Аргунское ущелье. "Открывайте, ангела, в небеса ворота..."
Крупнейшее в Чечне, если не на всём Кавказе, Аргунское ущелье уходит на две сотни километров до самой Грузии сквозь лесистые Чёрные горы. В отличие от Ичкерии, бывшей мостом с гор на плоскость, здесь испокон веков находился "затеряный мир" девственного горского уклада, соваться в который не рискнул сам Чингисхан. В лабиринте аргунских долин живёт 5 из 9 чеченских тукхумов (племён) и десятки тейпов, не входящих ни в один тукхум. От некогда богатейшего культурного наследия, - тысяч башен, сотен замков, десятков некрополей, - в почти непрерывной войне уцелела малая часть, но и эта малая часть впечатляет. А война, как и всюду в Чечне, закончилась даже в этих горах, и вернувшись в Грозный с показанного в прошлой части горного озера Кезеной-Ам, на следующий день мы отправились сюда - вновь с "Неизвестной Россией" в её классическом туре по Чечне.
Название Чёрные горы хорошо понятно при взгляде с Чеченской равнины - в мутном воздухе над городами и сёлами не разглядеть белых вершин Кавказа, а вот Лесистый хребет стоит бесконечной стеной. Пролом в этой стене служит всечеченским михрабом - Аргунское ущелье направлено в сторону Мекки:
2.
К михрабу этому ведёт первоклассная дорога, сворачивающая перед самым подножьем. Вечером на повороте мы стояли, пропуская кортеж Размана Кадырова, но думается, в редком российском регионе людей можно удивить тем, что лучшая дорога ведёт к губернаторской даче. Слева от дороги остаются знакомый по прошлым постам Чечен-Аул и знакомые по новстям Старые и Новые Атаги, Дуба-Юрт и Чири-Юрт, а ещё - сооружения огромного завода:
3.
Это последний индустриальный гигант Чечни - в прошлом ЧИЦЗ, ныне ЧЮЦЗ: первые буквы значат Чечено-Ингушский и Чири-Юртской соответственно, ну а последние - цементный завод. Основанный в 1974 году, в 1995 году он превратился в крепость боевиков перед входом в ущелье и был разрушен практически до основания. То же самое во Вторую Чеченскую произошло с нефтезаводами Грозного, вот только своя нефть в Чечне почти иссякла, а сибирское и волжское сырьё можно перерабатывать и где-то в другом месте. Совсем иное дело - цементный завод в республике, где нужно было отстраивать буквально каждый дом: к 2007 "Чеченцемент" был построен заново, и до сих остаётся пор в собственности республики (читай - семьи Кадыровых): готовить его к приватизации начали только в 2016 году, когда важнейшие стройки остались позади.
3а.
С заводом-восстановителем перекликаются пики над могилами боевиков, погибших на войне с Россией. В аргунской стороне кладбища похожи на леса после пожаров:
4.
Дорога втягивается в горы постепенно, и как-то совершенно незаметно минует слияние Чанты-Аргуна и Шаро-Аргуна. Вдоль второго мы ездили позже и автостопом, а пока что наша дорога - на Чанты-Аргун:
5.
И если Аргунское ущелье - крепость, то здесь были её главные ворота. Выше устья долина Чанты-Аргуна резко сжимается, я бы даже сказал, стискивается, и вид густых лесов на отвесных обрывах пугает. 16 апреля 1996 года сквозь эту теснину из Ханкалы (русской базы на окраине Грозного) в Шатой двигалась огромная, растянувшаяся на пару километров колонна 245-го мотострелкового полка. В одночасье головной танк у села Ярышмарды подорвался на радиоуправляемом фугасе, а замыкающий был подожжён шквальным огнём на мосту. Засевшие на подготовленных позициях боевики под началом Хаттаба (см. пост про Ичкерию) начали методично расстреливать оказавшихся в ловушке солдат. Прицельным огнём они пробивали топливные баки танков, и растекавшийся огненными потоками керосин охватывал грузовики с боеприпасами, обломки которых разлетались на десятки метров. Солдаты отстреливались почти вслепую, а по горам так же почти наугад работали дальнобойные пушки и вертолёты. Но 4-часовой бой закончился лишь с наступлением темноты, и Хаттаб со товарищи растворились в лесу так же внезапно, как появились оттуда. Колонна потеряла 96 человек из 200 (причём лишь 13 остались невредимыми) и 21 боевую машину. В лесах наутро нашлось 7 убитых чеченцев из окрестных сёл - но были ли это боевики (немалую часть которых составляли арабы) или попавшие под массированный огонь местные жители - осталось загадкой. Главную потерю Ичкерия понесла несколько дней спустя: удар из-за угла сорвал переговоры Бориса Ельцина с Джохаром Дудаевым об окончании войны, и уже 21 апреля красавец Дуки "неудачно поговорил по телефону" с олигархом Константином Боровым, словив по голове ракету с самолёта.
