Песнь о женской чести
Есть на рынке ларек. В нем торгуют давно
две красавицы, две молдаванки,
Но владеют ларьком не они, а узбек,
мрачный, с длинной седой бородою.
Он с утра и до ночи стоит у ларька
и брезгливо за всем наблюдает -
кто чего не купил, кто помял помидор,
или просто вперед тупо смотрит.
С молдаванками я постоянно шучу -
про кинзу, про мужчин и про кризис.
Мы болтаем, смеясь, а узбек сквозь стекло
мрачно смотрит, не выбью ли скидку.
И всегда он молчит, и на "здрассьте" молчит,
и на шутки мои не ведется.
Я решила - немой, или что-то еще,
или женщин вообще презирает.
А вчера прихожу - молдаванок моих
ни одной за прилавком-то нету.
Там узбек сам стоит, мрачным глазом глядит,
удивилась я и не смолчала.
Говорю "Охо-хо! куда женщин-то дел?"
и пошла выбирать помидоры.
Знала - он промолчит, потому что немой,
или женщин вообще презирает.
Только вдруг слышу сзади "Нэ жэнщин они!" -
я подпрыгнула от изумленья!
Обернулась - узбек, бородой аж трясет
и слова для меня подбирает.
Говорит "то нэ жэнщин совсэм!", говорит
"нет достоинства, да!" Я внимаю.
Слышу "честь", снова "честь" и, хурму отложив,
уточняю, что ж все же случилось.
Он напрягся и снова про честь повторил,
про достоинство тоже еще раз,
наконец разродился - "они алкогол!
подвели! не пришли на работу!"
"Нэт, нэ жэнщин они!" - он руками махал -
"ведь у жэнщин достоинство, да ведь?"
Разве я возражать? Разве я против честь?
Я, как жэнщин, достоинств поддержка!
Помидоры купив, пожелав всем не пить,
и достоинства, и благородства,
я отчалила прочь, свою женскую честь
ощущая вокруг типа нимба.
А узбек вновь замолк, руки мрачно скрестив,
погрузившись в печальные думы
о падении всех, и особенно дам,
и не сперла ли я авокадо.