Горная Ингушетия. Часть 2: Эгикал и Эрзи
В списках памятников культуры Горная Ингушетия имеет забористое название "Джейрахско-Ассинский государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник". На самом деле всё просто: Лоаморой состоит из двух ущелий - Ассинского на востоке и Джейрахского на западе. Воды обеих рек, Ассы и Армхи, в конечном счёте попадают в Терек, но первая впадает сначала в Сунжу, а вторая - напрямую выше её истока. На Ассе лежит показанная в прошлой части Таргимская котловина, где находятся знаменитые Вовнушки и христианский храм Тхаба-Ерды. Над Джейрахом висят с разных сторон курорт Армхи и Столовая гора, которые я оставлю до следующей части. Ну а между ними высится "ингушский Олимп" Цей-Лоам, на склонах которого древние башни образуют подобие Большого Барьерного рифа. Именно на перемычке находятся крупнейший и красивейший башенные комплексы - Эгикал со стороны Ассы и Эрзи со стороны Армхи, между которыми сегодня и прокатимся.
Эгикал на склоне горы Эгилом, отделённой ущельем Ассы от Цорейлама (заметны на заднем плане) с первого взгляда поражает своим масштабом:
2.
Обычно крупный башенный комплекс, то есть покинутый в 1944 году с депортацией вайнахов укреплённый аул, включает несколько вов (тонких боевых башен), парочку полубоевых (фактически, небольших замков), дюжину гала (низких и толстых жилых) и примерно столько же родовых склепов. В Эгикале 5 боевых, 6 полубоевых, 50 жилых башен и 106 родовых склепов.
3.
В ингушских преданиях Эги был отцом, а Таргим и Хамхи - сыновьями, спустившимися от него вниз по долине. На самом деле, впрочем, всё было наоборот: эти два городища были центрами шахаров, как в средневековой Ингушетии назывались уделы клановых союзов, а Эгикал был лишь большим провинциальным городом в шахаре Хамхи. Выходцами из него считаются всего 7 фамилий (тейпов), но зато каких! Например, Аушевы, из которых был Руслан Аушев - возглавивший Ингушетию в смутное время, выстроивший её автономию и не допустивший в свои владения войну, для ингушей он стал "отцом нации". Или Газдиевы, фамилией-ветвью которых стали Базоркины, а из них был Идрис Базоркин - советский писатель, автор главного ингушского романа "Из тьмы веков". На плоскости не так уж много аулов, основанных эгикальцами, но это значит, что им не так-то и нужна была эта плоскость: пока Таргим и Хамхи вели колониальную экспансию, Эгикал просто рос вширь и вглубь.
4.
И теперь это самый настоящий город. Заброшенный средневековый город:
5.
История его, наверное, была очень богата событиями и выдающимися людьми. Но вайнахи жили в затерянном мире, из которого внезапно появлялись на плоскости, грабили сёла и караваны и так же внезапно исчезали. Что там, наверху, толком не знал ни степняк, ни грузин, а "гроза Кавказа" Алексей Ермолов не случайно решал все вопросы топором, прорубая просеки к аулам. Поэтому в здешних ущельях и правда тьма веков - башни не имеют даже датировок, а уж свидетелем чего они были - никому и никогда не узнать.
6.
Над Эгикалом высится единственная вов Бохтароевых, да и та отреставрирована не так давно. Её отмечает странный знак, похожий то ли на голгофу с крестом, то ли на фигуру человека с раскинутыми руками. Могло быть, в принципе и то и другое: Христу вайнахи молились в 9-13 веках, когда хозяином предгорий была Алания. Но с её крахом под ударами монголов христианство не было вытеснено исламом с его проработанной системой символов - оно просто медленно забылось, растворившись в привычным вайнахском язычестве. И крест как благой символ, как великий оберег мог на века пережить последнего ингуша, помнившего "Отче наш".
6а.