6.
Вторая Чеченская война тоже отметилась боем у этих ворот - но только у села Улус-Керт на Шаро-Аргуне, в 5 километрах отсюда, за ближайшей горой на безымянной Высоте-776. Там "захотел Хаттаб десант сбросить с перевала": 28 февраля 2000 года, после недели тяжелейших боёв и жестоких обстрелов, российская армия заняла Шатой, считавшийся последним крупным оплотом противника. Молодой Владимир Путин, у которого на носу были первые выборы, возвестил, что война закончилась, а цену этим словам солдаты 6-й роты псковских десантников узнали через 4 часа. Взяв Шатой, военные разворошили осиное гнездо: прорвавшись из окружения, Руслан Гелаев со товарищи ушли на запад в сторону Урус-Мартана, а названные братья-ваххабиты Шамиль Басаев и Хаттаб - на восток, в Ичкерию, к родному Ведено. С хаттабовцами и столкнулась Шестая рота так неудачно и внезапно, будто кто-то в руководстве специально послал её под огонь. Ну а дальше было:
Открывайте, ангелА, к вам Шестая рота
Караулом навсегда в грозовых воротах...
В двухдневном бою растянувшаяся по ущелью рота держала оборону против 25-кратно (!) превосходящих сил. Держала при огневой поддержке дальнобойных орудий, но - почти без подкреплений, не считая 15 бойцов 4-й роты во главе с Александром Доставаловым, кинувшимся сюда без приказа. И конечно, полегла почти вся, включая командиров Сергея Молодова и Марка Евтюхина - из 90 десантников выжило только 6. Но за каждого из них хаттабовцы заплатили несколькими своими - по данным Минобороны, в том бою погибли от 300 до 700 боевиков. Шестую роту, по сути дела, предали, но её безнадёжный бой стал, пожалуй, последней героической легендой о Русском Солдате, о которой слагали песни и снимали кино. На высоте 776 близ Улус-Керта в 2017 году в присутствии Рамзана Кадырова поставили каменный крест - редчайший в Чечне памятник нашим солдатам.
7.
Но если для нас эти ущелья - место трагических битв, то для чеченцев - древняя земля, на своём веку повидавшая немало. Тот же Улус-Керт стоит на месте древнего аула Зарзак, и если мы прозвали нохчи чеченцами по торжищу в Чечен-Ауле, то грузины прозвали их дзурдзуками по каким-то забытым контактам именно в этом селе. То, впрочем, тоже на Шаро-Аргуне, а вот на Чанты-Аргуне между сёл Яныш-Марды и Зоны встречает роскошный родник:
8.
Из чужого поста про этот родник я знал, что давним горским обычаем были "встречи у колодцев" между парнем и девушкой, приходившими по воду в назначенное время якобы невзначай. Конечно же, горцы не были бы горцами, если бы эта вольность тоже не была строго зарегулирована: издали за девушкой приглядывала сестра, а за парнем брат, показывавшиеся на глаза влюблённым, если надо намекнуть, что пора бы и честь знать. Ну а сама идея "встречи у колодца" (в наших реалиях - магазина) очень даже пригодилась мне бредовой весной 2020 года, когда выход из дома сделали по пропускам...
9.
Ещё немного - и встречает блокпост, с которого прекрасно видна одинокая башня. И в отличие от большинства разрушенных и воссозданных башен, из 23 метров её высоты 21 метр - подлинный:
10.
