Владикавказ. Часть 2: по камням струится Терек
Терек - наверное, самая воспетая и описанная в книгах российская река, если считать на километр длины (623км) или кубометр полноводности (305 м³/с близ устья). Терек бурлил в народных песнях, в стихах Лермонтова и Пушкина, прозе Толстого, ну а географически это главная река Восточного Кавказа, куда попадают воды из всех ущелий от Кабарды до Чечни и за которой горцы не селились вплоть до советской эпохи. При всём том, городов на терских берегах стоит до странного мало, и безусловно главный среди них - Владикавказ, историю и самобытность которого я пытался раскрыть в прошлой части. И - продолжу в этой: прогулка вдоль двух берегов узкой и бурной реки - не столько про достопримечательности, сколько про пейзаж и колорит. Ну и да, так как идём мы против течения - левый берег у нас справа, а правый - слева.
Своими отношениями с рекой Владикавказ парадоксально схож с Иркутском. Оба города начинались с крепостей на правом берегу, там же - их исторические центры, но в наше время более населено левобережье. Вторым центром Владикавказа стал его самый людный и современный Северо-Западный район, вмещающий треть населения города; там мы и сняли квартиру. И в первый же вечер, с горем пополам дождавшись трамвая (о его странном состоянии я также рассказывал в прошлой части), поехали в сторону центра, но сошли всё на том же левом берегу - у площади Победы. Мемориал Славы (1975) на ней неожиданно скромен, если учесть, что Орджоникидзе - без пяти минут город-герой. Впрочем, главный воинский мемориал тут в другом месте.
2.
Познакомившись с национальной кухней в ресторане "Къона" наискось от площади, мы направились к Тереку. И если вам кажется, что вот здесь и на заглавном кадре прошлой части один и тот же мост - то да, вам только кажется. Одинаковые решётки с гербами пусть не вводят в заблуждение - достаточно сравнить пейзажи выше по реке: там берега зелёные, а тут - сплошная стройка. В прошлой части был Китайский мост 1960-х годов (он же мост Пожарского по проходящей улице, ну а название - от соседнего памятника китайским добровольцам), а тут - Чапаевский мост. Иначе - Шаталовский: хотя в путеводителях пишут, что мост построен в 1954-60 годах, на самом деле - в 1993-94, с изначальных времён сохранив разве что опоры под расширенным полотном. Ну а тогдашнего мэра Михаила Шаталова тут и теперь вспоминают как радетеля и созидателя во времена террора и вражды.
3.
У парапета мы провели, наверное, полчаса, любуясь тем, как "по камням струится Терек, плещет мутный вал": всё же в нашей Стране Великих равнин зрелище города на горной реке непривычно. Да и сами горы - рядом: вот тут в кадре Тарская гора (1249м) на Лесистом хребте, за ней вместо Пастбищного хребта лежит Тарская котловина ("яблоко раздора" осетин и ингушей, которые именно там в 16-17 веках освоились жить на равнине), а поодаль встаёт Скалистый хребет, вполне оправдывающий своё название. На кадре выше хорошо видна Столовая гора, или Мят-Лом (2993м), на которую двумя годами ранее я даже забирался с обратной стороны взглянуть на храм ингушской богини Тушоли. Она приносила весну, а вот главные в пантеоне Дела, Села и Гела, - Демиург, Громовержец и Солнце, - жили соответственно вон на тех башнях Гай-Комд (3072м) в массиве Цей-Лом, который называют ещё "вайнахским Олимпом". Как нетрудно догадаться, по ту сторону гор - Ингушетия, её самая красивая и открытая туристам часть, где каждый косогор венчает несколько каменных башен. В просвете же виднеются льды пограничного с Грузией Бокового хребта, который в этой части Кавказа полностью скрывает Главный. Последний называют ещё Водораздельным хребтом: главным его делает не высота, а непрерывность стены между Курой и Тереком. Ну а Терек, только вырвавшись в город из Дарьяльской теснины, ещё не успевает остепениться - хотя даже в Моздоке и Прохладном, приняв крупнейший приток Малку, он выглядит уже совсем иначе. Не говоря уж про север Чечни...
