Реховот. Глава 12. Дом Смилянски
0. Предисловие
1. Колокол
2. Дом наш и Дундикова
3. Первый дом
3-a. Общее собрание
3-б. Дом Иосефзона, дополнения
4. Дом Канторовича
4 3/4. Герцль в Реховоте
5. Дом Батьи Маков
6. Песни, танцы и прочие рабочие будни
7. Бялик
8. Дом Михла и Хавы Луцки
9. Дом оведа Айзенберга
Глава никакая. Дом Айзенберга
10. Дом Элиэзера Гершензона
11. Дом Хабиби
Реховот. Глава 12. Дом Смилянски
Еще несколько шагов от дома Хабиби и мы окажемся у школы "Смелянски". Туда обязательно надо зайти и про нее рассказать, но для начала: кто же он этот Смелянски, которого школа. Моше Смилянский - ивритский писатель, публицист, педагог и активист всего, чего только можно - c женой Цилей и тремя детьми жили как раз напротив. Но мы не будем переходить улицу, потому что там теперь только стенд с фотографией. Откопала в архиве ее подлинник - бледный, с заваленым горизонтом.. короче, нарисовала свой вариант:
Моше Смилянский родился в хасидской семье в Украинском местечке Телепино в 1874 году. В 16 лет он решил уехать в Израиль. Стоит, наверное, сказать, что в те годы, о которых мы пока говорим, сионизм еще только зарождался. Все эти Канторовичи и Иосефзоны, все эти члены Менуха-ве-нахала - не ехали строить Эрец Эсроэл, они ехали просто на святую землю, потому что "в следующем году в Иерусалиме", потому что к этому месту были обращены их молитвы. У Моше Смилянского, хоть и он воспитывался в очень религиозной семье, кроме религиозных были еще и Толстовские идеи про единение с землей. Короче, сложив все свои теории к шестнадцати годам в одно, привычное нашему уху - "ехать надо", он отправился к Земле Обетованной. Родители провожали его до Одессы. Отец отказался фотографироваться на прощание, потому что это чуждо иудаизму, а мать сказала, что когда родной сын уезжает в такую даль, она готова поступиться принципами.
(фота стянута из фильма 2012 года, в котором внучка Моше, Роха Смелянски, ушедшая в 2017 году, трогательно о нем рассказывает. И дальше я тоже оттуда буду цитировать, но владеющим ивритом советую посмотреть целиком).
Моше поселился в Хадере, родители с еще тремя детьми приехали довольно скоро. В Хадере свирепствовала малярия и папа Смилянский собрал всех и перевез в Ришон-ле-Цион. Но, устав от болезней и трудностей, семья все же вернулась обратно в Украину. Моше же в 1893 году купил этот участок на улице Яаков и виноградник. Он перемещался в пространстве с такой скоростью, что я никак не смогу это уложить даже частично, даже в беспорядке, в какие-нибудь разумные формы. Он объездил Израиль вдоль и поперек со своим коллегой Элиэзером Марголиным, он сгонял по Росийскому призыву к родителям, отслужил неделю и его отпустили обратно в Реховот. В 1901 он приехал с делегацией на Сионистский конгресс в Одесу и в том же году в Париж к Барону Ротшильду, просить независимости для израильских поселений. Параллельно с этим всем он построил (ну всмысле не руками, конечно) винодельню, тоже чтобы не зависеть от Барона. Затея не очень удалась и уже в 1904 он посадил апельсиновый сад. В 1905 году он на Сионистком конгрессе в Базеле, в 1906 в Швейцарии... Не знаю как и когда, но он преподает в школе, буквально строит образовательную систему, вводит общеобразовательные предметы, борется за преподавание на иврите, а потом за еменское в нем произношение. Еще когда-то слушает рассказы арабских соседей и под псевдонимом "Ходжа Мусса" пишет арабские рассказы. Про еврейские - я уже молчу: создал целую летопись о жизни поселений. И статьи в газетах. И заседания совета. И трое детей. И..
