Николай II и судьба России. Часть 1.
Когда ненавистники Николая II говорят что «мягкотелый» и «безвольный» царь, отрёкшись от престола, «профукал страну», «всё развалил», они самым очевидным образом противоречат сами себе. Николай II был не первым из русский царей, которым пришлось расстаться с троном и с жизнью не по своей воле. Из 6 царей, правивших в XIX веке своей смертю умерли только 3. После убийств Петра III, Павла I, Александра II ничего не развалилось («Батюшка скоропостижно скончался апоплексическим ударом. Всё при мне будет, как при бабушке, императрице Екатерине»). А Иван Грозный так и вовсе невынужденно, исключительно по своей воле дважды отрекался от престола. Выходит, что только на плечах «мягкотелого» Николая II и держалось это самое «всё», развалившееся менее чем за год после его ареста (и где же в это время были твёрдые и сильные духом, которым мешал «слабовольный» царь?) А если с другой стороны посмотреть - не рухнуло бы самодержавие, так и любимого Сталина с его «достиженими» не было бы, Гагарин (тут и к бабке не ходи) не космические просторы бороздил, а родимый суглинок деревянной сохой, стало быть, без царского «безволия» век счастья не видать?.. Так отчего ж так не рады дорогие товарисчи этому «безволию»? Им же в ножки кланяться надо его портретам и памятники ставить в каждом колхозе!
Миф о «слабом» царе сложился из сплетен и слухов ещё при его жизни. Британский военный министр лорд Милнер во время визита в Россию в 1916 г. поделился тем, что его поразило: «В этой стране изумительных слухов такой доверчивый человек, как я, может кончить чуть ли не сумасшествием. Я часто вспоминаю анекдот Бисмарка, ко-торый рассказывал про одного приятеля, что, просыпаясь каждый день, он говорил: «нет, нет, нет», ибо, будучи человеком слабого характера, он боялся, что в течение дня он согласится на что-нибудь вредное для себя. У меня такое же чувство по отношению к вашим слухам». Двоюродный дядя и шурин Николая II великий князь Александр Михайлович («Сандро») описывает отравленную фантастическими слухами столичную атмосферу: «Политиканы мечтали о революции и смотрели с неудовольствием на постоянные успехи наших войск. Мне приходилось по моей должности часто бывать в Петербурге, и я каждый раз возвращался на фронт с подорванными моральными силами и отравленным слухами умом. „Правда ли, что Царь запил?“ „А вы слышали, что Государя пользует какой-то бурят, и он прописал ему монгольское лекарство, которое разрушает мозг?“ „Известно ли вам, что Штюрмер, которого поставили во главе нашего правительства, регулярно общается с германскими агентами в Стокгольме?“ „А вам рассказали о последней выходке Распутина?“ И никогда ни одного вопроса об армии! И ни слова радости о победе Брусилова! Ничего, кроме лжи и сплетен, выдаваемых за истину только потому, что их распускают высшие придворные чины».
Изумительные слухи о нашем последнем императоре один белоэмигрант метко назвал «злостным наветом». Они оказались удивительно живучими и выкорчевать их из массового сознания оказалось не так просто.
В самом деле, мог ли слюнтяй, пустое место, продержаться на вершине реальной, отнюдь не номинальной власти четверть века, в то время, когда страну сотрясали смуты, войны, проводились фундаментальные реформы, происходил невиданный за всю историю страны рост населения, мощный подъём народного хозяйства и всестороннее развитие.
Индекс развития человеческого потенциала в России в 1851-1914 годах (без Финляндии) по данным профессора Б.Н. Миронова
Более того, именно твёрдый характер Николая II был камнем преткновения для врагов самодержавия. Вспоминая о подготовке февральского переворота, лидер конституционных демократов (кадетов) П.Н. Милюков пишет: «[Прогрессивный] Блок [Государственной Думы] исходил из предположения, что при перевороте так или иначе Николай II будет устранен с престола. Блок соглашался на передачу власти монарха к законному наследнику Алексею и на регентство - до его совершеннолетия - [брата царя] великого князя Михаила Александровича. Мягкий характер великого князя и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю». Здесь стоит отметить, что Милюков, вероятно, сам того не желая, невольно признаёт наличие твёрдости характера у Николая II, сравнивая его с характером не кого-нибудь, а командира Дикой дивизии вел.кн. Михаила Александровича.
У представителей популяции «жертв» царизма давно уже не актуально клеймо «Николай Кровавый», поскольку оно звучит почти как комплимент - им теперь чем кровавее, тем лучше. «Тренд» развернулся на 180 градусов, теперь, чтобы дискредитировать государственного деятеля, нет ничего лучше, чем доказать его неуместное человеколюбие. Красным реваншистам нужно, кровь из носа, что-то делать с новейшей историей России, в которую навечно вписаны чудовищные преступления Советской власти. Попытки замазать их столь же чудовищной ложью выглядят неубедительно. Поэтому в полемике они вынуждены прибегать к приёму ad hominem (проще говоря: «сам дурак») - дескать, а что такого, вот в Америке белые убили миллионы индейцев. Ну что на это возразишь - ведь у русских так много общего с индейцами и прочими туземцами, не так ли? Более перспективными кажутся попытки оправдаться неумолимой исторической необходимостью. «Но дошли же до Берлина!» - один из излюбленных аргументов в оправдание участи тех, кого лишили возможности туда дойти. С каждым годом Россия 9 мая всё более напоминает СССР 7 ноября. Но достаточно взглянуть на карту, и сравнить линии фронта в октябре 1941 и в октябре 1915, когда во главе армии стоял самый гуманный, да просто самый добрый правитель России за всю историю, у которого не было особистов, заградотрядов, штрафбатов и политруков - как рушится тезис о целесообразности людоедской политики. Вот поэтому личность Николая II нередко приводит красных реваншистов в такую доходящую до бешенства ярость, какая и Гитлеру не светит.
И в связи с этим дискуссии о личности Николая II превращаются из споров о прошлом, в составную часть процесса формирования нашего ближайшего будущего, в котором не должно быть места массовым преступлениям против человечности.
В общем, с красной шизой всё понятно, но почему личность Николая II вызывает неоднозначное отношение у людей более адекватных? Возможно, потому что на протяжении последних ста лет наша страна часто напоминала Остров Невезения из известной кинопесни. И удивительным образом фигура последнего русского царя для многих обитателей сего Острова оказалась очень удобной в качестве козла отпущения за то что «крокодил не ловится, не растёт кокос…»
А раз так, то давайте рассмотрим несколько характерных исторических эпизодов из последних лет Российской империи, в которых малодушие или колебания в высших эшелонах власти на самом деле имели место.
Эпизод 1. Портсмутский мир.
«Ночью пришла телеграмма от Витте, - записал царь в своём дневнике 17 августа 1905 г., - что переговоры о мире приведены к окончанию. Весь день ходил, как в дурмане». На следующий день Николай II снова в своих мыслях возвратился к тому, что произошло в американском Портсмуте во время мирных переговоров с японцами: «Сегодня только начал осваиваться с мыслью, что мир будет заключён и что это, вероятно, хорошо, потому что должно быть так».
Эти высказывания Николая II свидетельствуют о том, что по этой важнейшей на тот момент государственной проблеме он так до конца и не определился с окончательным выбором одного из вариантов её решения. И это был, пожалуй, единственный такой случай за весь период его правления. Но чтобы разобраться в том, почему это произошло, необходимо обратиться к истории и рассмотреть с чего начинался тот путь, который, в конце концов, привёл русскую правительственную делегацию в Портсмут.
