Николай II и судьба России. Часть 9.
Продолжение. Начало в предыдущих частях: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
Нельзя обойти вниманием пункт Портсмутского договора, который предусматривал компенсацию Японии за содержание русских военнопленных. Можно уверенно утверждать, что за гуманное к ним отношение Государь решил поощрить японцев, держа в уме вероятность новых военных конфликтов с Японией. Такая предусмотрительность была вовсе не излишней, памятуя о том, через какой ад пришлось пройти пленным британцам и американцам, попавшим в японские лагеря во время II Мировой войны.
А вообще, отношение Николая II к солдатам - одна из самых светлых и трогательных качеств его личности.
Генерал П.Н. Краснов вспоминал:
«...Когда Государь видел особенно счастливое лицо, непринужденную улыбку первый раз стоявшего перед ним солдата, когда строго заученные, трафаретные, уставные солдатские ответы вдруг срывались на простодушно-интимные, мужицкие, - мягкая улыбка появлялась на лице Государя; стальной блеск голубым огнем сиявших серых глаз смягчался, и Государь задерживался дальше...
Смотр стрельбы. Маленький, крепкий солдат 147-го пехотного Самарского полка, коренастый, ловкий, на диво выправленный, стоял перед Государем. Государь, взявши его мишень, рассматривал попадания. Четыре пули можно было ладонью накрыть; все около нуля, пятая ушла вправо.
"Эх куда запустил, - отдавая мишень солдату, сказал Государь, - в седьмой номер. Весь квадрат испортил. Рука, что ли, дрогнула? "
"Ничего не дрогнула, Ваше Императорское Величество; у меня не дрогнет, не бойсь... не такая у меня рука", - бойко ответил солдат.
"Однако пуля почему-то ушла у тебя в 7-й номер. За спуск, что ли, дёрнул?"
"Это я-то дёрнул? Да побойся ты Бога! Я за белками с малолетства хожу... И я дёрну!"
С командиром полка готов был сделаться удар. На лице Государя сияла его обычная, несказанно добрая улыбка.
"А вот и дёрнул", - подсмеиваясь над солдатом, сказал Государь.
"Нет, не дёрнул... А так, толкнуло что-то под руку. Нечистая сила толкнула... Он враг, он силён, без молитвы пустил".
"Вот это и есть дёрнул! Ты какой губернии?"
Сразу став серьёзным, солдат быстро выпалил:
"Олонецкой, Ваше Императорское Величество".
"Ну, спасибо. Всё-таки отличный квадрат", - И Государь передал охотнику на белок коричневый футляр с часами».
Николай II в окружении солдат и офицеров на станции Березина Минской губернии 21 декабря 1904 г.
В этой сценке проявилось не только отеческое отношение Царя к своим солдатам, но и редкое даже в наши дни среди менеджеров среднего звена умение, без панибратства и сюсюканья, найти общий язык и сократить дистанцию в общении с людьми, стоящими ниже в социальной иерархии.
И дело не только в иерархии социальной. Николай II и как личность не имел себе равных. « Что представлял собой Государь Император? - вопрошал товарищ (заместитель) обер-прокурора Св. Синода князь Николай Давидович Жевахов, и сам же отвечал на свой вопрос: - Это был, прежде всего, богоискатель, человек, вручивший себя безраздельно Воле Божьей, глубоко верующий христианин высокого духовного настроения, стоявший неизмеримо выше тех, кто окружал его, и с которыми Государь находился в общении. Только безграничное смирение и трогательная деликатность, о которых единодушно свидетельствовали даже враги, не позволяли Государю подчёркивать своих нравственных преимуществ перед другими. Только невежество, духовная слепота или злой умысел могли приписывать Государю то, что впоследствии вылилось в форму злостной клеветы».
К перечисленным невежеству, духовной слепоте и злому умыслу следует добавить грех худший, чем зависть - неприязнь к лучшему или плебейскую гордыню, которая побуждает заплевать того, кого не удаётся переплюнуть. Такого рода гордыню сильнее всего уязвляет превосходство, которое не придавливает своей очевидностью и не возносится - а именно так проявляются благородство и аристократизм наивысшей пробы. Восхищаться благородством и любить совершенство одержимая гордостью низость никак не может, поэтому перед лицом высшего ей приходится измышлять то, к чему можно придраться и оправдать свою злобу.
Воистину преображающим было воздействие личности Государя даже на таких гордецов. Профессор А.Н. Боханов в книге из серии ЖЗЛ «Николай II» приводит такие подробности заточения Царской Семьи в Тобольске и Екатеринбурге: «В Тобольске, тайком от комиссара, Ники нередко ходил в караульную комнату, где разговаривал с солдатами, играл с ними в шашки» (попробуем представить себе сына сапожника Джугашвили, играющего в шашки с солдатами). Однажды за таким занятием застал Государя комиссар Временного правительства Панкратов. Эту мизансцену описал учитель французского языка Цесаревича и Великих Княжон Пьер Жильяр: «… войдя в караульное помещение, он остолбенел от неожиданности и в изумлении рассматривал сквозь очки представившееся ему зрелище. Император, видя его смущение и замешательство, сделал ему знак подойти и присесть к столу. Но комиссар, по-видимому, почувствовал себя здесь не на месте: он пробормотал невнятно несколько слов и, круто повернувшись на каблуках, выбежал ошеломлённый». И далее А.Н. Боханов пишет: « В истории заточения царской семьи обращает на себя внимание одна закономерность. С большинством тех, кто с ними общался, кому доводилось часто и постоянно наблюдать за царём и членами его семьи неизбежно случались превращения: предубеждения постепенно проходили. Незлобивость, любезность, искренность Романовых производили сильное впечатление и невольно вызывали симпатию. Даже сердце такого убежденного революционера-рецидивиста, как комендант Авдеев, постепенно смягчалось: заключенным разрешил получать продукты с воли, стал доставлять газеты, позволил несколько раз устроить богослужения в доме. Красные начальники были встревожены: в облсовет и в ЧК поступали сигналы о "разложении" караула. В конце концов, и этих охранников сменили. За двенадцать дней до убийства прибыл новый караул, почти сплошь состоявший уже не из рабочих окрестных заводов и фабрик, а из числа принявших большевистскую идеологию венгров, австрийцев и латышей».
Солдат одного из полков принимает икону из рук императора Николая II (станция Березина Минской губ. 21 декабря 1904 г.)
Добрые чувства солдат по отношению к нему Государь воспринимал как драгоценнейшие дары его сердцу.
