Августовский сад. Цветы и яблоки. Урожай фотографий
Как же трудно даётся прошлое, даже самое близкое: вот тот же август.
Еще половина сентября прошла, а голова уже поворачивается назад с большим трудом.
Голова поразительно адаптивна: месяца не прошло, а уже ничего не скажешь, кроме общих, стереотипных фраз.
Запечатлеть (зафиксировать, сохранить) можно только текущий момент: все подробности возникновения этой записи и станут, в конечном счёте, общими итогами этого лета.
Больше текучих моментов, хороших и разных, больше усидчивости и терпения, переплавляющихся в сопротивление всеобщей энтропии.
Сопротивление - это ведь и есть псевдоним свободы, не так ли?
Даже если пишешь о боярышнике и одуванчиках: тут-то вот только свобода и начинает раздуваться мыльными шарами (не съесть, не выпить, не поцеловать)...
...Вчера лето закончилось и по старому календарю - три минувших месяца мгновенно слиплись переваренными пельменями, хотя начало сезона я встречал ещё в Москве.
Москва! Как мало в этом звуке блазится для территорий полноты жизни: когда слишком много всего, когда летний зной наваливается на щёку своим боком, раскрашенным под народные промыслы, нет нужды ни в путешествиях, ни даже в книгах, которыми мы залатываем прорехи.
Главное высыпаться и чтоб голова не болела, чтоб мигрени проходили мимо, а дожди заглядывали почаще.
Этим летом было слишком мало дождей, они кружили по округе, по соседским областям (в том числе и казахстанским), но горный хребет пересекали реже, чем это хотелось бы не только растениям, но и людям.
Особенно мало осадков выпало на август, то есть, конечно, не выпало, но было зажато в потный кулачок, спрятано навсегда.
Уже забылась даже аномальная жара, прогнавшая меня из комнат в прохладный подвал, где я провел дней десять, не меньше - пока дом, нагретый подобно доменной печи (от зноя нельзя спрятаться и сладу с ним нет, не бывает), медленно остывал, вплывая в заметно укороченные дни без вершков.
Ну, то есть, корешков у нас теперь много, несмотря на утреннюю росу и первые заморозки, беглые как хорошо темперированный клавир, вечера тоже растягиваются как пузыри на коленках, а вот вершки начинают таять примерно с послеобеденного перерыва (мамочка зовёт его сиестой), пока полностью не растворятся в небесных небесах.
Возможно, август встал сейчас перед мной в полный рост потому что сегодня - предпоследний теплый, погожий (тот самый весь день стоит как бы хрустальный и солнечный), сосредоточенный и рассеянный одновременно.
Фейсбук напомнил, что два года назад тоже было + 23 и я загорал в одних шортах, а теперь ещё я собираю клубнику (Лене, которая уехала с детьми в парк и именно поэтому у меня выдалась свободная минута для записей), хворост и слежу за тем, как салатные листья, посаженные в последние дни календарного лета, к Лениному приезду, набирают тургор.
Бабье лето (Оля Балла, которая гуляет сейчас по Чердачинску, может подтвердить) и есть наша главная достопримечательность.
Когда я думал, что посоветовать Оле в нашем "крупном промышленном, научном и культурном центре", то так и сказал, мол, главное наше богатство - это светлый свет, заалтарное солнце, мгновенно перегоняющее свою энергию в готический и витражный цвет, запекающий до кратковременной золотистой корочки все предметы вокруг (вот и нас в том числе)в золоте высококачественного нерафинированного вирджин сухого отжима...
...когда окоём становится словно бы сдобным, разрумянившимся, съестным...
..."и это небо, и эти облака", которые, кажется, и повторить невозможно - из-за соотношения ландшафта с повсеместной линией горизонта, словно бы подгоняющей цветоделение на своих невидимых берегах.
Видите, опять не про август.
Вновь не про лето.
За сезон будут говорить снимки - раз уж пришла пора ежемесячных отчётов за небо, огород, улицу, посёлок, город, взятые на себя добровольно (когда и пока я здесь).
В этот раз, правда, я схитрил, решив объединить объедки июля и август в одну серию высокого модернизма позднего лета, раз уж первую половину тепла я получал в столичном регионе.
В последние годы всё так ускорилось, что август, особенно после аномальной жары, был списан с осени - все ударные дозы и дни урожаев пришлись на оба спаса и к приезду раматганской фракции остались только яблони и груши, ну, смородины, еще, быть может, немного, чтоб хватило на живой компот.
Немного, но жить и есть можно, хотя это снова не о том.
Для того, чтобы в школу идти с гладиолусами, надо начинать учебный год примерно на Преображение Господне.
Если не раньше.
Чем глупее и неадекватнее люди, тем чётче и мудрее природа, берущая на себя функции разумного центра управления процессами.
Только на это моя надежда. Только на это.
На людей я уже не любуюсь.