Красиво расположившись на холме за текстильной фабрикой, она отмечает въезд в районное село Шатой (2,5 тыс. жителей) в 60 километрах от Грозного:
11.
Сам же холм высится на другом берегу реки, а башни когда-то стояли на нём парой - в той, что уцелела, 4 этажа, а вторая 6-этажная башня рухнула где-то на рубеже 1920-30-х годах, неясно точно, при каких обстоятельствах. Башня - всё, что осталось от села Хаккой, "столицы" Шатойского тукхума. Среди 9 чеченских племён шатоевцы не выделяются какими-то яркими чертами ментальности, культуры или языка, и тем не менее как жители ворот великой горной крепости, место в истории себе обеспечили. Несколько десятилетий они не пускали Россию в свой мир, но затем - сами открыли ей ворота: как Шамиль II и Хаттаб быстро превратились для чеченцев из защитников от русской оккупации в арабских оккупантов, так и Шамиль I со своими фанатичными мюридами и алчными наибами был для многих тейпов оккупантом из Дагестана. Ещё в 17-18 веках чеченцы сбросили власть кабардинских князей, а в 1850-х взялись и за аварского имама. И именно аварцы летом 1858 года опустошили Хаккой...
11а.
...подавляя восстание аргунских тукхумов Шатой и Чантий против Северо-Кавказского имамата. Чем не замедлил воспользоваться планомерно теснивший горцев на плоскости генерал Николай Евдокимов. Стремительно поднявшись вдоль Аргуна, 9 августа 1858 года и заложил напротив развалин Хаккоя русскую крепость Шатой - так чужаки впервые смогли закрепиться в Аргунском ущелье.
12а.
Здесь жило около 50 русских семей, а гарнизон регулярно отбивал мятежи и абречьи набеги. Чеченским Шатой стал в Гражданскую войну, когда служил базой "красных горцев" Асланбека Шерипова и Николая Гикало, но от крепости уцелела стена вдоль главной площади:
12.
В 1944 году Шатой был переименован в Советское, и отменить такое название власти решились лишь в 1989 году. В Первую кампанию он был взят российской армией лишь 12 июня 1995 года и так остался передним краем наступления, не продвинувшегося выше по горам. Зато для Второй кампании недельный штурм Шатоя 22-28 февраля значил перелом в войне за горы.
13.
Последнее совсем не мудрено: Шатой стоит в развилке дорог на Итум-Кали (по Чанты-Аргуну) и Шарой (перепрыгивающей на Шаро-Аргун), и даже мы проехали их обе. Сегодня сворачиваем направо, вдоль Чанты-Аргуна, в сторону белеющих вершин:
14.
Но какую бы дорогу вы ни выбрали, за Шатоем таинственный мир Аргунского ущелья полностью вступает в свои права. Буквально парой километров дальше стоит селение Нихалой, скалы близ которого примечательны целым каскадом из 12 Нихалоевских водопадов от 2 до 30 метров высотой.
15.
В наш маршрут они, увы, не входили (всего не успеть - перед Аргунским ущельем мы заезжали ещё и в Урус-Мартан), да и с трассы их не увидеть. Зато я приметил кое-что поинтереснее - скальную башню из одной стены, укреплённую пещеру прямо в отвесном обрыве. Прежде подобные башни были не редкостью в Кавказских горах, но сохранились из них единицы - мне известна разве что азербайджанская Пери-Кала. Да и здесь по разнице кладки видно, что это на 4/5 новодел:
16.
Осталась в стороне и прекрасно сохранившаяся жилая башня над небольшим водопадиком в бывшем селении Тумсой, и живые аулы с названиями вроде Башен-Кале или Борзой. За Нихалоем как-то очень резко кончились отбойники и асфальт, и теперь бусик ехал, поднимая белёсую пыль, по такому узкому карнизу, что из бокового окна порой была не видна обочина:
17.