4.
А здесь - бурлит не хуже Пянджа, тем более - в теснине, которую навалили строители. Жёлтая ферма над рекой отмечает пешеходный Северный мост (1949) на сваях из рельс, за несколько десятилетий погнутых и поломанных паводками, и потому как раз в дни нашей поездки разобранный для реконструкции.
5.
В его створе на правом берегу хорошо видно здание таможни, фотку которого можно выкладывать без обвинений в отсутствии художественного вкуса с тех пор, как в рунет пришёл термин "капром":
6.
А с левого берега живописно спускается улица Кольбуса:
7.
Сама же набережная выглядит так, будто под неё наспех приспособили куда более типичный для российских рек неухоженный заросший берег - только вот так и не смог нагуглить, в каком именно году. Хотя ныне проход вдоль Терека во Владикавказе - почти сквозной через весь город, в этой части набережная странно изолирована от него:
8.
От Чапаевского моста нет и километра до Чкаловского - и показательно, что все три (с Пожарским) называются в народе по правобережным улицам: начало географии Владика - по-прежнему с той стороны. Чкаловский мост - в городе самый невезучий: его начали строить в конце 1990-х, закончили - в 2006 году, одну часть открыли для движения в 2010-м, а вторую - только готовят к открытию: всё в прямом смысле слова упёрлось в частные дома, жители которых сочли слишком маленькой компенсацию за переезд и вдобавок прописали родню - а это на Кавказе, конечно, не три человека и даже не десять. В январе город и "Чкаловские смотрители" вроде нашли, наконец, компромисс.
9.
На Левом берегу я досадно упустил несколько весьма интересных памятников, затерянных в его бескрайних микрорайонах. Ближе всего, и больше по вертикали, я разминулся у Чкаловского моста с памятником Лермонтову (2011), который местный скульптор Николай Ходов изваял по мотивам своих детских рисунков. Более того, это его второй Лермонтов: первого в 2004 году, видимо припомнив строчки вроде "злой чечен ползёт на берег, точит свой кинжал" или там "бежали робкие грузины" кто-то покурочил так, что восстановив скульптуру, Ходов подарил её Кисловодску. Нынешний памятник - определённо интереснее предыдущего, и это всегда большая досада - обнаружить упущение лишь при написании поста. Также упустил я и "Мальчика с кругом" (2012), сигающего через парапет - он сидит у Китайского моста, а здесь - лишь "Ослик [на котором он приехал] и собачка [стерегущая его]". Обе скульптуры слагают памятник "Советским детям", для которых бурный Терек представлял собой аквапарк: летней забавой был сплав на всём подряд по студёной воде через пороги. Честно сказать, очень странно, что в нашу эпоху, когда детям во имя их безопасности вот-вот запретят покидать утробу матери, такую скульптуру ещё не убрали с глаз долой. Нынешней детворе остаётся лазать по памятнику своим предшественникам, и осла без наездников заснять - удача! Особенно не везёт верёвочке, которая за 12 лет рвалась не единожды.
10.
Дальше русло режут заросшие острова:
11.
И валуны, по которым можно представить себе мощь горный паводков и селей:
12.
