Каникулы мигрени или вторая половина огородной идиллии мая. Полстотни снимков цветения и осыпания
Нас опять жарой накрыло и это, как минимум, без вариантов, на всю следующую неделю, тогда как еще нынешняя не закончилась, еще эту неделю пережить, допереживать надо - а силы-то ещё в прошлый раз закончились, а потом и вовсе мигрень накрыла, третий день держится.
Я понял, что мигрень напоминает мне южно-уральскую жару, она точно также безжалостно действует: жить даёт, но лишь чуть-чуть, на кончике ножа, навалится своими переливчатыми боками и держит в ежовых рукавицах, пока не схуднёшь.
Бороться с её действием можно только противодействием, постоянной активностью.
Изобретением дел.
Каникулы мигрени позволяют взяться за давно отложенные дела, наконец уже переделать какую-то работу, где механики больше творчества, хотя воля всё-таки должна присутствовать.
Воля должна быть, проявляться во всём и всегда.
Тем более, когда горизонт ожиданий - вечер спадания (или, как написала бы Ахмадулина, упадания) градуса - ведь завтра 28, а потом уже и вовсе за 30 примерно до следующей пятницы.
Пятничным днем дождь обещан, сразу же после него температуры резко пикируют на десять позиций вниз и вот тогда из слёз, из пустоты, из бедного невежества былого... начинается умеренное лето.
Штука в том, что зной так цепко схватился на склоны Рифейских гор ещё в самом начале мая, что кажется будто всё уже было, цвело, отвело (неслучайно я, исключением, одну ежемесячную тему разделил на две подборки, первую часть садоводческих снимков опубликовав в середине месяца, когда они были особенно терпки и, оттого, уместны - особенно на фоне всеобщего сенсорного голодания - это примерно как пучок первой редиски с сольцей съесть даже без хлеба) - что там будет дальше?
Моя венецианская книга начинается с того, как самолёт подлетает к Венеции и она, уже для снижающегося борта Боинга, раскрылась и была увидена уже вся - видение и промельк Беллы, когда формально ты всё уже видел - купола, башни и этот зигзаг Главного канала, словно бы перекочевавший на карту с толстовки Супергероя.
Венеция, как твой характер крут, посверкивая циркулем железным, как холодно ты замыкаешь круг, не внемля увереньям бесконечным...
... поразительно, конечно, но Ахмадулина не была запланирована в этом тексте.
Честное слово, она начала возникать здесь исподволь, из-за синтаксиса поры цветения, когда время сирени самовольно наложилось на время пионов и тополиного пуха, которым, словно французским багетом, в прошлом году мы хрустели по расписанию - в начале июля, когда только-только прилетели с Леной и детьми из Москвы (руккола, посаженная на месте апрельской редиски) стояла уже в полный рост, требуя дополнительной обработки, а тополиный пух вышел нам летним дивертисментом или, точнее, увертюрой, тогда как теперь...
...тогда как сейчас...
Непонятно только причем тут Белла Ахатовна - я набираю эти слова, а сам думаю, что, видимо, из-за деликатных материй - лунного света нынешнего земляничного полнолуния (хотя до ягод еще далеко, они только цветут, самые дисциплинированные растения, по расписанию), ароматов растительного происхождения и тончайших материй, из которых созданы разноцветные цветочные бутоны - алые, розовые, багряные, бордовые, фиолетовые, словно бы слегка воспалённые, быстро сгорающие под солнцем и на ветру...
Не съесть, не выпить, не поцеловать, хотя с детства помню желания присвоить эту бархатистую фактуру, быстро замусоливающуюся в руках и приходящую в негодность и невозможность конвертировать всю эту органическую красоту в атлас и бумагу, из-за чего, конечно, цветут они, в основном, в воображении.
В косвенных падежах и рамочных конструкциях, вроде причастных и деепричастных оборотов.
А там уже и до Ахмадулиной недалеко.
Придётся почитать поэтку на ночь, так как в церковь, да еще со свечами за упокой, я не хожу.
Тут следовало бы найти из её последних сборников что-нибудь про цветение черёмухи, но ладно, кому надо - сам нагуглит.
А там и голова пройдёт.
Короче, всем спокойной ночи.