Мы встали у скалы над тесниной, и у меня в голове вдруг промелькнула фотография какого-то военкора: синеватые зимние сумерки, заснеженный лес на горах и бесконечная серо-зелёная колонна брони, уходящая по краю обрыва за повороты. Под фото был чей-то комментарий: "где-то в той колонне - я". Снова нагуглить ту фотографию мне не удалось, но не могу отделаться от ощущения, что фоном её были вот эти вот самые горы:
18.
Под которыми хлещет в теснине вода, и в воде этой явно нашёл свою гибель не один сорвавшийся в погоне джигит, попавший в засаду солдат или пленник, выбравший смерть вместо рабства.
19.
Как следует повглядывавшись в бездну, продолжаем путь. С каждым километром мир вокруг становится всё более затерянным, и на кладбищах вместо раскрашенных чуртов с вязью и узорами встречают голые камни - могилы предков горец был обязан знать "в лицо":
20.
Красивых мест в ущелье слишком много, чтобы на каждом делать остановку, а потому не обессудьте, что часть кадров - через покрывшееся пылью стекло:
21.
Если бы не бесконечная война, этот тур мог бы растянуться на несколько дней - в своём "дорусском" виде Аргунское ущелье было своеобразным Старым городом вайнахской стороны. К 1858 году здесь насчитывалось порядка 4000 каменных старых построек, в первую очередь башен, укреплённых домов и кладбищенских склепов. Но уцелело дай бог 5-10%.
21а.
В 12 километрах от Шатоя ущелье сжимается в узкий коридор:
22.
В котором на ничего не подозревающего туриста сначала выпрыгивают какие-то мостики да верёвки высоко над дорогой, затем - вывеска "Фермерские продукты" над закрытой пыльной дверью, и наконец то, вокруг чего всё это понаросло - Ушкалойские башни, давно ставшие одними из символов Чечни:
23.
Как и в Нихалое, это древний тип скальных укреплений - там три стены слагали скалы и лишь одна была обращена во внешний мир, а тут наоборот. Считается, что башни были построены в 11-12 веках, и служили чем-то вроде блокпоста или таможни. Расположение беспроигрышно - с берега не подойти, ревущий поток не осилить, а подвесной мост в случае опасности рубится парой ударов сабли.
24.
Аутентичена из башен-близнецов лишь одна - другую взорвали в 1944-м. Есть даже мнение, что и её и вовсе не было никогда, и парочкой их сделали, чтобы красивее было. Как бы то ни было, восстановили башни качественно - где реплика, где подлинник я так и не определил бы "на глаз".
24а.
Отдельно впечатляют эти башни своей недостижимостью - мост к ним навести было бы нетрудно, но его отсутствие лишь подчёркивает неприступность. Мосты висят чуть ниже по течению, у ресторана над грохочущей рекой:
25.
Железный для машин и стеклянный для пешеходов:
26.
А заодно ещё и вот такой, по сути дела никуда и не ведущий. Вход на него стоит 500 рублей, а о цене выхода я решил не спрашивать.
27.
За рестораном есть ещё одна тропинка в боковое ущелье - но она упирается в табличку "Вход только для постояльцев!". Не имея ни малейшего желания спорить с чеченцами, я пошёл назад.
28.
Вряд ли в этой щели есть что-то красивее форели, ходившей кругами в пруду:
28а.
За Ушкалойской тесниной ущелье вновь расширяется, и на пологих склонах вдоль дороги стоят десятки аулов. Сам Ушкалой примечателен внушительным каменным домом на круче, который очень любят знатоки вайнахского зодчества - по сути своей это жилая башня, сплющившаяся до двухэтажного дома с террасой: уже не гала, но ещё не сакля.
29.
Ушкалойский блокпост отмечал границу двух тукхумов - ниже жили шатойцы, а в этой долине - чантийцы, родословную свою возводящие к цанарам - древним горцам Кахетии, которые были схожи с вайнахами по образу жизни и, видимо, по языку. В истории цанары громче всего заявили о себе в 852 году, остановив на Аланских воротах 120-тысячное арабское войско. Ну а кто они и откуда пришли - гипотезы одна другой чуднее. Самая романтическая гласит, что цанары - ни кто иные, как наири, строители и хозяева империи Урарту, с её падением бежавшие якобы на Большой Кавказ. Вайнахские и урартские языки и правда ближайшая родня, вот только степень их родства примерно как между русским и древнеперсидский. Но давнюю историю иметь хочется всем, тем более в Передней Азии, а потому местные национал-романтики считают Урарту чеченской или даже конкретно чантийской империей. И если так, то следующей столицей Урарту после Тушпы, Русахинили и Тайшебани можно считать районное село Итум-Кали (1,3 тыс. жителей) в 85 километрах от Грозного:
30.
