Военно-Грузинская дорога. Часть 3: Хевия и призрак Цанаретии
В верховьях Терека (по-грузински Тэрги) за показанной в первой части Дарьяльской тесниной лежит маленькая, но гордая историческая область Хевия, в переводе попросту Долина. Погуляв в прошлой части по её "столице" Степанцминде (Казбеги), сегодня осмотрим окрестные сёла: Сно как родину самого уважаемого грузина наших дней, Сиони с очень древним храмом, Алмасиани и Окрокану у начала удивительного Трусовского ущелья...
Жители Хевии называются мохевцы, и в этом слове - вся история Долины: ведь большинство исторических областей Грузии (Мегрелия, Сванетия, Хевсуретия и др.) названы по их обитателям, и только в Хевии - наоборот. Более того, сама словоформа (например, "калаки" - город, а "мокалаке" - горожанин) в грузинском не применяется к топонимам: мохевцы - это просто "долинцы". Дело в том, что нынешнее название - обрубок: Долина (Хеви) когда-то была Цанаретисхеви (Цанарийской долиной), ну а цанары - из тех народов, родство с которыми для каждого кавказца за честь. Хотя бы потому, что в 853 году эти малочисленные горцы, так и не дозвавшись на помощь соседей (включая славян) по итогам 19 сражений остановили 120-тысячную армию арабского полководца Буги аль-Кабира, разорившего Хазарский каганат. Известно, что к тому времени Цанаретия была христианским государством, судя по титулу правителя корикоз (хориепископ) - чем-то вроде теократического княжества. Первую сотню лет, в 787-893 годах, корикозами были и монархи покорённой цанарами Кахетии, причём - даже после 827 года, когда был свергнут их ставленник Григол. Ну а в следующие века, как маньчжуры над Китаем, цанары над Кахетией полностью ассимилировались, перейдя на грузинский язык. И даже дальше - забыли своё древнее название, оставив нынешних историков ломать голову над теми, а кем они вообще были?
1а.
В Грузии считается, что цанары - картвельский народ, возможно - сваны, чьи земли в древности простирались на восток вдоль Кавказа гораздо дальше, чем ныне. Для Северного Кавказа цанары - вайнахи, и к ним возводят родословную самая многочисленная ингушскую фамилия основателей Назрани Мальсаговых и чеченский тейп Чантий с центром в Итум-Кали. Романтикам (а изначально - армянам) же ближе всего версия, что цанары - это последние наири, воинственный ближневосточный народ, когда-то построивший на озере Ван великую империю Урарту, ставшую смертным врагом для "первой сверхдержавы" Ассирии. Последний оплот их государственности пал под ударами скифов в 585 году до нашей эры на территории нынешнего Еревана, но почему бы выжившим было не укрыться за стеной Кавказа? Ну а я, не обременённый научной ответственностью, могу строить и вовсе любые догадки: может, цанары - ещё один, последний народ вымершей хуррито-урартской языковой семьи, когда-то господствовавшей в Закавказье? Или, например, её связующее звено с нахско-дагестанскими народами, у которых Урарту слывёт теперь чуть ли не Чеченской империей? О чуждой крови, чистоту которой тут хранили тысячами лет, напоминает хотя бы внешность мохевцев - среди всех грузин они самые смуглые, чёрные, бородатые, у них резкие гордые лица, а глаза в густой щетине - как огни в ночном лесу. Не похожи мохевцы на экстравертивных, артистичных, общительных грузин и характером - в основном это молчаливые, тяжёлые, подчёркнуто недружелюбные люди. Этакие реликты Бронзового века, со времён покорения русской армией в 1804 году не желающие прогибаться под изменчивый мир. За исключением, конечно, возможности сделать деньги:
2.
Оплот русского языка в полной евротуристами Степанцминде - на выезде по Военно-Грузинской дороге. О былом цанаро-кахетинском единстве напоминает здоровенный Дом Вина, которому мешают выйти на проектную мощность пограничники Верхнего Ларса: кабы не их медлительность, отличная была бы идея сгонять на пол-дня из Владикавказа за правильными грузинскими винами, которых в России не найти. По соседству - оплот других соседей: заправка азербайджанской нефтегазовой монополии SOCAR, давно уже скупившей пол-Грузии. Эта выделяется среди прочих бутафорским самолётиком, провожающим вдаль по Долине:
3.