Из воспоминаний генерала А.А. Мосолова:
«Начало войны. Осень 1914 года. Государь прибыл в Двинск и обходит обширный военный госпиталь, разговаривая со многими офицерами и солдатами. Мне запомнилась одна беседа, на которую обратили внимание тогда все окружающие Его Величество.
Перед Государем запасной 157-го пехотного полка, рядовой Степан Кузнецов. Он тяжело ранен в голову. Лежит мертвенно-бледный с воспаленными глазами. При приближении Его Величества стремится немного подняться и как-то напряженно, радостно смотрит на Царя. Затем, когда Государь подошел совсем близко к Кузнецову и остановился, послышался слабый, протяжный голос раненого: "Теперь легче стало. Прежде никак не скажешь. Ни отца, ни мать позвать не мог. Имя Твое, Государь, забыл. А теперь легче, сподобился увидеть Государя. - Затем помолчал, перекрестился и добавил: - Главное, Ты не робей; мы его побьем. Народ весь с Тобою. Там, в России, братья и отцы наши остались".
Эти слова, простого рядового из крестьян Владимирской губернии Меленковского уезда, деревни Талонова, по роду занятий деревенского пастуха, глубоко запали в душу всех, кто слышал этот разговор.
Государь передал Георгиевский крест Кузнецову. Тот перекрестился и сказал Его Величеству: "Спасибо, благодарю. Поправлюсь, опять пойдём сражаться с германцами".
Кузнецов был так растроган свиданием с Государем, что говорил даже не как солдат, а как простой русский человек, потрясенный свиданием с Царём. На Государя слова раненого солдата произвели сильное впечатление. Его Величество присел на кровать Кузнецова и ласково сказал ему: "Поправляйся скорее; такие люди нужны мне".
Кузнецов перекрестился, взял руку Государя и поцеловал её и даже погладил и вновь сказал: "Ты не робей, побьем его!".
Не раз затем Его Величество вспоминал свою беседу с Кузнецовым и говорил, что особенно запомнил эти простые, полные любви слова к нему и к России.
"Он так утешил меня", - говорил Государь».
Николай II беседует с солдатами одного из полков. Бобруйск. 21 декабря 1904 г.
Во время одной из поездок по фронту Николай II вместе с Цесаревичем Алексеем Николаевичем оказался непосредственно на передовых позициях. Граф Д.С. Шереметев вспоминал: «Государь настойчиво требовал, чтобы Его допустили до передовых окопов наших пехотных подразделений. Генерал-адъютант Иванов боялся взять на себя такую ответственность, но Господь Бог, видимо, благословил желание Государя: с утра пал сильный туман, дорога, ведущая к окопам и обстреливаемая неприятельской артиллерией, сравнительно была более безопасна. Генерал-адъютант Иванов настоял, чтобы было не более трех автомобилей. В первом - Государь с Наследником Цесаревичем, во втором - Воейков со мной и в третьем - Иванов с министром двора графом Фредериксом. Окопы были заняты одним из наших пехотных полков. Государь приказал Цесаревичу хранить полное молчание. Рота солдат, вынырнувшая из окопа и возвращавшаяся на отдых, с удивлением узнала Цесаревича Алексея Николаевича. Надо было видеть радость и изумление солдат, когда они поняли, что перед ними Государь Император с Наследником Цесаревичем. Возвращение Государя из сферы огня окончилось, слава Богу, благополучно». За это посещение Царём передовых позиций Георгиевская Дума Юго-Западного фронта представила Государя к ордену св. Георгия 4-й степени.
Император Николай II и Цесаревич Алексей Николаевич перед ротой Латышского батальона во время посещения Рижского укрепленного района. Рига. 29 октября 1915 г.
Николай II близко к сердцу принял это награждение и написал по этому случаю специальное обращение к войскам: «Сегодня свиты Моей генерал-майор князь Барятинский передал Мне орден Великомученика и Победоносца Георгия 4-й ст. и просьбу Георгиевской Думы Юго-Западного фронта, поддержанную вами, о том, чтобы я возложил его на Себя. Несказанно тронутый и обрадованный незаслуженным Мной отличием, соглашаюсь носить Наш высший боевой орден и от всего сердца благодарю всех георгиевских кавалеров и горячо любимые Мною войска за заработанный Мне их геройством и высокой доблестью белый крест. НИКОЛАЙ».
Сам Государь так описал это событие: «Незабвенный для меня день получения Георгиевского Креста 4-й степ. Утром, как всегда, поехали к обедне и завтракали с Георгием Мих. В 2 часа принял Толю Барятинского, приехавшего по поручению Н.И. Иванова с письменным изложением ходатайства Георгиевской Думы Юго-Западного фронта о том, чтобы я возложил на себя дорогой белый крест! Целый день после этого ходил, как в чаду». Николай II чрезвычайно дорожил наградой. Подруга Императрицы Анна Александровна Вырубова писала: «Вспоминаю ясно день, когда Государь, как-то раз вернувшись из Ставки, вошел сияющий в комнату Императрицы, чтобы показать ей Георгиевский Крест, который прислали ему армии Южного фронта. Ее Величество сама приколола ему крест, и он заставил нас всех к нему приложиться. Он буквально не помнил себя от радости».
С тех пор Царь никогда не снимал орден. Для него, Императора Всероссийского, британского адмирала и русского полковника Николая Романова, кавалера орденов всех великих держав, да и едва ли не всех существовавших в то время независимых государств, этот «народный» Георгий четвёртой степени стал высшей наградой. Он был на его гимнастёрке и на станции Дно 1 марта 1917 г., и в Ипатьевском доме Екатеринбурга ночью 16 июля 1918 г.
Николай II на станции Дно 1 марта 1917 г.
В 1907 г. на международной конференции в Гааге была принята Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны. Вождь и защитник трудящихся всего мира тов. Ленин посчитал, что она «создаёт шкурническую психологию у солдат», а тов. Сталин в 1925 г. назвал работу Гаагской конференции « образцом беспримерного лицемерия буржуазной дипломатии». За словами последовали и дела - Совдеп просто бросил на произвол судьбы около 15-20 тыс. пленных красноармейцев *, сгинувших в польских концлагерях после советско-польской войны.
В 1927 году пленум ЦК ВКП(б) признал: «Нерабочие элементы, которые составляют большинство нашей армии - крестьяне, не будут добровольно драться за социализм» (а ведь за Царя дрались же, контры… **). Вот так строители социализма во главе с тов. Сталиным, которые досконально знали настроения в созданной ими же Красной Армии, собственноручно опровергают миф нынешних верных ленинцев о том, что красные победили в Гражданской войне благодаря поддержке большинства народа ***.