По сложившейся со времён Екатерины II традиции наследники престола по завершении своего образования отправлялись в путешествие по Европе. Но в 1890 году император Александр III составил для Наследника маршрут весьма необычный как по географии, так и по протяжённости.
В Европе у Николая Александровича и его свиты было всего три остановки: в Вене у императора Франца-Иосифа, затем в порту Триеста, и в Афинах - в гостях у крестной матери Цесаревича греческой королевы Ольги Константиновны, супруги короля Греции Георгия I. В Афинах к русским путешественникам присоединился греческий принц Георгий («Джорджи»).
Далее был Египет, долгий путь по морям Индийского и Тихого океанов: Индия, Цейлон, Сиам (Таиланд), Китай, Япония.
По Индии Наследник со спутниками совершили сухопутное путешествие.
На Цейлоне 31 декабря (12 января) состоялась встреча Цесаревича с возвращавшимися из далёких краёв на яхте «Тамара» великими князьями Александром и Сергеем Михайловичами, прибывшими на остров поохотиться на слонов.
А затем путь через всю Россию от Владивостока до Санкт-Петербурга.
На Дальнем Востоке путешественников ожидали события, оказавшиеся знаковыми и послужившие своего рода прологом к будущему царствованию.
15 (27) апреля 1891 года флагманский крейсер «Память Азова» с русской делегацией на борту вошёл в японский порт Кагосима.
Затем эскадра под брейд-вымпелом Цесаревича прибыла в порт Нагасаки. В этом городе Цесаревич пробыл «инкогнито» (официальная церемония вступления его на японскую землю была запланирована позднее) девять дней, в течение которых на рейде Нагасаки собралась едва ли не вся малочисленная русская Тихоокеанская эскадра: крейсеры «Память Азова», «Владимир Мономах» и «Адмирал Нахимов», канонерские лодки «Манчжур», «Кореец» и «Бобр», клипер «Джигит» и три парохода Добровольного флота: «Петербург», «Владимир» и «Байкал».
Никогда ранее эту страну не посещали наследники европейских императорских домов, и японцы придавали исключительное значение этому визиту.
«Японцы в Нагасаки почти все говорят по-русски, - писал Цесаревич в письме матери Императрице Марии Федоровне, - не только в магазинах, но и в лавках и на базарах, недаром наши моряки считают себя дома во время стоянки в Нагасаки». Наследник неоднократно бывал в пригороде Нагасаки Инасамура (или Инасу), которую называли русской деревней. Здесь в 1870-е годы проживали некоторое время около 600 моряков с потерпевшего крушение фрегата «Аскольд». Именно тогда здесь возникли русско-японские семьи, а также русское кладбище.
«Я был на нашем кладбище, - писал Цесаревич Императрице Марии Федоровне. - Оно очень искусно содержится японским бонзой-священником».
По имеющемуся преданию, этот японский священнослужитель посоветовал русскому Царевичу посетить известного буддийского монаха-отшельника Теракуто. Об этом пишет епископ Бостонский Митрофан Зноско-Боровский (1909-2002): «Наследник обворожил своей лаской и вниманием старого японца, хранителя могил наших моряков. Во время угощения в чисто японском духе и вкусе он попросил Наследника о милости дать ему совет, на что получил Высочайшее разрешение.
- Высокий Гость собирается посетить нашу священную древнюю столицу Киото, - начал японец, - недалеко от последней подвизается наш известный отшельник монах Теракуто, взору которого открыты тайны мира и судьбы людей. Для него нет времени и он дает только признаки сроков. Он не любит прерывать своего созерцательного уединения и редко к кому выходит. Если Царственный путник пожелает его видеть, он к нему выйдет, если на то будет благословение Неба.
В штатском платье, в сопровождении принца Греческого Георгия и переводчика - маркиза Ито, видного деятеля Японии, Наследник Цесаревич пешком направился к Теракуто, жившему в одной из рощ вблизи Киото. Уже издали подходящие увидели распростертую фигуру затворника-буддиста. Наследник наклонился и бережно поднял его с земли. Никто не произнес ни слова, ожидая, что скажет затворник. Смотря невидящими глазами, как бы оторванный от всего земного, заговорил Теракуто:
- О, ты, Небесный Избранник, о, великий искупитель, мне ли проречь тайну земного бытия Твоего? Ты выше всех. Нет лукавства, ни лести в устах моих пред Всевышним. И вот тому знамение: опасность витает над Твоей главой, но смерть отступит и трость будет сильнее меча... и трость засияет блеском. Два венца суждены Тебе, Царевич: земной и небесный. Играют самоцветные камни на короне Твоей, Владыка могущественной Державы, но слава мира проходит и померкнут камни на земном венце, сияние же венца небесного пребудет во веки. Наследие предков Твоих зовет Тебя к священному долгу. Их голос в Твоей крови. Они живы в Тебе, много из них великих и любимых, но из них всех Ты будешь величайшим и любимейшим. Великие скорби и потрясения ждут Тебя и страну твою. Ты будешь бороться за ВСЕХ, а ВСЕ будут против Тебя. На краю бездны цветут красивые Цветы, но яд их тлетворен: дети рвутся к цветам и падают в бездну, если не слушают Отца. Блажен, кто кладет душу свою за други своя. Трижды блаженней, кто положит ее за врагов своих. Но нет блаженней жертвы Твоей за весь народ Твой. Настанет, что Ты жив, а народ мертв, но сбудется: народ спасен, а (Ты) свят и бессмертен. Оружие Твое против злобы - кротость, против обиды - прощение. И друзья и враги преклонятся пред Тобою, враги же народа Твоего истребятся. Вижу огненные языки над главой Твоей и Семьей Твоей. Это - посвящение. Вижу бесчисленные священные огни в алтарях пред Вами. Это исполнение. Да принесется чистая жертва и совершится искупление. Станешь Ты осиянной преградой злу в мире. Теракуто сказал Тебе, что было открыто ему из Книги Судеб. Здесь мудрость и часть тайны Создателя. Начало и конец. Смерть и бессмертие, миг и вечность. Будь же благословен день и час, в который пришел Ты к старому Теракуто.
Коснувшись земли, Теракуто не поворачиваясь, стал отходить, пока не скрылся в чаще дерев. Цесаревич стоял, склонив голову. Его спутники - тоже. Взволнованный возвращался Цесаревич и просил не рассказывать о предсказании Теракуто».
Предсказание «смерть отступит и трость будет сильнее меча...» сбылось уже на следующий день в городе Оцу, где вооружённый самурайским мечом «японский городовой» напал на Наследника. Первый удар полицейского Цуда Сандзо привёл к перелому правой теменной кости Цесаревича, кроме того были порезаны правое ухо и руки. Второй удар отразил своей тростью принц Георг.
Источник рассказа о пророчестве Теракуто владыка Митрофан не указывает. Встречаются сведения на якобы существующие мемуары маркиза Хиробуми Ито, в которых он рассказывает об этом случае. Однако никаких точных сведений об этом до сих пор не найдено, и сам факт встречи Теракуто с Наследником считается апокрифом.
