Область низкого давления: вторые сутки снегопада: paslen

paslen

Область низкого давления: вторые сутки снегопада

Feb 21, 2023 02:02

Встречаю утро: за окном февральская метель. Медленная, редкая, рассеянная. Снег падает на кожу загрубевших сугробов - наступает та зима, в которой почти не остается чистоты, но только корки (бинтов, псориаза) да подкорки, покровы, шелушащиеся поверхности, поверх которых летают отощавшие воробьи да синицы.

Наступает голая пора. Театр предчувствий. Интенциональное разнообразие на фоне пейзажного минимализма, в котором есть холст грубой выработки, но отсутствует масло, а снимки соответствуют внутренней картинке на изнанке век: вид сверху.

Еще один промежуток, еще одно суесловие.

Кстати, да: промежутки рождаются из периодической фиксации: сначала должен родиться лейтмотив, повторяющиеся полуфразы, затем, постфактум, нарастает темпоральная плоть.

Время возникает из складок, из подробностей и фрагментов. Чем больше всего - тем больше времени, ну, и наоборот, наверное: это наверное от того, что это у меня сейчас такое ощущение, а как я буду думать дальше, пока не знаю. Ничто не знает.

Снег падает без моего участия, чуть позже, точно также придет весна - надеюсь и ее наблюдать из своего окна, очень уж у меня обзор хороший.

Когда на реке начинается ледокол и глыбы встают вертикально, что остается делать человеку, стоящему на берегу?

Только смотреть.

Всё чаще ловлю себя на ощущении попавшего в историю - потоки, копившие силу и энергию долгие годы, сходятся помимо меня, моего желания, моих возможностей.

Чужая сила, дрожащая напряжением, завораживает, конечно, но с ней ничего не поделать - её можно только помыслить, чтоб увидеть наяву.

От нас ничего не зависит, кстати, еще и поэтому: ледоход на реке сам по себе идёт, ему на меня фиолетово - а весь выбор, таким образом, сводится к тому, чтобы не быть проводником исторического процесса.

Хотя, даже если решить не быть, всё равно будешь, невольно или же подневольно так как Гегель не отдыхает.

Гегель никогда не отдыхает. Это только Кант в Калининграде спит. Мёртвым-то сном.

Так я сижу, подслушиваю сад, для вечности в окне оставив щелку: сад молчит, наливает контур.

Позже, в микроэпоху минимализма Коро, он будет стоять под парами, куриться почти незримым струением (обожаю этот оптический момент, который нельзя ни сфотографировать, ни унести с собой), зато теперь снег сыплет как сквозь крупную гребенку: снежинки маленькие, но бойкие, энергичные, словно бы у них вся зима впереди.

Февральский снег пушистый и я смотрю сверху вниз за садовым столиком, который служит столовой малым птицам нашего околотка, воробьев среди них, разумеется, больше всего, но есть и синицы, и снегири и какие-то другие, что ли, с начесами.

Утром я выходил насыпать им семечек и еще такой подумал, что в прогнозе же нет снегопада...

Но было что-то вроде тумана, наледи (холодно же), ожидания, разлитого в морозном кислороде в виде невидимых воздушных клякс или же спрутов...

А дым из трубы на той стороне Уфимского тракта, тянулся в сторону Шершней, оставляя иллюзию горных склонов у границ окоёма...

Перед тем, как сыпануть семечек из кофейной банки, смахнул иней со стола, чтобы корм оставался сухим и надежным, но с рассвета начало мести мелкой, дисперсной штриховкой, поверх которой прыгают птенцы - точнее, птицы, в окне кажущиеся своими уменьшенными копиями: одни на столе, другие на земле, совсем как на японской гравюре.

Словно бы природа, погода и, как бы их Делез обозвал, точки сингулярности, решили подражать восточному искусству - пуху его невесомости, зависающему внутри белизны свитка или же листа рисовой бумаги.

Семечки склевали, снег занес следы лап, поверх снежного пуха торчат полоски свиной кожи с салом, птицы их тоже любят.

Сало обычно выглядит слегка розоватым, но теперь, из окна, оно тоже белое, напоминающее куски мраморной крошки.

Хотя его белый цвет другой, не такой как у столешницы. Разница в едва ощутимых оттенках.

Вижу, что сосед приехал на обед, припарковал машину напротив своих ворот - когда я выходил еще до рассвета насыпать семечек из кофейной банки, он разогревал собственное авто, собирался на работу: машина стояла под парами, копила энергию...

Сугробы ворочаются во сне, подтыкают одеяло с разных сторон, не так уж и много им осталось, хотя, конечно, как и с какой стороны посмотреть.

Тем более, что пока изменений агрегатного состояния (принципиальных фактур, плотности, цвета и света) нет, словно бы и не предвидится. Зима зимой, обед по расписанию.

Но, чу, как говорится, точнее, пишется: Левкин в "Счастьеловке" упомянул это междометие (меня завораживает слово "междо-метие", особенно вторая его часть - "метие"), переатрибутировав его великой русской литературе.

Тут бы и успокоиться (где величие, а где сало), но снег с небес не исчезает, густеет болезный, обращается в ряды битых пикселей, словно бы прореживающих картинку - точно там, за окном, изображение съёживается или же сморщивается, хочется его расправить, но, чу...

Сосед, видать, отобедал, уехал, машина исчезла, оставив следы - мы с ним ровесники, с одного года, раньше играли вместе, помню как однажды он нашел три рубля, но не помню, когда мы с ним говорили в последний раз, обменялись хотя бы словом.

Интересно наблюдать как он навострился смотреть сквозь меня.

Я, видимо, умею смотреть на него таким же способом - и не отводить глаз, но попросту длить прямую интенции куда-то вдаль. За начало весны и апреля.

зима, АМЗ, дни