промышленность и отвлекают ее от Балхашского бассейна. Жители Сергиопольского уезда даже с Лепсинского пикета отправляются для рыболовства на Алакуль, а не на Балхаш. Сергиополь, Лепсипск, Капал и даже Верный в зимнее время снабжаются рыбой, привозимой с Нор-Зайсана. Даже река Чу, благодаря тому, что в ней водятся сазаны и сомы, отвлекает промышленность от Или. Казаки, живущие близь этой последней реки, часто отправляются для лова на Чу.
Зимой 1884 года в Сергиополе цены на рыбу стояли следующие:
Стерлядь мороженая за пуд, с оз. Зайсана 7 и 7 р. 50 к.
Осетер с озера Зайсана8 р.
Окунь обыкновенный » »1 р. 50 к.
Карась » »1 р. 20 к.
Окунь белый с Алакуля1 р. 50 к.
Маринка в Верном, смотря по времени года, стоит от 1 р. до 2-х за пуд. Условия рыболовства в водах Балхашского бассейна находятся в крайне плачевном состоянии, и эта промышленность очень мало обещает в будущем. Едва ли когда-нибудь по берегам этого озера будет существовать оседлое население, и едва ли можно ожидать развития рыбного промысла между киргизами, живущими здесь только зимой. С улучшением путей сообщения, ожидаемого от устройства пароходства по Балхашу и Или, еще можно надеяться, что на самом озере разовьется отхожий промысел среди русского населения края. Никакие другие искусственные меры не могут поднять этого дела при настоящем состоянии рыбной фауны.
Безнадежность положения заключается главным образом в том, что промысловыми рыбами являются только неценная маринка, занимающая добрых ⅔ бассейна, и окунь, недоступный теперь для лова. Поэтому разведение в бассейне более ценных рыб, в особенности таких, которые могли бы вытеснить маринку, является и единственной, и чрезвычайно полезной мерой поднятия промысла. По распоряжению Г. А. Колпаковского, был сделан опыт впуска стерлядей в Аягуз. Предприятие не увенчалось успехом уже по одному тому, что устье этой реки теряется в камышах, и рыба не могла проникнуть в озеро. И едва ли вообще можно ожидать успеха в деле разведения этой рыбы в Балхашском бассейне: она не любит озер и предпочитает проточную и чистую воду; реки же Семиречья мутны и несут огромное количество ила. Да и нет особой беды в том обстоятельстве, так как стерлядь нигде не имеет большого промыслового значения, и в особенности не может иметь его здесь.
Есть рыбы, которые с большим значением и несомненным успехом могли бы быть разведены в водах края. Это сазаны и караси; первые питаются молодым камышом и другими водяными растениями, личинками насекомых, вообще как раз той пищей, которую едят в Балхаше маринки и которая находится здесь в изобилии. Сазан очень общественная, неприхотливая рыба, предпочитающая илистую стоячую воду, хотя нередко поднимается довольно высоко. Есть основания думать, что эта рыба, пущенная в Балхаш, начнет вытеснять маринку. Основания эти следующие: всюду в других местах маринка является рыбой высоких быстрых вод. В Чу, Аму-Дарье и Сыр-Дарье, где живут сазаны и другие рыбы Арало-Каспийской области, маринка не спускается далеко вниз по рекам, между тем в Балхашском бассейне, где этих рыб нет, она во множестве населяет стоячие воды озера. Можно думать, что она не выдерживает жизненной борьбы с последними, из которых самыми опасными конкурентами должны быть питающиеся одной с нею пищей. Сазан, имеющий значительное промысловое значение, как раз удовлетворяет всем этим условиям, и разведение его тем легче, что с небольшими затратами он может быть пущен из р. Чу в Или и в Алакуль из Нор-Зайсана. Карась еще более неприхотливая рыба, во множестве водящаяся всюду в стоячих илистых водах и питающаяся одинаковой с сазаном пищей. С несомненным успехом и большой пользой для края, карась может быть разведен в Алакуле, куда его можно доставить из озера Нор-Зайсана.
Для нас почти несомненно, что эти две рыбы, вытесняя маринку, расплодятся на новом месте во множестве и таким образом поднимут ценность рыбного богатства Балхаша и Алакуля.
Глава V. Киргизы и киргизские названия некоторых животных и растений
В своем путешествии мы не занимались специально этнографическими исследованиями, и потому о местных инородцах можем сообщить только то немногое, что замечено нами по пути и что имеет местный интерес.
Кочевое население прибалхашских степей составляют исключительно киргизы. Зимой они во множестве живут по берегам озера, и с появлением проталин, что по северному берегу случается в средине или конце марта, начинают откочевки в горы, где в течение лета они находят хороший корм для скота.
Благодаря отсутствию корма, мириадам комаров, берега озера летом совершенно пустеют. Уходят даже те киргизы, у которых есть хоть несколько баранов и одна лошадь или корова, на которую можно было бы навьючить домашний скарб. Иногда вьючат даже козлов, и очень часто люди идут пешком.
Остается на озере разве только самое незначительное количество бедняков, которые почему-нибудь лишились скота и которым не на чем и незачем кочевать в горы. Здесь эти так называемые джатаки занимаются рыбной ловлей и, если есть оружие, стреляют сайгаков и куланов. На протяжении около 400 верст, пройденных нами по берегам озера, мы встретили только одну семью этих бедняков. По Или, в особенности в Камау, и, по расспросам, в низовьях Каратала киргизы остаются в течение всего года и летом занимаются здесь земледелием. Судя по арыкам, надо думать, что в прежнее время существовало такое же земледельческое население и в устье Лепсы. С мелением рек, замеченным в последние годы, и исчезновением возможности выводить из них воду арыками, киргизы побросали многие пашни, как здесь, так и в низовьях Или.