Тут за широким порогом видна правая набережная с портретами русских и осетинских писателей под странной полосатой стеной из кирпича и дикого камня. В ней даже есть бойницы, хорошо заметные с обратной стороны, у АЗС на улице Титова. В списке памятников архитектуры именно там указаны остатки стены Владикавказской крепости, и это довольно странно - крепость стояла у нынешней главной площади, в 2 километрах выше по реке. Там сохранились фрагмент стены и цейхгауз во дворах на Армянской улице, вот только средневековые реалии Кавказа порождали средневековые планы... Проложенная в конце 18 века Военно-Грузинская дорога, вопреки своему названию, была и важнейшим торговым путём, а потому и Владикавказская крепость, вопреки своему чисто военному статусу, фактически обросла полноценным городом, даже составом населения (поровну мужчин и женщин) не похожим на гарнизон. Самое, пожалуй, точное его определение - посад, причём не тот, который аналог ПГТ в 19 веке, а тот, который внутри стены, но снаружи детинца. В 1858-59 годах, на очередном витке Кавказской войны, этот посад оснастили внешними стенами: если бы на дворе была Древняя Русь, то в центре получился бы Кноррингов город (по Карлу Кноррингу, который тогда был главным чиновником Кавказа), а тут - Муравьёв город (по Кавказскому наместнику Николаю Муравьёву-Карсскому). Как я понимаю, старые стены при этом срыли, а новые прослужили недолго: уже в 1859 году Шамиль сдался России, а полгода спустя, уже в 1860-м, Владикавказ получил статус города, и недолго успел побыть кажется последним городом России и Европы в полном кольце крепостных стен. От укреплений времён Муравьёва осталось три фрагмента, причём самый крупный из них - на противоположной стороне в 2,5км отсюда, вдоль улицы Павленко за Осетинской горкой (см. прошлую часть), куда мы так и не дошли.
13.
Ну а набережная мимо валунов и порогов выводит к следующему Кировскому мосту 1940-х годов в створе одноимённой улицы. Я бы его назвал самым красивым во Владикавказе:
14.
Причём не только издали - на въездах встречают статуи львов и львиц:
15.
А по перилам тянутся львиные головы:
16.
На правом берегу мост приводит к Шиитской мечети, которую построили в 1870-х годах персы и апшеронские таты (в общем-то не отличимые от них по языку). То совсем не мудрено: первая железная дорога в Иран пришла из Джульфы лишь накануне Первой Мировой, а строившиеся с 1870-х линии Закавказья оставались изолированными до 1900 года. Во Владикавказ же первый поезд прибыл из Ростова-на-Дону в 1875 году, на четверть века сделав город сухопутным портом, перевалкой с вагонов на подводы и фаэтоны. В общем, для персидских купцов это было окно в Европу, и к началу ХХ века их колония во Владикавказе насчитывала 1,5 тыс. человек, а помимо мечети персидскими тут были торговый ряд, школа и консульство. Из которого и назначался мулла, пока в городе не окрепла община "наших" (то есть не иранских) азербайджанцев, которым мечеть передали в 1901 году.
16а.
При Советах, лишившись огромного купола, она почти полвека стояла заброшенной, пока в 1963 году в здании не устроили планетарий. Но и его хватило ненадолго - до 1992 года. Дальше началась малоприятная борьба азербайджанских торговцев и осетинских "водочных королей", мечтавших устроить здесь крутой ресторан и в нём, под стопочку своей эксклюзивной (то есть не той, что в магазины поступает) продукции решать вопросики с шишками из правления. И в русском регионе азербайджанское землячество, конечно, взяло бы верх неизбежно, но на Кавказе другие нравы... Заброшенное здание тем временем обживали наркоманы и бездомные, а добропорядочным гражданам к его айвану было страшно подходить. В 21 веке, с упадком водочной империи, мечетью заинтересовалось местное духовенство, предлагавшее устроить тут музей и культурный центр. Наконец, в 2015-20 году государство рассудило "да не достанься же ты никому!", и возродило не мечеть, а планетарий.
17.
