Прошу прощения у тех, кому я надоела со своим перечитываньем Катаева, но я обнаружила в «Белеет парус одинокий» пасхалочку размером со страусиное яйцо и просто не могу не поделиться.


( Read more... )

И ещё раз про детского Катаева -

( на аккерманском пароходике )

Переплетая в цельнотканевой переплёт купленного себе в Польше толстенького дешёвенького в бумажной корочке Валентина Катаева (что за дом без Катаева! сказала я себе в варшавской русской лавке), с удовольствием, меж операциями оного переплетания, перечитала школьную классику, и вот что замечено -
- за полвека иные эпизоды никуда не делись из памяти ( Read more... )

«Спирьке Расторгуеву -- тридцать шестой, а на вид -- двадцать  пять,  не больше.  Он поразительно красив: в субботу сходит в баню, пропарится, стащит с недельную шоферскую грязь, наденет свежую рубаху - молодой  бог!  Глаза ясные,  умные...  Женственные  губы  ало  цветут  на смуглом лице. Сросшиеся брови, как вороньего  крыла,  размахнулись  в  ( Read more... )

был обнаружен мною в Познани, в Музее Прикладного Искусства.


( Read more... )

Про вчерашнее - как приятно, что хотя бы одна френдесса вспомнила нужную Леонию.
Про которую Гугель бессилен, потому что её не было.

Леония - вымышленная сестра Кузьмы Петрова-Водкина (см. «Хлыновск»).


( Read more... )

( Read more... )

Раз уж зацепили передвижников, два слова мимоходом про реалистичность реализма. Перед тем как их, два эти слова, сказать, я честно погуглила - не написал ли уже кто-нибудь об очевидности перспективных построений в хрестоматийном полотне «Чаепитии в Мытищах», 1862? - нет, вроде никто. Социальное толстобрюхое народу интереснее стилистических ( Read more... )

Ну не мимими ли, в каментах к посту про стилистически слабого, сюжетно скучного и рано в нищете умершего Арсения Шурыгина с сериозными щами разбирают, русская ли это картина вообще, если в ней играют на фисгармонии. И связывают костюм учительницы с тогдашнею модою с точностью до десятилетия. Заклёпочники от холста-и-масла, малаццы.


( Read more... )

Внезапно подумала, что вот ведь - роман «Что делать?» вне всякого сомнения играл в тогдашних либеральных кругах роль Нового Завета (был императивно обязателен к прочтению, буквальному уверованию и следованию словом, делом и помышлением), но почему-то властям не было никакого дела до этой злой ереси. Срок Николаю Гавриловичу впаяли и вовсе не за ( Read more... )