Предметами земледелия в Камау служат пшеница, просо, арбузы и дыни. Орошение производится арыками, и только на одной пашне мы видели водоподъемное колесо (чигирь). О количестве урожая бестолковые киргизы не могли дать никаких сведений, но судя по виду несжатого хлеба, они не должны жаловаться на неурожай. Арбузы и дыни здесь очень скверного качества.
Местом летних кочевок для киргиз северного берега служат Чингиз-Тау и Тарбагатай, для жителей степи Сары-Ишик-Атрау - Алатаунские горы. С появлением снега в степи, киргизы возвращаются на зимовку на старые места и выбирают камыши, где и разбивают свои юрты. Камыш дает им притон от буранов, служит пищей скоту, топливом и частью строительным материалом. Главное занятие киргиз, конечно, скотоводство. Скот круглый год держится на подножном корму, и только некоторые из кочевников, которые зимуют по Или, ко времени покоса налегке приезжают с гор и, приготовив здесь запас сена, возвращаются назад.
Благодаря плохому подножному корму в зимнее время скот к весне сильно худеет и в суровые многоснежные зимы гибнет во множестве. Зима 1884 года отличалась исключительной суровостью и гибельно отразилась на хозяйстве киргиз, живущих по северному берегу озера. В южноприбалхашских степях в этот год, как и всегда, снег падал в незначительном количестве и падежа не было. Вообще, здешние киргизы кроме этого пользуются и другими выгодами, благодаря которым жизнь их поставлена в лучшие условия, сравнительно с жителями северного берега. Флора песков несравненно богаче глинистых степей Каркаралинского уезда, по южному берегу и в особенности в низовьях рек большими зарослями растет камыш, играющий столь большую роль в жизни здешнего кочевника.
Из домашних животных наибольшее значение имеют бараны, из шерсти которых приготовляются кошмы, арканы, грубая материя и широкие тесьмы, употребляемые для прикрепления кошм на юртах. Круглый год живут киргизы в этих передвижных жилищах, которые только у богатых, во время зимы, покрываются двойным рядом кошм. Зимой, в предупреждение снежных заносов, юрта обносится камышовым забором. Из того же материала делаются зимние загоны для баранов, представляющие из себя совершенно закрытий шалаш с маленьким входным отверстием, которое на ночь прикрывается снопом камышу. Из некормовых растений большой значение у киргиз имеет чий (Lasiagrostis splendens). Из длинных и твердых как кость стеблей чия приготовляются прочные циновки, которыми увешиваются бока юрты.
Молочные продукты и пшеница составляют главную пищу киргиз. Из козьего, овечьего и коровьего молока приготовляется айран (простокваша) и кислый твердый сыр. Верблюжье молоко пьют с чаем. Кужа составляет самое обыкновенное, повседневное блюдо. Для приготовления ее зерна пшеницы толкутся вместе с водой в деревянных ступах; когда они таким образом несколько раздробятся и размякнут, их варят в котлах с большим количеством воды. В эту похлебку прибавляют айрана или свежего молока. Мука, добываемая у русских, употребляется на боурсак, представляющий из себя комочки теста, жаренные в бараньем сале. Мясо едят только богатые люди. Поздней осенью, когда скот бывает очень жирен, киргизы режут баранов и лошадей и приготовляют из них копченое мясо на зиму. Для этого слабо посоленные куски его весятся под дымовым отверстием юрты. Любимым блюдом считается жирная часть под лошадиной гривой и казы - род колбасы, приготовленной из лошадиных ребер, вложенных в кишку. В бульон, получающийся при варении мяса, кладут раскрошенное тесто и овечий сыр. Такая лапша называется кеспе. Из предрассудков киргиз мы можем отметить обычай затенять от солнца котел, в котором варится пища. По их словам, без этой предосторожности после употребления пищи всегда болит живот.
Как медицинские средства употребляется гнездо ремеза, которое варят и настой пьют против разных болезней. Заболевший скот лечат окуриванием змеиной шкуры. Для этого на тлеющую тряпку кладут часть этой кожи и, положив в ноздрю больному животному, вдувают ему в нос дым.
К недостаткам киргиз надо отнести хитрость и наклонность к воровству, выражающуюся в баранте. Баранта обыкновенно является формой самосуда. Несмотря на участие биев, имущественные споры между киргизами разных аулов и волостей часто остаются нерешенными. Обиженная сторона в таких случаях оставляет за собой право угнать у обидчика известное количество скота насильственно. Обидчик, конечно, отплачивает тем же, стараясь захватить с избытком; таким образом разгорается вражда, которая может быть прекращена на съезде биев. Бии, выборные судьи, решающие подобные дела, получают 10% с рубля исковой суммы, по оценке скота особыми лицами - пятидесятниками.
Наиболее сильная баранта бывает между жителями разных уездов; в особом антагонизме между собой находятся киргизы Каркаралинского и Сергиопольского уездов, принадлежащих к разным областям. Зимой, когда замерзает Балхаш, они перебираются на другую сторону и во множестве угоняют отсюда скот, результатом чего является бесконечная вражда, доходящая часто до убийств. Между отдельными аулами ссоры часто усиливаются несправедливыми решениями биев, которые берут взятки с барантачей и решают в их пользу дело. Нередко и волостные правители, благодаря взяткам, систематически укрывают воров и таким образом наживаются.
Существуют и профессиональные барантачи, т. е. люди, занимающиеся грабежом скота как промыслом и называющиеся просто ворами (карабчи). На верхушках гор северного берега, с которых видно на далекое пространство, сделаны ямы, обнесенные камнями, откуда барантачи наблюдают за своими жертвами. Это так называемые карабчи-караулы.