Да, как не сказать еще, что когда в 1918 году Зеев Жаботинский приехал в Реховот с идеей создания Еврейского Легиона в помощь Ангийской армии против турков и молодежь ринулась записываться, мамы их сказали - "вам бы только покрасоваться в форме, все это мальчишество!", встал наш Смилянский, которому уже тогда пошел 44 год, и сказал "я в этой бочке тоже затычка"... ну, то есть он как-то подругому сказал, конечно, но это подняло боевой дух.
Но чтобы хоть как-то представить себе эту движуху возможной, нужно все-таки иметь в виду, что в те времена это был еще совершенно буржуазный строй. И были фермеры, которые пишут книги, едут на конгрессы и прочая, а были рабочие без земли. И тут стоит упомянуть еще об одном спорном вопросе. Еврейские рабочие или арабские рабочие. С одной стороны дело сионизма требует, чтобы рабочие были только еврейскими. С другой стороны, ну как и теперь, арабский рабочий имеет опыт, работает быстрее, денег просит меньше... К тому же, говорит Смилянский, мы не можем построить стену между ними и нами (он тогда не знал, что можем) и нам все равно придется как-то сосуществовать, так уж лучше в мире и дружбе и дать им заработать свой кусок хлеба. Да и не всегда можно найти евреев на временные работы вроде сбора миндаля, а тут как раз бедуины из соседней деревни Зарнуга с детьми и женами. Есть история, которую любят вспоминать, когда говорят о Смилянском. Когда еврейские рабочие выгнали арабских, он, в числе 90 землевладельцев подали жалобу в английскую полицию и попросили губернатора Яффо Кэмпбелла не оставить без внимания незаконные, с их точки зрения, действия еврейских рабочих и их лидеров. Шаг бесспорно неоднозначный. И Давид Бен-Гурион, который был тогда секретарем профсоюза (Гистадрута) публично обозвал Смилянского стукачом. Тогда тот подал в суд. Суд постановил, что хоть и письмо 90 фермеров имело форму доноса, но Бен-Гурион не должен был так некрасиво обзываться. На том и разошлись.
Где-то между поездками в Париж и в Базель у Смелянского случился роман с семнадцатилетней Эстер Дундиковой, дочерью Авраама и Гуси Дундиковых, благо вон он дом-то, далеко не отошли. У Смелянского жена и трое детей. По Реховоту поползли слухи... Мама Гуся была подругой Цили Смелянской и поэтому от греха послала дочь учиться в Германию. Эстер училась у знаменитых учителей и вернулась строить детский сад по системе Монтессори. Она работала воспитательницей в первом (и долгое время - единственном) детском саду, принесла из Германии идею о воспитательной ценности игрушек, устраивала кукольные представления, а дома (у нас, у Дундиковых) - представления на Пурим, с царицей-Эстер, Аманом и прочая (ну вы понимаете, как меня это растрогало). Смелянский же в соседнем здании преподавал в первой Реховотской школе, которая сегодня носит его имя. Любовь не заржавела за эти годы, но поженились они только после смерти Цили Смелянской. Было тогда Эстер пятьдесят лет. В уже упомянутом фильме - племянницы Эстер расказывают, что поженились Эстер и Моше за границей. Эстер вернулась с чемоданом, на этикетке которого было написано Эстер Дундиков-Смелянски. Племянниц это, почему-то, тогда очень рассмешило. Все знали, конечно, но вслух о романе в доме до этого дня говорить запрещалось. Своих детей у Эстер уже не было, но зато всю свою жизнь она посвятила детям чужим.
Смелянский переехал в дом к Дундиковым, устраивал там собрания рабочих, еврейских, арабских и бедуинских... Активная жизнь переехала на другую сторону улицы Яаков, а в домике, о котором мы ведем разговор - утихла. Когда он исчез - не знаю, но, похоже, не выдержал тишины.