Да и речка, впадающая здесь в Аргун, носит подозрительное название Халди-Хойэрк (у русских старожилов - Хатерка) словно в честь урартийского бога. Близ её устья с незапамятных времён стояли аулы Шулкаг и Пхакоч, со временем и сросшиеся в Итум-Кали. Кем был Итум, основавший "кали" (крепость), теперь, кажется, и аксакалы не упомнят, но легенда гласит, что добрым знаком для джигита стала ласточка, которая за ночь свила гнездо прямо на его мече. Четвёртым элементом нынешнего селения стало Евдокимовское укрепление, основанное на другом берегу Чанты-Аргуна в том же 1858 году как самый дальним русский форпост в чеченских долинах. И видимо об этом множестве истоков напоминает национальный состав: по переписи 2010 года чеченцы тут составляли лишь 65% населения, а остальное - русские да дагестанцы.
31.
Русская крепость тут не сохранилась, а вот замок Пхакоч в устье Халди-Хойэрка стоит. В нём есть жилая башня в 10 метров и 4 этажа, несколько хозпостроек, включая водяную мельницу, мечеть да боевая башня, на кадре ниже оставшаяся за спиной. Всё это примерно на 2/3 и подлинное, а в старой кладке даже можно разглядеть несколько камней с петроглифами (вблизи, увы, ни один не заснял). Новодельные части же, включая мечеть, появились в 2011 году, когда в замке разместился краеведческий музей имени Хусейна Исаева. Последний был не краеведом или учёным, а политиком из тех чеченцев, что никогда не переходили на сторону сепаратистов. В 2003 году Хусейн Абубакарович стал главой правительства республики, а 9 мая 2004 года погиб от взрыва на грозненском стадионе вместе с Ахматом Кадыровым. И конечно, в родном селе чтим не меньше него.
32.
В Итум-Кали мы заезжали мельком, но судя по чужим фотографиям, в музее я бы вряд ли нашёл для себя что-то новое. Пхакоч стоит на правом берегу Аргуна, дорога уходит вверх по левому, но открывается с неё впечатляющая перспектива долины Халди-Хойэрка, по которой уходит на Шарой по 2-километровым перевалам высочайшая дорога Чечни. Вдали просматривается и первое по ней селение Тазбичи, которому, вероятно, обязан своим именем разбойник Казбич, лучшим другом которого был конь Карагёз. Лермонтов с 1840 году служил в Грозной крепости, и более того, радостно воспользовался царским предписанием держать его на передовой. Ведь в крепости был свой спецназ, команда отчаянных ребят, свои дозы адреналина получавших в рейдах к далёким аулам. Туда и записался Михаил Юрьевич, и поэт-позёр-романтик стал идеальным вдохновителем совсем уж диких авантюр: возможно, именно Лермонтовский отряд был первыми русскими людьми, попавшим в Аргунское ущелье по своей воле. Ну а Тазбичи по сути даже не село, а огромный массив хуторов, скопления которых носят собственные названия Дёре, Эткали и Хаскала. В каждом из них уцелели боевые 20-метровые башни с петроглифами на стенах, причём в Дёре их две, а в Эткали сохранилась ещё и архаичного вида мечеть, минарет которой то ли был изначально башней, то ли строился по её образцу. Увы, я так и не смог туда добраться, в своё время serge-novikov рассказал про Тазбичи аж в двух частях.
33.