Сейчас в этих руинах трудно представить жизнь, но ведь когда-то к неприступным башням лепились саманные и деревянные постройки, вдоль улиц тянулись валы кизяка, а на заборах и окнах сушились цветастые ковры-истинги. По улицам ходили остроносые чабаны и джигиты при шашках и пистолетах да белобородые аксакалы. Несли медные кувшины с родников стройные горянки в платках поверх коротких волос, а тем госпожам, которые в рогатых курхарсах, кувшины носил понурый клеймёный лай (раб). В аулах было много инородцев - ведь даже получая вольную, пленник до конца своих дней жил в при своём похитителе, так как дошёл бы он в любом случае не дальше следующего горца. Аулы висели по всей долине, от каждого было видно несколько соседних, а если вдруг на одном конце долины появлялась чужак - вскоре вся долина о нём знала.
7а.
Но разрушаться этот колоритный мирок начал задолго до депортации: с 16-17 веках вайнахи вновь колонизировали плоскость, и галгайцы сперва спустились в Тарскую котловину (по селу Ангушт в которой и стали для русских ингушами), а к концу 18 века - в верховья Сунжи, где основали Назрань. Резонов жить в горах, тем более когда набеги пресекала регулярная армия, становилось всё меньше, и по переписи 1926 года в Эгикале оставалось всего 36 человек - меньше, чем тут стоит башен. И когда до вайнахских аулов сумели добраться фотографы - сами аулы были уже не те...
7б.
Многие башни в горах простреляны пушками - но и это следы не столько депортации, сколько предшествовавших и сопровождавших её КАО (по аналогии с КТО) - абреки, коими Ингушетия первой половины ХХ века просто кишела, отстреливались от НКВД из древних укреплений.
7.
Ну а теперь здесь лишь величественные руины, куда более молчаливые, чем руины античных полисов или среднеазиатские городища.
8.
9.
Слева - руины жилой башни, на 3-4 этажах которой были лишь деревянные перекрытия. Справа вверху - боевая башня: рубежом обороны внутри неё был каменный купол, ниже которого располагались жилые помещения (на втором этаже, где вход - хозяйские, а на первом, куда попасть только через потолок - каменный мешок для пленников), а выше разделённые деревянные перекрытиями подсобки да склады. Ну а внизу справа - и вовсе башнеобразный родовой мавзолей, дно которого усеяно костями.
10.
Внизу виднеется Таргим, который я ближе показывал в прошлой части - за складкой местности скрыт христианским храм Алби-Ерды:
11.
Выше руин города - его кладбище. 106 мавзолеев я тут, конечно же, не насчитал, так что видимо в эту цифру входят и разрушенные до фундамента. Но много и целых, иногда даже с тамгами фамилий:
12а.
Здесь же - кладбище с чуртами (надгробиями), видимо конца 19 века, когда ингуши окончательно отбросили язычество и приняли ислам. А одинокая могила за ними, как я понимаю, принадлежит Идрису Базоркину. Он родился в 1910 году в селе Мочко-Юрт в Тарской котловине, которое основал его двоюродный дед Мочко Базоркин. Идрисов отец Муртуз был генерал русской армии, а мать спустилась с совсем других гор - её звали Гретта де Ратце, и была она дочкой работавшего во Владикавказе инженера из Швейцарии. Отец бежал от революции в Персию, мать осталась в России и умерла в 1923 году. Швейцаро-ингуш Базоркин же окончил медресе, затем пошёл в педагогический техникум, а там решил связать свою жизнь с литературой и театром, и прожил её в основном между Орджоникидзе, Грозным и, в депортацию, Фрунзе. Роман "Из тьмы веков" он написал уже пожилым человеком в 1963-68 годах, а задумал трилогию длиной в сто лет - в первой книге действие началось в 1860-е годы, в третьей должно было закончиться возвращением из депортации в 1958 году. После публикации своего главного романа Базоркин перебрался в родное село, которое, как и вся Тарская котловина, уже не вернулось из Северной Осетии и возрождённую Чечено-Ингушскую АССР. И ох не зря Идрис Муртузович всеми силами заслуженного советского писателя боролся за то, чтобы это изменить! Когда в 1992-м, после десятилетий нараставшей вражды, в Тарской котловине вспыхнула война осетин с ингушами, писатель был схвачен как заложник, а его рукописи погибли, когда мародёры разграбили дом. Конечно же, от такого удара старик оправиться не смог, и уехав в Назрань живым и невредимым, умер полгода спустя. И был похоронен на родине предков:
12.
