Митяев И.И. О ПРОЖИТЫХ ГОДАХ. (стр. 135-152).
Опубликованные страницы: 1-15, 16-31, 32-54, 54-67, 68-86, 86-107, 107-125, 125-134
135
БЫВШИЙ ПАСТУХ И БАТРАК,
БЛАГОДАРЯ ВЕЛИКОМУ ОКТЯБРЮ,
СТАЛ СОВЕТСКИМ СЛУЖАЩИМ, РАБОТНИКОМ
ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ ОРГАНОВ
Отец наш вскоре после Февральской революции купил у своего бывшего хозяина Т.П. Попова вороную лошадку по кличке "косолапка" и взялся "содержать ямщину" при волостном земстве. Из этого вытекало выполнение следующих обязанностей: доставка на работу и с работы домой председателя волостной земской управы, поездки с ним по сёлам и деревням волости и в необходимых случаях в Раненбург и обратно, кроме того, доставка пакетов в уездные учреждения и сдача их под расписку, получение на почте корреспонденции, включая письма, адресованные жителям сёл и деревень Нарышкинской волости и наконец доставка приказов волостной земской управы сельским комиссарам.
Я с головой ушёл в работу по "содержанию ямщины", целые дни проводил в волостной земской управе. Выполнял самые различные обязанности: разносил приказы сельским комиссарам, отвозил в дер. Никольское председатели управы П.Б. Зенкина, помогал писарям в канцелярской работе.
Проявляя большую старательность, я очень быстро овладел "премудростью" регистрации входящих и исходящих бумаг, сочинением небольших служебных записок, а также учинением надписей на пересылаемой из волости в волость переписке о розыске пропавшего скота, надписей, состоящих из наименования соседней волости, куда адресуется переписка и сообщения о результатах розыска, обычно результат в розыске определялись одним словом "за не розыском".
136
Служебные записки, которые я готовил, отличались от установившегося в переписке того времени стиля отсутствием славянизмов, что вызывало недовольство "начальства". Бывало, я напишу, что в нашей волости поваров за такой-то период не было. "Грамотеи" - секретарь волостного земства, бывший до революции помощником волостного писаря Федор Фёдорович Воробьёв и его коллеги по волостному правлению Андрей Трифонов и Фёдор Никитин вдруг зачеркнут слово "нашей" и напишут "сей", а мне поучающе скажут:
- Никакой "нашей" волости нет, а есть "сия" волость.
Напишу я "Нарышкинская волостная земская управа сообщает", грамотеи зачеркнут "Нарышкинская" и напишут "оная".
Какая же оная, ведь Нарышкинская-то понятнее, пытаюсь я убедить "начальство", Нарышкинская в угловом штемпеле указана, поэтому надо писать оная, скажут грамотеи и добавят:
- Ты привыкай писать так, как мы пишем, а иначе мы не разрешим тебе учиться работать.
Приходилось отступать, но славянизмы мне настолько были не по душе, что я старался уклоняться от сочинения документов и просил начальство, чтобы оно загружало меня работой, не связанной с подготовкой служебных документов и писем, тем более что в штатах я не состоял и зарплаты не получал.
Работая в волости, я начал почитывать газеты, но разбираться в их содержании было очень трудно: встречалось много непонятных слов - кадеты, социал-демократы, социалисты-революционеры фракции и т.д. и т.п.
Начал я как-то читать речь не то Чхеидзе, не то Церетелли и после одной из фраз обратил внимание на взятое в скобки слово "аплодисменты", а через несколько абзацев в скобках напечатано - "бурные аплодисменты". Не зная смысла этих мудреных слов, я отло-
137
жил в сторону газету, подумав, что, видимо, не моего ума это дело - читать газеты. Но всё же иногда брал в руки газеты и читал короткие заметки, в которых сообщалось о положении на фронтах, о событиях в Петрограде и Москве. Многое было непонятно, а получить разъяснения не у кого.
В общественной жизни борьба всё более обострялась. Наряду с волостной земской управой (учреждение временного правительства) существовал волостной Совет крестьянских депутатов. В волостном Совете почти каждый день проходили заседания и собрания. Председателем Совета был Михаил Иванович Балашов - солдат из дер. Лапоток. Вокруг него образовалась небольшая группа крестьян-бедняков.*
Эта группа, настроенная большевистски, мужественно шла в "атаку" против кулаков и их подпевал, но власть по-прежнему оставалась в руках земства.
И только после разгона Учредительного собрания в Петрограде власть от волостного земства перешла волостному Совету. Но председателем волостного Совета был избран не М.И. Балашов, страстный агитатор и пропагандист большевистского призыва "За власть Советов!", а Спиридон Иванович Анохин из села Братовки.
С.И. Анохин подвергался ссылке в Архангельскую губернию за участие и погроме помещиков во время революции 1905 года, он был человеком грамотным, обладал очень красивым почерком, некоторое время работал помощником волостного писаря. Но вместе с тем С.И. Анохин был таким, к кому для характеристики его общественного лица подходит очень меткое слов - горлопан. Если сказать, что Анохин любил выпить спиртное, то этого было недостаточно, он был самым настоящим пьяницей. Рассказывали, и это соответствовало действительности, что в 1913 году С.И. Анохин во время воздвижен-
*Среди них был вернувшийся с фронта Андрей Климович Суров (отец Кузьмы).
138
ской ярмарки при возвращении его односельчанина Цунова домой в с. Братовку догнал последнего у "крутой лощинки" в 3-4 км от Раненбурга и убил Цунова дубиной насмерть.
Об этом приходится вспомнить для того, чтобы показать, как ещё в деревне было сильно влияние кулацко-зажиточной части крестьянства, ставленником которой был С.И. Анохин.
Мне приходилось привозить С.И. Анохина на работу из села Братовки и отвозить из волости обратно. Часто он был пьяным, и я старался изо всех сих не вызвать у него какое-либо недовольство, которое могло бы привести к самим тяжелым последствиям. Однако перед крестьянками-солдатками С.И. Анохин как-то спасовал. Дело в том, что солдаткам выплачивалось ежемесячное пособие за мужей, мобилизованных на войну. Выдача пособия задерживалась по разным причинам, основной из которых являлось полное расстройство финансов, доставшееся в наследство от царского, а затем временного правительства. Но однажды деньги из уездного казначейства были получены, а Анохин выдачу их солдаткам задерживал, так как беспробудно пьянствовал.
Солдатки, придя в Совет и, не застав на месте Анохина, пошли по деревне его разыскивать. Анохин в это время у Егора Григорьевича Трифонова, в старой глиняной избе сидел за столом и хлебал большой деревянной ложкой из огромной керамической миски спиртовую тюрю - мелко накрошенный хлеб в спирте.
Увидев толпу солдаток, направляющуюся к дому Е.Г. Трифонове, Анохин залез в русскую печку, попросил закрыть его в ней. Солдатки всюду в избе посмотрели и, не найдя Анохина, удалились, а он, как ни в чем не бывало, вылез из печки и почистившись от золы, продолжал свою "трапезу".