А вот, кажется, соседнее ущелье, ведущее в Ведучи. Новодельная башня украшает горнолыжный курорт, строившийся в 2013-18 годах на деньги чеченского олигарха Руслана Байсарова. По изначальному плану должно было получиться нечто грандиозное на грани био-тека с длиннейшей в мире канатной дорогой прямо от Итум-Кали. Ну а в итоге.... Наш гид Ксения рассказывала эту историю так: после нескольких лет стройки и торжественного открытия ВНЕЗАПНО выяснилось, что трассу проложили на солнечном склоне, где снег бывает пару месяцев в году. Теперь её собираются то ли переносить на другой склон, то ли оснащать искусственным снегом, ну а пока этого не сделали - на Ведучи хорошо и пустынно.
34.
За Итум-Кали дорога упирается в натуральный пограничный КПП с закрытыми воротами и тщательной проверкой паспортов. На самом деле это въезд всего лишь в погранзону: для граждан России теперь туда хотя бы не требуются пропуска, однако ночной кошмар любого здешнего гида - турист, забывший в гостинице паспорт. И Ксения, и шофёр Мага предупреждали нас об этом несколько раз, и Мага отдельно оговорился, что стояли бы тут чеченцы - он бы с ними как-нибудь договорился, но стоят тут русские, от правил своих не отходящие не на шаг. Лица их обветреные, взгляды голубых глаз злые, так что даже верится, будто последние боевики ещё ходят по горам, хотя скорее всего уже ни в кого не стреляют. На ветру, укрытий от которого не предусмотрено, мы провели минут 40, ну а дальше ворота открылись и бусик "Неизвестной России" въехал в таинственный мир высокогорья - дальше до самой границы нет ни одного села:
35.
А дорогу проложили чеченцы силами русских пленных в конце 1990-х годов. Считается, что для переброски боевиков через Грузию, но этим занимались скорее Басаев с Хаттабом, не признававшие границ и увлечённые джихадом. У Аслана Масхадова же план был прагматичный: от России отгородиться мощными укрепрайонами и прорубить новое окно в мир сквозь Кавказские горы. Добейся Чечня официальной независимости - сейчас тут была бы её главная трасса, "дорога жизни" военных воспоминаний, обвалы на которой неизменно создавали бы заторы из турецких и иранских фур. Конечным пунктом дороги значился грузинский Шатили, и грузины мастерски умыли руки - на словах они горячо осуждали чеченцев (причём громче всех это делал тогда мало кому известный Мишико Саакашвили), а вот на практике сами границу не очень-то контролировали, и два недостроенных километра на той её стороне ничего не решали. К 1999 году дорога исправно работала, и даже какие-то российские автостопщики тогда сумели по ней просочиться в Чечню. Во Вторую кампанию этой дорогой уходили в Панкисской ущелье беженцы под огнём российской авиации. По ней же наступали федеральные войска: 21 декабря 1999 года на самой границе высадился с нескольких тяжёлых вертолётов внезапный десант под командованием генерала-таджики Мухриддина Ашурова. Боевики сперва не поверили таким вестям, а когда сориентировались - было поздно: десантники успели закрепиться на позициях, отбили все атаки и перешли в наступление, к 10 февраля заняв Итум-Кали. Позже Кадыровы последовательно изничтожили наследие сепаратистов, не пощадив ни "новые боевые башни" полевых командиров, ни даже памятник жертвам депортации в Грозном. Дорогу возвращать к состоянию вьючной тропы, слава богу, не стали (да и принадлежит она по факту не Кадыровым, а Погранслужбе ФСБ), так что теперь это едва ли не единственный памятник Республики Ичкерия и последний в России инфраструктурный объект, построенный подневольным трудом.
36.
Но зловещей дорога кажется и если не знать её истории. Из-за поворотов то и дело показываются русские крепости за высокими бетонными стенами, а на скалах висят едва заметные наблюдательные пункты да руины древних сёл. Здесь лежат земли следующего племени Терлой - то ли большого тейпа, то ли маленького тукхума, чьи 40 юртов стояли на левых притоках аргунских верховий. Теперь их уроженцы лишь собираются тут по праздникам, но родовую башню и могилу предков стараются помнить в лицо. Терлойской столицей был аул Никарой, где когда-то стояла крупнейшая во всём вайнахском зодчестве 6-этажная жилая башня. Начало дороги к нему отмечает сломанная башня Кирда, которую я увидел, но не успел заснять. По чужим фотографиям же меня больше всего впечатлило местечко Шунди из одинокой башни у странной острой синеватой скалы, бывшей, видимо, важной доисламской святыней. Следы язычества, впрочем, лучше искать слева от дороги и справа от Аргуна, в долине речки Майста, текущей с высочайшей чеченской горы Тебулосмта (4493м), где примечательны замок Ца-Кале над некрополем Васеркел - но до них добраться можно и вовсе лишь в пешем походе.