С научно-исторической точки зрения апокрифами можно считать сведения и обо всех остальных пророчествах о своей судьбе, полученных Николаем Александровичем: послание Павла I своему потомку, письмо прп. Серафима Саровского царю, который его прославит, пророчество блаженной Паши Саровской. И наконец, есть источник далёкий от религии, в котором содержится намёк на то, что Николай Александрович знал свою судьбу - это мемуары Мориса Палеолога, служившего послом Франции в России с 1914 по 1917 г.
Палеолог приводит слова будто бы сказанные Николаем II Столыпину: «У меня более чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания; но я не получу моей награды здесь, на земле». В другой раз, согласно Палеологу, Царь говорил: «Быть может, для спасения России нужна искупительная жертва. Я буду этой жертвой. Да будет воля Божия».
Апокрифов, как мы видим, набирается немало, и, по всей видимости, это именно тот случай, когда количество переходит в качество и поговорка «нет дыма без огня» приходится к месту.
В 1905 году на праздник Крещения Господня (за три дня до «кровавого воскресенья») случилось происшествие, которое описал его свидетель - начальник канцелярии Министерства императорского двора генерал-майор А.А. Мосолов: «В день Крещения, 6 января, государь с блестящей свитой, предшествуемый духовенством и митрополитом, вышел из Зимнего дворца и отправился к беседке, устроенной на Неве, где происходило водосвятие. Началась торжественная служба, и был дан с Петропавловской крепости обычный салют орудийными выстрелами.
Во время салюта неожиданно для всех упали - как на павильон, так и на фасад Зимнего дворца - круглые картечные пули. В беседке было насчитано около 5 пуль, из коих одна упала совсем рядом с государем. Ни император и никто другой из свиты не дрогнули. Все стояли как вкопанные, недоумевая, что случилось. Только пред самым уходом я и еще несколько лиц свиты подняли с пола павильона по одной пуле.
Крестный ход возвратился в Зимний дворец, и, проходя мимо Николаевского зала, мы увидали несколько разбитых оконных стекол. Кто-то из начальствующих лиц Петербургского округа подошел к государю и объяснил, что в дуле одного из орудий оказался забытый картечный заряд. Государь молча прошел дальше…»
И вот вам ещё один апокриф - в книге «К берегу Божьей реки» публицист С.А. Нилус (1862-1929) так дополняет картину случившегося на Неве 06.01.1905 г.: «Государя спросили, как подействовало на него происшествие. Он ответил: - До 18 года я ничего не боюсь. Командира батареи и офицера (Карцева), распоряжавшегося стрельбой, Государь простил, так как раненых, по особой милости Божией, не оказалось, за исключением одного городового, получившего самое легкое ранение. Фамилия же того городового была Романов». Впрочем, факт ранения городового Романова подтверждается ещё одним источником. В воспоминаниях присутствующего на торжестве английского посла Ч. Гардинга упоминается имя раненого: городовой Лесного участка Пётр Романов.
С таким же хладнокровием Николай Александрович пережил и инцидент в Оцу. После покушения Николай Александрович был быстро доставлен в близлежащий дом владельца галантерейного магазина, где ему подготовили постель. Однако он отказался в неё ложиться и после перевязки сел у входа в магазин, спокойно куря. По свидетельству князя Эспера Эсперовича Ухтомского (спутника Николая Александровича, автора книги «Путешествие на Восток Его Императорского Высочества государя наследника цесаревича, 1890-1891») первыми словами Цесаревича были: «Это ничего, только бы японцы не подумали, что это происшествие может как-либо изменить мои чувства к ним и признательность мою за их радушие».
Тем не менее, не смотря на все старания японской стороны смыть неприятный осадок от покушения, оно послужило причиной изменения программы пребывания Наследника в Японии и оставило пятно на российско-японских отношениях.
Уже на следующий день после покушения из Токио в Киото прибыл Микадо (император Муцухито, посмертное имя - Мэйдзи) в сопровождении свиты, в которую входили светила японской медицины.
Император Мэйдзи
Микадо почитался японцами как божество, и любое его перемещение по стране было событием государственного масштаба. Вел.кн. Николай Александрович принял императора только на следующий день, встреча проходила в спальне и продолжалась 20 минут. А перед отплытием Наследника русского престола на родину, Микадо посетил его ещё раз, поднявшись на борт «Памяти Азова». Нетрудно догадаться, что Микадо не раз приходилось переступать через своё самолюбие.
В эти дни на русских офицеров пролился дождь японских орденов и медалей, самому Цесаревичу был пожалован высший японский орден Хризантемы, а жители многих регионов Японии присылали подарки.
Дары японцев Наследнику Русского Престола
«Овационный приём» русской делегации, как охарактеризовал его посол России в Японии Д.Е. Шевич, после инцидента в Оцу принял беспрецедентный характер. Однако у полицейского Цуда Сандзо, напавшего на русского Цесаревича уже тогда было немало единомышленников. Ещё до покушения, во время остановки путешественников в Кобэ, у гостиницы собралась толпа, и раздавались враждебные выкрики. В русскую дипломатическую миссию поступил документ угрожающего характера, подписанный кровью. Среди простого народа распространились в то время нелепые слухи о том, что, заехав в Кагосиму, столицу бывшего феодального княжества Сацума, Наследник якобы привез туда опального самурая Сайго Такамори, который в 1877 году поднял там восстание против центральных властей. Сайго потерпел поражение и покончил жизнь самоубийством. Но многие верили в то, что самурай остался жив и скрылся за границей. Некоторые японские газеты писали, что поездка сына русского царя является ознакомительной и связана с изучением военного потенциала Японии, сухопутные силы которой состояли всего из семи дивизий, а военно-морского флота почти не было. К тому же накануне, 7 марта 1891 г. в Токио состоялось освящение Воскресенского православного собора (Никорай-до), сооружавшегося при деятельном участии архиепископа Николая Касаткина (св. равноапостольного Николая Японского, основателя Японской Православной Церкви), и, по мнению одной из японских газет, собор оказался "подавляющим своей внушительностью столицу империи" (в то время Токио был преимущественно одноэтажным).
Никорай-до
А за полгода до описываемых событий японские студенты забросали камнями беседку сада русской дипломатической миссии, где у супруги посланника собрались дамы, желавшие посмотреть на процессию, проходившую по случаю открытия японского парламента.
По мере роста российского присутствия на Дальнем Востоке антирусские настроения в японском обществе постепенно нарастали, «партия войны» в японском политикуме медленно, но верно набирала силу, и через десять лет, в июне 1901 г. умеренный кабинет премьер-министра маркиза Хиробуми Ито (упоминавшегося выше) сменили крайние милитаристы в лице главы правительства Таро Кацуры.
Не смотря на удовлетворительное состояние здоровья Цесаревича, распоряжением Императора Александра III визит в Японию был прерван. Не состоялась поездка Наследника в Токио. В своём письме сыну 6-го мая русский Царь писал: «Я воображаю отчаяние микадо и всех сановников японских, и как жаль для них и все приготовления и празднества - всё пропало и ни к чему! Но Бог с ними со всеми, радуюсь и счастлив, что благодаря всему этому, ты можешь начать обратное путешествие скорее и раньше, дай Бог, вернёшься к нам»!
Отплыв 7 (19) мая из Кобэ, Цесаревич 11 (23) мая прибывает во Владивосток.
