Начало. См. все части рассказа:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10,
11, 12, 13, 14, 15, 16, 17. 18. статья Симы Соловейчика в "Комсомольской правде" о Лотар-Шевченко
В один из декабрьских вечеров я задержался в профсоюзном комитете Сибирского отделения АН. Как всегда было много народу, и дверь не закрывалась, и, как правило, это были не обиженные люди, а профсоюзные активисты из комиссий институтов СО АН или комиссий Объединенного профсоюзного комитета (ОКП). Они приходили, дожидались своей очереди, задавали вопросы или что-то кратко рассказывали, я так же коротко отвечал, или мы обсуждали дальнейшие действия, и люди уходили. Обычный мой рабочий вечер в Академгородке зимой 1965 года.
Вот я увидел краем глаза, что вошла Татьяна Дмитриевна Третьякова и вместе с ней еще одна женщина, незнакомая мне. Татьяну Дмитриевну я знал очень хорошо. Она работала референтом в Институте математики и была профсоюзной активисткой. Билеты во все театры мы всегда покупали у нее, но этим дело не ограничивалось. Она в то время умела оказаться причастной к любым делам, касавшимся музыки и театра.
В кабинете было еще очень много людей, и женщины скромно сели на стулья у окна. Они терпеливо дождались, пока никого не осталось, а когда я вопросительно посмотрел на них, подсели поближе, к столу.
Татьяна Дмитриевна молча положила передо мной вырезку из «Комсомольской правды». «Пианистка», - прочел я заголовок. Перевел взгляд на подпись: «С. Соловейчик, наш корр». Я посмотрел на дату: 19 декабря 1965 г. Свежая газета.
Имя Симы (Симона Львовича) Соловейчика я знал. Он создал в газете рубрику «Алый парус» для подростков 16-17 лет. Хотя мне было уже далеко не 17 лет, но когда мне попадалась «Комсомолка», я всегда сразу открывал последнюю страницу, - нет ли там «Алого паруса». Материалы этой рубрики появлялись только раз в месяц, но читали их не только все подростки, все юноши и девушки, но и многие взрослые. Там возникали и разрешались жизненные коллизии молодых людей, вступающих во взрослую жизнь. Сейчас Симона Львовича Соловейчика считают «неутомимым идеалистом и реформатором образования», причем не только эпохи «
оттепели».
Симон Львович Соловейчик.
Человек, который извлек Веру Августовну Лотар-Шевченко из небытия.
«Алый парус» впоследствии, в 70-е, изменил свое лицо и сильно отличался от «Алого паруса» 60-х, а в 80-е - вновь изменился и сильно отличался от 70-х, но все же просуществовал три десятка лет. Его читало одно поколение юных за другим, часто находя ответы на свои вопросы. Сима Соловейчик действительно был выдающимся фантазером-гуманистом, чувствовал кожей нравственные трудности вступающих в жизнь молодых людей. А этих вопросов тогда в 60-е избегали. И боролись за нравственную чистоту с помощью парийных и иных собраний.
Имя Симы Соловейчика под статьей вызывало желание немедленно прочесть, о чем он написал. И я прочел эту статью на одном дыхании. Героиня статьи, Вера Августовна Лотар-Шевченко, пианистка, француженка, прошедшая лагеря, жила в Барнауле, где он ее и встретил, работала в филармонии и играла в пустых залах. Она поразила Симу Соловейчика своей игрой, а потом и своей судьбой, - и об этом обо всем он и написал.
Я сразу понял: Вера Августовна в Барнауле не жила, - она там погибала. И немедленно мелькнула мысль: как бы ее завлечь в Академгородок. Здесь бы она ожила. Академгородок - это именно то место, где должны жить такие люди.
Я помолчал, а потом сказал об этом вслух. У женщин сразу загорелись глаза. Стало понятным, что они очень хотели бы этого, и ко мне пришли именно с таким предложением.
- А захочет ли она приехать? Оказалось, что Третьякова уже поговорила с директором Новосибирской филармонии, и тот сказал, что он мог бы решить вопрос о приеме ее на работу, но сначала нужно приехать, дать концерты и показать себя. Кроме того, она должна быть прописана в Новосибирске.
- Конечно захочет, - уверенно сказала Татьяна Дмитриевна. Она там просто прозябает. Татьяна Дмитриевна была, как всегда безапелляционно уверена, что если она так думает, то так думают все. Она прошла войну, и была импульсивна и решительна. И хотя действовала интуитивно, чаще всего оказывалась права.
Я рассказал историю Веры Августовны Лотар-Шевченко на заседании президиума Объединенного комитета профсоюза. Все сразу же зажглись идеей пригласить ее жить в Академгородок. Владимир Иванович Немировский, директор ДК «Академия» сказал, что он договорится с Новосибирской филармонией об организации концертов. Лев Георгиевич Лавров, зам. Председателя СО АН по общим вопросам, сказал, что он поддерживает идею приглашения, но очень трудно будет провести решение о выделении ей квартиры через Президиум СО АН. Но если такое решение будет, она получит прописку. Сибирское отделение АН имеет право приглашать людей из других мест.
Все понимали, что говорить предварительно с академиком Лаврентьевым о Лотар-Шевченко совершенно бесполезно. Он не поймет нас и просто зарубит этот вопрос на-корню. Все знали о его отношении к людям искусства и спорта. Он постоянно говорил, что научные работники должны интересоваться только наукой. И ни на что не отвлекаться. Надо было сделать так, чтобы на заседании Президиума СО АН оказались наши сторонники, чтобы хотя бы 2-3 академика поддержали проект решения, который мы составим и предложим.
первая часть нашего плана
Мы решили начать с организации концертов Веры Августовны в Новосибирске и Академгородке.