Линия партии в вопросе об отношении к военнопленным и впредь оставалась неуклонной - тов. Сталин принял решение не присоединяться к Женевской конвенции 1929 года «Об обращении с военнопленными». СССР подписал лишь одну из двух женевских конвенций 1929 г. - «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях».
28 февраля 1942 г. министр по делам оккупированных восточных территорий А. Розенберг направил начальнику штаба ОКВ **** В. Кейтелю письмо об обращении с советскими военнопленными, в котором сообщил о том, что «из 3,6 миллионов военнопленных в настоящее время только несколько сотен тысяч являются работоспособными. Большая часть их умерла от голода или погибла в результате суровых климатических условий, тысячи также умерли от сыпного тифа».
Большинство немецких лагерей для военнопленных лагерями, по сути, не являлись - это были просто участки чистого поля, огороженные забором с колючей проволокой. Сам Розенберг свидетельствует об этом: «Во многих лагерях пленным вообще не предоставляли никакого жилища. Они лежали под открытым небом во время дождя и снегопада. Им даже не давали инструментов, чтобы вырыть ямы и пещеры».
Немногие вышли оттуда живыми, и лишь единицы оставили письменные свидетельства о пребывании в том аду. Среди них: автор партизанского дневника Анатолий Дзякович, и власовец Сигизмунд Дичбалис, написавший автобиографическую книгу «Зигзаги судьбы». Дичбалис описывает организацию питания в своём лагере: «Однажды в лагерь привезли массу подгнивших овощей, смешанных с какой-то жижей. Весьма вероятно, что эта масса была результатом крушения машины с продовольствием где-то неподалёку, и кто-то распорядился привезти всё это к нам в лагерь и разгрузить лопатами прямо на землю посреди лагерной площадки. Голодные люди, как муравьи, разобрали всю кучу - так что на следующий день не осталось и следа. Началась дизентерия! Лагерная уборная, - длинная яма с перекинутыми брёвнами - не могла вместить всех нуждавшихся в облегчении. Люди, сидевшие часами на корточках на бревнах, выглядели как мишени на ярмарках, по которым идёт стрельба. То там, то здесь, потеряв равновесие, обессиленные несчастные падали в яму, из которой можно было вылезти только с помощью товарищей и с трудом. По ночам иногда раздавались нечеловеческие вопли, затихавшие после того, как полузамёрзшая жижа засасывала ещё живую душу под свою поверхность. Через дня два кто-то из немцев распорядился сколотить две лестницы, которые были опущены в яму, но утопления в испражнениях продолжались».
Смертность в немецком плену составила примерно 65%, в то время как в финском плену она была около 30%, а в румынском всего 6%. Высокий процент смертности в финских лагерях объясняется тем, что осенью-зимой 1941-42 гг., на которые пришлось подавляющее количество смертей, Финляндия переживала продовольственный кризис, явившийся, по утверждению Верховного Главнокомандующего сил обороны Финляндии К.Г. Маннергейма, следствием двух неурожаев подряд, потерей пахотных земель на Карельском перешейке и советской морской блокады во время Зимней войны. В марте 1942 года Маннергейм, который являлся ещё и руководителем финского Красного Креста, обратился с просьбой о помощи в Женеву, в штаб-квартиру Международного Красного Креста.
Подлинник письма Маннергейма в МККК с просьбой о помощи советским военнопленным.
Верховный Главнокомандующий сил обороны Финляндии.
Ставка Главнокомандующего
Общая корреспонденция
1 марта 1942 г.
Президенту Международного комитета
Красного Креста,
Женева.
Господин Президент.
В ходе нынешней войны, разразившейся вследствие провокации со стороны СССР, вооруженные силы Финляндии захватили в плен значительное количество советских солдат. Хотя СССР не присоединился к Женевской конвенции, и Финляндия, как следствие, не имеет никаких гарантий того, что финские военнопленные будут содержаться в СССР в справедливых и человечных условиях, а также не взирая на многочисленные трудности, Финляндия со своей стороны очень строго придерживается положений данной Конвенции, касающейся обращения с военнопленными, а также всех сопутствующих вопросов.
Вследствие двух войн между нашими государствами Финляндия переживает в настоящий момент суровый продовольственный кризис. Подобное положение объясняется тем, что земли, которые Финляндия уступила СССР в соответствии с Московским мирным договором в марте 1940 года, при повторном вступлении финских войск оказались практически полностью не возделанными. Кроме того, два года подряд в стране был неурожай. В настоящее время выход из продовольственного кризиса нам представляется невозможным, учитывая тот факт, что после войны и блокады с целью прекращения нашей морской торговли, ввоз продовольствия практически остановился. Ведь даже в мирное время Финляндия зависела от других стран в плане импорта зерновых и кормовых культур. Таким образом, нам пришлось жёстко ограничить расход наших скудных запасов продовольствия и свести к необходимому минимуму суточный рацион каждого жителя страны.
Калорийность положенного военнопленному рациона на сегодняшний момент практически равна калорийности рациона работников физического труда. По содержанию калорий подобный рацион считается достаточным, если речь идёт только о поддержании нормального самочувствия у здорового человека. С другой стороны, такой рацион представляется явно недостаточным по уровню содержания витаминов. Приходится констатировать, что, ввиду проблем с питанием, физическое состояние советских солдат значительно ухудшилось за время войны, а также то, что многие из них в момент взятия в плен страдали от недоедания и авитаминоза. Сохраняя для них прежний рацион, более не представляется возможным улучшить состояние этих военнопленных, и, несмотря на все попытки поддержания гигиены и оказываемый уход, многие из них в конечном счёте погибают от полного истощения или от различных инфекций.
Военнопленные, захваченные зимой 1941-42 гг., были по большей части сильно истощены. В ходе допросов они заявили, что уже долгое время их рацион был весьма скудным и неразнообразным, и что многие из них получали только хлеб и лепёшки из жмыха. Иногда, в качестве исключения, им давали мясо убитых лошадей. Как сами признались некоторые пленные, имели место случаи каннибализма.
Мы стремимся соблюдать требования, изложенные в международных соглашениях и в гуманитарном праве по вопросу содержания военнопленных, однако мы находимся в состоянии кризиса, справиться с которым в одиночку нам не под силу. Критическая ситуация в нашей стране, вызванная проблемами с обеспечением продовольствием, не позволяет нам ни улучшить качество, ни увеличить количество еды для пленных. К сожалению, мы даже не в состоянии гарантировать, что сегодняшний уровень обеспечения питанием сможет долго поддерживаться. Улучшение рациона пленных может производиться только за счёт гражданского населения нашей страны.