Панорама Владивостока во время визита в город Цесаревича Николая Александровича
Власти и жители города-форпоста России на Дальнем Востоке с нетерпением ожидали этого визита, связывая с ним свои надежды на будущее. И когда над покрытым утренним туманом заливом Золтой Рог разнёсся грохот трёх пушечных выстрелов, извещавших о приближении флотилии, на которой находился высокий гость, всё население города устремилось к Адмиральской набережной с Триумфальной аркой, построенной в честь визита Цесаревича.
Во Владивостоке Цесаревич пробыл 11 суток: с 11(23) мая по 21 мая (2 июня) 1891 года. Такая продолжительная остановка, скорее всего, была связана с ранением.
В программу визита вошли посещения учебных заведений, воинских частей, мастерских, выставок, молебны, парады, рауты, фуршеты, завтраки, обеды, ужины… Наследник принимал многочисленные подарки от должностных лиц и простых обывателей и сам дарил деньги, серебряные часы, перстни, портсигары, свои фотографии, вручал медали.
17-го мая, Цесаревич участвовал в закладке памятника адмиралу Геннадию Ивановичу Невельскому, которому Россия обязана присоединением левобережья Амура, формально принадлежавшее Китаю на основании Нерчинского трактата 1689 года. Невельской и его подчинённые по Амурской экспедиции 1849-55гг. осуществили детальное исследование берегов устья Амура, Амурского лимана и Татарского пролива, а также континентальных частей Амурского и Уссурийского края и острова Сахалин и основали город Николаевск-на-Амуре. Вся эта деятельность осуществлялась на свой страх и риск, без Высочайшего Разрешения, но при поддержке генерал-губернатора Восточной Сибири графа Николая Николаевича Муравьёва-Амурского. Когда известие о самоуправстве дошло до Петербурга, Особый Комитет при Его Величестве рекомендовал Государю разжаловать Невельского в матросы. Но Николай I, выслушав доклад Муравьёва, назвал поступок Невельского «молодецким, благородным и патриотическим», и даже наградил его орденом Св. Владимира 4-й степени, а на доклад Особого Комитета наложил знаменитую резолюцию: «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен». Этот славный эпизод нашей истории даёт основание полагать, что известная с советских времён поговорка «инициатива наказуема» - это не про Российскую Империю.
Следующие два торжественных мероприятия тех дней во Владивостоке имеют особую значимость для судьбы русского Дальнего Востока, да и всей страны.Утром 18-го мая, Его Императорское Высочество совершил закладку строящегося сухого дока, а на следующий день закладку Транссибирской железной дороги - на полотно строящейся дороги он отвёз тачку собственноручно загруженной в неё земли.
Этот момент запечатлён на фотографии, с которой позднее была сделана гравюра.
Фактически строительство Транссиба стартовало раньше торжественной церемонии во Владивостоке - в начале марта начались работы на участке Миасс-Челябинск. Но поскольку грандиозному и дорогостоящему проекту сооружения Великого Сибирского рельсового пути сопутствовал скепсис в высших сферах Империи, Александр III позаботился о том, чтобы начало строительства магистрали прогремело на всю страну, а значимость предстоящего общенародного дела была подчёркнута участием в нём будущего императора. Наследник не только поучаствовал в церемонии закладки, но и был назначен главой Комитета по сооружению Сибирской железной дороги.
На имя Наследника Цесаревича поступил Высочайший рескрипт:
«Ваше Императорское Высочество. Повелев ныне приступить к постройке сплошной, через всю Сибирь, железной дороги, имеющей соединить обильные дары природы сибирских областей с сетью внутренних рельсовых сообщений, Я поручаю Вам объявить таковую волю Мою, по вступлении вновь на русскую землю, после обозрения иноземных стран Востока. Вместе с этим возлагаю на Вас совершение во Владивостоке закладки, разрешённого к сооружению за счёт казны и непосредственным распоряжением правительства, Уссурийского участка великого сибирского рельсового пути. Знаменательное участие Ваше в начинании предпринимаемого дела послужит полным свидетельством душевного Моего стремления облегчить сношения Сибири с прочими частями Империи, и тем явить сему краю, близкому Моему сердцу, живейшее Моё попечение о мирном его преуспеянии. Призываю благословение Господа на предстоящий Вам продолжительный путь по России.
Пребываю искренно Вас любящий АЛЕКСАНДР».
23-летний Николай Александрович, участвуя в захватывающем восточном приключении, сценарий которого был написан его Августейшем Родителем, несомненно, проникся энтузиазмом в отношении азиатской политики, считая её «задачей своего правления».
В дни, когда Россия устанавливала контроль над Порт-Артуром, Император Николай II писал своему больному туберкулёзом брату вел.кн. Георгию Александровичу (1871 - 1899): "Очень пора нам стало сделаться сильными на море, в особенности теперь, когда пошла своего рода травля и погоня за китайскими портами. Слава Богу, что нам удалось занять Порт-Артур и Талянвань бескровно, спокойно, почти по-дружески! Конечно, это было довольно рискованно, ну а прозевай мы эти гавани теперь, впоследствии, конечно, без войны нам бы не удалось вышибить засевших туда англичан или японцев! Да смотреть надо зорко, там, на Тихом океане почти вся будущность развития России, и, наконец, мы имеем вполне незамерзающий открытый порт; а железная дорога туда ещё больше укрепит наше положение".
Император Александр III включил в программу пребывания во Владивостоке своего Преемника ещё одно торжественное мероприятие, которое было связано с задачей развития военно-морского флота ради прочного утверждения России на Дальнем Востоке. От главного начальника флота и морских ведомств вел.кн. Алексея Александровича (брата царя) во Владивосток пришла телеграмма, в которой сообщалось, что Государь Император высочайше повелеть соизволил произвести закладку сухого дока в присутствии Государя Наследника Цесаревича и наименовать док именем Цесаревича Николая. Сухой док имени Цесаревича Николая был введён в эксплуатацию 7-го октября 1897 года, приняв крейсер 1-го ранга «Дмитрий Донской», впоследствии героически погибший в Цусимском сражении.
Вступив на престол, Государь Николай Александрович придавал первоочередное значение развитию военно-морского флота. Двадцатилетняя судостроительная программа, принятая в 1881 году постоянно корректировалась с увеличением финансирования. За 1895-1903 гг. на содержание Морского министерства в целом истратили баснословно огромную сумму - 738 млн. рублей, притом, что в конце царствования императора Александра III, весь государственный бюджет составлял 1,2 млрд. рублей в год. Но и этого было мало для того, чтобы обогнать Японию в гонке вооружений на дальневосточном театре военных действий - и в этом заключается единственная причина неблагоприятного для России итога русско-японской войны, что бы там не писали и не говорили многочисленные аналитики и эксперты.
После окончания войны с Японией Россия столкнулась с необходимостью восстановления ВМФ. 23 июня / 6 июля 1912 г. Император Николай ΙΙ утвердил «Программу усиленного судостроения на 1913-1917 гг.» Этот день сам царь назвал днем великих надежд для России и в рескрипте к морскому министру И.К.Григоровичу указал: «…Флот должен быть воссоздан в могуществе и силе, отвечающих достоинству и славе России…». И далее: «…Как бы ни были важны сами по себе все эти меры, они имеют значение подготовительной работы к осуществлению основной задачи, от которой зависят и наша внешняя безопасность, и наше международное положение; эта задача наряду с правильной постановкой сухопутной обороны соорудить и флот, соответствующий по своей численности и боевым качествам потребностям России…»
Помог флоту и высочайший рескрипт, в котором предписывалось: «...Всем чинам флота и Морского ведомства разобраться в ошибках войны [имеется в виду русско-японская] и безотлагательно приняться за работу над воссозданием тех морских сил, которые нужны России…» И в Морском ведомстве разобрались. Была создана комиссия Морского Генерального штаба по описанию действий флота в русско-японской войне 1904-1905 гг. Опираясь на многочисленные документы, значительная часть которых была издана отдельными книгами, комиссия подготовила заключения с анализом причин поражений и подробное описание действий Флота в войне. Положительным результатом работы комиссий следует признать выявление многих отдельных недочётов техники, тактики и боевой подготовки. Их устранение обеспечило высокую боеспособность Российского флота в 1914-1917 гг.