В космос осетины пока не летали, но - помогали летать другим: в химкинском НПО имени Лавочкина 45 лет проработал Руслан Комаев, успевший приложить руку к "Луноходам", "Венерам", "Вегам", "Спектру-РГ" и разгонному блоку "Фрегат". Отличный, но мало кому доступный музей "в Лавочках", о котором я когда-то рассказывал, тоже создавался под его руководством, ну а на родине Руслан Владимирович организовал целую Школу Космонавтики, для которой лично сконструировал действующую реплику "Лунохода" (виднеется на кадре №16) и где-то раздобыл аналоги тренажёров, на котором Нил Армстронг учился ходить по Луне, а его коллеги - управлять от "Аполлоном". Внимание к американской астронавтике тоже не случайно: другой осетин Григорий Токайты, изучавший немецкую авиацию в поверженном Берлине, в 1945 году бежал на Запад от конфликта с Берией и в итоге приложил руку к разработке "Меркуриев" и "Аполлонов". Руслана Комаева не стало в 2021 году, но дело его живёт: например, за пару месяцев до нашей поездки у бывшей мечети поставили спускаемую капсулу от Союза ТМА-15М, на котором 24 ноября 2014 улетели к МКС, а 11 июня 2015 года вернулись Антон Шкаплеров, американец Тэрри Вёртс и итальянка Саманта Кристофоретти. Между прочим, самая космическая женщина - вне Земли она провела 370 суток и первая из европейских астронавтов выходила в открытый космос в российском скафандре. Причём - в свой второй полёт уже летом 2022 года... У музея - очаровательный "космический дворик" на фоне укрытого в тучах Казбека, далёкой Джимары (4780м; справа) и провала Военно-Грузинской дороги правее Столовой горы.
18.
За мечетью на квартал раскинулся конструктивистский Дом Специалистов (1935), который сложно не назвать Домом-на-Набережной - в нём жил цвет осетинской науки, культуры и общественной жизни ХХ века.
19.
Другим концом он выходит к Трамвайному мосту, за которым на фоне новостройки можно разглядеть и минареты Суннитской мечети:
20.
Старейший из существующих мостов Владикавказа (1904), он пешеходным стал лишь в 1936-м - раньше, чем все остальные вообще появились. А прежде это был первый в Российской империи изначально трамвайный мост:
21а.
Никуда не делось на левом берегу и трамвайное депо с высокой трубой, хотя большинство его функций в 1960-х годов отошли новому депо на окраине.
21.
По правобережью же вытянулся странный глухой район между рекой и главным в городе проспектом Мира - но с атмосферой пыльной окраины:
22.
В прошлой части я показывал в этих улицах готический дом Замкового, где в 1920-30-х находился Ингушский обком. А вот особняк чеченца Тапы Чермоева (1910) - "нефтяного короля" и негласного общественного лидера, на авторитете и деньгах которого держалась в Гражданскую войну так же фигурировашая в прошлой части Горская республика. В парижской эмиграции Абдул Меджид (другое имя Тапы Арцуевича) увлёкся масонством, там же и умер в 1936 году. Дом Чермоевых в Грозном (больше офис) один из нескольких на весь город пережил Чеченскую войну, а особняк во Владикавказе взял на себя обязательную в каждом постсоветском городе роль ветшающей год от года исторической заброшки, о которой вся просвещённая общественность то и дело строчит скорбные посты.
23.
Но главное здание этого района - Северо-Осетинский театр оперы и балета (1956-58; до 1972 - музыкально-драматический) через парк от реки:
24.
В его основе можно разглядеть очертания Народного дома, строительство которого в 1910-е было прервано Гражданской войной:
24а.
А на колоннах - столь любимый мной по закавказскому зодчеству узор "говорит и показывает": если его перевернуть, радиовышка превращается в листья. Руководит театром с 2005 года Лариса Гергиева - родная сестра Валерия Гергиева, пожалуй самого известного осетина наших дней, хоть и в Москве рождённого.
24б.
За театром вдоль Терека тянется парк развлечений (1961), в полукилометре от Трамвайного моста пересечённый улицей Горького (до революции Евдокимовская). Её последний участок (на заднем плане - фасады проспекта Мира) примечательный табачной фабрикой Багратиона (Бориса) Вахтангова (1905), и знаменитая фамилия тут вовсе не случайность:
25.
В створе улица Горького, над какой-то недостройкой в парке развлечений - ещё один пешеходный мост Кладки. Странное название восходит к самодельному мосту, который люди ещё в 19 веке ежегодно наводили после паводков: "кладка" как "пешеходный мостик" нередко встречается в словарях южных говоров. Проложенный в 1958 году и украшенный скульптурами грифонов, мост Кладки - в каком-то смысле старейший в городе: дело в том, что железные фермы внизу остались от прослужившего 100 лет Чугунного моста, изготовленные в 1860 году в Англии.
