Рядом с нашим любимым кафе, на железном подоконнике подвального окна приноровился сидеть с бумажным стаканчиком для денег нищий не нищий, попрошайка не попрошайка, а, скажем так, пожилой джентльмен с высокомерно-брезгливым выражением очень приличного лица. И одет он был прилично, но лицо! лицо тянуло на профессора. Ну ладно, бывшего профессора - ( Read more... )

Если хотите внезапно со мной погулять, а связи нет, ищите на кладбище, я там шуршу ногами.

Смоленское - последний оплот природы, можно сказать, лёгкие Васильевского острова. Наши нелегкие лёгкие.
В нежные школьные годы кладбище было ещё и уголком здоровья, мы на лыжах там нормы сдавали, старались срезать дистанцию, ломали лыжи о старые могилы, ( Read more... )

В пятишаговом подвале у мужа не оказалось карточки, а йогуртов «Дондон» уже полная авоська. Говорит, можно по телефону перевести?
Можно, отвечает парень на узбекском. И спрашивает - ты узбек? Нет, говорит муж на татарском (языки почти идентичные), я, мол, татарин. Мол - это я вставила для красоты.
- Все равно хорошо, - продолжает узбек - Мы вместе ( Read more... )

Едем с таксистом из бывших. Не в смысле дворян, а в смысле республик. Забыла я нажать кнопку "молчаливый водитель", поэтому дождались.
- Какой город богатый! - воскликнул таксист и повел рукой в направлении лобового.
Молчим. Богатый, без балды.
- И всё это хотят цап-царап! - хватается за лоб, закрывая заодно, к моему ужасу, и глаза.
- Цап-царап? - муж ( Read more... )

За мою длиннейшую общепитовскую жизнь мы бывали в заведениях с конскими ценниками и смокингами, креативных кафе, где снимают обувь и принципиально не наливают молоко в кофе, бандитских ресторанах, где дамы всё еще в мехах, а за слово смузи сразу бьют морду, забегаловках, где никто не говорит и не ест по-русски, кабаках строгих советских правил и, ( Read more... )

В разношерстом магазинчике у метро много лет снимали угол  торговцы пиратскими дисками и левыми зарядками.. Они называли себя пиратами, и я, входя на их территорию, весело говорила - привет, пираты!

Пиратов было двое, толстый и тощий, оба с огромными понтами и с георгиевскими ленточками. Один торговал компьютерной и телефонной мелочью, другой ( Read more... )

Рыжий был главным и единственным псом Василеостровского рынка. Легенда гласит, что Рыжего рвала на части стая бродячих собак (другой вариант - людей), но его отбил и приютил сам владелец рынка, и с тех пор Рыжий стал считать рынок своим домом, а хозяином - усатого охранника, работавшего сутки через двое ( Read more... )

Никого не хочу оскорбить, но точно ли не хочу? Уверенное лидерство Петербурга по смертям в нарастающей второй волне коронавируса воистину впечатляет.  Полное игнорирование масок в культурных учреждениях и прочих заведениях, где как бы вроде собираются самые продвинутые слои населения, надо как-то объяснить, по возможности тоже культурно.
Подруга моя ( Read more... )

Есть на рынке ларек. В нем торгуют давно
две красавицы, две молдаванки,
Но владеют ларьком не они, а узбек,
мрачный, с длинной седой бородою.
Он с утра и до ночи стоит у ларька
и брезгливо за всем наблюдает -
кто чего не купил, кто помял помидор,
или просто вперед тупо смотрит.
С молдаванками я постоянно шучу -
про кинзу, про мужчин и про кризис.
Мы ( Read more... )

Давным-давно, когда мы, первыми на нашей лестнице, купили расселенную коммуналку, старая гвардия парадной - блокадницы в темных шляпках, седой настоящий профессор, семья демократичных наркоторговцев, дважды сидевший мелкий уголовник, его брат, алкоголик-гитарист, выходящий ночами на лестницу поиграть классику - все они смотрели на нас как на ( Read more... )