На околице Эгикала видны ухоженные сады и трансформаторная будка. В отличие от прочих башенных городов Ассинского ущелья, Эгикал - реальный населённый пункт, где прописаны 2 человека. Родовая башня Аушевых отремонтирована до пригодного для жизни состояния:
13.
Но в ней хозяева скорее принимают гостей, а живут в домике современного вида по соседству. Внизу плещется речка с грузинским названием Тетрисцкали, по долине которой дорога взбирается на Цей-Лом:
14.
И за первым же поворотом глаза лезут на лоб от количества башен! Внизу остаётся Лейми, где есть жилая башня с необычным уклоном стен в 14 градусов. Но куда заметнее новостройка детского лагеря, здорово контрастирующая своим био-теком с дикостью окрестных гор. Высокие башни на том берегу отмечают уже другое селение Озьг, или вернее Верхний, Средний и Нижний Озьги - вотчины тейпа Баркинхоевых.
15.
Здесь мы сделали даже небольшую остановку, а следующие башенные комплексы, мелькавшие вдоль серпантина, я даже не могу опознать - скажу лишь, что все они находятся в прямой видимости друг от друга!
16.
На карте здесь обозначены Лейми, Кели, Карт и ещё пяток безымянных групп башен:
17.
В лесах спрятана ещё и пара полуразрушенных эльгыцев (языческих храмов) - Дзорах-Дяла и Дялите с таким же крестом, как на Эгикальской башне. Так и не смог разобраться, кому в них молились, но суде по названием - Деле, богу-демиургу, жившему тут недалеко:
18.
На одной из трёх вершин Цей-Лома:
19.
Сам Цейломский перевал я проезжал трижды: дождливым вечером одного дня мы поднялись в Таргимскую котловину на попутках, и ими же уехали в горный курорт Армхи. Но не увидели тогда ничего ровным счётом - на перевале стоял густой туман, причём вдоль дороги видимость была странным образом существенно лучше, чем по сторонам. В Армхи, решив, что не хочу возиться с попутками и такси, я сразу же записался на экскурсию по Горной Ингушетии, самым дальним пунктом которой были показанные в прошлой части Вовнушки. День выезда выдался солнечный, но с утра тучи ещё лежали на вершинах хребтов:
20.
А когда мы ехали обратно - в горы пришёл прозрачный холод, открыв снежный гребень Кавказа. Так и не разобрался, Боковой это хребет, по которому проходит граница, или лежащий уже целиком в Грузии Главный:
21.
Цей-Лом (3173м) же высится на Скалистом хребте, и на его естественным башнях и правда нетрудно представить богов:
22.
На одной из вершин жил Дела - неуязвимый бессмертный демиург, отец бога смерти Эштра, не выступавший в контакты с людьми напрямую. Но - оберегавший людей: видя, что людям не выжить в одном мире с нартами (богатырями), он уничтожил последних, то ли хитростью, то ли безумием заставив выпить расплавленную медь.
22а.
Соседом его был Села - громовержец и покровитель огня, чьим алтарём в доме вайнаха служил очаг, на священной цепи над которым приносили клятву и прощали врагов. Села порой летал вокруг Цейлома в образе орла, и увидеть эту птицу тут считалось добрым знаком. Если же кого-то поражала молния - то это была не кара Селы, а приглашение в его башню: такого человека объявляли святым, равно как и место, где его убило.
23.
Третьим жителем горы-трезубца был Гела - бог неба и Солнца:
24.
Приняв ислам, ингуши, в отличие от чеченцев, своих старых богов не прокляли и не забыли, а как бы отправили на пенсию: память о них берегут как историческое наследие и знак идентичности. Но бояться языческих божеств, когда над небом Аллах есть - незачем, и потому с 2014 года отвесные башни Цейлома славятся своим фестивалем бейсджампинга.
25.
Цейломский перевал выглядит довольно странно - дорога взбирается на гору и делает полукруг по её склонам на довольно большой высоте. Может быть, тут склон просто более ровный, а ниже пришлось бы прыгать через многочисленные каньоны и бугры. Перед самым перевалом внизу виден башенный комплекс Бишт, который я бы назвал "лучшим из проходных":
26.