26.
Мост выводит к пятиэтажке с отличной мозаикой по мотивам осетинской религии, но толпа туристов с кадра выше идёт поглядеть явно не на неё:
27.
Ведь здесь стоит Суннитская, или Мухтарская мечеть (1905-08) - пожалуй самая красивая во всей России, да и Кавказа, независимо от страны:
28.
И - опять же напоминающая о том, что этот город не случайно нарекли Владикавказом: по сути здесь филиал Баку. Её фундатор "закавказский татарин" (читай - азербайджанец) Муртуза Мухтаров родился на Апшеронском полуострове, в тесном древнем селе Амирджаны, и поднялся наверх с самого дна, начиная разнорабочим на нефтепромыслах соседних Балахан. Понемногу толкового работягу стали допускать до станков, которые Мухтаров неизменно дорабатывал. В 1890 году он основал, как сказали бы сейчас, "сервисную компанию", порой строившую скважины более километра глубиной, а в 1891 году - первый в Российской империи завод нефтедобывающего оборудования в Сабунчи, у храма огнепоклонников. В 1895 Муртуза Мухтар-оглы ещё и запатентовал инновационную по тем временам "бакинскую бурильную систему", и в общем, вовремя оседлав новую отрасль, быстро разбогател не хуже любого нефтяника. Тут можно добавить ещё и то, что промышленная элита "закавказских татар" была весьма похожа на "текстильных магнатов" Подмосковья: вышедшие из народа, до конца жизни они не теряли связи с народом. Причём здесь народ - не только демос, но и этнос: по сути такие, как Мухтаров, стояли у истоков азербайджанской нации. В Баку есть роскошнейший дворец Мухтарова (1910е), а в соседних Мардакянах - вилла 1890-х годов, при Советах ставшая дендрарием.
29.
Ну а что привело азербайджанца на Терек? Во-первых, бизнес - Грозненские промыслА тоже нуждались в буровой технике. Во-вторых - личная жизнь: в одной из поездок на Северный Кавказ Муртуза вдруг увидел генерала, прямо на станции совершавшего намаз. Им оказался осетин-мусульманин Хамби Туганов, и случайная встреча переросла сперва в крепкую дружбу, а вскоре - и в сватовство к его дочери Лези, которую магнат полюбил с первого взгляда. Третья причина - своеобразный долг: в Баку княжна увлеклась благотворительностью, всячески помогая местным мусульманам, так что и с её родиной Муртуза Мухтаров не поделиться не мог.
30.
Всему этому предшествовало свадебное путешествие по Европе и Ближнему Востоку, из которого княжна и магнат привезли немало: так, бакинский дворец Мухтарова строился по образцу некоего дома в Германии, позже разрушенного Второй Мировой войной, а прототип владикавказской фундации стоит и ныне - это ар-Рифаи, одна из самых известных мечетей Каира. Строил Мухтаровскую мечеть опять же Иосиф Плошко - поляк из Варшавы, выучившийся на архитектора в Москве, а развернувшийся как следует в Баку. И даже денег на реставрацию мечети в 2015-19 годах прислал Ильхам Алиев.
31.
Стоит добавить ещё и то, что во времена Мухтарова азербайджанцы и осетины были гораздо ближе друг к другу по вере: на момент присоединения к России около половины обоих народов составляли сунниты. К началу ХХ века их доля упала до трети, ныне - до 15-20%, но только среди азербайджанцев возобладал шиизм, а среди осетин - христианство и комплиментарная с ним (!) традиционная вера.
32а.
Что осетины основные прихожане - видно и сейчас: попытку Наташи войти в основной зал (где в службу молятся только мужчины) смотритель пресёк очень резко. И поймите меня правильно: так-то осетины очень благородный народ с полным уважением к женщине... но самый простой способ их вывести из себя - неподобающим образом повести себя в храме. Причём независимо от того, церковь то, мечеть или дзуар.