Владимир Иванович связался с Верой Августовной, и она дала согласие выступить. Потом он быстро договорился с новосибирской филармонией о четырех концертах, - двух в городе и двух в Академгородке. Причем концерты в ДК «Академия» он решил взять «на гарантию». Это означало, что независимо от того, какая будет выручка от продажи билетов, филармония получит оговоренную сумму. Это был определенный риск, но мы решили пойти на него, поскольку иначе филармония не хотела отдавать нам два концерта. В Академгородке тогда жило не так много людей, и директор филармонии считал, что зал будет пустой. Сам ДК по существующим правилам не мог организовать концерт и продавать билеты. Не мог и оплатить с выручки исполнителю.
Владимир Иванович Немировский, директор ДК «Академия».
Человек, который организовал первые концерты Веры Августовны в Академгородке.
Были назначены дни концертов. ДК развесил объявления с кратким рассказом о Вере Августовне во всех институтах. Билеты на оба концерта были раскуплены мгновенно. Филармония позаимствовала материалы из нашей рекламы и тоже сумела продать почти все билеты на оба концерта в Новосибирске.
Веру Августовну привезли из Барнаула на автомобиле, поместили в гостиницу. Тогда я впервые увидел ее и познакомился. Ее окружили вниманием и заботой. Все время рядом с ней была Татьяна Дмитриевна Третьякова, профессор НГУ Кирилл Алексеевич Тимофеев и его супруга, член-корреспондент Алексей Андреевич Ляпунов тоже с супругой, члены французского клуба, и вообще ее все время окружала толпа людей, желающих познакомиться с ней или просто сказать что-нибудь. Вера Августовна смущалась. По-русски она понимала все и сказать тоже могла все, но с сильным акцентом, коверкая падежи и окончания слов. Некоторые говорили с ней по-французски, и тогда она оживала, и лицо ее выражало признательность.
Была она сутула, а большие руки, которые она старалась куда-нибудь спрятать, мало походили на руки пианиста. Пальцы были какими-то корявыми с артритными утолщениями на суставах. Было непонятно, как она будет играть такими руками. Неужели можно такими пальцами извлекать звук? Неужели она может играть быстрые вещи?
Вера Августовна Лотар-Шевченко. Фото 1966 года.
Плохое качество, но лучше фотографии того времени нет.
Когда Вера Августовна вышла на сцену ДК и села к роялю, переполненный зал замер. А когда она положила руки на клавиатуру, зал охнул. Все увидели ее руки. Но вот она начала играть, и теперь уже не было никого и ничего. На сцене был замечательный исполнитель. Пианист с большой буквы. Ей не требовалось ни малейшей скидки на годы тяжелой лагерной жизни без рояля, на мучивший ее артрит. Она играла. У нее для каждой вещи была своя, не всегда привычная, музыкальная трактовка. Она в музыке была Личностью, и играла так, как она понимает, как чувствует - и Баха, и Бетховена, и Шопена, и Дебюсси ... И для меня, и для многих ценителей музыки это был необычный Бах, еще более мятущийся Бетховен, пламенно-революционный Шопен и совершенно незнакомый Дебюсси.
На ее первом концерте было много преподавателей Новосибирской Консерватории, музкальных деятелей и просто любителей музыки. К слову сказать, на второй концерт музыкальная профессура не пришла, - трактовка Веры Августовны им не понравилась.
Успех был полный. Ее долго не отпускали... На сцену вышел член-корреспондент Ляпунов. Владимир Иванович Немировский попросил его приветствовать Веру Августовну по-французски. Видимо он нашел теплые слова приветствия вместе с которыми он вручил ей большой букет цветов. Цветы - зимой, - тогда это было практически невозможно. Вера Августовна была растрогана. Да и все в зале, знавшие ее судьбу тоже.
Сейчас, готовя это материал, я с удивлением прочитал, что, оказывается, у Алексея Андреевича Ляпунова не было музыкального слуха. Но тогда он и вида не подал.
Наконец большая часть публики разошлась, а Веру Августовну окружили люди, желавшие сказать ей хотя бы два слова. Рядом с ней остались академик Леонид Витальевич Канторович, академик Александр Данилович Александров, член-корреспондент Алексей Андреевич Ляпунов, профессор Кирилл Алексеевич Тимофеев, и многие другие ученые, которые всегда ходили на все концерты в нашем ДК и на все встречи с исполнителями и артистами. Мы знакомили их с Верой Августовной. А она, наверное, давно отвыкла от такого внимания и еле сдерживала чувства. Безусловно, она первый раз в жизни видела столько академиков рядом, но не подала и виду. Вера Августовна в любом обществе становилась сразу центром внимания, - она была истинной француженкой.
Несколько дней Вера Августовна прожила в гостинице «Золотая Долина», которую мы ей оплатили. Отсюда она ездила на концерты в город за 30 км, но не на такси, а на автомобиле с водителем из гаража Президиума СО АН. А академики, членкоры и доктора, - и десятки, а, может быть, и сотни людей звонили Владимиру Ивановичу Немировскому, спрашивая билеты на второй концерт. Конечно у него был оставлен резерв, но, наверняка, на всех желающих нехватило.
Обратно Вера Августовна уезжала, как триумфатор: Она покорила своим талантом и Академгородок, и Новосибирск. Конечно, она захотела переехать в Академгородок. И директор новосибирской филармонии предварительно согласился принять ее на работу. Но для этого нужна была новосибирская прописка. И тут была вся закавыка. Принять на работу нельзя без прописки, а прописаться можно было, только получив квартиру в СО АН. Мы решили все же нарушить первое правило и вначале принять ее в ДК, чтобы легче было решить вопрос о выделении квартиры.
Продолжение следует