За ним видна одинока башня в старинном селении Паншети, куда мы от своей гостиницы могли бы дойти левым берегом Терека мимо холодной купальни с нарзаном. Паншети - на самом деле село куда более знаменитое, чем кажется: в гайдаевским "12 стульях" оно играло роль соседнего Сиони, где Остап Бендер и Киса Воробьянинов плясали лезгинку перед автотуристами, порой спасаясь от града камней, что обрушивали на них конкуренты - горская детвора...
4.
Настоящее Сиони с окраины Казбеги тоже прекрасно видно - поодаль, под острой горой Кабарджина. Облепленное целым кустом деревень, оно тысячи лет служило центром Хевии, пока в 1780-х герметичный горский мирок не проткнула Военно-Грузинская дорога, у ворот которой и разрослась Степанцминда.
5.
Прекрасно видно и сердце Долины - Хевский Сион: до него всего 6 километров. Но чтобы понять, как мала Долина и как концентрирована история в Грузии - даже их вдумчивый путник не проедет без остановок и поворотов!
6.
Мы ехали, напротив, из Сиони, к тому времени успев оценить тяжёлый характер горцев. Видя прохожих на сельских улицах, я вежливо с ними здоровался, а они - лишь отводили взгляд. Я, конечно, сделал вывод "в Грузии не любят русских", а вот Наташа предполагала, что просто тут сами люди такие и не любят, вероятно, никого. Ещё раньше, от Трусовского ущелья до Сиони, нас подвезло куркулеватое семейство на минивэне, но на все мои попытки заговорить они лишь странно, недобро косились, как на неприличный звук. Я ломал голову - это Грузия так изменилась для россиян с довоенных времён, когда радушия со всеми этими "гамардждоба, генацвале!" я сполна ощутил, или всё-таки правда - специфика места? В Сиони, уже на закате, нас подобрал человек на джипе - типичный мохевец с сухим лицом, покрытым густой чёрной порослью. С нами он не заводил разговор первым, отвечал на вопросы сквозь зубы... и так же молча и хмуро взял да отвёз нас в Сно за 3 километра от трассы, хотя ему был по пути лишь поворот. Мы были удивлены и благодарны, вдруг задумавшись о том, что суровость мохевцев вовсе не означает неприязни. Я даже как-то аккуратно смог высказать эту догадку водителю, на что он сквозь зубы ответил "Кто много говорит - тот много ошибается", а на прощание и денег у нас не взял. Словом, Хевия - земля истинных горцев, по сравнению с которыми даже грозные чеченцы или строгие кабардинцы успели заметно разжать кулак. А вот обратите внимание - на земле просто лежат инструменты, и никому не приходит в голову их воровать:
7.
Хозяин этих инструментов - Мераб Пиранашвили, много десятилетий назад уехавший из этих гор в Тбилиси учиться на скульптора. С конца 1980-х, выйдя на пенсию, он воздаёт дань малой родине, устроив на въезде в Сно целую Поляну Лиц, в которых любой грузин опознает Александра Казбеги, Важа Пшавелу, Илью Чавчавадзе, Шота Руставели и прочих... Задумал скульптор около 500 портретов, которые должны раскрыть всю историю Грузии, но даже тот десяток, что уже лежит на берегу Сноцкали, потрясающе смотрятся на фоне гор:
7а.
У входа на Поляну Лиц - небольшой ящик для пожертвований, куда я опустил 5 лари. За затылками поэтов и царей - ниши, небольшой сельский алтарь: у таких горцы от Хевии до Тушетии молились испокон веков, где-то 1500 лет назад увенчав их крестами.
8.
Ныне совсем маленькое село (260 жителей), Сно стоит в долине одноимённой речки, в этом краю отвесных скал неожиданной уютной и покатой. Вдали - гора Чаухи (3688м), за которой начинается Хевсуретия, а у подножья полнится желающими уйти туда пешком европейцами альплагерь "Зета". Ну а ближе видны следы уехавших пониже земляков, которыми Сно во всей Хевии как-то особо богато:
9.