32.
Внутри Мухтаровская мечеть не менее эффектна, чем снаружи:
33.
Но - снова перейдём Терек:
34.
Правым берегом которого тянется, расширяясь до улицы Мира, парк имени Коста Хетагурова. Его дирекция занимает стоящий на опушке особняк барона Ивана Штейнгеля (1890-е), чей отец Рудольф привёл железную дорогу из Ростова.
35.
Парк сменил за свою историю пяток названий, но сохранил суть - основанный в 1825 году как Комендантский сад, он уступает в размерах гигантским паркам Нальчика и Черкесска, но зато - старейший на Северном Кавказе. Даже проспект Мира начинался в 1840-х годах как его часть - Монплезир, или Нестеровский бульвар, разбитый комендантом Петром Нестеровым. В 1860-м году, когда крепость стала городом, и парк сделался Городским - вот только в новой деловитой жизни горожанам стало не до него. К 1890-м парк выродился и зарос, так что некоторые краеведы отсчитывают его историю с 1893 года, когда начштаба 21-й пехотной дивизии и увлечённый велосипедист Михаил Ерофеев добился его возрождения под эгидой Спортивного общества "Трек". Переданный вскоре в дар городу, официально парк стал Ерофеевским, а в народе его называли по-старинке Монплезир или по-новому Трек. При Советах парк ненадолго стал Пролетарским, и наконец в 1939 году к 80-летию главного осетинского поэта - Хетагуровским. На аллеях - скульптуры горцев, в которых наверное можно угадать персонажей его поэм и картин.
36.
Со времён Ерофеева то ли осталась, то ли была воссоздана в последнюю реконструкцию немалая часть малых форм. Например, валунная Бай-гора, изначально почему-то и вовсе Мексиканская горка, над которой несколько раз обновлялось кафе, уже успела обрасти преданиями - в ингушских пабликах пишут, что это остатки башни Заура Мальсагова 1730-х годов. Кто основал село на месте нынешнего города - вопрос не столько истории, сколько политики, но хоть Заурово, хоть Дзауджикау располагалось не здесь, а в 4 верстах выше крепости:
37.
В центре парка - живописный пруд, гладь которого напротив мечети всего 15 метров отделяют от мутных волн Терека:
38.
На его острове притаился Слонёнок:
39.
А на берегу весь бурный век пережила Китайская беседка (1893):
40.
Есть тут и ещё несколько павильонов, скульптур, фонтанов... но мы и обошли не всё, и пост перегружать не буду.
40а.
На проспект Мира парк выходит потрясающими воротами в редком для соцстран "чистом" американском стиле ар-деко (1939):
41.
Но мы сделаем вид, что прошли дальше не покидая парка. Зелёный массив замыкает водозаборная станция, с ажурными решётками похожая на странную купальню:
42.
На которую глядят башенки Армянской церкви Сурб-Григор Лусаворич, то есть Григория Просветителя (1868), на продолжающей проспект Мира улице Чермена Баева:
43.
Собственно, мы миновали "Кноррингов город", первоначальную крепость, выйдя в старые слободы, позже окружённые стеной "Муравьёвского города". Расположение их по-своему парадоксально: выше жили лояльные к России ингуши, стояло село Дзауджикау/Заурово, обитатели которого были обязаны участвовать в отражении набегов, и спускалась тщательно охраняемая Военно-Грузинская дорога. Набегов Владикавказ ждал не столько с гор, сколько из степной Кабарды, постоянно бунтовавшей, а потому и слободы росли вверх по реке. На стратегической высоте поселились осетины, и их церковь с кладбищем-Пантеоном я показывал в прошлой части. А вот в низинке у Терека образовалась Армянская слобода, первые жители которой пришли сюда в первые годы после основания крепости. В основном они занимались ремёслами от плетения корзин до ювелирики, и даже горские костюмы во Владикавказе царской эпохи - по большей части дело армянских рук. Из армян был и цвет местного купечества, например Киракозовы или Огановы, и что ещё интереснее - именно они строили в городе самые красивые, самые вычурные дома. Церковь же впечатляет необычностью архитектуры - приземистая, со стрельчатыми арками, она больше напоминает армянское зодчество Джульфы или Персии, чем Армении в её современных границах:
44.