139
Конечно, никакой заботы об укреплении молодой советской власти в деревне у Анохина не было, а всем своим обликом и аморальным поведением он подрывал её престиж.
Прошло месяца 3-4 беспробудного пьянства Анохина, и он был смещен. Вместо него председателем волостного Совета стал Василий Глебович Исайченков из дер. Орловки, грамотный, трезвый, с хитрецой человек. И хотя В.Г. был далек от большевизма по своим убеждениям, он проявлял осмотрительность и осторожность в своей деятельности, и потому пользовался уважением и поддержкой всех крестьян. В то же время В.Г. Исайченков был дисциплинированным и аккуратным в выполнении распоряжений вышестоящих органов Советской власти. Василий Глебович обратил внимание на то, что я работаю больше и усерднее, чем Ф.И. Никитин и А.А. Трифонов и зачислил меня в штат волостного Совета и я стал получать зарплату.
Но В.Г. Исайченков проработал председателем волостного Совета, как и С. Анохин, лишь несколько месяцев.
Наступил июль 1918 года. В Москве произошёл мятеж левых эсеров. В Раненбурге в это время эсер Гольцов занимал видное положение: возглавлял Уездный исполнительный комитет Советов и был, как рассказывали, ярым сторонником московских эсеровских лидеров, поднявших мятеж.
Решением большевистской фракции уездного Совета Гольцов был смещён с занимаемого поста и по постановлению уездного революционного трибунала расстрелян и захоронен в "крутой лощинке".
Все органы Советской власти в Раненбурге возглавили большевики, многие из которых работали на угольной вахте в селе Сергиев Боровок вблизи станции Александро-Невская. Председателем уездного исполкома стал 0. Севрюгин, уездным продовольственным комиссаром И.А. Фомин, уездным военным комиссаром В. Князев, председателем
140
уездной чрезвычайной комиссии Копылов. Среди уездных работников-большевиков были также Н.Ф. Митин М.З. из дер. Усово - председатель революционного трибунала, И.В. Коняхин - сын нашего дяди Василия (брата мамы). И.М. Исаев - петроградский рабочий, уроженец села Братовки и др.
Вскоре произошли изменения в руководстве волостью: началось смелое выдвижение в состав волостного Совета бедняков. Председателем Совета стал Алексей Кузьмич Гусев из села Нарышкина, высокий сероглазый шатен, с несколько нахальным лицом. До революции он много скитался по России и был скорее люмпен-пролетарием, чем рабочим, за которого себя выдал; он заядлый картежник, не гнушавшийся прихватить то, что просто лежит, но за Советскую власть стоял горой.
Были образованы волостной комитет бедноты и волостной продовольственный комитет. Председателем волостного комитета бедноты избрали Романа Ефимовича Журавлёва, невысокого, благообразного мужичка, с небольшой окладистой бородкой, постоянно одетого в домотканый старенький и потому рыжеватый, длинный до пят кафтанчик, подпоясанный тонкой бечевой, обутого на босые ноги в видавшие виды солдатские ботинки без шнурков, давно утерянных или использованных не по назначению. Р.Е. Журавлёв был грамотен, частенько в церкви читал псалмы и внешне походил на "попика", чем на председателя комитета бедноты, но являлся безусловным противником кулаков и богатеев. Волостным продовольственным комисса-ром был утвержден Матвей Федорович Бабин, вернувшийся из Кронштадта здоровяк-матрос Балтфлота, смелый и хлёсткий оратор, но его вскоре ото-звали для работы в Раненбург и назначили заместителем председателя уездной чрезвычайной комиссии. Вместо Н.Ф. Бабина волостным продовольственным комиссаром стал Василий Федосеевич Суханов, до первой мировой войны работавший в Москве на за-
141
воде. В.Ф. Суханов был статным мужчиной, обладавший баритоном красивого тембра и хорошо пел, когда был в "ударе"...
М.Ф. Бабин выдвинул, меня секретарем волостного продовольственного комитета, а Р.Е. Журавлев пожелал, чтобы я по совместительству был и секретарей волостного комитета бедноты. И мне пришлось выполнять обе эти обязанности. Было очень трудно, но с работой, как об этом отзывались многие, я справлялся. Р.Е. Журавлев, оценивая мои способности, не называл меня иначе, как "Голенищев". Я спросил Романа Ефимовича, что означает его прозвище.
Он ответил: "Когда-то в нашей волости волостным писарем был Голенищев, умная голова, очень способный, после него таких не было. А теперь вот ты только во всем напоминаешь Голенищева".
Этот комплимент, конечно, ободрял и воодушевлял меня. Я заверял Романа Ефимовича, что буду стараться работать ещё лучше, хотя мне значительно труднее, чем работавшим в волости Федору Никитину и Андрею Трифонову, бывшим к тому же старше меня на 3 с лишком года.
Но Роман Ефимович заметил:
- Федька Хренов (Никитин) не глуп, но туп, а Андрюшка Трифонов - проиграл в карты дедов тулуп. Они, "Голенищев", продолжал Роман Ефимович, уже сейчас не годятся тебе в подметки, а со временем и подавно им за тобой не угнаться...
Будущее покажет, что предсказание председателя волкомбеда было прозорливым…
Главной задачей и волостного комитета бедноты и волостного продовольственного комитета являлось изъятие у средних крестьян продовольственных излишков путём реквизиция, а у кулацких элементов - путём конфискации.
142
Для ссыпки хлеба были заняты хорошие амбары у Бударовых, Павлушкиных, Конуркина.
Учёт поступившего зерна и расчеты со сдатчиками составлял одну из основных моих обязанностей как секретаря волостного продовольственного комитета. И хотя опыта у меня никакого не было, я старался компенсировать недостаток званий старательным и честным отношением к делу, горячим стремлением оправдать оказанное доверие.
Иногда В.Ф. Суханов и Р.Е. Журавлёв приглашали меня выезжать вместе с ними в сёла и деревни для составления актов изъятия хлеба у богатеев. Суханов больше оказывал влияние на мужиков своей внешностью и приятным баритоном, а Р.Е. Журавлёв своей рассудительностью.
В отличие от Суханова внешность Журавлева не только не производила впечатления, но была даже карикатурна... В своем кафтанчике, подпоясанном бечевой, Журавлёв был вооружен... шашкой, которая висела сверх кафтанчика, тащилась за ним чуть ли не по земле, задевала за не зашнурованные ботинки и часто стаскивала их с ног, что раздражало его, и он как-то смиренно, не по-мужицки отпускал с досады нецензурные словечки...
В волости возникла партийная ячейка. Многие крестьяне-бедняки "записались", как тогда говорили, в большевики. И я в свои 16 лет считал себя записавшимся в большевики и постоянно присутствовал на партийных собраниях, которые происходили очень часто, начинались и заканчивались пением гимна "Смело, товарищи, в ногу!". Думаю, и другие считали себя ком-мунистами, а организационно не были оформлены.