13. Улица Яков 10-12 - назад в будущее
1. Колокол
2. Дом наш и Дундикова
3. Первый дом
3-a. Общее собрание
3-б. Дом Иосефзона, дополнения
4. Дом Канторовича
4 3/4. Герцль в Реховоте
5. Дом Батьи Маков
6. Песни, танцы и прочие рабочие будни
7. Бялик
8. Дом Михла и Хавы Луцки
9. Дом оведа Айзенберга
Глава никакая. Дом Айзенберга
10. Дом Элиэзера Гершензона
11. Дом Хабиби
Реховот. Глава 12. Дом Смилянски
Еще несколько шагов от дома Хабиби и мы окажемся у школы "Смелянски". Туда обязательно надо зайти и про нее рассказать, но для начала: кто же он этот Смелянски, которого школа. Моше Смилянский - ивритский писатель, публицист, педагог и активист всего, чего только можно - c женой Цилей и тремя детьми жили как раз напротив. Но мы не будем переходить улицу, потому что там теперь только стенд с фотографией. Откопала в архиве ее подлинник - бледный, с заваленым горизонтом.. короче, нарисовала свой вариант:
Моше Смилянский родился в хасидской семье в Украинском местечке Телепино в 1874 году. В 16 лет он решил уехать в Израиль. Стоит, наверное, сказать, что в те годы, о которых мы пока говорим, сионизм еще только зарождался. Все эти Канторовичи и Иосефзоны, все эти члены Менуха-ве-нахала - не ехали строить Эрец Эсроэл, они ехали просто на святую землю, потому что "в следующем году в Иерусалиме", потому что к этому месту были обращены их молитвы. У Моше Смилянского, хоть и он воспитывался в очень религиозной семье, кроме религиозных были еще и Толстовские идеи про единение с землей. Короче, сложив все свои теории к шестнадцати годам в одно, привычное нашему уху - "ехать надо", он отправился к Земле Обетованной. Родители провожали его до Одессы. Отец отказался фотографироваться на прощание, потому что это чуждо иудаизму, а мать сказала, что когда родной сын уезжает в такую даль, она готова поступиться принципами.
(фота стянута из фильма 2012 года, в котором внучка Моше, Роха Смелянски, ушедшая в 2017 году, трогательно о нем рассказывает. И дальше я тоже оттуда буду цитировать, но владеющим ивритом советую посмотреть целиком).
Моше поселился в Хадере, родители с еще тремя детьми приехали довольно скоро. В Хадере свирепствовала малярия и папа Смилянский собрал всех и перевез в Ришон-ле-Цион. Но, устав от болезней и трудностей, семья все же вернулась обратно в Украину. Моше же в 1893 году купил этот участок на улице Яаков и виноградник. Он перемещался в пространстве с такой скоростью, что я никак не смогу это уложить даже частично, даже в беспорядке, в какие-нибудь разумные формы. Он объездил Израиль вдоль и поперек со своим коллегой Элиэзером Марголиным, он сгонял по Росийскому призыву к родителям, отслужил неделю и его отпустили обратно в Реховот. В 1901 он приехал с делегацией на Сионистский конгресс в Одесу и в том же году в Париж к Барону Ротшильду, просить независимости для израильских поселений. Параллельно с этим всем он построил (ну всмысле не руками, конечно) винодельню, тоже чтобы не зависеть от Барона. Затея не очень удалась и уже в 1904 он посадил апельсиновый сад. В 1905 году он на Сионистком конгрессе в Базеле, в 1906 в Швейцарии... Не знаю как и когда, но он преподает в школе, буквально строит образовательную систему, вводит общеобразовательные предметы, борется за преподавание на иврите, а потом за еменское в нем произношение. Еще когда-то слушает рассказы арабских соседей и под псевдонимом "Ходжа Мусса" пишет арабские рассказы. Про еврейские - я уже молчу: создал целую летопись о жизни поселений. И статьи в газетах. И заседания совета. И трое детей. И..