37.
Словом, по верховьям Аргуна можно гулять не один день, но пока из всего этого труднодоступного великолепия популярна лишь одна достопримечательность - некрополь Цой-Педе напротив погранзаставы Мешехи:
38.
Здесь в Аргун впадает речка Малхиста, вдоль которой стояли 14 аулов одноимённого, самого маленького чеченского тукхума. Но - чтимого, особенно в доисламские времена: Терлой и Малхиста вплотную прилегают к долине Нашха, откуда 20 исходных тейпов разошлись и дали начало всем прочим. Нашха была родиной воинов, а Малхиста, по вайнахским повериям лежавшая ближе всего к Солнцу, славилась мудрецами и шаманами. Её лицом был не аул или замок, а крупнейший чуть ли не на всём Кавказе некрополь на мысу в стрелке Малхисты и Аргуна. В своей глуши избежавший разорения, теперь Город Мёртвых стал, пожалуй, главной рукотворной достопримечательностью Чечни.
39.
Увидев бусик, оживились контролёры - наглые кони, с громким фырканьем окружившие группу, требуя еду. В Шатое, однако, пекут чрезвычайно вкусный хлеб, несколько буханок которого мы съели в бусике даже без бутербродов, а тем, что осталось - и оплатили проход.
40.
На Цой-Педе нет оборудованного подъёма - лишь не то чтобы крутая, но довольно изнурительная тропа:
41.
Она приводит к цепочке из 42 кашковов - родовых склепов, слагающих аул для мертвецов:
42.
Облик их предельно узнаваем - плитняковая кладка без раствора, оконце с одной стороны и стрельчатый портал с другой. Многие порталы заложены брустверами, словно склепы превратились в огневые точки боевиков, где мёртвые стояли за живыми:
43.
Это даже не метафора - первый раз заглянув в кашков, испуганно отшатываешься: внутри по колено костей!
43а.
Изначально кашков представлял собой родовой склеп, конструкция которого восходит, возможно, к древнейшему язычеству Передней Азии, вытесненному по большей части ещё не исламом, а зороастризмом. Но как и зороастрийцы, эти язычники не кремировали умерших и не закапывали их, а лишь относили в кашковы да клали на полки. С годами живые становились мёртвыми, трупы - скелетами, и кости с полок осыпались на пол, а на их место ложились новые тела. Иногда - тела ещё живые: многие дряхлеющие старики или тяжело больные горцы сами уходили сюда умирать. Среди мёртвых предков в кашковах держали советы родовые старейшины, но далеко не в каждый склеп стоит заглядывать - многие были захоронениями жертв эпидемий, и если верить пограничникам, поймать незнакомую хворь там до сих пор возможно. Ну а в жёлтом склепе с заглавного кадра хоронили старейшин не отдельных родов или тейпов, а всей Малхисты, и порой он становился средневековым Рескомом - именно в Малхисте собирался Мец-кхел, нерегулярный Совет старейшин всех вайнахских тукхумов.
44а.
Я несколько раз заглядывал в оконца склепов, и вновь и вновь встречался взглядом с черепами. На фотографирование мёртвых у меня есть личное табу, но всё же раз на десятый я обнаружил пустую гробницу:
44.
Основания мыса отмечает сиелинг - языческий алтарь:
45.
Отсюда лучший вид на заставу Мешехи и дорогу, по которой мы приехали:
46.
Ближе к окончанию мыса одиноко торчит Кашбов - Башня Кладбищ, не так давно воссозданная из руин:
47.