143
Не базе бывшей лавчонки мелкой торговли Федора Трофимовича Крысанова и его трактирчика "Перепутье", расположенных на усадьбе Григории Самсоновича Васина, была организована "коммуна", носившая исключительно потребительский характер. В коммуну доставлялись свиньи, бараны, гуси, утки, куры, конфискованные у крестьян. Сюда же поступал и ... самогон, изъятый у крестьян. Членам "коммуны" жилось неплохо: они бесплатно пили и закусывали.
Необходимость снабжения "коммуны" толкала на возможно большее изъятие скота и птицы у крестьян. Начались перегибы. Незаконное изъятие продовольствия для питания членов "коммуны" у кулаков стало распространяться и на середняков, что вызывало большое недовольство крестьян, на глазах которых волостные начальники, особенно А.К. Гусев и В.Ф. Суханов беспробудно пьянствовали.
Помню, собираясь устроить "облаву" спекулянтов и мешочников, "коммунисты" А.К. Гусев, В.Ф. Суханов, Г. К. Гусев, М.И. Арбузов и др. решили взять и меня.
В. Ф. Суханов мотивировал это решение так:
- Надо, чтобы Ванюшка поехал с нами, а то можем налететь на такого "спекулянта", который законный документ на провоз хлеба имеет...
-Отберём у него хлеб или вещи, - рассуждал Василий Федосеевич, может выйти большая неприятность...
Все согласились с соображениями, высказанными Сухановым. Вечером, когда уже было совсем темно, на трёх подводах мы тронулись в путь по направлению к железнодорожному полустанку Заново.
Остановились вблизи Заново, распрягли лошадей, и участники "облавы" заняли "позиции" на небольшом расстоянии друг от друга.
144
Меня оставили около повозок. Прошло какое-то время, и я увидел, как к нашей стоянке ведут плачущую женщину, которая умоляла отпустить её.
"Спекулянтке" было предложено предъявить документы мне. Она достала из-за пазухи свернутую бумажку в 1/8 листа. Это была справка одного из жилищных товариществ Москвы, удостоверяющая, что предъявительница следует в хлебные районы с собственными вещами для обмена на хлеб.
Прочитав справку, я сказал, что документ вполне законный. Женщину отпустили, и она, обрадованная благополучным исходом задержания, чуть ли не бегом устремилась на дорогу, чтобы следовать дальше.
Привели ещё несколько человек, и я во всех случаях давал "заключение" о законности документов.
Недовольные комиссары выругали меня, сказав, что я плохо разбираюсь в документах.
- Не может быть, сказал М.И. Арбузов, чтобы у всех задержанных бы-ли правильные документы. Наверное, Ванюшке просто жаль спекулянтов, тогда пусть он и скажет об этом.
В разговор вмешался мой непосредственный начальник - волостной комиссар продовольствия В.Ф. Суханов, спросив меня:
- Может, Ванюшка, тебе действительно жалко спекулянтов?
- Жаль, Василий Федосеевич, очень жаль, потому что документы у всех правильные. Если бы документы были неправильные, то настоящих спекулянтов жалеть не стал бы, - ответил я.
После этого объяснения "облавщики" решили перебазироваться в район станции Троекурово, полагая, что на эту узловую станцию прибывает больше спекулянтов, среди которых наверняка окажутся люди с неправильными документами, а то и совсем без них.
145
Мне не хотелось больше заниматься проверкой документов у "спекулянтов" и я решил во чтобы то ни стало сбежать домой, когда "облавщики" будут переезжать в Троекурово. На подъезде к деревне Покровка некоторые из них издавали храп, а другие клевали носом. Воспользовавшись этим, я выпрыгнул из телеги, спустился в канаву и через какие-нибудь 10-15 минут был дома.
В районе станции Троекурово под руководством Гусева А. и Суханова было много задержано мешочников, у которых были отобраны разные вещи.
Часть потерпевших разыскала волостной Совет и сделали заявление о незаконном изъятии вещей. Но Гусев и Суханов и те, кто их сопровождал, появились в волости дня через 3-4 и "спекулянты", опечаленные неудачей и возмущенные произволом, так и ушли ни с чем.
А тем временем "облавщики" пьянствовали в селе Таптыкове, произведя обмен вещей, отобранных у "спекулянтов" на самогон. Перед возвращением в волость по приказанию Гусева и Суханова у крестьян села Таптыкова и деревни Люблино были изъяты и доставлены в "коммуну" свинья, несколько баранов и несколько штук гусей.
Недовольство крестьян нарастало. Некоторые бедняки, записавшиеся в коммунисты, начали отмежевываться от ячейки.
В первую годовщину Октября, 7 ноября 1918 года, около здания волостного Совета собрался народ. Секретарь волостного Совета коммунист Дмитрий Федорович Ермилов обратился к собравшимся с речью о значении Октябрьской революции. Но среди собравшихся были антисоветски настроенные элементы, которые начали выкрикивать угрозы по адресу коммунистов, в частности, по адресу выступавшего с речью Д.Ф. Ермилова, который, перепугавшись, оста-
146
вил трибуну, и обращаясь к находившемуся рядом свояку, Филиппу Игнатьевичу Митяеву, попросил:
- Кум Филипп, скорее ради бога, увези к себе домой мой сундучок!
Дело в том, что Д.Ф. Ермилов с семьёй жил в здании волостного Совета и все пожитки семьи были в этом сундучке.
Среди злобствующих, антисоветски настроенных элементов, угрожавших "вешать коммунистов на телефонных столбах", были Я.Е. Трифонов по прозвищу "мотан", И.И. Беляков по прозвищу "жук", Я.Я. Пучков и др. В течение целого дня они шипели, ругались, угрожали, но до мятежа дело не дошло. А в некоторых волостях, особенно Урусовской, происходили самые настоящие кулацкие восстания, и Советская власть вынуждена была обрушить всю силу пролетарской диктатуры для их подавления. Помню, говорили о большей роли в подавлении восстания в Урусове бесстрашного бывшего балтийского моряка Н.Ф. Бабина, который в то время был заместителем председателя уездной чрезвычайной комиссии.
К вечеру 8 ноября, когда "мотан", "жук" и др. продолжали всё ещё болтовню о "гибели" Советской власти, около здания волостного Совета остановился прибывший из города Козлова (теперь Мичуринск) красногвардейский отряд, вооруженный винтовками, тремя пулеметами и артиллерийским орудием.
Я.Е. Трифонов, И.И. Беляков, Я.В. Пучков и кто-то ещё (кто именно теперь уже не помню) были немедленно арестованы.
В здании волостного Совета собрались все коммунисты, и началось обсуждение, какие меры принять в отношении арестованных, призывавших вешать коммунистов на телефонных столбах.
147
Обсуждение проходило в нервозной обстановке и единства в отношении мер, которые следует применить к арестованным, не было: одна группа настаивала на расстреле всех арестованных, другая - на предании суду революционного трибунала.
А.К. Гусев говорил:
- Зачем и где мы будем искать трибунал, когда проще арестованных контрреволюционеров "поставить к стенке", благо пулеметы уже в прибывшем отряде подготовлены.