Продолжение в следующих частях: 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
Миф о «слабом» царе сложился из сплетен и слухов ещё при его жизни. Британский военный министр лорд Милнер во время визита в Россию в 1916 г. поделился тем, что его поразило: «В этой стране изумительных слухов такой доверчивый человек, как я, может кончить чуть ли не сумасшествием. Я часто вспоминаю анекдот Бисмарка, ко-торый рассказывал про одного приятеля, что, просыпаясь каждый день, он говорил: «нет, нет, нет», ибо, будучи человеком слабого характера, он боялся, что в течение дня он согласится на что-нибудь вредное для себя. У меня такое же чувство по отношению к вашим слухам». Двоюродный дядя и шурин Николая II великий князь Александр Михайлович («Сандро») описывает отравленную фантастическими слухами столичную атмосферу: «Политиканы мечтали о революции и смотрели с неудовольствием на постоянные успехи наших войск. Мне приходилось по моей должности часто бывать в Петербурге, и я каждый раз возвращался на фронт с подорванными моральными силами и отравленным слухами умом. „Правда ли, что Царь запил?“ „А вы слышали, что Государя пользует какой-то бурят, и он прописал ему монгольское лекарство, которое разрушает мозг?“ „Известно ли вам, что Штюрмер, которого поставили во главе нашего правительства, регулярно общается с германскими агентами в Стокгольме?“ „А вам рассказали о последней выходке Распутина?“ И никогда ни одного вопроса об армии! И ни слова радости о победе Брусилова! Ничего, кроме лжи и сплетен, выдаваемых за истину только потому, что их распускают высшие придворные чины».
Изумительные слухи о нашем последнем императоре один белоэмигрант метко назвал «злостным наветом». Они оказались удивительно живучими и выкорчевать их из массового сознания оказалось не так просто.
В самом деле, мог ли слюнтяй, пустое место, продержаться на вершине реальной, отнюдь не номинальной власти четверть века, в то время, когда страну сотрясали смуты, войны, проводились фундаментальные реформы, происходил невиданный за всю историю страны рост населения, мощный подъём народного хозяйства и всестороннее развитие.
Индекс развития человеческого потенциала в России в 1851-1914 годах (без Финляндии) по данным профессора Б.Н. Миронова
Более того, именно твёрдый характер Николая II был камнем преткновения для врагов самодержавия. Вспоминая о подготовке февральского переворота, лидер конституционных демократов (кадетов) П.Н. Милюков пишет: «[Прогрессивный] Блок [Государственной Думы] исходил из предположения, что при перевороте так или иначе Николай II будет устранен с престола. Блок соглашался на передачу власти монарха к законному наследнику Алексею и на регентство - до его совершеннолетия - [брата царя] великого князя Михаила Александровича. Мягкий характер великого князя и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю». Здесь стоит отметить, что Милюков, вероятно, сам того не желая, невольно признаёт наличие твёрдости характера у Николая II, сравнивая его с характером не кого-нибудь, а командира Дикой дивизии вел.кн. Михаила Александровича.
У представителей популяции «жертв» царизма давно уже не актуально клеймо «Николай Кровавый», поскольку оно звучит почти как комплимент - им теперь чем кровавее, тем лучше. «Тренд» развернулся на 180 градусов, теперь, чтобы дискредитировать государственного деятеля, нет ничего лучше, чем доказать его неуместное человеколюбие. Красным реваншистам нужно, кровь из носа, что-то делать с новейшей историей России, в которую навечно вписаны чудовищные преступления Советской власти. Попытки замазать их столь же чудовищной ложью выглядят неубедительно. Поэтому в полемике они вынуждены прибегать к приёму ad hominem (проще говоря: «сам дурак») - дескать, а что такого, вот в Америке белые убили миллионы индейцев. Ну что на это возразишь - ведь у русских так много общего с индейцами и прочими туземцами, не так ли? Более перспективными кажутся попытки оправдаться неумолимой исторической необходимостью. «Но дошли же до Берлина!» - один из излюбленных аргументов в оправдание участи тех, кого лишили возможности туда дойти. С каждым годом Россия 9 мая всё более напоминает СССР 7 ноября. Но достаточно взглянуть на карту, и сравнить линии фронта в октябре 1941 и в октябре 1915, когда во главе армии стоял самый гуманный, да просто самый добрый правитель России за всю историю, у которого не было особистов, заградотрядов, штрафбатов и политруков - как рушится тезис о целесообразности людоедской политики. Вот поэтому личность Николая II нередко приводит красных реваншистов в такую доходящую до бешенства ярость, какая и Гитлеру не светит.
И в связи с этим дискуссии о личности Николая II превращаются из споров о прошлом, в составную часть процесса формирования нашего ближайшего будущего, в котором не должно быть места массовым преступлениям против человечности.
В общем, с красной шизой всё понятно, но почему личность Николая II вызывает неоднозначное отношение у людей более адекватных? Возможно, потому что на протяжении последних ста лет наша страна часто напоминала Остров Невезения из известной кинопесни. И удивительным образом фигура последнего русского царя для многих обитателей сего Острова оказалась очень удобной в качестве козла отпущения за то что «крокодил не ловится, не растёт кокос…»
А раз так, то давайте рассмотрим несколько характерных исторических эпизодов из последних лет Российской империи, в которых малодушие или колебания в высших эшелонах власти на самом деле имели место.
Эпизод 1. Портсмутский мир.
«Ночью пришла телеграмма от Витте, - записал царь в своём дневнике 17 августа 1905 г., - что переговоры о мире приведены к окончанию. Весь день ходил, как в дурмане». На следующий день Николай II снова в своих мыслях возвратился к тому, что произошло в американском Портсмуте во время мирных переговоров с японцами: «Сегодня только начал осваиваться с мыслью, что мир будет заключён и что это, вероятно, хорошо, потому что должно быть так».
Эти высказывания Николая II свидетельствуют о том, что по этой важнейшей на тот момент государственной проблеме он так до конца и не определился с окончательным выбором одного из вариантов её решения. И это был, пожалуй, единственный такой случай за весь период его правления. Но чтобы разобраться в том, почему это произошло, необходимо обратиться к истории и рассмотреть с чего начинался тот путь, который, в конце концов, привёл русскую правительственную делегацию в Портсмут.
По сложившейся со времён Екатерины II традиции наследники престола по завершении своего образования отправлялись в путешествие по Европе. Но в 1890 году император Александр III составил для Наследника маршрут весьма необычный как по географии, так и по протяжённости.
В Европе у Николая Александровича и его свиты было всего три остановки: в Вене у императора Франца-Иосифа, затем в порту Триеста, и в Афинах - в гостях у крестной матери Цесаревича греческой королевы Ольги Константиновны, супруги короля Греции Георгия I. В Афинах к русским путешественникам присоединился греческий принц Георгий («Джорджи»).