Живописный издалека, вблизи, впрочем, он выглядит неприятно зареставрированным, и что ещё тревожнее - реставрация явно только-только закончилась, а значит это может быть заразно:
27.
В старину Бишт был из тех особенно успешных аулов, что смогли найти свою экономическую нишу - здесь жили резчики, работавшие по дереву, кости и рогу.
28.
Ещё немного - и кажется, что дорога уйдёт в облака, висящие почти что наравне с Цейломским перевалом (около 2200м):
29.
Под ним на склоне скрыт целый небольшой шахар Чулхой - центральный Салги и ещё десяток башенных аулов, особенно живописных на фоне зубцов Цейлома. Здесь тоже жили ремесленники: Лялах славился златошвеями, в Кязи добывали охру и селитру, в Хяни делали лучшие луки, арбалеты и пращи (известнейший мастер Али Хяниев), а где-то между ними - башня Магой-Джел, встроенная между двумя валунами.
30.
Но с перевала не видать подножья. Перевал - для дальнозорких:
31.
Из-за острых Кистинских гор выглядывает белый купол Казбека (5033м) на границе Северной Осетии с Грузией, а значит и до конца Ингушетии уже рукой подать:
31а.
По склону следующей горы Гиряг (2863м) дорога спускается в Джейрахское ущелье:
32.
И одинокий памятник пограничникам на склоне адресован явно тем, кто едет с запада на восток - позади нас на послотни километров, до самого Итум-Кали в Аргунском ущелье Чечни, пограничник в горах почти безраздельный хозяин.
33.
Мы же спускаемся в Гули - обычное живое селение, самое верхнее в Джейрахское ущелье. После 40 километров диких лугов, живописных руин, пограничных застав и кордонов заповедника оно со своими тремя сотнями жителей кажется мегаполисом. Обитаемая земля встречает новодельной мечетью в характерно ингушском стиле:
34.
Ниже и старая часть села, жилые башни которой с 2016 года восстанавливает бизнесмен Саварбек Хадзиев, начав с башни Хаза (большая внизу) - своего предка в 13-м поколении. Разрушены они были отнюдь не в 1944-м, а ещё в 1830-х годах - карательной экспедицией за расправу над православными миссионерами.
35.
Но и леса тут замороченные, языческие... За ближайшей горой стоит храм-эльгыц Маго-Ерды, названный в честь не каких-нибудь горных богов и богатырей-нартов, а в честь колдуна Маго, что пришёл на рубеже 13-14 веков откуда-то из-за гор - может из Сирии, а может и из Индии. Его потомками считается крупнейший ингушский тейп Оздоевых (см. прошлую часть), ещё пяток вайнахских фамилий и одна грузинская (Чопикошвили). Кем был он на самом деле - история умалчивает, возможно - миссионером какой-то восточной религии, не сумевшим укоренить её здесь, но отвратившим вайнахов от последних пережитков христианства: храм Маго-Ерды по многим признакам похож на ещё одну средневековую церковь. Соседом Маго стал Сеска Солса - пожалуй, самый колоритный из нартов, скакавший на всеведающем говорящем коне с горы на гору и из мира в мир в сопровождении голубя, который всегда находил ему воду. Но от Сеска-Солса-ерды, как я понимаю, осталась лишь груда развалин. А село Шоан ниже по дороге, за живописной смотровой башня Бялган (кадр ниже) и вовсе вошло в историю как последний оплот вайнахского язычества - там жил Эльмарз Хаутиев, провидец и целитель, наладивший мир между ингушами и хевсурами - грузинскими "антивайнахами" с той стороы гор. Рождённый в 1766 году, в 1796 Хаутиев стал жрецом бога Делы, но к своему столетию остался без прихожан. В 1873 году он в последний помолился своим богом, закопал под святилищем знамя Делы, выбросил в пропасть свою любимую трубку и ушёл перерождаться в тёмную пещеру, где провёл в темноте и посте 40 дней. Вышел же последний жрец оттуда правоверным мусульманином, в 139 лет и 142 года совершил хаджи в Мекку, а умер в 1923 году в возрасте 157 лет: более долгой жизнью на Кавказе мог бы похвастаться разве что талыш Ширали Муслимов из Лерика. Ну, вернее так гласят предания, с которым биологи категорически не согласны - скорее всего в Шоане была династия из 2-3 поколений служителей культа.