Ему возражал М.А. Халанцев:
- Арестованные не кулаки и не контрреволюционеры, они просто горлапаны. Посидят, прочувствуют всё, получим от них слово, что язык свой прикусят и болтать не будут.
Началось поименное голосование этих предложений и голоса разделились пополам: одна половина проголосовала за расстрел, другая - против.
В связи с создавшимся положением решили пригласить комиссара отряда Борисова, который, переутомившись в походе, дремал в другой комнате.
Вскоре оттуда вышел невысокого роста человек, в кожаной новой куртке, подпоясанной новым ремнем, на котором висел в деревянной кобуре "кольт".
А.К. Гусев рассказал об арестованных и содеянных ими преступлени-ях, пытаясь всячески усугубить вину арестованных и преувеличить их имущественное положение, чтобы изобразить кулаками. Но Гусева поправили и помогли оценить всё случившееся объективно, а также объективно охарактеризовать каждого арестованного.
После этого выступил комиссар Борисов. Он сумел сразу правильно оценить обстановку и совершенно спокойно, рассудительно сказал:
148
-У вас в волости, кроме угрожающих слов со стороны арестованных ничего не произошло. Оправданно ли будет политически сейчас, когда всюду тихо и спокойно, расстрелять хотя бы одного, а тем более всех арестованных? Революционная целесообразность говорит нам, что этого делать нельзя. Расстрел пошёл бы на руку нашим врагам-кулакам, которые использовали бы его для агитации против нас, большевиков. Поэтому, продолжал Борисов, следует арестованных немедленно отправить в Учека, там всё основательно проверят и примут необходимее решение. Такая законная мера будет понятна всем крестьянам, и она окажет определенное воздействие и на тех, кто может и хотел бы выступить против нас.
Предложение комиссара было единодушно поддержано, красногвардейский пост, подготовленный для расстрела, был снят, а арестованных на двух телегах тут же повезли в Раненбург для сдачи в Учека. Недели две пробыли они под арестом в Учека, а затем вернулись домой. Отпустили их "под честное слово", что впредь они будут вести себя достойно...
Утром 9 ноября 1918 года красногвардейский отряд направился в Салтыковскую волость, где был поднят мятеж под влиянием антисоветской агитации левого эсера Ф.И. Гусева, работавшего до июльского левоэсеровского мятежа заведующим Раненбургским уездным земельным отделом. После решительных мер, принятых органами Советской власти, кулацкие выступления повсюду прекратились.
Настроение крестьян-середняков, резко улучшилось, особенно после опубликования постановления Чрезвычайного съезда Советов о ликвидации комитетов бедноты я проведении выборов местных Советов. Об этом свидетельствовал прежде всего тот факт, что без сякого принуждения резко воз-росла сдача продовольственных
149
излишков, что мне, производившему учёт поступившего хлеба, было хорошо известно,
В декабре 1918 года в руководстве нашей волостью произошли большие изменения. Состоялись выборы волостного Совета. Его предателем, вместо А.К. Гусева, допускавшего много нарушений законности и произвола в отношении среднего крестьянства, был вновь избран В.Г. Исайченков.
Волостной комитет бедноты прекратил своё существование. Распалась и "коммуна", базировавшаяся на поступлениях свиней, баранов и птицы, незаконно конфисковывавшихся у ... "кулаков".
Волостным комиссаром продовольствия вместо В.Ф. Суханова, стал Кузьма Семенович Клоков, серьезный, толковый и выдержанный человек.
Волостной съезд Советов избрал ревизионную комиссию, в состав которой вошли наиболее грамотные и опытные люди: Ф.Г. Марчуков, бывший волостной писарь и волостной старшина, а к моменту избрания - председатель правления кредитного товарищества; И Т. Мишин, бывший волостной писарь; П.Д. Назаров, только что вернувшийся из царской армии, где, в качестве чиновника военного времени, заведовал делопроизводством хозяйственной части воинского соединения.
Главное внимание ревизионная комиссия сосредоточила на тщательной и глубокой проверке финансово-хозяйственной деятельности волостного продовольственного комитета, поскольку он производил операции по приёмке и отгрузке зерна и вёл расчеты с его сдатчиками. При этом внимание ревизоров привлекало и то обстоятельство, что отвечающий за это дело волостной комиссар продовольствия Суханов занимался больше выпивками, чем работой, а секретарь продовольственного комитета, которым был я, вряд ли смог обеспечить правильную постановку учёта и отчётности.
150
Но когда ревизия была закончена, Ф.Г. Марчуков* в моём присутствии высказал неожиданное для многих заключение: в учёте и отчётности волостного продовольственного комитета оказалось всё в образцовом порядке, несмотря на то, что этим делом занимался 16-летний мальчик.
С В.Ф. Сухановым работать было трудно. Он мало вникал в дела из-за чрезмерного пристрастия к ... самогону и малограмотности.
Уездный продовольственный комитет часто направлял волостным копии с копий телеграмм, за подписью В.И. Ленина об усилении заготовок и отгрузок продовольствия голодающим пролетарским центрам Москве и Петрограду. Бывало, я ознакомлю Василия Федосеевича с подобными документами, а он, находясь "под мухой", в разговоре с кем-нибудь сквозь слёзы произнесёт небольшую речь:
-Вы понимаете, как трудно жить без хлеба в Москве и Петрограде? Мне Владимир Ильич Ленин телеграмму прислал, чтобы больше заготовлять хлеба и скорее отправлять в Москву и Петроград.
И тут же, забыв о том, что только что сказал, говорит:
- Вы, понимаете, мне Владимир Ильич Ленин телеграмму прислал…
Иногда Суханов "забудет" сказать мне, что он получил в Упродкоме очередной аванс на оплату поступающего хлеба или занизит полученную сумму. Но я сообразил, что надо время от времени в бухгалтерии Упродкома производить сверху выданных Суханову сумм с заприходованными по его справкам, суммами в волпродкоме, и если были расхождения, то говорил ему об этом и производил дополнительное оприходование. Суханову такой контроль не нравился и он ругал меня самими последними словами, угрожал увольнением. А когда закончилась ревизия и я заслужил похвалу
*Когда Павел Яковлевич Бударов (дедушка Е.Ф. и П.К.) был Нарыш-кинским волостным старшиной, Феодосий Герасимович Марчуков работал волостным …
151
со стороны ревизионной комиссии за точность и правильность учета, Суханов пожал мне руку, сказав:
- Молодец, Ванюшка, спасибо тебе...
В.Ф. Суханов после освобождения от должности волостного продовольственного комиссара переключился на ведение своего хозяйства и общественными делами не занимался.
Примерно в это же время (январь 1919 г.) приехавшие из Укома партии уполномоченные проверили состав ячейки и многие "записавшиеся" коммунистами были отчислены как не оформившие своё членство в партии. Среди них был Илья Федорович Воробьёв, которого спросили, почему он "записался" в коммунисты? Последовал нехитрый, откровенный ответ: "В карьеристских целях". Наш дядя Антон, Александр Логинов (Елисеев) и многие другие "записавшиеся", давали не более вразумительные ответы. В результате этой перерегистрации в составе ячейки осталось несколько человек. Я тоже числился "записавшимся" в коммунисты. Уполномоченные в отношении меня сказали:
- Хороший паренёк, но молод, ему надо в комсомоле работать.