Далее был Египет, долгий путь по морям Индийского и Тихого океанов: Индия, Цейлон, Сиам (Таиланд), Китай, Япония.
По Индии Наследник со спутниками совершили сухопутное путешествие.
На Цейлоне 31 декабря (12 января) состоялась встреча Цесаревича с возвращавшимися из далёких краёв на яхте «Тамара» великими князьями Александром и Сергеем Михайловичами, прибывшими на остров поохотиться на слонов.
А затем путь через всю Россию от Владивостока до Санкт-Петербурга.
На Дальнем Востоке путешественников ожидали события, оказавшиеся знаковыми и послужившие своего рода прологом к будущему царствованию.
15 (27) апреля 1891 года флагманский крейсер «Память Азова» с русской делегацией на борту вошёл в японский порт Кагосима.
Затем эскадра под брейд-вымпелом Цесаревича прибыла в порт Нагасаки. В этом городе Цесаревич пробыл «инкогнито» (официальная церемония вступления его на японскую землю была запланирована позднее) девять дней, в течение которых на рейде Нагасаки собралась едва ли не вся малочисленная русская Тихоокеанская эскадра: крейсеры «Память Азова», «Владимир Мономах» и «Адмирал Нахимов», канонерские лодки «Манчжур», «Кореец» и «Бобр», клипер «Джигит» и три парохода Добровольного флота: «Петербург», «Владимир» и «Байкал».
Никогда ранее эту страну не посещали наследники европейских императорских домов, и японцы придавали исключительное значение этому визиту.
«Японцы в Нагасаки почти все говорят по-русски, - писал Цесаревич в письме матери Императрице Марии Федоровне, - не только в магазинах, но и в лавках и на базарах, недаром наши моряки считают себя дома во время стоянки в Нагасаки». Наследник неоднократно бывал в пригороде Нагасаки Инасамура (или Инасу), которую называли русской деревней. Здесь в 1870-е годы проживали некоторое время около 600 моряков с потерпевшего крушение фрегата «Аскольд». Именно тогда здесь возникли русско-японские семьи, а также русское кладбище.
«Я был на нашем кладбище, - писал Цесаревич Императрице Марии Федоровне. - Оно очень искусно содержится японским бонзой-священником».
По имеющемуся преданию, этот японский священнослужитель посоветовал русскому Царевичу посетить известного буддийского монаха-отшельника Теракуто. Об этом пишет епископ Бостонский Митрофан Зноско-Боровский (1909-2002): «Наследник обворожил своей лаской и вниманием старого японца, хранителя могил наших моряков. Во время угощения в чисто японском духе и вкусе он попросил Наследника о милости дать ему совет, на что получил Высочайшее разрешение.
- Высокий Гость собирается посетить нашу священную древнюю столицу Киото, - начал японец, - недалеко от последней подвизается наш известный отшельник монах Теракуто, взору которого открыты тайны мира и судьбы людей. Для него нет времени и он дает только признаки сроков. Он не любит прерывать своего созерцательного уединения и редко к кому выходит. Если Царственный путник пожелает его видеть, он к нему выйдет, если на то будет благословение Неба.
В штатском платье, в сопровождении принца Греческого Георгия и переводчика - маркиза Ито, видного деятеля Японии, Наследник Цесаревич пешком направился к Теракуто, жившему в одной из рощ вблизи Киото. Уже издали подходящие увидели распростертую фигуру затворника-буддиста. Наследник наклонился и бережно поднял его с земли. Никто не произнес ни слова, ожидая, что скажет затворник. Смотря невидящими глазами, как бы оторванный от всего земного, заговорил Теракуто:
- О, ты, Небесный Избранник, о, великий искупитель, мне ли проречь тайну земного бытия Твоего? Ты выше всех. Нет лукавства, ни лести в устах моих пред Всевышним. И вот тому знамение: опасность витает над Твоей главой, но смерть отступит и трость будет сильнее меча... и трость засияет блеском. Два венца суждены Тебе, Царевич: земной и небесный. Играют самоцветные камни на короне Твоей, Владыка могущественной Державы, но слава мира проходит и померкнут камни на земном венце, сияние же венца небесного пребудет во веки. Наследие предков Твоих зовет Тебя к священному долгу. Их голос в Твоей крови. Они живы в Тебе, много из них великих и любимых, но из них всех Ты будешь величайшим и любимейшим. Великие скорби и потрясения ждут Тебя и страну твою. Ты будешь бороться за ВСЕХ, а ВСЕ будут против Тебя. На краю бездны цветут красивые Цветы, но яд их тлетворен: дети рвутся к цветам и падают в бездну, если не слушают Отца. Блажен, кто кладет душу свою за други своя. Трижды блаженней, кто положит ее за врагов своих. Но нет блаженней жертвы Твоей за весь народ Твой. Настанет, что Ты жив, а народ мертв, но сбудется: народ спасен, а (Ты) свят и бессмертен. Оружие Твое против злобы - кротость, против обиды - прощение. И друзья и враги преклонятся пред Тобою, враги же народа Твоего истребятся. Вижу огненные языки над главой Твоей и Семьей Твоей. Это - посвящение. Вижу бесчисленные священные огни в алтарях пред Вами. Это исполнение. Да принесется чистая жертва и совершится искупление. Станешь Ты осиянной преградой злу в мире. Теракуто сказал Тебе, что было открыто ему из Книги Судеб. Здесь мудрость и часть тайны Создателя. Начало и конец. Смерть и бессмертие, миг и вечность. Будь же благословен день и час, в который пришел Ты к старому Теракуто.
Коснувшись земли, Теракуто не поворачиваясь, стал отходить, пока не скрылся в чаще дерев. Цесаревич стоял, склонив голову. Его спутники - тоже. Взволнованный возвращался Цесаревич и просил не рассказывать о предсказании Теракуто».
Предсказание «смерть отступит и трость будет сильнее меча...» сбылось уже на следующий день в городе Оцу, где вооружённый самурайским мечом «японский городовой» напал на Наследника. Первый удар полицейского Цуда Сандзо привёл к перелому правой теменной кости Цесаревича, кроме того были порезаны правое ухо и руки. Второй удар отразил своей тростью принц Георг.
Источник рассказа о пророчестве Теракуто владыка Митрофан не указывает. Встречаются сведения на якобы существующие мемуары маркиза Хиробуми Ито, в которых он рассказывает об этом случае. Однако никаких точных сведений об этом до сих пор не найдено, и сам факт встречи Теракуто с Наследником считается апокрифом.
С научно-исторической точки зрения апокрифами можно считать сведения и обо всех остальных пророчествах о своей судьбе, полученных Николаем Александровичем: послание Павла I своему потомку, письмо прп. Серафима Саровского царю, который его прославит, пророчество блаженной Паши Саровской. И наконец, есть источник далёкий от религии, в котором содержится намёк на то, что Николай Александрович знал свою судьбу - это мемуары Мориса Палеолога, служившего послом Франции в России с 1914 по 1917 г.
Палеолог приводит слова будто бы сказанные Николаем II Столыпину: «У меня более чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания; но я не получу моей награды здесь, на земле». В другой раз, согласно Палеологу, Царь говорил: «Быть может, для спасения России нужна искупительная жертва. Я буду этой жертвой. Да будет воля Божия».