Жертвами профессиональной баранты нередко бывают русские, но казаки обыкновенно жестоко мстят разбойникам. Наклонность к воровству у киргиз проявляется во всем остальном. Они не пропускают случая украсть, в особенности у русского, все, что лежит плохо, и это нимало не считается грехом. Наибольшей недобросовестностью отличаются те, которые приходят в соприкосновение с русскими, и чем лучше говорит киргиз по-русски, тем менее он честен. Как все номады, киргизы очень ленивы, и все домашние работы возложены на женщин. Мужчины разъезжают из аула в аул, пьют айран и кумыс и разносят сплетни по степи с быстротою курьеров. Между живущими по Или попадаются иногда довольно красивые физиономии, обязанные, вероятно, подмеси сартовской крови.
Между кочующими по берегам этой реки чрезвычайно развит сифилис. Трудно встретить юрту, где бы не было старика или старухи с провалившимся носом. Болезнь сильно распространяется благодаря свободе нравов, доходящей до разврата, и отсутствию убеждения в заразительности этой язвы.
Постоянное соприкосновение с природой, жизнь на ее лоне делают киргиз хорошими натуралистами. Главное внимание их, конечно, обращено на те предметы, которые имеют то или другое отношение к их быту, приносят пользу или вред в их кочевом хозяйстве. Но наблюдательность номадов не ограничивается этим: они замечают и различают многое из того, что не играет видимой роли в их жизни. Благодаря тому, что в пастушеском быте флора населяемых местностей играет особенное значение, киргизы оказываются более сведущими по ботанике, чем по зоологии. Они различают почти каждую травку и знают естественную историю ее, в особенности применительно к вопросу о пригодности ее в качестве корма для скота в… [Из-за типографского сбоя две заключительные строки не напечатаны. - rus_turk.].
Приложение
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Окрестности Верного. 1880-е
14, 15, 16 и 17-го августа путь пролегал все теми же песчаными холмами, между которыми разбросаны небольшие глинисто-солонцеватые пространства, покрытые чием, ак-мией (Sophora alopecuroides). Местами древовидный саксаул и чингил занимают большие площади. На песке изредка встречаются агамы и остовы черепах, и часто в огромном количестве зайцы. Нередко не сходя с места можно было насчитать до 30 этих зверков, снующих там и сям по склонам песчаных холмов. Королевские орлы то и дело проносятся над поверхностью земли и по временам, бросаясь вниз, выхватывают из куста зайца, неистово бьющегося по воздуху ногами. На этой же пище прикормились лисы, которые во множестве живут здесь в долине реки. Киргизы ловят их молодыми и держат на привязи до зимы. Только по берегам Или, там, где есть глинистые пространства, существуют пашни, орошаемые водой из реки. Многие из них брошены, по словам здешних киргиз, потому, что с обмелением Или исчезла возможность выводить из нее воду, когда это нужно.
К вечеру 18-го числа мы подошли к горам, начинающимся несколько ниже притока Курту, впадающего с противуположной стороны. Горы эти есть не что иное, как уступ террасы, поверхность которой представляет местами холмистую, местами ровную высокую глинистую степь, покрытую полынью, астрагалами, Salsola Kali, Rosa berberifolia, Zygophallum brachypterum, Alhagi kirgisorum и проч. И фауна этой степи значительно отличается от фауны песков. Здесь обыкновенны жаворонки и чеканы. По временам на ровной поверхности степи можно видеть небольшие стада антилоп (A. subgutturosa) и белые фигуры стервятников. Ближе к Илийскому выселку дорога значительно сворачивает в сторону от реки и подходит к горам, в которых маленькая речка Кербулак, неизвестно откуда и куда текущая, служит для орошения полей местных киргиз. Летом они живут здесь в большем количестве, чем где бы то ни было в низовьях Или. С поверхности террасы дорога долго спускается к Или, которую видно только на расстоянии двух-трех верст.
20-го августа, сделав огромный переход, мы добрались наконец до Илийского выселка, откуда 3-го сентября я отправился в Верный. Дорога идет все того же характера степью, по которой местами встречаются пашни. Целые обозы переселенцев попадаются на пути. Новоселы эти, идущие из разных губерний России, тянутся в уезды Семиреченской области; по дороге они питаются милостыней, приберегая последние гроши на первое обзаведение. Не слишком веселые и не новые мысли навевает это движение земледельцев сюда, в эту страну кочевников.
Цивилизованные народы при столкновении с низшими вытесняют этих последних. Эта старая как само человечество истина имеет место и у нас в Российской империи. Всякому известны факты вымирания остяков, тунгусов и других сибирских инородцев, происходящее оттого, что эти племена не усваивают хороших сторон русской культуры и, приобретая пороки русских, не выдерживают жизненной конкуренции с этими последними. Если этих инородцев постигнет участь краснокожих индейцев Америки, если они даже вымрут до последней души, от этого пострадает только антропологическая наука и справедливость, до которой нет дела человечеству, как нет до нее дела всякому животному, вытесняющему другое более слабое. Сильное племя займет отнятые места, будет насаждать здесь свою цивилизацию и забудет, чьи кости покрывает та земля, которую бороздит его плуг или соха. Совершенно в ином положении находится дело столкновения земледельцев русских с номадами. Пустынные, безводные степи Средней Азии могут населять только одни кочевые, пастушеские народы. Здесь сложилась их физическая природа, обычаи и нравы, и никто не в состоянии конкурировать с ними в умении пользоваться теми скудными благами природы, которыми наделена пустыня. Русские, несмотря на свою удивительную терпимость, уживчивость и способность ассимилироваться, хотя слабо, но вытесняют кочевников киргиз. Не раз бывали у этих двух народов столкновения по поводу земли, кончавшиеся не в пользу кочевников. Бывали и случаи ухода киргиз в китайские пределы, случаи, вызванные урезыванием киргизских земель в пользу русских. Необходимо ожидать, что степь при этих условиях будет пустеть. Будет она пустеть также и оттого, что номады будут пристраиваться к разным культурным занятиям и побросают свои юрты. В результате может случиться то, что степи будут лишены всякого населения, и пострадает не одна только справедливость, но и человечество, у которого, может быть, безвозвратно отнимется некоторая часть земного шара. Пострадает оно оттого, что никогда ни один цивилизованный человек не построит себе юрты и не будет кочевать на верблюдах со стадами баранов, и едва ли когда-нибудь он найдет возможность эксплоатировать природу бесплодных степей каким-нибудь подходящим для него способом. Пострадает от этого и Россия, лишившись главной податной силы края.