Но комсомольской организации не только в нашей деревне Лозовке, но и в волости в то время не было. И я, не достигший еще 17 лет, видимо, не понял, недооценил значение членства в комсомоле и не нашёл пути вступле-ния в его ряды. Поэтому так получилось, что я на долгие годы оставался беспартийным.
Однако непоколебимое убеждение в том, что только благодаря Октябрьской революции и Советской власти я (как миллионы людей нашей страны) вызволен из батрацкой неволи и стал настоящим человеком, было и останется до конца дней путеводной звездой, определило мою глубокую преданность делу Коммунистической партии,
152
желание всегда и везде отдавать все силы за претворение в жизнь её предна-чертаний и решений.
А.К. Гусев, который обозлил многих крестьян, и, оторвавшись от партийной ячейки, находился у себя дома в состоянии самоизоляции, прячась от всех. Как-то, уже весной 1919 года, он собрался уехать в Москву и ночью вышел из дома, направившись по тропинке, проходившей позади дворов на станцию Заново. Оказалось, за ним следили, были устроены засады. И А.К. Гусев был убит выстрелом из винтовки. Хотя нетрудно было бы найти убийц, но никто этим не занимался.
Тогда было много разговоров, что убийство А.К. Гусева было совершено Иваном Ивановичем Беляковым ("жуком"), Василием Сергеевичем Ж…
Продолжение следует...
135
БЫВШИЙ ПАСТУХ И БАТРАК,
БЛАГОДАРЯ ВЕЛИКОМУ ОКТЯБРЮ,
СТАЛ СОВЕТСКИМ СЛУЖАЩИМ, РАБОТНИКОМ
ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ ОРГАНОВ
Отец наш вскоре после Февральской революции купил у своего бывшего хозяина Т.П. Попова вороную лошадку по кличке "косолапка" и взялся "содержать ямщину" при волостном земстве. Из этого вытекало выполнение следующих обязанностей: доставка на работу и с работы домой председателя волостной земской управы, поездки с ним по сёлам и деревням волости и в необходимых случаях в Раненбург и обратно, кроме того, доставка пакетов в уездные учреждения и сдача их под расписку, получение на почте корреспонденции, включая письма, адресованные жителям сёл и деревень Нарышкинской волости и наконец доставка приказов волостной земской управы сельским комиссарам.
Я с головой ушёл в работу по "содержанию ямщины", целые дни проводил в волостной земской управе. Выполнял самые различные обязанности: разносил приказы сельским комиссарам, отвозил в дер. Никольское председатели управы П.Б. Зенкина, помогал писарям в канцелярской работе.
Проявляя большую старательность, я очень быстро овладел "премудростью" регистрации входящих и исходящих бумаг, сочинением небольших служебных записок, а также учинением надписей на пересылаемой из волости в волость переписке о розыске пропавшего скота, надписей, состоящих из наименования соседней волости, куда адресуется переписка и сообщения о результатах розыска, обычно результат в розыске определялись одним словом "за не розыском".
136
Служебные записки, которые я готовил, отличались от установившегося в переписке того времени стиля отсутствием славянизмов, что вызывало недовольство "начальства". Бывало, я напишу, что в нашей волости поваров за такой-то период не было. "Грамотеи" - секретарь волостного земства, бывший до революции помощником волостного писаря Федор Фёдорович Воробьёв и его коллеги по волостному правлению Андрей Трифонов и Фёдор Никитин вдруг зачеркнут слово "нашей" и напишут "сей", а мне поучающе скажут:
- Никакой "нашей" волости нет, а есть "сия" волость.
Напишу я "Нарышкинская волостная земская управа сообщает", грамотеи зачеркнут "Нарышкинская" и напишут "оная".
Какая же оная, ведь Нарышкинская-то понятнее, пытаюсь я убедить "начальство", Нарышкинская в угловом штемпеле указана, поэтому надо писать оная, скажут грамотеи и добавят:
- Ты привыкай писать так, как мы пишем, а иначе мы не разрешим тебе учиться работать.
Приходилось отступать, но славянизмы мне настолько были не по душе, что я старался уклоняться от сочинения документов и просил начальство, чтобы оно загружало меня работой, не связанной с подготовкой служебных документов и писем, тем более что в штатах я не состоял и зарплаты не получал.
Работая в волости, я начал почитывать газеты, но разбираться в их содержании было очень трудно: встречалось много непонятных слов - кадеты, социал-демократы, социалисты-революционеры фракции и т.д. и т.п.
Начал я как-то читать речь не то Чхеидзе, не то Церетелли и после одной из фраз обратил внимание на взятое в скобки слово "аплодисменты", а через несколько абзацев в скобках напечатано - "бурные аплодисменты". Не зная смысла этих мудреных слов, я отло-
137
жил в сторону газету, подумав, что, видимо, не моего ума это дело - читать газеты. Но всё же иногда брал в руки газеты и читал короткие заметки, в которых сообщалось о положении на фронтах, о событиях в Петрограде и Москве. Многое было непонятно, а получить разъяснения не у кого.
В общественной жизни борьба всё более обострялась. Наряду с волостной земской управой (учреждение временного правительства) существовал волостной Совет крестьянских депутатов. В волостном Совете почти каждый день проходили заседания и собрания. Председателем Совета был Михаил Иванович Балашов - солдат из дер. Лапоток. Вокруг него образовалась небольшая группа крестьян-бедняков.*
Эта группа, настроенная большевистски, мужественно шла в "атаку" против кулаков и их подпевал, но власть по-прежнему оставалась в руках земства.
И только после разгона Учредительного собрания в Петрограде власть от волостного земства перешла волостному Совету. Но председателем волостного Совета был избран не М.И. Балашов, страстный агитатор и пропагандист большевистского призыва "За власть Советов!", а Спиридон Иванович Анохин из села Братовки.
С.И. Анохин подвергался ссылке в Архангельскую губернию за участие и погроме помещиков во время революции 1905 года, он был человеком грамотным, обладал очень красивым почерком, некоторое время работал помощником волостного писаря. Но вместе с тем С.И. Анохин был таким, к кому для характеристики его общественного лица подходит очень меткое слов - горлопан. Если сказать, что Анохин любил выпить спиртное, то этого было недостаточно, он был самым настоящим пьяницей. Рассказывали, и это соответствовало действительности, что в 1913 году С.И. Анохин во время воздвижен-
*Среди них был вернувшийся с фронта Андрей Климович Суров (отец Кузьмы).
138
ской ярмарки при возвращении его односельчанина Цунова домой в с. Братовку догнал последнего у "крутой лощинки" в 3-4 км от Раненбурга и убил Цунова дубиной насмерть.