В центре села встречают построенные в 2010 году церковь Святого Вахтанга и памятник Вахтангу Горгасалу, Волчьеголовому Царю 5 века из династии Хосроидов. Большую часть жизни он провёл то в борьбе, то в вынужденных союзах с Сасанидским Ираном, в ходе которых основал Тбилиси и, что не менее важно, Ардануч - город на территории нынешней Турции, над которым в 9-10 веках взошла звезда тысячелетней династии Багратионов. В одной из битв Горгасала защитил ценой своей жизни воин по имени Сно, в честь которого, как гласит хевская легенда, царь нарёк сына, а впридачу - одну из крепостей, система которых прикрывала Дарьяльские ворота от аланских набегов. Однако стояла эта крепость всё-таки в тылу: многие войны, как сель с высоких гор, пролетали вдоль Терека, её не задевая, а потому именно в Сно разрослась крупнейшая мохевская фамилия Гудушаури:
10.
Уже в 19 веке её представителям сделалось тесно в родном селе, а потому свои Гудушаури в новейшей истории Грузии встречаются в самых неожиданных местах и профессиях. Но многие фамилии Кавказа склонны ветвиться, причём у мохевцев эти ветви очень легко отличить: исконные оканчиваются, как у соседей-хевсур, на -ури, а производные - на более привычное в Восточной Грузии -швили. Как например Шиолашвили, ветвь Гудушаури, которую основал в конце 18 века глава села Ачхоти на Военно-Грузинской дороге у поворота на Сно. Он пал в бою в хевсурами, а его потомки так и жили по берегам Сноцкали, порой уезжая в города. Так и в 1927 году Георгий Шиолашвили с молодой женой спустились во Владикавказ, где в 1933 году, уже в городе Орджоникидзе, у них родился четвёртый ребёнок - Ираклий Шиолашвили. В 1952 году он окончил русскую школу и уехал в Москву поступать - но только не в университет, а в семинарию, после которой, под именем Илья, принял в Тбилиси монашество. Постригавшие старцы пророчили юноше большое будущее, и это сбылось: уже в 1963 году он стал епископом, а с 1977 года Илиа II - Католикос-патриарх всея Грузии. И, конечно, сложно переоценить, какую роль этому сану дала эпоха: под началом потомка цанаров Грузия возрождалась как православная страна в шумных 1980-х, возносила молитвы за мир в кровавых 1990-х, строила новые храмы в полном надежд 21 веке... "Меня Илья зовут, как вашего патриарха" - говорил я в поездке не раз, и надо видеть, как радовались грузины тому, что чужак это знает: на фоне чехарды президентов, подлости олигархов, военных поражений и спорного искусства именно Илиа II выглядит для нынешних грузин самым непререкаемым авторитетом. Ну а России очень с этим повезло: под началом выросшего по ту сторону гор патриарха, Грузинская православная церковь - пожалуй, самая комплиментарная к Москве и самая враждебная к Европе с её содомитской повесткой сила. С которой - считаются: без непубличного согласия ГПЦ наша РПЦ много лет не решалась открыть приходы в Южной Осетии. В 2017 году глубокий старик Илиа II вышел на покой, поручив большую часть дел местоблюстителю Шио, но подобно императору в Японии, остаётся человеком-символом своего народа. И - отцом нации в самом прямом смысле слова: крёстными детьми патриарха значится 47 тысяч человек. Во дворе Вахтанговской церкви - небольшой бюст Шиолы Гудушаури, созданный лично патриархом:
11.
Завершает Патриарший ансамбль неимоверно пафосный отель "Сно" с довольно впечатляющим интерьером. На фото, правда, не видно плесени, отходящей плитки и надорванной кожи диванов и не звенит пустота. Далеко не сразу вышедшая на наши голоса и шаги молодая администраторша даже не удивилась тому, что мы зашли лишь посмотреть - думается, так заходят куда чаще, чем чтоб заселиться. Со стоимостью от 600 лари (7000 рублей!) за ночь, этот отель явно существует в первую очередь как база для церковных делегаций.
12.
А чтобы между их редкими визитами тут всё совсем не заросло быльём - в уголке есть художественная студия "Сно", где евротуристам и тбилисским школьникам проводят мастер-классы народных ремёсел:
13.
На другом берегу, строго напротив - та самая крепость Сно, в 16-17 веках превратившаяся в башню Гудушаури:
14.
Залезть даже к её подножью - страшновато:
15.
А каких-то особых красот с неё не видать:
16.
Выше по Сноцкали - рыбаки, закидывавшие в воду сети с камнями внутри. Над берегом - мелкие домики да тропа на обрыв к старинному ниши. Вдоль речки десяток километров до Джуты - совсем уж крошечного села, спорящего со сванским Ушгули за звание высочайшего в Грузии (2200м над уровнем моря), а от него рукой подать до "Зеты" и Чаухи.