Да, как не сказать еще, что когда в 1918 году Зеев Жаботинский приехал в Реховот с идеей создания Еврейского Легиона в помощь Ангийской армии против турков и молодежь ринулась записываться, мамы их сказали - "вам бы только покрасоваться в форме, все это мальчишество!", встал наш Смилянский, которому уже тогда пошел 44 год, и сказал "я в этой бочке тоже затычка"... ну, то есть он как-то подругому сказал, конечно, но это подняло боевой дух.
Но чтобы хоть как-то представить себе эту движуху возможной, нужно все-таки иметь в виду, что в те времена это был еще совершенно буржуазный строй. И были фермеры, которые пишут книги, едут на конгрессы и прочая, а были рабочие без земли. И тут стоит упомянуть еще об одном спорном вопросе. Еврейские рабочие или арабские рабочие. С одной стороны дело сионизма требует, чтобы рабочие были только еврейскими. С другой стороны, ну как и теперь, арабский рабочий имеет опыт, работает быстрее, денег просит меньше... К тому же, говорит Смилянский, мы не можем построить стену между ними и нами (он тогда не знал, что можем) и нам все равно придется как-то сосуществовать, так уж лучше в мире и дружбе и дать им заработать свой кусок хлеба. Да и не всегда можно найти евреев на временные работы вроде сбора миндаля, а тут как раз бедуины из соседней деревни Зарнуга с детьми и женами. Есть история, которую любят вспоминать, когда говорят о Смилянском. Когда еврейские рабочие выгнали арабских, он, в числе 90 землевладельцев подали жалобу в английскую полицию и попросили губернатора Яффо Кэмпбелла не оставить без внимания незаконные, с их точки зрения, действия еврейских рабочих и их лидеров. Шаг бесспорно неоднозначный. И Давид Бен-Гурион, который был тогда секретарем профсоюза (Гистадрута) публично обозвал Смилянского стукачом. Тогда тот подал в суд. Суд постановил, что хоть и письмо 90 фермеров имело форму доноса, но Бен-Гурион не должен был так некрасиво обзываться. На том и разошлись.
Где-то между поездками в Париж и в Базель у Смелянского случился роман с семнадцатилетней Эстер Дундиковой, дочерью Авраама и Гуси Дундиковых, благо вон он дом-то, далеко не отошли. У Смелянского жена и трое детей. По Реховоту поползли слухи... Мама Гуся была подругой Цили Смелянской и поэтому от греха послала дочь учиться в Германию. Эстер училась у знаменитых учителей и вернулась строить детский сад по системе Монтессори. Она работала воспитательницей в первом (и долгое время - единственном) детском саду, принесла из Германии идею о воспитательной ценности игрушек, устраивала кукольные представления, а дома (у нас, у Дундиковых) - представления на Пурим, с царицей-Эстер, Аманом и прочая (ну вы понимаете, как меня это растрогало). Смелянский же в соседнем здании преподавал в первой Реховотской школе, которая сегодня носит его имя. Любовь не заржавела за эти годы, но поженились они только после смерти Цили Смелянской. Было тогда Эстер пятьдесят лет. В уже упомянутом фильме - племянницы Эстер расказывают, что поженились Эстер и Моше за границей. Эстер вернулась с чемоданом, на этикетке которого было написано Эстер Дундиков-Смелянски. Племянниц это, почему-то, тогда очень рассмешило. Все знали, конечно, но вслух о романе в доме до этого дня говорить запрещалось. Своих детей у Эстер уже не было, но зато всю свою жизнь она посвятила детям чужим.
Смелянский переехал в дом к Дундиковым, устраивал там собрания рабочих, еврейских, арабских и бедуинских... Активная жизнь переехала на другую сторону улицы Яаков, а в домике, о котором мы ведем разговор - утихла. Когда он исчез - не знаю, но, похоже, не выдержал тишины.
13. Улица Яков 10-12 - назад в будущее