Доводя до сведения Международного комитета Красного Креста информацию о сложившейся ситуации, мы надеемся, что тот проявит участие к судьбе содержащихся у нас пленных и найдёт способ помочь им. На данный момент мы наиболее нуждаемся в продовольствии и медикаментах. Со своей стороны, мы будем рады принять представителя Комитета, которому мы предоставим все возможности контролировать поступление предназначающихся для пленных посылок в полное и исключительное пользование советских военнопленных в Финляндии.
Учитывая военное положение, господствующее на данный момент в Финляндии, прошу Вас рассмотреть изложенные вопросы в конфиденциальном порядке.
С уважением,
ПРЕЗИДЕНТ ФИНСКОГО КРАСНОГО КРЕСТА
Маннергейм
A CICR B G 017 05 093
В ответ на обращение Маннергейма, в мае 1942 года из Женевы были отправлены первые 25 тонн груза для советских военнопленных в Финляндии. Это были 5.000 посылок весом по 5 кг., в которых находились мясные и рыбные консервы, масло, бисквиты, шоколад, табак, сигареты и др. Груз из Женевы в опечатанном виде проследовал из Женевы через Франкфурт-на-Майне, Берлин, Стокгольм и достиг Хельсинки в июне 1942 года. Груз был роздан 10.000 советских военнопленных, отобранным из самых ослабленных в 13 лагерях.
Кроме того, в Швейцарии был создан общественный фонд помощи советским военнопленным в Финляндии. СССР все предложения о помощи своим пленным в Финляндии проигнорировал, так же как и обращения финской стороны о помощи своим соотечественникам, попавшим в советский плен.
Коронация Николая II. Впереди два кавалергарда. Кавалергард слева от Императора - Карл Густав Маннергейм.
В самом начале Великой Отечественной войны ничто не предвещало катастрофы с советскими военнопленными. Между СССР и Германией даже состоялся обмен нотами о готовности соблюдать международные конвенции: Гаагскую и Женевскую, при этом СССР в ноте от 17 июля 1941 года ограничился присоединением только к Гаагской конвенции.
Ситуация резко изменилась всего через месяц. Всё дело в том, что ни советское, ни германское руководство оказались неготовыми к лавинообразной сдаче в плен красноармейцев.
Немцам пришлось даже отпускать военнопленных. До 13 ноября 1941 года было выпущено на волю почти 320 тыс. пленных красноармейцев. Немецкие офицеры часто отпускали пленных, если за ними приезжали их родственники, а также по просьбам общественных организаций, сельских общин. Многих жителей оккупированных территорий отпускали по домам просто так, но в первую очередь тех, кто называл себя «украинцами» или «белорусами».
Красноармейцы выводят с поля боя раненого немецкого «камрада»
Надпись на обороте фотокарточки: "В южной части харьковского котла. Русские возвращают с переднего края раненого немца. Наши непрерывные бомбовые налёты полностью истощили русских, многие бесконечно перебегают".
И если немцам хотелось избавиться от лишней обузы и едоков, то советскому руководству было необходимо как-то остановить утечку живой силы Красной Армии, которая таяла на глазах. Каждый красноармеец должен был осознать, что плен для него равносилен смерти. В приказе № 270 от 16 августа 1941 г. И.В. Сталин, Г.К. Жуков и другие члены Ставки поставили задачу уничтожать пленённых врагом бойцов и командиров Красной Армии «всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишить государственного пособия и помощи». Известны слова тов. Сталина: у нас нет пленных, а есть предатели. И, надо сказать, в них есть изрядная доля истины - «нерабочие элементы» предавали тов. Сталина, а тот, в свою очередь, предавал «нерабочие элементы». После измены Царю, в стране, лишённой своего имени и растлеваемой государственным культом Павлика Морозова, дух предательства пустил глубокие корни. «Товарищи» принялись увлечённо строчить доносы друг на друга. Даже характеристики с места работы часто превращались в доносы, поскольку страшно было написать что-то хорошее о человеке - а вдруг этот гражданин окажется потом «врагом народа» .
Единственным государством, отказавшейся от сотрудничества с Международным Красным Крестом во время II Мировой войны был Советский Союз. Германия не сотрудничала с МКК в плане помощи советским военнопленным, но сотрудничала по отношению к своим противникам на Западе: американцам, англичанам, французам. Те, в свою очередь, сотрудничали по отношению к немцам. И те и другие содержались в более или менее человеческих условиях, писали письма и получали посылки. СССР любые предложения о сотрудничестве отклонял.
Советское руководство не только не приняло предложения МКК о сотрудничестве, но и принялось игнорировать все обращения прочих международных организаций и официальных лиц иностранных государств по всем вопросам, касающимся облегчения участи военнопленных.
Советам нечего было сказать миру по поводу своего безразличия к судьбам своих граждан, поэтому было принято решение просто «не отвечать» на попытки иностранцев чем-то помочь нашим соотечественникам, попавшим в нацистский плен.
Продолжение в следующих частях: 10, 11
* В наши дни поляки называют всех этих несчастных «большевиками», но на самом деле участь красноармейцев в лагерях для военнопленных разделили оказавшиеся там же по воле польских властей белогвардейцы, бойцы националистических украинских и белорусских вооружённых формирований и даже бывшие красные латышские стрелки, пробиравшиеся домой - в независимую Латвию.
** Всего за восемь дней мобилизации в августе 1914 г. под ружье было поставлено 5 млн. человек, причём 96% призывников явились на призывные участки в срок. При этом мобилизация прошла организованно и спокойно, без протестов и беспорядков, обошлось даже без привычных в таких случаях пьяных бесчинств.
*** Переломным моментом Гражданской войны можно считать 20 июня 1919 года, когда генерал А.И. Деникин подписал директиву № 08878, в которой суть стратегии наступления на Москву можно охарактеризовать как «удар растопыренными пальцами». Генерал П.Н. Врангель вспоминал: «Директива эта, получившая впоследствии название "Московской", являлась одновременно смертным приговором армиям Юга России. Все принципы стратегии предавались забвению. Выбор одного главного операционного направления, сосредоточение на этом направлении главной массы сил, маневр - всё это отсутствовало. Каждому корпусу просто указывался маршрут на Москву. Прослушав директиву, мы с генералом Юзефовичем буквально остолбенели. Сам генерал Деникин был Московской директивой, видимо, очень доволен. Закончив чтение, он весело добавил: "Да, вот как мы стали шагать. Для этой директивы мне пришлось взять стовёрстную карту". Мне и поныне непонятно, как мог этот документ выйти из-под пера генерала Деникина».