17.
Откуда-то оттуда ехала пожилая чета благородного вида голландцев, подбросивших нас до Степанцминды. Муж, прежде бывавший и в России, сумел донести до нас своё полное неприятие нынешней политики Евросоюза, при этом ни разу не сказав об этом прямо. Они были уже третьими европейцами, что подвозили нас в тот день: автостоп в Хевии держится на туристах и дальнобойщиках.
18.
А среди антисанкционных фур на Военно-Грузинской дороге порой мелькают минивэны, курсирующие за 3000 рублей с пассажира между Владикавказом и Тбилиси. Одним из них мы возвращались в конце ноября, когда суровую Долину замело глубоким снегом. Вдали висит на склоне Степанцминда, а этот кадр снят в следующем после Ачхоти селении Арша, где в сентябре мы так и не сходили к развалинам древней крепости и водопадам над ней.
19.
Арша открывает с севера конгломерат сёл, не уступающий Степанцминде по площади, а может и по населению: вдоль дороги и Терека тянутся они, переходя одно в другое, на 5 километров. И в самой середине, на стыке Сиони (320 жителей) и Вардисубани встречает древнее Сердце Долины - Хевский Сион:
20.
И хотя за три месяца нашей поездки немалая часть украинских флагов в Грузии успела смениться на израильские, сионизм тут совершенно не при чём: ведь на горе Сион близ Иерусалима закончила земной путь Дева Мария, и церкви, посвящённые этому событию, в грузинской традиции называются не Успенскими (как у нас), а Сионскими. Однако звучное посвящение обязывает, и в Грузии у Сионов примерно та же роль, что в Древней Руси - у Трёх Софийских соборов: храмы-светочи, храмы-зёрна христианизации древних земель.
21.
Дорога к храму выписывает полукольцо по улицам села, в домах и садах которого совсем не ощущается высокогорность:
22.
Узкий каменный мыс похож на корабль или огромную сцену, трибунами которой была вся долина. Совсем немудрено, что с незапамятных времён тут находилось святилище, где молились, быть может, демиургу Халди, богу войны Шивини, громовержцу Тайшебе - так называлась верхушка пантеона Урарту, и эту версию странно подтверждает речка Халди-Хоэрк, на которой за горами стоит Итум-Кали, да и в Армении я видел кладбище на примерно таком же мысу с вполне достоверным прошлым урартийского храма.
23.
Когда и кто крестил цанаров - история умалчивает, как неизвестны и точные даты постройки Сионского храма на месте главного святилища Цанаретии. Абстрактное - 9-10 века, примерно одно время (ладно, чуть старше) с ингушским Тхаба-Ерды и алано-византийских храмами Теберды и Архыза, когда православие стремительно распространялось по Северному Кавказу. А с ним, вероятно, и грузинская речь, превратившая цанаров в мохевцев. И в общем если из всех здешних гипотез выбрать самые красивые и свести их в историческую цепь, то перед нами - не абы что, а единственный в своём роде христианский храм Урарту! И да, его строительство от расцвета древней империи дальше, чем от нас - но так же греческими в равной степени зовутся и византийские базилики, и эллинские периптеры.
24.
Напрашиваются версии, что храм построен в первые годы 9 века на деньги из покорённой Кахетии или в 850-х в честь победы над арабами. Маленькая дверца в каменном боку ведёт в тесный тёмный зал с архаичной арочной канкели (перегородкой) - такими же примечательны два храма в Южной Осетии, вполне достоверно построенные в 820-х годах. Только там - выщербленный камень, крики летучих мышей, запах их помёта да следы редких осетинских кувдов (ритуальных застолий), тогда как здесь - безупречная чистота, сверкающие новизной иконы с той стороны Кавказа да огоньки свечей:
25.
У входа в храм, на террасе за звонницей - несколько старых могил:
26.
За "кормой" Сионской скалы - причудливые скалы и гроты, вероятно как-то дополнявшие святилище:
27.
"Нос корабля" отмечает высокая, отреставрированная до новодельности башня, судя по отсутствию крыши - скорее сигнальная и смотровая, чем оборонная:
28.
Оба прошлых кадра обращены на юг, к Главному Кавказскому хребту и сёлам Вардисубани, Горисцихе и Пхелше за Тереком. На севере как на ладони заречное Ткаршети и собственно Сиони, сквозь которое гремят фуры Военно-Грузинской дороги:
29.