36.
От самого Шоана теперь, кажется, не осталось и следа. Ну а вообще не только древности, на самом деле, примечательны на дороге. У перевала я увидел россыпь больших разноцветных палаток, и гидесса пояснила, что там альплагерь, где альпинисты тренируются и проходят акклиматизацию перед восхождением на Казбек. Ближе к Гули - новенькое здание станции МЧС для спасения тех, кто плохо акклиматизировался и тренировался. И, конечно, всюду пограничные вышки и посты, которые я не фотографировал.
37.
Мимо Бялганской башни мы спустились в долину речки Армхи, к следующему селению со звучным названием Ольгетти. Живёт в нём 340 человек, и мечеть (2018) на краю села может вместить всё его население:
38.
Само расположение домов двумя изолированными полосами напоминает о том, что в 2002 году на Ольгетти сошёл мощный сель, полностью разрушивший селение. Обошлось без жертв - люди успели подняться по склонам, но вот спускаться им было уже некуда. В кратчайшие сроки Ольгетти отстроили на федеральные деньги, новые дома и солидного размера районную больницу расположив сразу там, куда сель не дошёл:
39.
По тем временам да в глуши Кавказа это было, наверное, и правда впечатляюще. Да и президент ингушский Мурат Зязиков из низложения любимого ингушами Руслана Аушева сделал вывод, что с Кремлём надо дружить. Так в том же 2002 году на карте России, задолго до переименования проспекта Победы в Грозном, появилась первая...
39а.
Над ней видны очередные башни:
40.
И над одиноким сиелингом кружится вороньё:
41.
Это и есть Эрзи, и лишь взойдя наверх по крутой скользкой тропе, понимаешь, что все прежде виденные вайнахские древности не впечатляют так:
42.
Совсем небольшой по площади, этот башенный комплекс включает полсотни небольших жилых башен, скорее просто каменных домов, сливающихся в единую массу камня, две полубоевые башни, но в первую очередь - не четыре, как в Таргиме или Хамхи, и даже не семь, как в чеченском Шарое (где пять всё равно новоделы), а 8 боевых башен.
43.
Причём едва ли не самых высоких в вайнахских горах - более 30 метров:
44.
В теории на них есть петроглифы, которые я не углядел, а вот лестниц наверх не предусмотрено, и это явное упущение реставраторов.
44а.
Создателем этой красоты считается Янд Строитель Башен - основоположник тейпа Яндиевых, известнейший вайнахский зодчий всех времён, живший в 17 веке. Как Янд-Каш, то есть Яндова могила, ныне известен купольный мавзолей у подножья:
45.
Само слово Эрзи в переводе значит "Орёл", и в этом мавзолее хранилась реликвия, давшая этому селу такое имя - бронзовый Орёл Сулеймана. Вернее, для ингушей он был просто Орлом, а имя мастера Сулеймана, равно как и дату изготовления, определили уже кавказоведы, обнаружившие, что птичка окольцована надписью на арабице. Орёл был изготовлен в 796 году, скорее всего в Басре, и является древнейшим точно датированным предметом исламского искусства Ближнего Востока. Причём, можно предположить, шиитского - ведь у суннитов орлов ваять харам! Как попал он сюда - никто теперь не скажет: может, был захвачен горцами в каком-нибудь караване, а может был подарен персами в знак мира. Не ясно точно, и чем этот орёл был - то ли курильницей, то ли водолеем, то ли фигурой на штандарте. Но для Ингушетии он стал одним из национальных символов, и как алтайцы со своей Принцессой Укока в Новосибирском академгородке, ингуши долго требовали вернуть Орла домой из Эрмитажа, куда вывезли его ещё в 1931 году. Алтайцы своего в конце концов добились, а вот в Эрмитаже понимали, что не стоит помещать харамную статуэтку туда, где борются с харамом ваххабиты, а коррупция и кумовство решает всё. В итоге в Петербурге была изготовлена копия, в 2013 году размещённая в музее Назрани:
46.