Верный типичный русский среднеазиатский город. Небольшие дома его, расположенные в правильные улицы, совершенно тонут в зелени огромных деревьев тополя, густо и в четыре ряда рассаженных вдоль улиц. Благодаря этому и в жаркое время здесь царствует прохлада. Несмотря на то, что город основан русскими, красивые сарты, киргизы, китайцы с их бабьим видом, дунганы и калмыки составляют преобладающее население и придают ему азиатский характер.
Из Верного потянулась длинная утомительная дорога в Россию. Вот Пишпек, Чимкент с его садами, Туркестан с его мусульманской святыней Азретом, Икан, обагренный кровью русских солдат и еще более сартов, вот Казалинск с его осетрами, Каракумские пески, Оренбург и наконец мокрый и тоску наводящий Петербург.
Девять месяцев острого страннического существования, полного лихорадочной деятельности и физических невзгод, как миг пролетели в моей жизни.
И здесь в Петербурге, когда перед глазами торчит необъятная стена противуположного дома и зимний дождь мелкими каплями докучливо барабанит в окошко, мне вспоминается знойный день, когда, утомленный охотой, бросаешься навзничь в непролазную чащу. По темной лазури неба, как в рамке из зелени, ползут и тают кудрявые белые облака; зеленые верхушки камыша, шелестя и покачивая своими седыми метелками, высоким сводом поднимаются надо мной, и тонкий горячий луч солнца, с трудом пробиваясь сквозь густую листву, ласкает обнаженную руку…
И здесь, при виде лощеной поэзии скверов, где идеалом красоты считаются стриженые деревья и забитые дупла, где заботливо изгоняется всякая птица, дерзнувшая своим присутствием оживить картиночную природу сада, мне вспоминается непроходимый, девственный лес Или, крики фазанов и гуканье косуль, длинные ряды белых пеликанов, безграничная степь и стройные фигуры антилоп…
И здесь, в душной теплой комнате, когда тишина бессонной ночи нарушается шорохом тараканов, когда среди непроницаемой мглы в окне мигает тусклая лампа противуположной кухни, мне грезится апрельская ночь на берегу озера, когда страшный ветер сорвал нашу палатку и открыл нам звездное небо. Волна за волной набегает на берег и с шумом разбивается на песке, осыпая нас мокрою пылью; а ветер свистит и рвет и, пробираясь под шубу холодной струей, пробегает по телу. Его могучий порыв мечет волосы по подушке и, обдавая голову по временам, будит и без того тревожный сон…
Глава IV. Звероловство и рыболовство
[В своем очерке мы не касаемся звероловства горной части Семиреченской области.]
Материалом для этой главы послужили частью личные наблюдения и расспросы на месте, частью сведения, полученные нами из правлений уездов, примыкающих к Балхашу.
Главным предметом промыслового звероловства служат всюду пушные звери; поэтому, благодаря характеру маммологической фауны, в которой преобладают степные формы, не доставляющие хороших мехов, - звероловство в прибалхашских степях не пользуется большим развитием. Из пушных зверей здесь водятся только волки, лисы, корсаки, хорьки, камышовые кошки, зайцы, барсуки; к ним же можно причислить тигров и частью куланов; шкуры последних в Каркаралинском уезде употребляются на шубы. Все остальные звери добываются главным образом на мясо и потому почти не служат предметом промышленности. Большое значение между этими последними могли бы иметь кабаны, но мусульманское население степи не охотится на этих животных, звероловство же русских в прибалхашских камышах, где во множестве водятся эти звери, очень незначительно. Кроме кабанов на мясо добываются сайги, каракупрюки (Antilope subgutturosa), косули и частью куланы, употребляемые в пищу киргизами. Самым обыкновенным орудием добычи зверей служат ружья. В них между киргизами чувствуется большой недостаток, который, вместе с трудностью добывания пороха, составляет одну из причин малого развития этой промышленности. По большей части киргизы вооружены малопульными, часто кремневыми винтовками, из которых бьют только крупных зверей на недалеком расстоянии, главным образом на водопое. Русские крестьяне и казаки, живущие по Лепсе и Или, охотятся на кабанов в прибалхашских камышах при помощи собак, набираемых для этой цели в количестве 20 и более. На охоте собаки рассыпаются по камышу, и каждая в отдельности ищет зверя; нашедшая лаем дает знать об этом охотникам, и так как кабан при виде одной собаки не обращается в бегство, а слегка пятится назад, другие успевают прибежать на зов, бросаются на зверя, стараясь удержать его на месте. Подоспевшему охотнику остается только застрелить его или заколоть рогатиной. Этот способ охоты бывает очень добычлив, несмотря на то, что много собак гибнет от клыков разъяренного животного. Партия в 6 человек убивала таким образом в устье Лепсы 180 кабанов в течение двух зимних месяцев.
Главным орудием добывания пушных зверей служат капканы. Благодаря их дешевизне, они в большом употреблении у киргиз, пользующихся ими для ловли лис, корсаков и диких кошек. Капкан состоит из двух железных дуг, соединенных друг с другом шарниром. Эти дуги, будучи развернуты, смыкаются тугой стальной пружиной, которая чутко может быть насторожена. Прибор обыкновенно ставится пред норой, и лапа зверя, наступившего на полотно, натянутое между дугами, неизбежно и крепко защемляется этими последними. В устье Или киргизы устраивают капканы на тигров, представляющие из себя несколько настороженных бревен, к которым для большей верности часто приделывают ножи. Но эти сооружения по большей части не соответствуют силе зверя; тигр, разрушив их, убегает и мстит впоследствии на людях и скоте.