**** Oberkommando der Wehrmacht - Главное командование сухопутных войск Третьего Рейха
Нельзя обойти вниманием пункт Портсмутского договора, который предусматривал компенсацию Японии за содержание русских военнопленных. Можно уверенно утверждать, что за гуманное к ним отношение Государь решил поощрить японцев, держа в уме вероятность новых военных конфликтов с Японией. Такая предусмотрительность была вовсе не излишней, памятуя о том, через какой ад пришлось пройти пленным британцам и американцам, попавшим в японские лагеря во время II Мировой войны.
А вообще, отношение Николая II к солдатам - одна из самых светлых и трогательных качеств его личности.
Генерал П.Н. Краснов вспоминал:
«...Когда Государь видел особенно счастливое лицо, непринужденную улыбку первый раз стоявшего перед ним солдата, когда строго заученные, трафаретные, уставные солдатские ответы вдруг срывались на простодушно-интимные, мужицкие, - мягкая улыбка появлялась на лице Государя; стальной блеск голубым огнем сиявших серых глаз смягчался, и Государь задерживался дальше...
Смотр стрельбы. Маленький, крепкий солдат 147-го пехотного Самарского полка, коренастый, ловкий, на диво выправленный, стоял перед Государем. Государь, взявши его мишень, рассматривал попадания. Четыре пули можно было ладонью накрыть; все около нуля, пятая ушла вправо.
"Эх куда запустил, - отдавая мишень солдату, сказал Государь, - в седьмой номер. Весь квадрат испортил. Рука, что ли, дрогнула? "
"Ничего не дрогнула, Ваше Императорское Величество; у меня не дрогнет, не бойсь... не такая у меня рука", - бойко ответил солдат.
"Однако пуля почему-то ушла у тебя в 7-й номер. За спуск, что ли, дёрнул?"
"Это я-то дёрнул? Да побойся ты Бога! Я за белками с малолетства хожу... И я дёрну!"
С командиром полка готов был сделаться удар. На лице Государя сияла его обычная, несказанно добрая улыбка.
"А вот и дёрнул", - подсмеиваясь над солдатом, сказал Государь.
"Нет, не дёрнул... А так, толкнуло что-то под руку. Нечистая сила толкнула... Он враг, он силён, без молитвы пустил".
"Вот это и есть дёрнул! Ты какой губернии?"
Сразу став серьёзным, солдат быстро выпалил:
"Олонецкой, Ваше Императорское Величество".
"Ну, спасибо. Всё-таки отличный квадрат", - И Государь передал охотнику на белок коричневый футляр с часами».
Николай II в окружении солдат и офицеров на станции Березина Минской губернии 21 декабря 1904 г.
В этой сценке проявилось не только отеческое отношение Царя к своим солдатам, но и редкое даже в наши дни среди менеджеров среднего звена умение, без панибратства и сюсюканья, найти общий язык и сократить дистанцию в общении с людьми, стоящими ниже в социальной иерархии.
И дело не только в иерархии социальной. Николай II и как личность не имел себе равных. « Что представлял собой Государь Император? - вопрошал товарищ (заместитель) обер-прокурора Св. Синода князь Николай Давидович Жевахов, и сам же отвечал на свой вопрос: - Это был, прежде всего, богоискатель, человек, вручивший себя безраздельно Воле Божьей, глубоко верующий христианин высокого духовного настроения, стоявший неизмеримо выше тех, кто окружал его, и с которыми Государь находился в общении. Только безграничное смирение и трогательная деликатность, о которых единодушно свидетельствовали даже враги, не позволяли Государю подчёркивать своих нравственных преимуществ перед другими. Только невежество, духовная слепота или злой умысел могли приписывать Государю то, что впоследствии вылилось в форму злостной клеветы».
К перечисленным невежеству, духовной слепоте и злому умыслу следует добавить грех худший, чем зависть - неприязнь к лучшему или плебейскую гордыню, которая побуждает заплевать того, кого не удаётся переплюнуть. Такого рода гордыню сильнее всего уязвляет превосходство, которое не придавливает своей очевидностью и не возносится - а именно так проявляются благородство и аристократизм наивысшей пробы. Восхищаться благородством и любить совершенство одержимая гордостью низость никак не может, поэтому перед лицом высшего ей приходится измышлять то, к чему можно придраться и оправдать свою злобу.
Воистину преображающим было воздействие личности Государя даже на таких гордецов. Профессор А.Н. Боханов в книге из серии ЖЗЛ «Николай II» приводит такие подробности заточения Царской Семьи в Тобольске и Екатеринбурге: «В Тобольске, тайком от комиссара, Ники нередко ходил в караульную комнату, где разговаривал с солдатами, играл с ними в шашки» (попробуем представить себе сына сапожника Джугашвили, играющего в шашки с солдатами). Однажды за таким занятием застал Государя комиссар Временного правительства Панкратов. Эту мизансцену описал учитель французского языка Цесаревича и Великих Княжон Пьер Жильяр: «… войдя в караульное помещение, он остолбенел от неожиданности и в изумлении рассматривал сквозь очки представившееся ему зрелище. Император, видя его смущение и замешательство, сделал ему знак подойти и присесть к столу. Но комиссар, по-видимому, почувствовал себя здесь не на месте: он пробормотал невнятно несколько слов и, круто повернувшись на каблуках, выбежал ошеломлённый». И далее А.Н. Боханов пишет: « В истории заточения царской семьи обращает на себя внимание одна закономерность. С большинством тех, кто с ними общался, кому доводилось часто и постоянно наблюдать за царём и членами его семьи неизбежно случались превращения: предубеждения постепенно проходили. Незлобивость, любезность, искренность Романовых производили сильное впечатление и невольно вызывали симпатию. Даже сердце такого убежденного революционера-рецидивиста, как комендант Авдеев, постепенно смягчалось: заключенным разрешил получать продукты с воли, стал доставлять газеты, позволил несколько раз устроить богослужения в доме. Красные начальники были встревожены: в облсовет и в ЧК поступали сигналы о "разложении" караула. В конце концов, и этих охранников сменили. За двенадцать дней до убийства прибыл новый караул, почти сплошь состоявший уже не из рабочих окрестных заводов и фабрик, а из числа принявших большевистскую идеологию венгров, австрийцев и латышей».
Солдат одного из полков принимает икону из рук императора Николая II (станция Березина Минской губ. 21 декабря 1904 г.)
Добрые чувства солдат по отношению к нему Государь воспринимал как драгоценнейшие дары его сердцу.