Об этом приходится вспомнить для того, чтобы показать, как ещё в деревне было сильно влияние кулацко-зажиточной части крестьянства, ставленником которой был С.И. Анохин.
Мне приходилось привозить С.И. Анохина на работу из села Братовки и отвозить из волости обратно. Часто он был пьяным, и я старался изо всех сих не вызвать у него какое-либо недовольство, которое могло бы привести к самим тяжелым последствиям. Однако перед крестьянками-солдатками С.И. Анохин как-то спасовал. Дело в том, что солдаткам выплачивалось ежемесячное пособие за мужей, мобилизованных на войну. Выдача пособия задерживалась по разным причинам, основной из которых являлось полное расстройство финансов, доставшееся в наследство от царского, а затем временного правительства. Но однажды деньги из уездного казначейства были получены, а Анохин выдачу их солдаткам задерживал, так как беспробудно пьянствовал.
Солдатки, придя в Совет и, не застав на месте Анохина, пошли по деревне его разыскивать. Анохин в это время у Егора Григорьевича Трифонова, в старой глиняной избе сидел за столом и хлебал большой деревянной ложкой из огромной керамической миски спиртовую тюрю - мелко накрошенный хлеб в спирте.
Увидев толпу солдаток, направляющуюся к дому Е.Г. Трифонове, Анохин залез в русскую печку, попросил закрыть его в ней. Солдатки всюду в избе посмотрели и, не найдя Анохина, удалились, а он, как ни в чем не бывало, вылез из печки и почистившись от золы, продолжал свою "трапезу".
139
Конечно, никакой заботы об укреплении молодой советской власти в деревне у Анохина не было, а всем своим обликом и аморальным поведением он подрывал её престиж.
Прошло месяца 3-4 беспробудного пьянства Анохина, и он был смещен. Вместо него председателем волостного Совета стал Василий Глебович Исайченков из дер. Орловки, грамотный, трезвый, с хитрецой человек. И хотя В.Г. был далек от большевизма по своим убеждениям, он проявлял осмотрительность и осторожность в своей деятельности, и потому пользовался уважением и поддержкой всех крестьян. В то же время В.Г. Исайченков был дисциплинированным и аккуратным в выполнении распоряжений вышестоящих органов Советской власти. Василий Глебович обратил внимание на то, что я работаю больше и усерднее, чем Ф.И. Никитин и А.А. Трифонов и зачислил меня в штат волостного Совета и я стал получать зарплату.
Но В.Г. Исайченков проработал председателем волостного Совета, как и С. Анохин, лишь несколько месяцев.
Наступил июль 1918 года. В Москве произошёл мятеж левых эсеров. В Раненбурге в это время эсер Гольцов занимал видное положение: возглавлял Уездный исполнительный комитет Советов и был, как рассказывали, ярым сторонником московских эсеровских лидеров, поднявших мятеж.
Решением большевистской фракции уездного Совета Гольцов был смещён с занимаемого поста и по постановлению уездного революционного трибунала расстрелян и захоронен в "крутой лощинке".
Все органы Советской власти в Раненбурге возглавили большевики, многие из которых работали на угольной вахте в селе Сергиев Боровок вблизи станции Александро-Невская. Председателем уездного исполкома стал 0. Севрюгин, уездным продовольственным комиссаром И.А. Фомин, уездным военным комиссаром В. Князев, председателем
140
уездной чрезвычайной комиссии Копылов. Среди уездных работников-большевиков были также Н.Ф. Митин М.З. из дер. Усово - председатель революционного трибунала, И.В. Коняхин - сын нашего дяди Василия (брата мамы). И.М. Исаев - петроградский рабочий, уроженец села Братовки и др.
Вскоре произошли изменения в руководстве волостью: началось смелое выдвижение в состав волостного Совета бедняков. Председателем Совета стал Алексей Кузьмич Гусев из села Нарышкина, высокий сероглазый шатен, с несколько нахальным лицом. До революции он много скитался по России и был скорее люмпен-пролетарием, чем рабочим, за которого себя выдал; он заядлый картежник, не гнушавшийся прихватить то, что просто лежит, но за Советскую власть стоял горой.
Были образованы волостной комитет бедноты и волостной продовольственный комитет. Председателем волостного комитета бедноты избрали Романа Ефимовича Журавлёва, невысокого, благообразного мужичка, с небольшой окладистой бородкой, постоянно одетого в домотканый старенький и потому рыжеватый, длинный до пят кафтанчик, подпоясанный тонкой бечевой, обутого на босые ноги в видавшие виды солдатские ботинки без шнурков, давно утерянных или использованных не по назначению. Р.Е. Журавлёв был грамотен, частенько в церкви читал псалмы и внешне походил на "попика", чем на председателя комитета бедноты, но являлся безусловным противником кулаков и богатеев. Волостным продовольственным комисса-ром был утвержден Матвей Федорович Бабин, вернувшийся из Кронштадта здоровяк-матрос Балтфлота, смелый и хлёсткий оратор, но его вскоре ото-звали для работы в Раненбург и назначили заместителем председателя уездной чрезвычайной комиссии. Вместо Н.Ф. Бабина волостным продовольственным комиссаром стал Василий Федосеевич Суханов, до первой мировой войны работавший в Москве на за-
141
воде. В.Ф. Суханов был статным мужчиной, обладавший баритоном красивого тембра и хорошо пел, когда был в "ударе"...
М.Ф. Бабин выдвинул, меня секретарем волостного продовольственного комитета, а Р.Е. Журавлев пожелал, чтобы я по совместительству был и секретарей волостного комитета бедноты. И мне пришлось выполнять обе эти обязанности. Было очень трудно, но с работой, как об этом отзывались многие, я справлялся. Р.Е. Журавлев, оценивая мои способности, не называл меня иначе, как "Голенищев". Я спросил Романа Ефимовича, что означает его прозвище.
Он ответил: "Когда-то в нашей волости волостным писарем был Голенищев, умная голова, очень способный, после него таких не было. А теперь вот ты только во всем напоминаешь Голенищева".
Этот комплимент, конечно, ободрял и воодушевлял меня. Я заверял Романа Ефимовича, что буду стараться работать ещё лучше, хотя мне значительно труднее, чем работавшим в волости Федору Никитину и Андрею Трифонову, бывшим к тому же старше меня на 3 с лишком года.
Но Роман Ефимович заметил:
- Федька Хренов (Никитин) не глуп, но туп, а Андрюшка Трифонов - проиграл в карты дедов тулуп. Они, "Голенищев", продолжал Роман Ефимович, уже сейчас не годятся тебе в подметки, а со временем и подавно им за тобой не угнаться...
Будущее покажет, что предсказание председателя волкомбеда было прозорливым…
Главной задачей и волостного комитета бедноты и волостного продовольственного комитета являлось изъятие у средних крестьян продовольственных излишков путём реквизиция, а у кулацких элементов - путём конфискации.
142
Для ссыпки хлеба были заняты хорошие амбары у Бударовых, Павлушкиных, Конуркина.