В отличие от боевых башен с кровлями, это дозорная башня с открытой площадкой меж четырёх зубцов. К кладбищу она имеет отношение довольно косвенное - Цой-Педе был виден из десятка висящих по горам аулов, и всем им с этой башни можно было слать сигнал.
48.
При всей новодельности облика, вход в башню отмечает петроглифы (внизу, а не вверху!). Теоретически, они встречаются и на склепах, но я ни один не нашёл:
48а.
Крутые лестницы ведут на смотровую площадку, виды с которой один другого чудней:
49а.
Впрочем, как раз острие мыса над стрелкой Малхисты и Аргуна с башни не просматривается. Более того, покидая Цой-Педе, мы вдруг заметили, что там тоже висит башня - прямо на склоне, так что сверху её не видать, а сбоку гора становится похожа на гигантского носорога. Увы, изумиться я успел, а заснять - не очень.
49.
Да и снизу к башне не подъедешь - Цой-Педе вклинивается в строгую погранзоу, где следят за туристам тщательно: двое солдатиков при автоматах не поленились сбегать на гребень, увидев, что наша группа слишком уж разбрелась. Граница с Грузией проходит то ли по ближним горам, то ли по острой вершине за ними, а под ней стоит Шатили - столица Хевсуретии. Там всё почти как в Чечне - жилые и боевые башни, черкески и кинжалы, языческие святилища (только не сиелинги, а джвари). Но только хевсуры - это грузинские античеченцы на переднем крае вайнахских набегов. И конечно же здесь был бы не Кавказ, если бы два народа не спорили, кто ученик, кто учитель. Дальше высятся 4-километровые гребни Главного Кавказского хребта - здесь он целиком уходит в Грузию, и речка Аргуни зарождается в его снегах. Граница Грузии с Чечнёй в ХХ веке смещалась неоднократно: до 1927 года Малхиста и Терлой входили в особый округ Аллаго Тионетского уезда Тифлисской губернии, а в 1944-58 годах Итум-Кали называлось Ахалхеви и вместе со всем районом входил не в Грозненскую область и даже не в Дагестан, а в Грузинскую ССР.
50.
С другой стороны кашковы толпятся на узком гребне:
51.
За горами выше по Малхисте скрывается Ингушетия, но по обе стороны тех гор лежат как бы не самые глухие места всего Кавказа. Оттуда происходят тукхумы Орстхой и Акхи - первый включает как чеченские, так и ингушские тейпы, второй ещё в 16 веке обзавёлся колонией близ устья Терека и почти весь ушёл туда. Князем Аккинским (Окоцким) был Ших-мирза, первый из чеченцев принявший в 1570-х годах русское подданство, а из орстхойского тейпа Ялхорой происходил Дудаев. С 2012 года те горы занимает удивительный Галанчожский район без единого жителя - учреждённый Кадыровым в рамках возрождения горских селений, он так и остался на бумаге: к руинам аулов по-прежнему нет дорог. А вот красот за тем хребтом хватает: например, озеро Галанчож, в легендах когда-то пришедшее из оскверённой соседней долины в образе быка и залившее село, где его пытались запрячь. Над озером нависает гора Нашахалам с Каменной аркой и Каменным войском, а вокруг стоят древние аулы - например, Моцарой, в 10-12 веках бывший центром чеченского христианства, или печально известный Хайбах, примечательный отнюдь не только мрачной, хоть и сомнительной, историей "чеченской Хатыни". Быть может, именно там красивейшие места Чечни - но пока они доступны лишь внедорожным экспедициям и пешим походам.
52.
Да и на Цой-Педе, вглядевшись в горы, понимаешь, что тут со всех сторон висят разрушенные башни:
53.
И целый мёртвый аул Коротах стоит на ближайшей горе:
54.
ХХ век всё перевернул: в Цой-Педе когда-то спускались, а не поднимались, но аулы теперь мертвы, а Город Мёртвых жив. Где-то рядом те Грозовые ворота, что открывают павшим солдатам тёртые в армаггедонах ангелаА.
55.
В следующей части отправимся в Шаройское ущелье.
ЗЕМЛЯ ВАЙНАХОВ-2021
Обзор поездки и оглавлление серии.