Правильной охоты на птиц в окрестностях Балхаша не существует. Одни только фазаны, которых киргизы ловят силками, а казаки стреляют из ружей, служат в зимнее время предметом этого рода промысла. <…>
Рыболовством в водах Балхашского бассейна занимается по преимуществу русское население края. Главным орудием служит невод, сплетаемый чаще всего из волокон особого растения кендера (Apocinea sibirica), встречающегося в диком состоянии в долинах рек. Оно представляет из себя тонкий поднимающийся выше человеческого роста стебель с редко расположенными на нем веточками, на которых сидят узкие ланцетовидные листья. При обрывании из черешка листа вытекает клейкая молочно-белая жидкость. В августе месяце на вершине растения появляются плоды в виде длинных тонких и круглых в поперечном разрезе стручков. Волокна кендера, получаемые из коры, имеют рыжий цвет и большую прочность. Пряжа, сделанная из них, мягка, как шерсть, и, по словам казаков Илийского выселка, крепче льняной и более противустоит гниению, что особенно важно для неводов. Сети из этого растения стоят здесь дешевле приготовленных из какого-нибудь другого материала. Размеры неводов в Илийском выселке, где наиболее развито рыболовство, достигают до 50 и более сажен; на поплавки употребляют корни джиды и других деревьев, обладающих легкостью, а на грузила камни из глинистого сланца или порфира. Лодки имеются исключительно на р. Или, и на ней только и существует рыболовство при помощи неводов. Суда эти очень неуклюжи и недешевы, благодаря дороговизне строевого леса. В Илийском выселке лодка около 3 сажен длины, с одной парой весел и без всяких пристроек стоит 25-30 рублей и более. Хотя осенний ход маринки начинается в начале сентября, но неводами ловят только с октября, когда вода значительно спадет после летнего разлива и образуются заводи, где течение реки медленно.
Во время весеннего хода маринки, который, как кажется, бывает не так дружен, как осенний, невода не употребляются в дело главным образом потому, что в это время нет сбыта рыбы, и лов производится при помощи маленького снаряда, называемого кривдой. Осенью нередко случается, что неводом в 50 сажен длины вытаскивают зараз до 200 пудов маринки. В 1883 году казаки этого выселка для ловли рыбы предприняли в первый раз поездку на лодке в дельту Или. Лов производился в озерах Камау в то время, когда уже на них стал лед. Невод подводился под лед, на что в первый раз пришлось употребить 6 суток, и вытаскивался на берег. В Камау лодки были обменены на быков киргизам, и отсюда рыба была доставлена на верблюдах в Илийский выселок и продана в Верном. В результате предприятие не дало ни убытка, ни выгоды. По словам участников его, из 1000 пудов пойманной рыбы не было добыто ни одного экземпляра какой-нибудь другой кроме маринки и окуня. Второе, наиболее распространенное орудие ловли представляет из себя кривда, имеющая вид дуги, у которой стороны доходят до размеров сажени и расходятся градусов на 60. В пространстве между половинками дуги натягивается неглубокий сетяной мешок. Для ловли при помощи этого снаряда, выбирают такое место реки, где вода около берега образует суводи и имеет только слабое течение. Это бывает там, где крутой, обрывистый берег образует выступ, ниже которого находится маленький заливчик. Если этого нет, на небольшое расстояние от берега делают запруду, выбирая место с крутым спуском дна или яму. Таким образом получается искусственная заводь, почти со стоячей водой. Маринки охотно заплывают в такие места и, может быть, мечут здесь икру. Рыбак опускает сюда кривду, направленную вниз вершиной дуги, и держит ее вертикально. Заплывающая маринка натыкается на слабо натянутую сеть; ловец, почувствовавший толчок, немедленно вытаскивает кривду, поддевая ею рыбу. Во время хода рыбы этот способ ловли бывает очень удачен. Киргизы вместо такого снаряда употребляют простой сачок, состоящий из длинной жерди и большого деревянного круга, на котором слабо натянута сеть. Кривдами и этим сачком ловится почти исключительно маринка.
На северном берегу Балхаша в конце апреля нам привелось видеть рыболовство при помощи ставных сетей; они расставляются на жердях параллельно берегу, для чего киргизам приходится заходить по грудь в воду. С берега необходимо наблюдать за такими сетями, потому что попавшаяся маринка очень скоро освобождается от их петель. Поэтому всякий раз, как вздрагивание верхней веревки дает знать о пойманной добыче, киргиз забирается в воду и вытаскивает рыбу. Этим способом добывается маринка и реже окунь. Киргизы Каркаралинского уезда ловят зимой окуней при помощи железных крючков собственного изделия или, реже, русских стальных удочек. Для этой цели на льду проделываются проруби, куда и опускают крючки, наживленные мясом или совсем без наживки. Клёв бывает настолько хорош, что такими орудиями, несмотря на их примитивность, добывается все довольно значительное количество окуня, привозимого на городской рынок. Каркаралинский уездный начальник сообщает следующий способ ловли окуней, практикуемый киргизами на озере Балхаше. На льду проделывается большая круглая прорубь, над которой устраивается шатер. На краю проруби раскладывается костер. Подплывающую рыбу киргиз бьет вилой, насаженной на жердь. Вероятно, лов происходит ночью и огонь разводится для освещения воды, и едва ли для приманки рыбы, которая и без того имеет обыкновение толпиться около отверстий во льду. В этом же роде производится лов окуней на Басканском озере. Около проруби здесь скопляется такая масса рыбы, что нет никакой надобности ее видеть, поэтому здесь не зажигают костров. Окунь поддевается наудачу крючками, насаженными на палки.