Учёт поступившего зерна и расчеты со сдатчиками составлял одну из основных моих обязанностей как секретаря волостного продовольственного комитета. И хотя опыта у меня никакого не было, я старался компенсировать недостаток званий старательным и честным отношением к делу, горячим стремлением оправдать оказанное доверие.
Иногда В.Ф. Суханов и Р.Е. Журавлёв приглашали меня выезжать вместе с ними в сёла и деревни для составления актов изъятия хлеба у богатеев. Суханов больше оказывал влияние на мужиков своей внешностью и приятным баритоном, а Р.Е. Журавлёв своей рассудительностью.
В отличие от Суханова внешность Журавлева не только не производила впечатления, но была даже карикатурна... В своем кафтанчике, подпоясанном бечевой, Журавлёв был вооружен... шашкой, которая висела сверх кафтанчика, тащилась за ним чуть ли не по земле, задевала за не зашнурованные ботинки и часто стаскивала их с ног, что раздражало его, и он как-то смиренно, не по-мужицки отпускал с досады нецензурные словечки...
В волости возникла партийная ячейка. Многие крестьяне-бедняки "записались", как тогда говорили, в большевики. И я в свои 16 лет считал себя записавшимся в большевики и постоянно присутствовал на партийных собраниях, которые происходили очень часто, начинались и заканчивались пением гимна "Смело, товарищи, в ногу!". Думаю, и другие считали себя ком-мунистами, а организационно не были оформлены.
143
Не базе бывшей лавчонки мелкой торговли Федора Трофимовича Крысанова и его трактирчика "Перепутье", расположенных на усадьбе Григории Самсоновича Васина, была организована "коммуна", носившая исключительно потребительский характер. В коммуну доставлялись свиньи, бараны, гуси, утки, куры, конфискованные у крестьян. Сюда же поступал и ... самогон, изъятый у крестьян. Членам "коммуны" жилось неплохо: они бесплатно пили и закусывали.
Необходимость снабжения "коммуны" толкала на возможно большее изъятие скота и птицы у крестьян. Начались перегибы. Незаконное изъятие продовольствия для питания членов "коммуны" у кулаков стало распространяться и на середняков, что вызывало большое недовольство крестьян, на глазах которых волостные начальники, особенно А.К. Гусев и В.Ф. Суханов беспробудно пьянствовали.
Помню, собираясь устроить "облаву" спекулянтов и мешочников, "коммунисты" А.К. Гусев, В.Ф. Суханов, Г. К. Гусев, М.И. Арбузов и др. решили взять и меня.
В. Ф. Суханов мотивировал это решение так:
- Надо, чтобы Ванюшка поехал с нами, а то можем налететь на такого "спекулянта", который законный документ на провоз хлеба имеет...
-Отберём у него хлеб или вещи, - рассуждал Василий Федосеевич, может выйти большая неприятность...
Все согласились с соображениями, высказанными Сухановым. Вечером, когда уже было совсем темно, на трёх подводах мы тронулись в путь по направлению к железнодорожному полустанку Заново.
Остановились вблизи Заново, распрягли лошадей, и участники "облавы" заняли "позиции" на небольшом расстоянии друг от друга.
144
Меня оставили около повозок. Прошло какое-то время, и я увидел, как к нашей стоянке ведут плачущую женщину, которая умоляла отпустить её.
"Спекулянтке" было предложено предъявить документы мне. Она достала из-за пазухи свернутую бумажку в 1/8 листа. Это была справка одного из жилищных товариществ Москвы, удостоверяющая, что предъявительница следует в хлебные районы с собственными вещами для обмена на хлеб.
Прочитав справку, я сказал, что документ вполне законный. Женщину отпустили, и она, обрадованная благополучным исходом задержания, чуть ли не бегом устремилась на дорогу, чтобы следовать дальше.
Привели ещё несколько человек, и я во всех случаях давал "заключение" о законности документов.
Недовольные комиссары выругали меня, сказав, что я плохо разбираюсь в документах.
- Не может быть, сказал М.И. Арбузов, чтобы у всех задержанных бы-ли правильные документы. Наверное, Ванюшке просто жаль спекулянтов, тогда пусть он и скажет об этом.
В разговор вмешался мой непосредственный начальник - волостной комиссар продовольствия В.Ф. Суханов, спросив меня:
- Может, Ванюшка, тебе действительно жалко спекулянтов?
- Жаль, Василий Федосеевич, очень жаль, потому что документы у всех правильные. Если бы документы были неправильные, то настоящих спекулянтов жалеть не стал бы, - ответил я.
После этого объяснения "облавщики" решили перебазироваться в район станции Троекурово, полагая, что на эту узловую станцию прибывает больше спекулянтов, среди которых наверняка окажутся люди с неправильными документами, а то и совсем без них.
145
Мне не хотелось больше заниматься проверкой документов у "спекулянтов" и я решил во чтобы то ни стало сбежать домой, когда "облавщики" будут переезжать в Троекурово. На подъезде к деревне Покровка некоторые из них издавали храп, а другие клевали носом. Воспользовавшись этим, я выпрыгнул из телеги, спустился в канаву и через какие-нибудь 10-15 минут был дома.
В районе станции Троекурово под руководством Гусева А. и Суханова было много задержано мешочников, у которых были отобраны разные вещи.
Часть потерпевших разыскала волостной Совет и сделали заявление о незаконном изъятии вещей. Но Гусев и Суханов и те, кто их сопровождал, появились в волости дня через 3-4 и "спекулянты", опечаленные неудачей и возмущенные произволом, так и ушли ни с чем.
А тем временем "облавщики" пьянствовали в селе Таптыкове, произведя обмен вещей, отобранных у "спекулянтов" на самогон. Перед возвращением в волость по приказанию Гусева и Суханова у крестьян села Таптыкова и деревни Люблино были изъяты и доставлены в "коммуну" свинья, несколько баранов и несколько штук гусей.
Недовольство крестьян нарастало. Некоторые бедняки, записавшиеся в коммунисты, начали отмежевываться от ячейки.
В первую годовщину Октября, 7 ноября 1918 года, около здания волостного Совета собрался народ. Секретарь волостного Совета коммунист Дмитрий Федорович Ермилов обратился к собравшимся с речью о значении Октябрьской революции. Но среди собравшихся были антисоветски настроенные элементы, которые начали выкрикивать угрозы по адресу коммунистов, в частности, по адресу выступавшего с речью Д.Ф. Ермилова, который, перепугавшись, оста-
146
вил трибуну, и обращаясь к находившемуся рядом свояку, Филиппу Игнатьевичу Митяеву, попросил:
- Кум Филипп, скорее ради бога, увези к себе домой мой сундучок!
Дело в том, что Д.Ф. Ермилов с семьёй жил в здании волостного Совета и все пожитки семьи были в этом сундучке.