Апокрифов, как мы видим, набирается немало, и, по всей видимости, это именно тот случай, когда количество переходит в качество и поговорка «нет дыма без огня» приходится к месту.
В 1905 году на праздник Крещения Господня (за три дня до «кровавого воскресенья») случилось происшествие, которое описал его свидетель - начальник канцелярии Министерства императорского двора генерал-майор А.А. Мосолов: «В день Крещения, 6 января, государь с блестящей свитой, предшествуемый духовенством и митрополитом, вышел из Зимнего дворца и отправился к беседке, устроенной на Неве, где происходило водосвятие. Началась торжественная служба, и был дан с Петропавловской крепости обычный салют орудийными выстрелами.
Во время салюта неожиданно для всех упали - как на павильон, так и на фасад Зимнего дворца - круглые картечные пули. В беседке было насчитано около 5 пуль, из коих одна упала совсем рядом с государем. Ни император и никто другой из свиты не дрогнули. Все стояли как вкопанные, недоумевая, что случилось. Только пред самым уходом я и еще несколько лиц свиты подняли с пола павильона по одной пуле.
Крестный ход возвратился в Зимний дворец, и, проходя мимо Николаевского зала, мы увидали несколько разбитых оконных стекол. Кто-то из начальствующих лиц Петербургского округа подошел к государю и объяснил, что в дуле одного из орудий оказался забытый картечный заряд. Государь молча прошел дальше…»
И вот вам ещё один апокриф - в книге «К берегу Божьей реки» публицист С.А. Нилус (1862-1929) так дополняет картину случившегося на Неве 06.01.1905 г.: «Государя спросили, как подействовало на него происшествие. Он ответил: - До 18 года я ничего не боюсь. Командира батареи и офицера (Карцева), распоряжавшегося стрельбой, Государь простил, так как раненых, по особой милости Божией, не оказалось, за исключением одного городового, получившего самое легкое ранение. Фамилия же того городового была Романов». Впрочем, факт ранения городового Романова подтверждается ещё одним источником. В воспоминаниях присутствующего на торжестве английского посла Ч. Гардинга упоминается имя раненого: городовой Лесного участка Пётр Романов.
С таким же хладнокровием Николай Александрович пережил и инцидент в Оцу. После покушения Николай Александрович был быстро доставлен в близлежащий дом владельца галантерейного магазина, где ему подготовили постель. Однако он отказался в неё ложиться и после перевязки сел у входа в магазин, спокойно куря. По свидетельству князя Эспера Эсперовича Ухтомского (спутника Николая Александровича, автора книги «Путешествие на Восток Его Императорского Высочества государя наследника цесаревича, 1890-1891») первыми словами Цесаревича были: «Это ничего, только бы японцы не подумали, что это происшествие может как-либо изменить мои чувства к ним и признательность мою за их радушие».
Тем не менее, не смотря на все старания японской стороны смыть неприятный осадок от покушения, оно послужило причиной изменения программы пребывания Наследника в Японии и оставило пятно на российско-японских отношениях.
Уже на следующий день после покушения из Токио в Киото прибыл Микадо (император Муцухито, посмертное имя - Мэйдзи) в сопровождении свиты, в которую входили светила японской медицины.
Император Мэйдзи
Микадо почитался японцами как божество, и любое его перемещение по стране было событием государственного масштаба. Вел.кн. Николай Александрович принял императора только на следующий день, встреча проходила в спальне и продолжалась 20 минут. А перед отплытием Наследника русского престола на родину, Микадо посетил его ещё раз, поднявшись на борт «Памяти Азова». Нетрудно догадаться, что Микадо не раз приходилось переступать через своё самолюбие.
В эти дни на русских офицеров пролился дождь японских орденов и медалей, самому Цесаревичу был пожалован высший японский орден Хризантемы, а жители многих регионов Японии присылали подарки.
Дары японцев Наследнику Русского Престола
«Овационный приём» русской делегации, как охарактеризовал его посол России в Японии Д.Е. Шевич, после инцидента в Оцу принял беспрецедентный характер. Однако у полицейского Цуда Сандзо, напавшего на русского Цесаревича уже тогда было немало единомышленников. Ещё до покушения, во время остановки путешественников в Кобэ, у гостиницы собралась толпа, и раздавались враждебные выкрики. В русскую дипломатическую миссию поступил документ угрожающего характера, подписанный кровью. Среди простого народа распространились в то время нелепые слухи о том, что, заехав в Кагосиму, столицу бывшего феодального княжества Сацума, Наследник якобы привез туда опального самурая Сайго Такамори, который в 1877 году поднял там восстание против центральных властей. Сайго потерпел поражение и покончил жизнь самоубийством. Но многие верили в то, что самурай остался жив и скрылся за границей. Некоторые японские газеты писали, что поездка сына русского царя является ознакомительной и связана с изучением военного потенциала Японии, сухопутные силы которой состояли всего из семи дивизий, а военно-морского флота почти не было. К тому же накануне, 7 марта 1891 г. в Токио состоялось освящение Воскресенского православного собора (Никорай-до), сооружавшегося при деятельном участии архиепископа Николая Касаткина (св. равноапостольного Николая Японского, основателя Японской Православной Церкви), и, по мнению одной из японских газет, собор оказался "подавляющим своей внушительностью столицу империи" (в то время Токио был преимущественно одноэтажным).
Никорай-до
А за полгода до описываемых событий японские студенты забросали камнями беседку сада русской дипломатической миссии, где у супруги посланника собрались дамы, желавшие посмотреть на процессию, проходившую по случаю открытия японского парламента.
По мере роста российского присутствия на Дальнем Востоке антирусские настроения в японском обществе постепенно нарастали, «партия войны» в японском политикуме медленно, но верно набирала силу, и через десять лет, в июне 1901 г. умеренный кабинет премьер-министра маркиза Хиробуми Ито (упоминавшегося выше) сменили крайние милитаристы в лице главы правительства Таро Кацуры.
Не смотря на удовлетворительное состояние здоровья Цесаревича, распоряжением Императора Александра III визит в Японию был прерван. Не состоялась поездка Наследника в Токио. В своём письме сыну 6-го мая русский Царь писал: «Я воображаю отчаяние микадо и всех сановников японских, и как жаль для них и все приготовления и празднества - всё пропало и ни к чему! Но Бог с ними со всеми, радуюсь и счастлив, что благодаря всему этому, ты можешь начать обратное путешествие скорее и раньше, дай Бог, вернёшься к нам»!
Отплыв 7 (19) мая из Кобэ, Цесаревич 11 (23) мая прибывает во Владивосток.
Панорама Владивостока во время визита в город Цесаревича Николая Александровича
Власти и жители города-форпоста России на Дальнем Востоке с нетерпением ожидали этого визита, связывая с ним свои надежды на будущее. И когда над покрытым утренним туманом заливом Золтой Рог разнёсся грохот трёх пушечных выстрелов, извещавших о приближении флотилии, на которой находился высокий гость, всё население города устремилось к Адмиральской набережной с Триумфальной аркой, построенной в честь визита Цесаревича.
Во Владивостоке Цесаревич пробыл 11 суток: с 11(23) мая по 21 мая (2 июня) 1891 года. Такая продолжительная остановка, скорее всего, была связана с ранением.
В программу визита вошли посещения учебных заведений, воинских частей, мастерских, выставок, молебны, парады, рауты, фуршеты, завтраки, обеды, ужины… Наследник принимал многочисленные подарки от должностных лиц и простых обывателей и сам дарил деньги, серебряные часы, перстни, портсигары, свои фотографии, вручал медали.