Соль, играющая большую роль в рыбной промышленности, в изобилии находится в окрестностях Балхаша. Залежи ее в виде озер встречаются в низовьях Каратала, Или, у полуострова Тар-Тюбека и во многих других местах. Соль эта несколько горьковата, но будучи промыта, теряет этот вкус. Ею пользуются почти исключительно киргизы; русское население употребляет привозную из других местностей. В г. Каркаралы она подвозится с озера Карасор, находящаяся в Павлодарском уезде в 180 верстах от этого города, и стоит летом 30, а зимой 40 к. В Сергиополе пуд соли, привезенной из Семипалатинска, стоит 45 к., и в Илийском выселке 1 рубль. Статистические данные о рыболовстве, которые мы взяли из уездных правлений, чрезвычайно скудны. Из Каркаралов по этой части не получено ничего. Из расспросов нам известно только, что зимой киргизы привозят в значительном количестве окуня [Называемого здесь судаком.], который расходится не только в этом городе, но отправляется в Павлодар и даже Семипалатинск. Увеличения рыбного промысла в течение последних лет в Каркаралинском уезде не заметно.
В Сергиопольском уезде в 1883 году поймано:
Османов 41пуд.
Окуней1228 »
Маринок 2527 »
Так как в восточном углу Балхаша лова не существует, несомненно, что рыба эта главным образом добыта в оз. Алакуле, чем и объясняется большое количество окуней, сравнительно с другими семиреченскими уездами.
В Капальском уезде в течение 1883 года добыто рыбы:
Из этих таблиц можно видеть, что киргизы в Капальском уезде почти не занимаются рыболовством, и что промысловой рыбой здесь является почти исключительно маринка. Окунь же ловится одними только киргизами по той причине, что в большом количестве в водах уезда он водится только в Балхаше; в реках же, по которым только и существует русское население, попадается редко.
В Верненском уезде в течение 1863 г. было добыто жителями:
Жители последних двух поселений ловят, кроме того, в р. Чу незначительное количество сазанов и сомов, которых мы не включаем в таблицу, так как эта река не принадлежит к Балхашскому бассейну. Из этих цифр видно, что в балхашских водах и Верненском уезде только одна маринка почти исключительно составляет предмет промысла. Эти сведения, хотя они и скудны, но дают возможность сделать заключение о характере и состоянии рыбной промышленности в водах бассейна. Здесь существуют только три промысловые рыбы: маринка (главным образом двух видов: Sch. argentatus и Sch. Kolpakowskii), окунь и осман. Маринка может ловиться как в озерах, так довольно высоко и в реках, где во время хода очень многочисленна. Окунь в большом количестве попадается исключительно в Балхаше [Мелкие черные окуни многочисленны также в Баскан-куле.], берега которого совершенно лишены русского населения, и в течение лета даже киргизского. Отсутствие всяких дорог от русских поселений, кроме трудного вьючного пути на верблюдах, отдаленность от тракта, плохие корма и мириады комаров в летнее время исключают возможность существования на озере рыболовства как отхожего промысла. Правда, тракт близко подходит к восточному краю Балхаша, но здесь ни зимой, ни летом, как в том мы убедились личными опытами, наблюдениями и расспросами, почти не ловится рыба. Глубина воды в восточном углу чрезвычайно незначительна, так что зимой озеро промерзает на далекое расстояние от берегов, что уже одно может объяснить отсутствие рыбы в это время. Точно так же, весной нами не замечено здесь никаких признаков обилия рыбы. Киргизы, живущее зимой по берегам Балхаша, за отсутствием орудий почти не занимаются рыболовством. Благодаря всему этому, самая ценная для этих вод рыба - окунь в настоящее время не составляет предмета промысла и остается без значения для местного населения. Осман ловится только в высоких частях рек, и всюду в очень ограниченных размерах. Таким образом, главным, почти исключительным предметом рыбной промышленности является маринка, отличающаяся скверными свойствами. Мясо ее костляво, с неприятным запахом и вкусом, и, как говорят, на новичка иногда действует небезвредно; икра же положительно ядовита. Благодаря тому, что по своим качествам она не может конкурировать ни с одной рыбой, привозимой с Алакуля и Нор-Зайсана, ценность ее всюду невелика.
Рыболовство на этих двух озерах находится в гораздо более выгодных условиях, чем на Балхаше. К Алакулю близко подходит тракт в том месте, где может в большом количестве ловиться окунь (P. Schrenckii). Озеро Зайсан отличается обилием и разнообразием ценных видов рыбы. Поэтому эти два водоема привлекают к себе рыбную промышленность и отвлекают ее от Балхашского бассейна. Жители Сергиопольского уезда даже с Лепсинского пикета отправляются для рыболовства на Алакуль, а не на Балхаш. Сергиополь, Лепсипск, Капал и даже Верный в зимнее время снабжаются рыбой, привозимой с Нор-Зайсана. Даже река Чу, благодаря тому, что в ней водятся сазаны и сомы, отвлекает промышленность от Или. Казаки, живущие близь этой последней реки, часто отправляются для лова на Чу.
Зимой 1884 года в Сергиополе цены на рыбу стояли следующие:
Стерлядь мороженая за пуд, с оз. Зайсана 7 и 7 р. 50 к.
Осетер с озера Зайсана8 р.
Окунь обыкновенный » »1 р. 50 к.
Карась » »1 р. 20 к.
Окунь белый с Алакуля1 р. 50 к.
Маринка в Верном, смотря по времени года, стоит от 1 р. до 2-х за пуд. Условия рыболовства в водах Балхашского бассейна находятся в крайне плачевном состоянии, и эта промышленность очень мало обещает в будущем. Едва ли когда-нибудь по берегам этого озера будет существовать оседлое население, и едва ли можно ожидать развития рыбного промысла между киргизами, живущими здесь только зимой. С улучшением путей сообщения, ожидаемого от устройства пароходства по Балхашу и Или, еще можно надеяться, что на самом озере разовьется отхожий промысел среди русского населения края. Никакие другие искусственные меры не могут поднять этого дела при настоящем состоянии рыбной фауны.