У обочины хорошо виден мемориал Победы в мягко говоря необычном для Грузии состоянии: по большей части они тут не разрушены, но оставлены медленно разрушаться от непогоды и вандализма. Здесь же не только цел великолепный барельеф с аллегорией советских побед, но и, кажется, шла реставрация:
30.
Дальше по долине сёла Сиони, Гарбани, Арша и Ачхоти стекают зелёной рекой вдоль Терека на фоне Степанцминды и раскинувшегося в пол-неба Бокового хребта:
31.
Ещё круче всё это смотрится, если проехать чуть дальше по дороге, где над Хевским Сионом встаёт острый пик пограничной горы Шан (4452м), высшей точки Ингушетии. Вот только где именно она здесь - совсем не очевидно: Шан торчит справа, из-за острых вершин Куро (4071м) и Шино (4047м) над Степанцминдой. Ещё левее видно, как обрывается Боковой хребет - там начинается Россия:
32.
Тот же вид в ноябре. Ну а вьющаяся под ногами речка - это Терек, тут совсем не такой, как во Владикавказе, Моздоке или аулах Чечни:
33.
Выше Сиони за Тереком стоят ещё селения Хуртиси и Каноби - когда вся долина вмещает 4 тыс. жителей, а мохевцев по всей Грузии порядка 7 тысяч человек, каждое село кажется больше, чем селом:
34.
Солнечным промозглым утром мы ехали тут на пойманной у выезда из Степанцминды попутке в компании двух немолодых, очень ухоженных, каких-то старомодных, как в детских фильмах, что просачивались к нам ещё в советскую эпоху, женщин из Швейцарии, говоривших между собой по-французски. Узнав, что мы из России, они сперва чуть смутились, затем весело расспрашивали нас о маршруте и планах и даже приглашали ехать с ними в Тбилиси. Но когда Наташа на прощание предложила им Россию посетить - по лицам европеек было видно, что они находят такое предложение непристойным.
35.
Между тем, Военно-Грузинской дороге пришло время попрощаться с Тереком: Главный Кавказский хребет хоть и уступает высотой Боковому хребту, но и не высота делает его главным! От моря до моря эту стену не пересекает ни одна река, и вот слева хорошо видна крутая Байдарская долина перед Крестовым перевалом, а вправо вдоль Терека до самых истоков поднимается Трусовское ущелье:
36.
Просторный узел четырёх ущелий (ещё Ухатское отходит на запад) имеет своё название - Кобийская котловина, некогда одно из знаковых мест на ВГД. Теперь тут проносятся без остаовок, но по левую руку можно приметить село Коби с руинами башни 17 века и грандиозной стройкой - под перевалом бьют тоннель для антисанкционных караванов:
37.
Мы же попрощались с француженками у последнего левобережного села Алмасиани и побрели за руины его домов:
38.
Ныне в селе числится несколько жителей, но интересно то, что все они - осетины, и на их языке село называется Базилан. Да и у Трусовского ущелья есть второе название - Тырсыгом: исторически там уголок Алании, никогда не входивший ни в Северную, ни в Южную Осетию. Иначе можно сказать, что там - Цанаретия, но не Хевия: двалы, южные племена осетин, перешли на аланскую речь не так уж и давно, окончательно - и вовсе в 14-15 веках, когда двор аланского кундаджика (правителя) укрылся в Алагирском ущелье от Тамерлана. А вот кем были эти племена раньше? Как всегда на Кавказе: одни возводят родословную туальцев к адыгам, другие - к сванам, третьи - к вайнахам. А может правильнее - к тем, другим и третьим? Туальский диалект осетинского языка красиво делится по карте на три наречья: собственно туальское на севере, на стыке двух теперешних Осетий; кударское на юго-западе, в наиболее людных долинах Южной Осетии, и ксанское на юго-востоке, в Ксанском (над юго-осетинским Ленингором), Кудском (за перевалом отсюда) и Трусовском ущельях. То есть можно предположить, что здешние цанары, кем бы они ни были первоначально, перешли не на грузинский, а на аланский язык:
39.