Из воспоминаний генерала А.А. Мосолова:
«Начало войны. Осень 1914 года. Государь прибыл в Двинск и обходит обширный военный госпиталь, разговаривая со многими офицерами и солдатами. Мне запомнилась одна беседа, на которую обратили внимание тогда все окружающие Его Величество.
Перед Государем запасной 157-го пехотного полка, рядовой Степан Кузнецов. Он тяжело ранен в голову. Лежит мертвенно-бледный с воспаленными глазами. При приближении Его Величества стремится немного подняться и как-то напряженно, радостно смотрит на Царя. Затем, когда Государь подошел совсем близко к Кузнецову и остановился, послышался слабый, протяжный голос раненого: "Теперь легче стало. Прежде никак не скажешь. Ни отца, ни мать позвать не мог. Имя Твое, Государь, забыл. А теперь легче, сподобился увидеть Государя. - Затем помолчал, перекрестился и добавил: - Главное, Ты не робей; мы его побьем. Народ весь с Тобою. Там, в России, братья и отцы наши остались".
Эти слова, простого рядового из крестьян Владимирской губернии Меленковского уезда, деревни Талонова, по роду занятий деревенского пастуха, глубоко запали в душу всех, кто слышал этот разговор.
Государь передал Георгиевский крест Кузнецову. Тот перекрестился и сказал Его Величеству: "Спасибо, благодарю. Поправлюсь, опять пойдём сражаться с германцами".
Кузнецов был так растроган свиданием с Государем, что говорил даже не как солдат, а как простой русский человек, потрясенный свиданием с Царём. На Государя слова раненого солдата произвели сильное впечатление. Его Величество присел на кровать Кузнецова и ласково сказал ему: "Поправляйся скорее; такие люди нужны мне".
Кузнецов перекрестился, взял руку Государя и поцеловал её и даже погладил и вновь сказал: "Ты не робей, побьем его!".
Не раз затем Его Величество вспоминал свою беседу с Кузнецовым и говорил, что особенно запомнил эти простые, полные любви слова к нему и к России.
"Он так утешил меня", - говорил Государь».
Николай II беседует с солдатами одного из полков. Бобруйск. 21 декабря 1904 г.
Во время одной из поездок по фронту Николай II вместе с Цесаревичем Алексеем Николаевичем оказался непосредственно на передовых позициях. Граф Д.С. Шереметев вспоминал: «Государь настойчиво требовал, чтобы Его допустили до передовых окопов наших пехотных подразделений. Генерал-адъютант Иванов боялся взять на себя такую ответственность, но Господь Бог, видимо, благословил желание Государя: с утра пал сильный туман, дорога, ведущая к окопам и обстреливаемая неприятельской артиллерией, сравнительно была более безопасна. Генерал-адъютант Иванов настоял, чтобы было не более трех автомобилей. В первом - Государь с Наследником Цесаревичем, во втором - Воейков со мной и в третьем - Иванов с министром двора графом Фредериксом. Окопы были заняты одним из наших пехотных полков. Государь приказал Цесаревичу хранить полное молчание. Рота солдат, вынырнувшая из окопа и возвращавшаяся на отдых, с удивлением узнала Цесаревича Алексея Николаевича. Надо было видеть радость и изумление солдат, когда они поняли, что перед ними Государь Император с Наследником Цесаревичем. Возвращение Государя из сферы огня окончилось, слава Богу, благополучно». За это посещение Царём передовых позиций Георгиевская Дума Юго-Западного фронта представила Государя к ордену св. Георгия 4-й степени.
Император Николай II и Цесаревич Алексей Николаевич перед ротой Латышского батальона во время посещения Рижского укрепленного района. Рига. 29 октября 1915 г.
Николай II близко к сердцу принял это награждение и написал по этому случаю специальное обращение к войскам: «Сегодня свиты Моей генерал-майор князь Барятинский передал Мне орден Великомученика и Победоносца Георгия 4-й ст. и просьбу Георгиевской Думы Юго-Западного фронта, поддержанную вами, о том, чтобы я возложил его на Себя. Несказанно тронутый и обрадованный незаслуженным Мной отличием, соглашаюсь носить Наш высший боевой орден и от всего сердца благодарю всех георгиевских кавалеров и горячо любимые Мною войска за заработанный Мне их геройством и высокой доблестью белый крест. НИКОЛАЙ».
Сам Государь так описал это событие: «Незабвенный для меня день получения Георгиевского Креста 4-й степ. Утром, как всегда, поехали к обедне и завтракали с Георгием Мих. В 2 часа принял Толю Барятинского, приехавшего по поручению Н.И. Иванова с письменным изложением ходатайства Георгиевской Думы Юго-Западного фронта о том, чтобы я возложил на себя дорогой белый крест! Целый день после этого ходил, как в чаду». Николай II чрезвычайно дорожил наградой. Подруга Императрицы Анна Александровна Вырубова писала: «Вспоминаю ясно день, когда Государь, как-то раз вернувшись из Ставки, вошел сияющий в комнату Императрицы, чтобы показать ей Георгиевский Крест, который прислали ему армии Южного фронта. Ее Величество сама приколола ему крест, и он заставил нас всех к нему приложиться. Он буквально не помнил себя от радости».
С тех пор Царь никогда не снимал орден. Для него, Императора Всероссийского, британского адмирала и русского полковника Николая Романова, кавалера орденов всех великих держав, да и едва ли не всех существовавших в то время независимых государств, этот «народный» Георгий четвёртой степени стал высшей наградой. Он был на его гимнастёрке и на станции Дно 1 марта 1917 г., и в Ипатьевском доме Екатеринбурга ночью 16 июля 1918 г.
Николай II на станции Дно 1 марта 1917 г.
В 1907 г. на международной конференции в Гааге была принята Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны. Вождь и защитник трудящихся всего мира тов. Ленин посчитал, что она «создаёт шкурническую психологию у солдат», а тов. Сталин в 1925 г. назвал работу Гаагской конференции « образцом беспримерного лицемерия буржуазной дипломатии». За словами последовали и дела - Совдеп просто бросил на произвол судьбы около 15-20 тыс. пленных красноармейцев *, сгинувших в польских концлагерях после советско-польской войны.
В 1927 году пленум ЦК ВКП(б) признал: «Нерабочие элементы, которые составляют большинство нашей армии - крестьяне, не будут добровольно драться за социализм» (а ведь за Царя дрались же, контры… **). Вот так строители социализма во главе с тов. Сталиным, которые досконально знали настроения в созданной ими же Красной Армии, собственноручно опровергают миф нынешних верных ленинцев о том, что красные победили в Гражданской войне благодаря поддержке большинства народа ***.