Безнадежность положения заключается главным образом в том, что промысловыми рыбами являются только неценная маринка, занимающая добрых ⅔ бассейна, и окунь, недоступный теперь для лова. Поэтому разведение в бассейне более ценных рыб, в особенности таких, которые могли бы вытеснить маринку, является и единственной, и чрезвычайно полезной мерой поднятия промысла. По распоряжению Г. А. Колпаковского, был сделан опыт впуска стерлядей в Аягуз. Предприятие не увенчалось успехом уже по одному тому, что устье этой реки теряется в камышах, и рыба не могла проникнуть в озеро. И едва ли вообще можно ожидать успеха в деле разведения этой рыбы в Балхашском бассейне: она не любит озер и предпочитает проточную и чистую воду; реки же Семиречья мутны и несут огромное количество ила. Да и нет особой беды в том обстоятельстве, так как стерлядь нигде не имеет большого промыслового значения, и в особенности не может иметь его здесь.
Есть рыбы, которые с большим значением и несомненным успехом могли бы быть разведены в водах края. Это сазаны и караси; первые питаются молодым камышом и другими водяными растениями, личинками насекомых, вообще как раз той пищей, которую едят в Балхаше маринки и которая находится здесь в изобилии. Сазан очень общественная, неприхотливая рыба, предпочитающая илистую стоячую воду, хотя нередко поднимается довольно высоко. Есть основания думать, что эта рыба, пущенная в Балхаш, начнет вытеснять маринку. Основания эти следующие: всюду в других местах маринка является рыбой высоких быстрых вод. В Чу, Аму-Дарье и Сыр-Дарье, где живут сазаны и другие рыбы Арало-Каспийской области, маринка не спускается далеко вниз по рекам, между тем в Балхашском бассейне, где этих рыб нет, она во множестве населяет стоячие воды озера. Можно думать, что она не выдерживает жизненной борьбы с последними, из которых самыми опасными конкурентами должны быть питающиеся одной с нею пищей. Сазан, имеющий значительное промысловое значение, как раз удовлетворяет всем этим условиям, и разведение его тем легче, что с небольшими затратами он может быть пущен из р. Чу в Или и в Алакуль из Нор-Зайсана. Карась еще более неприхотливая рыба, во множестве водящаяся всюду в стоячих илистых водах и питающаяся одинаковой с сазаном пищей. С несомненным успехом и большой пользой для края, карась может быть разведен в Алакуле, куда его можно доставить из озера Нор-Зайсана.
Для нас почти несомненно, что эти две рыбы, вытесняя маринку, расплодятся на новом месте во множестве и таким образом поднимут ценность рыбного богатства Балхаша и Алакуля.
Глава V. Киргизы и киргизские названия некоторых животных и растений
В своем путешествии мы не занимались специально этнографическими исследованиями, и потому о местных инородцах можем сообщить только то немногое, что замечено нами по пути и что имеет местный интерес.
Кочевое население прибалхашских степей составляют исключительно киргизы. Зимой они во множестве живут по берегам озера, и с появлением проталин, что по северному берегу случается в средине или конце марта, начинают откочевки в горы, где в течение лета они находят хороший корм для скота.
Благодаря отсутствию корма, мириадам комаров, берега озера летом совершенно пустеют. Уходят даже те киргизы, у которых есть хоть несколько баранов и одна лошадь или корова, на которую можно было бы навьючить домашний скарб. Иногда вьючат даже козлов, и очень часто люди идут пешком.
Остается на озере разве только самое незначительное количество бедняков, которые почему-нибудь лишились скота и которым не на чем и незачем кочевать в горы. Здесь эти так называемые джатаки занимаются рыбной ловлей и, если есть оружие, стреляют сайгаков и куланов. На протяжении около 400 верст, пройденных нами по берегам озера, мы встретили только одну семью этих бедняков. По Или, в особенности в Камау, и, по расспросам, в низовьях Каратала киргизы остаются в течение всего года и летом занимаются здесь земледелием. Судя по арыкам, надо думать, что в прежнее время существовало такое же земледельческое население и в устье Лепсы. С мелением рек, замеченным в последние годы, и исчезновением возможности выводить из них воду арыками, киргизы побросали многие пашни, как здесь, так и в низовьях Или.
Предметами земледелия в Камау служат пшеница, просо, арбузы и дыни. Орошение производится арыками, и только на одной пашне мы видели водоподъемное колесо (чигирь). О количестве урожая бестолковые киргизы не могли дать никаких сведений, но судя по виду несжатого хлеба, они не должны жаловаться на неурожай. Арбузы и дыни здесь очень скверного качества.
Местом летних кочевок для киргиз северного берега служат Чингиз-Тау и Тарбагатай, для жителей степи Сары-Ишик-Атрау - Алатаунские горы. С появлением снега в степи, киргизы возвращаются на зимовку на старые места и выбирают камыши, где и разбивают свои юрты. Камыш дает им притон от буранов, служит пищей скоту, топливом и частью строительным материалом. Главное занятие киргиз, конечно, скотоводство. Скот круглый год держится на подножном корму, и только некоторые из кочевников, которые зимуют по Или, ко времени покоса налегке приезжают с гор и, приготовив здесь запас сена, возвращаются назад.
Благодаря плохому подножному корму в зимнее время скот к весне сильно худеет и в суровые многоснежные зимы гибнет во множестве. Зима 1884 года отличалась исключительной суровостью и гибельно отразилась на хозяйстве киргиз, живущих по северному берегу озера. В южноприбалхашских степях в этот год, как и всегда, снег падал в незначительном количестве и падежа не было. Вообще, здешние киргизы кроме этого пользуются и другими выгодами, благодаря которым жизнь их поставлена в лучшие условия, сравнительно с жителями северного берега. Флора песков несравненно богаче глинистых степей Каркаралинского уезда, по южному берегу и в особенности в низовьях рек большими зарослями растет камыш, играющий столь большую роль в жизни здешнего кочевника.