Доля армянской общины во Владикавказе с середины 19 века стабильна - около 3,5%, и храм Сурб-Григор смотрится богатым и намоленным:
45.
А о древней родине напоминает макет храма Звартноц под Ереваном, давным давно разрушенного землетрясением:
45а.
Покупали дома в слободе и закавказские армяне - например, Лианозовы (Лианосян), магнаты нефтепромыслов Баку и осетровых угодий персидского Энзели. Так, купчиха 1-й гильдии Лизавета Лианозова в 1870 году построила у церкви большой дом из красного кирпича, позже сменивший ещё несколько владельцев. Но нам интереснее не собственник, а арендатор - тот самый Багратион Вахтангов, до 1905 когда, когда капиталы позволили расширить производство, снимавший первый этаж под табачную фабрику, а второй - под жильё. Там и родился (есть и другие версии) у него в 1883 году сын Евгений, именем которого назван теперь один из главных театров Москвы. Покинув дом, паренёк пытался выучиться на юриста, а свой первый спектакль поставил в 1904 году в рабочем кружке на нефтепромыслах Грозного.
46.
Памятник слева от церкви (если стоять к ней лицом) поставили в 2013 году, а вот музей и культурный центр в доме открыли 10 лет спустя, буквально накануне нашего приезда. Но билет туда довольной дорогой, а подлинных интерьеров нет, так что я ограничился кадром в холле.
47.
Другим торцом Вахтанговский дом выходит на площадь Штыба, которую с этой стороны симметрично пересекают две улицы Баевых - первого осетинского градоначальника Гаппо и его брата-революционера Чермена. Революционером, позже начальником местного ГПУ был и сам Семён Штыб из Таганрога, в 1923 году убитый на этой площади в перестрелке с налётчиками, которых тут же объявили ингушским контрреволюционерами и использовали это как повод для "чисток". Площадь, возникшая в середине 19 века, до 1926 года называлась Краснорядной и вмещала армянский базар у моста. Теперь на ней стоит Дзауг Бугулов (2007) - осетин из Куртатинского ущелья, в 1730-е годы ушедший за Терек от угроз кровной мести. От его имени - соответственно, Дзауджикау, а вовсе не ингушское Заурово:
48.
За спиной у основателя здорово смотрится реплика крепостных ворот, а у его ног совершенно обычной плиткой выложен план дореволюционного города.
49.
Что логично с учётом того, какое здание стоит за площадью. Орден на стене - как герб:
49а.
Место для Красных рядов же определил первый в городе круглогодичный Ольгинский, а в народе просто Чугунный мост (1860-63; 104м), заказанный в Англии и смонтированный над Тереком. Причём фермы его оказались столь хороши, что и после демонтажа в конце 1950-х годах служат в мосте Кладки и паре горных аулов.
50а.
Нынешний Чугунный мост (1958-60) - бетонный и абсолютно, будто 1970-х годов, невзрачный. Взгляд полностью оттягивает на себя плотина, построенная в 1930-х годах для водозабора:
50.
Первый в городе участок набережной около них обустроили в начале 1960-х:
51.