Линия партии в вопросе об отношении к военнопленным и впредь оставалась неуклонной - тов. Сталин принял решение не присоединяться к Женевской конвенции 1929 года «Об обращении с военнопленными». СССР подписал лишь одну из двух женевских конвенций 1929 г. - «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях».
28 февраля 1942 г. министр по делам оккупированных восточных территорий А. Розенберг направил начальнику штаба ОКВ **** В. Кейтелю письмо об обращении с советскими военнопленными, в котором сообщил о том, что «из 3,6 миллионов военнопленных в настоящее время только несколько сотен тысяч являются работоспособными. Большая часть их умерла от голода или погибла в результате суровых климатических условий, тысячи также умерли от сыпного тифа».
Большинство немецких лагерей для военнопленных лагерями, по сути, не являлись - это были просто участки чистого поля, огороженные забором с колючей проволокой. Сам Розенберг свидетельствует об этом: «Во многих лагерях пленным вообще не предоставляли никакого жилища. Они лежали под открытым небом во время дождя и снегопада. Им даже не давали инструментов, чтобы вырыть ямы и пещеры».
Немногие вышли оттуда живыми, и лишь единицы оставили письменные свидетельства о пребывании в том аду. Среди них: автор партизанского дневника Анатолий Дзякович, и власовец Сигизмунд Дичбалис, написавший автобиографическую книгу «Зигзаги судьбы». Дичбалис описывает организацию питания в своём лагере: «Однажды в лагерь привезли массу подгнивших овощей, смешанных с какой-то жижей. Весьма вероятно, что эта масса была результатом крушения машины с продовольствием где-то неподалёку, и кто-то распорядился привезти всё это к нам в лагерь и разгрузить лопатами прямо на землю посреди лагерной площадки. Голодные люди, как муравьи, разобрали всю кучу - так что на следующий день не осталось и следа. Началась дизентерия! Лагерная уборная, - длинная яма с перекинутыми брёвнами - не могла вместить всех нуждавшихся в облегчении. Люди, сидевшие часами на корточках на бревнах, выглядели как мишени на ярмарках, по которым идёт стрельба. То там, то здесь, потеряв равновесие, обессиленные несчастные падали в яму, из которой можно было вылезти только с помощью товарищей и с трудом. По ночам иногда раздавались нечеловеческие вопли, затихавшие после того, как полузамёрзшая жижа засасывала ещё живую душу под свою поверхность. Через дня два кто-то из немцев распорядился сколотить две лестницы, которые были опущены в яму, но утопления в испражнениях продолжались».
Смертность в немецком плену составила примерно 65%, в то время как в финском плену она была около 30%, а в румынском всего 6%. Высокий процент смертности в финских лагерях объясняется тем, что осенью-зимой 1941-42 гг., на которые пришлось подавляющее количество смертей, Финляндия переживала продовольственный кризис, явившийся, по утверждению Верховного Главнокомандующего сил обороны Финляндии К.Г. Маннергейма, следствием двух неурожаев подряд, потерей пахотных земель на Карельском перешейке и советской морской блокады во время Зимней войны. В марте 1942 года Маннергейм, который являлся ещё и руководителем финского Красного Креста, обратился с просьбой о помощи в Женеву, в штаб-квартиру Международного Красного Креста.
Подлинник письма Маннергейма в МККК с просьбой о помощи советским военнопленным.
Верховный Главнокомандующий сил обороны Финляндии.
Ставка Главнокомандующего
Общая корреспонденция
1 марта 1942 г.
Президенту Международного комитета
Красного Креста,
Женева.
Господин Президент.
В ходе нынешней войны, разразившейся вследствие провокации со стороны СССР, вооруженные силы Финляндии захватили в плен значительное количество советских солдат. Хотя СССР не присоединился к Женевской конвенции, и Финляндия, как следствие, не имеет никаких гарантий того, что финские военнопленные будут содержаться в СССР в справедливых и человечных условиях, а также не взирая на многочисленные трудности, Финляндия со своей стороны очень строго придерживается положений данной Конвенции, касающейся обращения с военнопленными, а также всех сопутствующих вопросов.
Вследствие двух войн между нашими государствами Финляндия переживает в настоящий момент суровый продовольственный кризис. Подобное положение объясняется тем, что земли, которые Финляндия уступила СССР в соответствии с Московским мирным договором в марте 1940 года, при повторном вступлении финских войск оказались практически полностью не возделанными. Кроме того, два года подряд в стране был неурожай. В настоящее время выход из продовольственного кризиса нам представляется невозможным, учитывая тот факт, что после войны и блокады с целью прекращения нашей морской торговли, ввоз продовольствия практически остановился. Ведь даже в мирное время Финляндия зависела от других стран в плане импорта зерновых и кормовых культур. Таким образом, нам пришлось жёстко ограничить расход наших скудных запасов продовольствия и свести к необходимому минимуму суточный рацион каждого жителя страны.
Калорийность положенного военнопленному рациона на сегодняшний момент практически равна калорийности рациона работников физического труда. По содержанию калорий подобный рацион считается достаточным, если речь идёт только о поддержании нормального самочувствия у здорового человека. С другой стороны, такой рацион представляется явно недостаточным по уровню содержания витаминов. Приходится констатировать, что, ввиду проблем с питанием, физическое состояние советских солдат значительно ухудшилось за время войны, а также то, что многие из них в момент взятия в плен страдали от недоедания и авитаминоза. Сохраняя для них прежний рацион, более не представляется возможным улучшить состояние этих военнопленных, и, несмотря на все попытки поддержания гигиены и оказываемый уход, многие из них в конечном счёте погибают от полного истощения или от различных инфекций.
Военнопленные, захваченные зимой 1941-42 гг., были по большей части сильно истощены. В ходе допросов они заявили, что уже долгое время их рацион был весьма скудным и неразнообразным, и что многие из них получали только хлеб и лепёшки из жмыха. Иногда, в качестве исключения, им давали мясо убитых лошадей. Как сами признались некоторые пленные, имели место случаи каннибализма.
Мы стремимся соблюдать требования, изложенные в международных соглашениях и в гуманитарном праве по вопросу содержания военнопленных, однако мы находимся в состоянии кризиса, справиться с которым в одиночку нам не под силу. Критическая ситуация в нашей стране, вызванная проблемами с обеспечением продовольствием, не позволяет нам ни улучшить качество, ни увеличить количество еды для пленных. К сожалению, мы даже не в состоянии гарантировать, что сегодняшний уровень обеспечения питанием сможет долго поддерживаться. Улучшение рациона пленных может производиться только за счёт гражданского населения нашей страны.