Как бы то ни было, теперь на Тырсыгоме их повстречать нелегко - подавляющее большинство осетин Казбекского района ещё при Советах спустились во Владикавказ и его округу, а сюда приезжали разве что на сенокосы и пастбища. Соплеменников из Цхинвала они никогда особо не поддерживали, и всё же постсоветские конфликты окончательно разорвали связь. Теперь, думается, крупнейшая этническая группа, находящаяся в каждый момент времени на Тырсыгоме - это попеременно поляки, немцы и французы, обожающие ходить туда в треккинг. С 2019 года из Гудаури, горнолыжного курорта на той стороне перевала, сюда можно даже доехать канатной дорогой - правда, на рубли это влетит в несколько тысяч, и потому кабинки её мы раз за разом видели пустыми.
40.
Отправились в треккинг и мы, рассчитывая дойти докуда дойдётся, а как надоест - повернуть. У околиц Алмасиани, однако, мы поймали легковушку, за рулём которой сидела одинокая белокурая девушка в яркой вязаной шапке. Днём ранее она задумчиво и так же одиноко брела по сумрачной и ветреной улице Казбеги, и встретившись с нами взглядом чёрных глаз, еле слышно сказала то ли "хай!", то ли "привет!". Мы запомнили её, а она, как выяснилось - нас, и на мою протянутую руку остановилась охотно, с любопытством глядя из-за стекла. Она тоже оказалась из Швейцарии, но только совсем другой её части, германоязычного кантона Цуг, а звали её, - так символично в начале нашего путешествия по Грузии! - Нина. В Грузию она приехала на пару недель, путешествовала одна на арендованной машине, но с первых километров по Тырсыгому мы как-то неожиданно нашли общий язык:
41.
Простор Кобийской котловины быстро стиснулся узким ущельем, по которому ведёт в общем сносная даже после дождя, словно скреплённая камнями грунтовка. Журчащий рядом Терек окончательно сделался узенькой горной речкой:
42.
И в боковых ущельях за ним видны знакомые по аланскому путешествию (где на арендованной машине были мы сами) пограничные вершины вроде Майлихоха или Джимары:
43.
Как и у селений на склонах - вполне знакомый вид. Те из них, где к распаду Союза остались жители, называются на грузинский манер, а вот за покинутыми руинами сохранились донельзя индоевропейские названия вроде Ногкау или (на кадре выше) Агатикау:
44.
Вдоль дороги то и дело проплывают могильные стелы, подписанные кириллицей - верхняя, например, поставлена отцу "от скорбящих сыновей Дадто и Алихана Абаевых". Быть может, дальних родичей Васо Абаева, - крупнейший осетинский филолог, стараниями которого стала канонической именно аланская версия нартского эпоса (см. здесь), был родом из Коби.
44а.
Нина припарковалась у моста через Терек - дальше проехать тоже можно, но не кому угодно и не на чём угодно. За мостом лежит Окрокана - крупное и даже условно обитаемое село с руинами башни Абаевых:
45.
По переписям тут никто не живёт, но по крайней мере летом в нескольких дворах были люди.
46.
Зато всё остальное не сильно изменилось внешне с тех времён, когда ишак был единственным транспортом досюда - ганахи (укреплённые дома), масыги (боевые башни) да дома с верандами, которые осетины начали строить лишь в конце 19 века:
47.
Дорога проходит через Верхнюю Окрокану, с которой видна и Нижняя Окрокана в устье речки Мна:
48.
Где руины также соседствуют с новыми крышами дач - эпоха "Грузинской мечты" позволила если не осетинам сюда вернуться, то грузинам - купить дома, сначала разыскав их хозяев.
49.
Дальше, за Мной (ну да, так река Мна склоняется!) видны лавовые столбы и часовня на обрыве:
50.
Которую в Осетии я бы однозначно определил как дзуар (святилище):
51.
Но на Мну мы уже не ходили:
52.
А о пешей прогулке вдоль Трусо, как вы уже догадались, расскажу в следующей части:
53.
ГОРСКАЯ ГРУЗИЯ (ПХОВИЯ)
Военно-Грузинская дорога. Верхний Ларс и Дарьял.
Военно-Грузинская дорога. Степанцминда (Казбеги).
Военно-Грузинская дорога. Сёла Хевии.
Тырсыгом, или Трусовское ущелье.
Военно-Грузинская дорога. Крестовый перевал.
Военно-Грузинская дорога. Мтиалетия.
Пшавия и перевал Медвежий Крест.
Хевсуретия.
Панкисское ущелье.
Тушетия. Перевал Абано.
Тушетия. Горные сёла.
ОБЗОР ПОЕЗДКИ И ОГЛАВЛЕНИЕ СЕРИИ.