17-го мая, Цесаревич участвовал в закладке памятника адмиралу Геннадию Ивановичу Невельскому, которому Россия обязана присоединением левобережья Амура, формально принадлежавшее Китаю на основании Нерчинского трактата 1689 года. Невельской и его подчинённые по Амурской экспедиции 1849-55гг. осуществили детальное исследование берегов устья Амура, Амурского лимана и Татарского пролива, а также континентальных частей Амурского и Уссурийского края и острова Сахалин и основали город Николаевск-на-Амуре. Вся эта деятельность осуществлялась на свой страх и риск, без Высочайшего Разрешения, но при поддержке генерал-губернатора Восточной Сибири графа Николая Николаевича Муравьёва-Амурского. Когда известие о самоуправстве дошло до Петербурга, Особый Комитет при Его Величестве рекомендовал Государю разжаловать Невельского в матросы. Но Николай I, выслушав доклад Муравьёва, назвал поступок Невельского «молодецким, благородным и патриотическим», и даже наградил его орденом Св. Владимира 4-й степени, а на доклад Особого Комитета наложил знаменитую резолюцию: «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен». Этот славный эпизод нашей истории даёт основание полагать, что известная с советских времён поговорка «инициатива наказуема» - это не про Российскую Империю.
Следующие два торжественных мероприятия тех дней во Владивостоке имеют особую значимость для судьбы русского Дальнего Востока, да и всей страны.Утром 18-го мая, Его Императорское Высочество совершил закладку строящегося сухого дока, а на следующий день закладку Транссибирской железной дороги - на полотно строящейся дороги он отвёз тачку собственноручно загруженной в неё земли.
Этот момент запечатлён на фотографии, с которой позднее была сделана гравюра.
Фактически строительство Транссиба стартовало раньше торжественной церемонии во Владивостоке - в начале марта начались работы на участке Миасс-Челябинск. Но поскольку грандиозному и дорогостоящему проекту сооружения Великого Сибирского рельсового пути сопутствовал скепсис в высших сферах Империи, Александр III позаботился о том, чтобы начало строительства магистрали прогремело на всю страну, а значимость предстоящего общенародного дела была подчёркнута участием в нём будущего императора. Наследник не только поучаствовал в церемонии закладки, но и был назначен главой Комитета по сооружению Сибирской железной дороги.
На имя Наследника Цесаревича поступил Высочайший рескрипт:
«Ваше Императорское Высочество. Повелев ныне приступить к постройке сплошной, через всю Сибирь, железной дороги, имеющей соединить обильные дары природы сибирских областей с сетью внутренних рельсовых сообщений, Я поручаю Вам объявить таковую волю Мою, по вступлении вновь на русскую землю, после обозрения иноземных стран Востока. Вместе с этим возлагаю на Вас совершение во Владивостоке закладки, разрешённого к сооружению за счёт казны и непосредственным распоряжением правительства, Уссурийского участка великого сибирского рельсового пути. Знаменательное участие Ваше в начинании предпринимаемого дела послужит полным свидетельством душевного Моего стремления облегчить сношения Сибири с прочими частями Империи, и тем явить сему краю, близкому Моему сердцу, живейшее Моё попечение о мирном его преуспеянии. Призываю благословение Господа на предстоящий Вам продолжительный путь по России.
Пребываю искренно Вас любящий АЛЕКСАНДР».
23-летний Николай Александрович, участвуя в захватывающем восточном приключении, сценарий которого был написан его Августейшем Родителем, несомненно, проникся энтузиазмом в отношении азиатской политики, считая её «задачей своего правления».
В дни, когда Россия устанавливала контроль над Порт-Артуром, Император Николай II писал своему больному туберкулёзом брату вел.кн. Георгию Александровичу (1871 - 1899): "Очень пора нам стало сделаться сильными на море, в особенности теперь, когда пошла своего рода травля и погоня за китайскими портами. Слава Богу, что нам удалось занять Порт-Артур и Талянвань бескровно, спокойно, почти по-дружески! Конечно, это было довольно рискованно, ну а прозевай мы эти гавани теперь, впоследствии, конечно, без войны нам бы не удалось вышибить засевших туда англичан или японцев! Да смотреть надо зорко, там, на Тихом океане почти вся будущность развития России, и, наконец, мы имеем вполне незамерзающий открытый порт; а железная дорога туда ещё больше укрепит наше положение".
Император Александр III включил в программу пребывания во Владивостоке своего Преемника ещё одно торжественное мероприятие, которое было связано с задачей развития военно-морского флота ради прочного утверждения России на Дальнем Востоке. От главного начальника флота и морских ведомств вел.кн. Алексея Александровича (брата царя) во Владивосток пришла телеграмма, в которой сообщалось, что Государь Император высочайше повелеть соизволил произвести закладку сухого дока в присутствии Государя Наследника Цесаревича и наименовать док именем Цесаревича Николая. Сухой док имени Цесаревича Николая был введён в эксплуатацию 7-го октября 1897 года, приняв крейсер 1-го ранга «Дмитрий Донской», впоследствии героически погибший в Цусимском сражении.
Вступив на престол, Государь Николай Александрович придавал первоочередное значение развитию военно-морского флота. Двадцатилетняя судостроительная программа, принятая в 1881 году постоянно корректировалась с увеличением финансирования. За 1895-1903 гг. на содержание Морского министерства в целом истратили баснословно огромную сумму - 738 млн. рублей, притом, что в конце царствования императора Александра III, весь государственный бюджет составлял 1,2 млрд. рублей в год. Но и этого было мало для того, чтобы обогнать Японию в гонке вооружений на дальневосточном театре военных действий - и в этом заключается единственная причина неблагоприятного для России итога русско-японской войны, что бы там не писали и не говорили многочисленные аналитики и эксперты.
После окончания войны с Японией Россия столкнулась с необходимостью восстановления ВМФ. 23 июня / 6 июля 1912 г. Император Николай ΙΙ утвердил «Программу усиленного судостроения на 1913-1917 гг.» Этот день сам царь назвал днем великих надежд для России и в рескрипте к морскому министру И.К.Григоровичу указал: «…Флот должен быть воссоздан в могуществе и силе, отвечающих достоинству и славе России…». И далее: «…Как бы ни были важны сами по себе все эти меры, они имеют значение подготовительной работы к осуществлению основной задачи, от которой зависят и наша внешняя безопасность, и наше международное положение; эта задача наряду с правильной постановкой сухопутной обороны соорудить и флот, соответствующий по своей численности и боевым качествам потребностям России…»
Помог флоту и высочайший рескрипт, в котором предписывалось: «...Всем чинам флота и Морского ведомства разобраться в ошибках войны [имеется в виду русско-японская] и безотлагательно приняться за работу над воссозданием тех морских сил, которые нужны России…» И в Морском ведомстве разобрались. Была создана комиссия Морского Генерального штаба по описанию действий флота в русско-японской войне 1904-1905 гг. Опираясь на многочисленные документы, значительная часть которых была издана отдельными книгами, комиссия подготовила заключения с анализом причин поражений и подробное описание действий Флота в войне. Положительным результатом работы комиссий следует признать выявление многих отдельных недочётов техники, тактики и боевой подготовки. Их устранение обеспечило высокую боеспособность Российского флота в 1914-1917 гг.
Продолжение в следующих частях: 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11