Побродив между башен, мы пошли вверх по зелёной траве, понимая, что Эрзи надо видеть целиком. С каждой точки его башни смотрятся по своему - вот их 5:
47.
А отойдёшь на двадцать метров - и уже все 8:
48.
Словно и правда это не рукотворные постройки, а иная форма жизни на основе кремния, размножающаяся почкованием:
49.
Абсолютно лучший вид вайнахского зодчества открывается с холмов над Янд-Кашем, за огороженным колючей проволок пастбищем. И помимо поросли башен Эрзи, присмотритесь и к заднему плану:
50.
Если вам казалось, что на той стороне Цейлома много башен - то вами действительно только казалось!
51.
Мелкие комплексы в прямой видимости крупных несли свои функций - часть башен были дозорными, часть - сигнальными, и располагались они так, чтобы разведённые на вершинах костры позволяли по цепочке передать сигнал за поворот ущелья.
52.
Взаимодействием всего этого и отличало шахар от просто племени - здесь у племени была своя земля, на которой для каждого рода значились свои роль и место.
53.
Вытянутое с запада на восток, Джейрахское ущелье впечатляет ещё и своей асимметрией - южный склон покрыт девственным лесом, северный - весь в башнях. Впереди перекликаются одинокая дозорная башня справа и курорт "Армхи" под ярко-красной крышей слева:
54.
К нему, покинув Эрзи, и направимся извилистой дорогой вдоль пропасти:
55.
Несколькими километрами далее - ещё один, уже не знаю какой на сегодня по счёту башенный комплекс Ляжги. Пара здоровенных башен на склоне видны издалека, а изнутри, говорят, примечательны тем, что всех их этажи разделяют каменные своды. А прямо у подножья башен живут люди, к каменным корням лепятся дома - Ляжги, пожалуй, больше всего похожи на уголок того затерянного мира, что в ХХ веке вытек отсюда на плоскость.
56.
А теперь вспомним о том, что всё это - не Средиземноморье и не Ближний Восток, а там же самая Россия, на большей части которой даже 18-й век кажется седой стариной. Думаю, в ущельях Ингушетии самая большая на просторах Необъятной концентрация средневековых памятников. Ну а почему именно Ингушетия, почему не соседняя Чечня? Всё очень просто: в Чечне были Кавказская война, депортация и две Чеченские войны, а в Ингушетии, за вычетом разовых карательных акций и режима КТО - только депортация. В Ингушетии известно 120 сохранившихся башен, в Чечне - около 1000 разрушенных, причём раньше чеченские башни считались мощнее и больше ингушских: например, уникальная 6-этажная гала в селе Никарой. Когда-то ущелья Аргуна и Шаро-Аргуна, Хулхалау или Ансалты выглядели примерно так же, но в бесконечных войнах башни падали первыми.
57.
По Джейрахскому ущелью погуляем в следующей части.
ЗЕМЛЯ ВАЙНАХОВ-2021
Обзор поездки и оглавлление серии.
Вайнахский мир. История и культура.
Чечня
Реалии современности.
Грозный. Общий колорит.
Грозный. История и что от неё осталось.
Грозный. Проспект Кадырова и проспект Путина.
Грозный. ПромыслА.
Окрестности Грозного. Шали, Аргун, Чечен-Аул.
Чеченские скансены. Хой и Герменчук.
Ведено и Ичкерия.
Кезеной-Ам.
Аргунское ущелье.
Шарой и Химой.
Урус-Мартан и Серноводск.
Шелковской район. Парабоч и Старогладовская.
Ингушетия
Магас и ингушская идентичность.
Назрань и окрестности.
Сунжа, Малгобек, Галашки.
Горная Ингушетия. Таргимская котловина.
Горная Ингушетия. Эгикал и Эрзи.
Горная Ингушетия. Армхи и поход на Столовую гору.
Северная Осетия - Алания (не вайнахи!)
Моздок.
Беслан.