Из домашних животных наибольшее значение имеют бараны, из шерсти которых приготовляются кошмы, арканы, грубая материя и широкие тесьмы, употребляемые для прикрепления кошм на юртах. Круглый год живут киргизы в этих передвижных жилищах, которые только у богатых, во время зимы, покрываются двойным рядом кошм. Зимой, в предупреждение снежных заносов, юрта обносится камышовым забором. Из того же материала делаются зимние загоны для баранов, представляющие из себя совершенно закрытий шалаш с маленьким входным отверстием, которое на ночь прикрывается снопом камышу. Из некормовых растений большой значение у киргиз имеет чий (Lasiagrostis splendens). Из длинных и твердых как кость стеблей чия приготовляются прочные циновки, которыми увешиваются бока юрты.
Молочные продукты и пшеница составляют главную пищу киргиз. Из козьего, овечьего и коровьего молока приготовляется айран (простокваша) и кислый твердый сыр. Верблюжье молоко пьют с чаем. Кужа составляет самое обыкновенное, повседневное блюдо. Для приготовления ее зерна пшеницы толкутся вместе с водой в деревянных ступах; когда они таким образом несколько раздробятся и размякнут, их варят в котлах с большим количеством воды. В эту похлебку прибавляют айрана или свежего молока. Мука, добываемая у русских, употребляется на боурсак, представляющий из себя комочки теста, жаренные в бараньем сале. Мясо едят только богатые люди. Поздней осенью, когда скот бывает очень жирен, киргизы режут баранов и лошадей и приготовляют из них копченое мясо на зиму. Для этого слабо посоленные куски его весятся под дымовым отверстием юрты. Любимым блюдом считается жирная часть под лошадиной гривой и казы - род колбасы, приготовленной из лошадиных ребер, вложенных в кишку. В бульон, получающийся при варении мяса, кладут раскрошенное тесто и овечий сыр. Такая лапша называется кеспе. Из предрассудков киргиз мы можем отметить обычай затенять от солнца котел, в котором варится пища. По их словам, без этой предосторожности после употребления пищи всегда болит живот.
Как медицинские средства употребляется гнездо ремеза, которое варят и настой пьют против разных болезней. Заболевший скот лечат окуриванием змеиной шкуры. Для этого на тлеющую тряпку кладут часть этой кожи и, положив в ноздрю больному животному, вдувают ему в нос дым.
К недостаткам киргиз надо отнести хитрость и наклонность к воровству, выражающуюся в баранте. Баранта обыкновенно является формой самосуда. Несмотря на участие биев, имущественные споры между киргизами разных аулов и волостей часто остаются нерешенными. Обиженная сторона в таких случаях оставляет за собой право угнать у обидчика известное количество скота насильственно. Обидчик, конечно, отплачивает тем же, стараясь захватить с избытком; таким образом разгорается вражда, которая может быть прекращена на съезде биев. Бии, выборные судьи, решающие подобные дела, получают 10% с рубля исковой суммы, по оценке скота особыми лицами - пятидесятниками.
Наиболее сильная баранта бывает между жителями разных уездов; в особом антагонизме между собой находятся киргизы Каркаралинского и Сергиопольского уездов, принадлежащих к разным областям. Зимой, когда замерзает Балхаш, они перебираются на другую сторону и во множестве угоняют отсюда скот, результатом чего является бесконечная вражда, доходящая часто до убийств. Между отдельными аулами ссоры часто усиливаются несправедливыми решениями биев, которые берут взятки с барантачей и решают в их пользу дело. Нередко и волостные правители, благодаря взяткам, систематически укрывают воров и таким образом наживаются.
Существуют и профессиональные барантачи, т. е. люди, занимающиеся грабежом скота как промыслом и называющиеся просто ворами (карабчи). На верхушках гор северного берега, с которых видно на далекое пространство, сделаны ямы, обнесенные камнями, откуда барантачи наблюдают за своими жертвами. Это так называемые карабчи-караулы.
Жертвами профессиональной баранты нередко бывают русские, но казаки обыкновенно жестоко мстят разбойникам. Наклонность к воровству у киргиз проявляется во всем остальном. Они не пропускают случая украсть, в особенности у русского, все, что лежит плохо, и это нимало не считается грехом. Наибольшей недобросовестностью отличаются те, которые приходят в соприкосновение с русскими, и чем лучше говорит киргиз по-русски, тем менее он честен. Как все номады, киргизы очень ленивы, и все домашние работы возложены на женщин. Мужчины разъезжают из аула в аул, пьют айран и кумыс и разносят сплетни по степи с быстротою курьеров. Между живущими по Или попадаются иногда довольно красивые физиономии, обязанные, вероятно, подмеси сартовской крови.
Между кочующими по берегам этой реки чрезвычайно развит сифилис. Трудно встретить юрту, где бы не было старика или старухи с провалившимся носом. Болезнь сильно распространяется благодаря свободе нравов, доходящей до разврата, и отсутствию убеждения в заразительности этой язвы.
Постоянное соприкосновение с природой, жизнь на ее лоне делают киргиз хорошими натуралистами. Главное внимание их, конечно, обращено на те предметы, которые имеют то или другое отношение к их быту, приносят пользу или вред в их кочевом хозяйстве. Но наблюдательность номадов не ограничивается этим: они замечают и различают многое из того, что не играет видимой роли в их жизни. Благодаря тому, что в пастушеском быте флора населяемых местностей играет особенное значение, киргизы оказываются более сведущими по ботанике, чем по зоологии. Они различают почти каждую травку и знают естественную историю ее, в особенности применительно к вопросу о пригодности ее в качестве корма для скота в… [Из-за типографского сбоя две заключительные строки не напечатаны. - rus_turk.].
Приложение