Кошачья лапа, призывающая срочно спасать кавказского леопарда, прилагается к двум фигурам барсов, прямо-таки пугающих своей беззвучной агрессией - тот, что на заглавном кадре, кажется, вот-вот прыгнет сквозь экран! Но хотя и львы, и барсы, и грифоны стоят на мостах одной эпохи, появились они там лишь в 1990 году. Укротить барса готов Исса Плиев - генерал-кавалерист, достойный грозной конницы древних аланов. Он создавал армию красной Монголии, прошёл всю Великую Отечественную, несколько раз на волосок разминувшись с гибелью или пленом, форсировал Южный Буг, освобождал Одессу, сражался в немецком тылу под венгерским Дебреценом, когда контратака вермахта отрезала авангард, а дойдя до Праги - отправился в Маньчжурию громить самураев. Но и это оказался не конец воинского пути: впереди было жаркое лето 1962 года... В июне Исса Александрович подавлял восстание в Новочеркасске, причём настроен был действовать предельно жёстко и пустить в дело танки: самые радикальные его приказы смягчал генерал Матвей Шапошников, в своих воспоминаниях утверждавший, что иначе жертв были бы тысячи. А всего месяц спустя Плиев командовал Группой советских войск на Кубе, на грани ядерной войны вынуждая сверхдержавы договариваться. Прожил Исса Александрович до 1979 года, а в 1997 земляки и соплеменники поставили ему один из самых эффектных в России конный памятник. Обычно его фотографируют на фоне гор, но мне больше нравится ракурс с барсом:
52.
Теперь у площади Плиева как бы не самый новостроечный район Владикавказа, а когда-то были глухие выселки. Почти по соседству - ликёроводочный завод (1900-03):
53.
И пивзавод "Надежда" купца Тертерова (1882), оба почему-то занятные теперь банками:
54.
Что ещё роднит Владикавказ с Иркутском - это ГЭС выше по течению. Правда, не русловая, а деривационная (то есть стоит на берегу, получая воду через канал или трубу), и мы к ней подойти не успели. Интересно, что она не Владикавказская или там Терская, а Дзауджикаусская (1944-49), то есть сохранившая тогдашнее название города... или память о старинном селе, которое где-то там и стояло. Ещё дальше, у самого выезда из города, есть Красногвардейский мост 1980-х годов, а к нему с недавних пор продолжается Красногвардейская набережная. Вдали хорошо виден Дарьяльский проход Военно-Грузинской дороги, где в 40 километрах от города встречает легендарный Верхний Ларс, а выше него Терек становится рекой Тэрги.
55.
Туда мы тоже доберёмся, но - потом. В следующей части гуляем по проспекту Мира.
АЛАНИЯ-2023
Обзор поездки и оглавление серии.
Алания. История, культура, религия осетин.
Моздок и Беслан (2021).
Республика Северная Осетия - Алания
Владикавказ. История, колорит, трамваи.
Владикавказ. Вдоль Терека
Владикавказ. Проспект Мира.
Владикавказ. Центр.
Владикавказ. Разное.
Владикавказ. Мемориал Славы и окрестности.
Равнинная Осетия. Ардон, Дигора, Чикола, Эльхотово.
Куртатинское ущелье. Дзивгис и Верхний Фиагдон.
Куртатинское ущелье. Цмити и верховья.
Тагаурия. Мидаграбинские водопады и Даргавс.
Тагаурия. Кармадон и Гизельдон.
Транскам. Алагир.
Транскам (Военно-Осетинская дорога). Мизур, Садон, Нузал.
Транскам (Военно-Осетинская дорога). Цейское ущелье.
Транскам (Военно-Осетинская дорога). Нар и Лисри.Дигория. Задалес и Донифарс.
Дигория. Стур-Дигора и Тапан-Дигора.
Дигория. Уаллагком.
Южная Осетия - Государство Алания
Общий колорит и дорога через Джаву.
Цхинвал (Чреба). История и колорит.
Цхинвал (Чреба). Еврейский квартал.
Окрестности Цхинвала.
Дорога в Ленингор. Ирыкау (Эредви), Икорта, Армази.
Ленингор (Ахалгори).
Урстуалгом. Ущелье Белых Туальцев.
Военно-Грузинская дорога
До Верхнего Ларса с заездом в Ингушетию.
Хевия. Степанцминда (Казбеги) и Гергети.
Хевия. Сно и Сиони.
Хевия. Трусовское ущелье (Тырсгом).
Крестовый перевал и Гудаури.
...ну и дальше большой-большой цикл про Грузию.