Доводя до сведения Международного комитета Красного Креста информацию о сложившейся ситуации, мы надеемся, что тот проявит участие к судьбе содержащихся у нас пленных и найдёт способ помочь им. На данный момент мы наиболее нуждаемся в продовольствии и медикаментах. Со своей стороны, мы будем рады принять представителя Комитета, которому мы предоставим все возможности контролировать поступление предназначающихся для пленных посылок в полное и исключительное пользование советских военнопленных в Финляндии.
Учитывая военное положение, господствующее на данный момент в Финляндии, прошу Вас рассмотреть изложенные вопросы в конфиденциальном порядке.
С уважением,
ПРЕЗИДЕНТ ФИНСКОГО КРАСНОГО КРЕСТА
Маннергейм
A CICR B G 017 05 093
В ответ на обращение Маннергейма, в мае 1942 года из Женевы были отправлены первые 25 тонн груза для советских военнопленных в Финляндии. Это были 5.000 посылок весом по 5 кг., в которых находились мясные и рыбные консервы, масло, бисквиты, шоколад, табак, сигареты и др. Груз из Женевы в опечатанном виде проследовал из Женевы через Франкфурт-на-Майне, Берлин, Стокгольм и достиг Хельсинки в июне 1942 года. Груз был роздан 10.000 советских военнопленных, отобранным из самых ослабленных в 13 лагерях.
Кроме того, в Швейцарии был создан общественный фонд помощи советским военнопленным в Финляндии. СССР все предложения о помощи своим пленным в Финляндии проигнорировал, так же как и обращения финской стороны о помощи своим соотечественникам, попавшим в советский плен.
Коронация Николая II. Впереди два кавалергарда. Кавалергард слева от Императора - Карл Густав Маннергейм.
В самом начале Великой Отечественной войны ничто не предвещало катастрофы с советскими военнопленными. Между СССР и Германией даже состоялся обмен нотами о готовности соблюдать международные конвенции: Гаагскую и Женевскую, при этом СССР в ноте от 17 июля 1941 года ограничился присоединением только к Гаагской конвенции.
Ситуация резко изменилась всего через месяц. Всё дело в том, что ни советское, ни германское руководство оказались неготовыми к лавинообразной сдаче в плен красноармейцев.
Немцам пришлось даже отпускать военнопленных. До 13 ноября 1941 года было выпущено на волю почти 320 тыс. пленных красноармейцев. Немецкие офицеры часто отпускали пленных, если за ними приезжали их родственники, а также по просьбам общественных организаций, сельских общин. Многих жителей оккупированных территорий отпускали по домам просто так, но в первую очередь тех, кто называл себя «украинцами» или «белорусами».
Красноармейцы выводят с поля боя раненого немецкого «камрада»
Надпись на обороте фотокарточки: "В южной части харьковского котла. Русские возвращают с переднего края раненого немца. Наши непрерывные бомбовые налёты полностью истощили русских, многие бесконечно перебегают".
И если немцам хотелось избавиться от лишней обузы и едоков, то советскому руководству было необходимо как-то остановить утечку живой силы Красной Армии, которая таяла на глазах. Каждый красноармеец должен был осознать, что плен для него равносилен смерти. В приказе № 270 от 16 августа 1941 г. И.В. Сталин, Г.К. Жуков и другие члены Ставки поставили задачу уничтожать пленённых врагом бойцов и командиров Красной Армии «всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишить государственного пособия и помощи». Известны слова тов. Сталина: у нас нет пленных, а есть предатели. И, надо сказать, в них есть изрядная доля истины - «нерабочие элементы» предавали тов. Сталина, а тот, в свою очередь, предавал «нерабочие элементы». После измены Царю, в стране, лишённой своего имени и растлеваемой государственным культом Павлика Морозова, дух предательства пустил глубокие корни. «Товарищи» принялись увлечённо строчить доносы друг на друга. Даже характеристики с места работы часто превращались в доносы, поскольку страшно было написать что-то хорошее о человеке - а вдруг этот гражданин окажется потом «врагом народа» .
Единственным государством, отказавшейся от сотрудничества с Международным Красным Крестом во время II Мировой войны был Советский Союз. Германия не сотрудничала с МКК в плане помощи советским военнопленным, но сотрудничала по отношению к своим противникам на Западе: американцам, англичанам, французам. Те, в свою очередь, сотрудничали по отношению к немцам. И те и другие содержались в более или менее человеческих условиях, писали письма и получали посылки. СССР любые предложения о сотрудничестве отклонял.
Советское руководство не только не приняло предложения МКК о сотрудничестве, но и принялось игнорировать все обращения прочих международных организаций и официальных лиц иностранных государств по всем вопросам, касающимся облегчения участи военнопленных.
Советам нечего было сказать миру по поводу своего безразличия к судьбам своих граждан, поэтому было принято решение просто «не отвечать» на попытки иностранцев чем-то помочь нашим соотечественникам, попавшим в нацистский плен.
Продолжение в следующих частях: 10, 11
* В наши дни поляки называют всех этих несчастных «большевиками», но на самом деле участь красноармейцев в лагерях для военнопленных разделили оказавшиеся там же по воле польских властей белогвардейцы, бойцы националистических украинских и белорусских вооружённых формирований и даже бывшие красные латышские стрелки, пробиравшиеся домой - в независимую Латвию.
** Всего за восемь дней мобилизации в августе 1914 г. под ружье было поставлено 5 млн. человек, причём 96% призывников явились на призывные участки в срок. При этом мобилизация прошла организованно и спокойно, без протестов и беспорядков, обошлось даже без привычных в таких случаях пьяных бесчинств.
*** Переломным моментом Гражданской войны можно считать 20 июня 1919 года, когда генерал А.И. Деникин подписал директиву № 08878, в которой суть стратегии наступления на Москву можно охарактеризовать как «удар растопыренными пальцами». Генерал П.Н. Врангель вспоминал: «Директива эта, получившая впоследствии название "Московской", являлась одновременно смертным приговором армиям Юга России. Все принципы стратегии предавались забвению. Выбор одного главного операционного направления, сосредоточение на этом направлении главной массы сил, маневр - всё это отсутствовало. Каждому корпусу просто указывался маршрут на Москву. Прослушав директиву, мы с генералом Юзефовичем буквально остолбенели. Сам генерал Деникин был Московской директивой, видимо, очень доволен. Закончив чтение, он весело добавил: "Да, вот как мы стали шагать. Для этой директивы мне пришлось взять стовёрстную карту". Мне и поныне непонятно, как мог этот документ выйти из-под пера генерала Деникина».
**** Oberkommando der Wehrmacht - Главное командование сухопутных войск Третьего Рейха