Среди злобствующих, антисоветски настроенных элементов, угрожавших "вешать коммунистов на телефонных столбах", были Я.Е. Трифонов по прозвищу "мотан", И.И. Беляков по прозвищу "жук", Я.Я. Пучков и др. В течение целого дня они шипели, ругались, угрожали, но до мятежа дело не дошло. А в некоторых волостях, особенно Урусовской, происходили самые настоящие кулацкие восстания, и Советская власть вынуждена была обрушить всю силу пролетарской диктатуры для их подавления. Помню, говорили о большей роли в подавлении восстания в Урусове бесстрашного бывшего балтийского моряка Н.Ф. Бабина, который в то время был заместителем председателя уездной чрезвычайной комиссии.
К вечеру 8 ноября, когда "мотан", "жук" и др. продолжали всё ещё болтовню о "гибели" Советской власти, около здания волостного Совета остановился прибывший из города Козлова (теперь Мичуринск) красногвардейский отряд, вооруженный винтовками, тремя пулеметами и артиллерийским орудием.
Я.Е. Трифонов, И.И. Беляков, Я.В. Пучков и кто-то ещё (кто именно теперь уже не помню) были немедленно арестованы.
В здании волостного Совета собрались все коммунисты, и началось обсуждение, какие меры принять в отношении арестованных, призывавших вешать коммунистов на телефонных столбах.
147
Обсуждение проходило в нервозной обстановке и единства в отношении мер, которые следует применить к арестованным, не было: одна группа настаивала на расстреле всех арестованных, другая - на предании суду революционного трибунала.
А.К. Гусев говорил:
- Зачем и где мы будем искать трибунал, когда проще арестованных контрреволюционеров "поставить к стенке", благо пулеметы уже в прибывшем отряде подготовлены.
Ему возражал М.А. Халанцев:
- Арестованные не кулаки и не контрреволюционеры, они просто горлапаны. Посидят, прочувствуют всё, получим от них слово, что язык свой прикусят и болтать не будут.
Началось поименное голосование этих предложений и голоса разделились пополам: одна половина проголосовала за расстрел, другая - против.
В связи с создавшимся положением решили пригласить комиссара отряда Борисова, который, переутомившись в походе, дремал в другой комнате.
Вскоре оттуда вышел невысокого роста человек, в кожаной новой куртке, подпоясанной новым ремнем, на котором висел в деревянной кобуре "кольт".
А.К. Гусев рассказал об арестованных и содеянных ими преступлени-ях, пытаясь всячески усугубить вину арестованных и преувеличить их имущественное положение, чтобы изобразить кулаками. Но Гусева поправили и помогли оценить всё случившееся объективно, а также объективно охарактеризовать каждого арестованного.
После этого выступил комиссар Борисов. Он сумел сразу правильно оценить обстановку и совершенно спокойно, рассудительно сказал:
148
-У вас в волости, кроме угрожающих слов со стороны арестованных ничего не произошло. Оправданно ли будет политически сейчас, когда всюду тихо и спокойно, расстрелять хотя бы одного, а тем более всех арестованных? Революционная целесообразность говорит нам, что этого делать нельзя. Расстрел пошёл бы на руку нашим врагам-кулакам, которые использовали бы его для агитации против нас, большевиков. Поэтому, продолжал Борисов, следует арестованных немедленно отправить в Учека, там всё основательно проверят и примут необходимее решение. Такая законная мера будет понятна всем крестьянам, и она окажет определенное воздействие и на тех, кто может и хотел бы выступить против нас.
Предложение комиссара было единодушно поддержано, красногвардейский пост, подготовленный для расстрела, был снят, а арестованных на двух телегах тут же повезли в Раненбург для сдачи в Учека. Недели две пробыли они под арестом в Учека, а затем вернулись домой. Отпустили их "под честное слово", что впредь они будут вести себя достойно...
Утром 9 ноября 1918 года красногвардейский отряд направился в Салтыковскую волость, где был поднят мятеж под влиянием антисоветской агитации левого эсера Ф.И. Гусева, работавшего до июльского левоэсеровского мятежа заведующим Раненбургским уездным земельным отделом. После решительных мер, принятых органами Советской власти, кулацкие выступления повсюду прекратились.
Настроение крестьян-середняков, резко улучшилось, особенно после опубликования постановления Чрезвычайного съезда Советов о ликвидации комитетов бедноты я проведении выборов местных Советов. Об этом свидетельствовал прежде всего тот факт, что без сякого принуждения резко воз-росла сдача продовольственных
149
излишков, что мне, производившему учёт поступившего хлеба, было хорошо известно,
В декабре 1918 года в руководстве нашей волостью произошли большие изменения. Состоялись выборы волостного Совета. Его предателем, вместо А.К. Гусева, допускавшего много нарушений законности и произвола в отношении среднего крестьянства, был вновь избран В.Г. Исайченков.
Волостной комитет бедноты прекратил своё существование. Распалась и "коммуна", базировавшаяся на поступлениях свиней, баранов и птицы, незаконно конфисковывавшихся у ... "кулаков".
Волостным комиссаром продовольствия вместо В.Ф. Суханова, стал Кузьма Семенович Клоков, серьезный, толковый и выдержанный человек.
Волостной съезд Советов избрал ревизионную комиссию, в состав которой вошли наиболее грамотные и опытные люди: Ф.Г. Марчуков, бывший волостной писарь и волостной старшина, а к моменту избрания - председатель правления кредитного товарищества; И Т. Мишин, бывший волостной писарь; П.Д. Назаров, только что вернувшийся из царской армии, где, в качестве чиновника военного времени, заведовал делопроизводством хозяйственной части воинского соединения.
Главное внимание ревизионная комиссия сосредоточила на тщательной и глубокой проверке финансово-хозяйственной деятельности волостного продовольственного комитета, поскольку он производил операции по приёмке и отгрузке зерна и вёл расчеты с его сдатчиками. При этом внимание ревизоров привлекало и то обстоятельство, что отвечающий за это дело волостной комиссар продовольствия Суханов занимался больше выпивками, чем работой, а секретарь продовольственного комитета, которым был я, вряд ли смог обеспечить правильную постановку учёта и отчётности.
150
Но когда ревизия была закончена, Ф.Г. Марчуков* в моём присутствии высказал неожиданное для многих заключение: в учёте и отчётности волостного продовольственного комитета оказалось всё в образцовом порядке, несмотря на то, что этим делом занимался 16-летний мальчик.
С В.Ф. Сухановым работать было трудно. Он мало вникал в дела из-за чрезмерного пристрастия к ... самогону и малограмотности.
Уездный продовольственный комитет часто направлял волостным копии с копий телеграмм, за подписью В.И. Ленина об усилении заготовок и отгрузок продовольствия голодающим пролетарским центрам Москве и Петрограду. Бывало, я ознакомлю Василия Федосеевича с подобными документами, а он, находясь "под мухой", в разговоре с кем-нибудь сквозь слёзы произнесёт небольшую речь:
-Вы понимаете, как трудно жить без хлеба в Москве и Петрограде? Мне Владимир Ильич Ленин телеграмму прислал, чтобы больше заготовлять хлеба и скорее отправлять в Москву и Петроград.
И тут же, забыв о том, что только что сказал, говорит:
- Вы, понимаете, мне Владимир Ильич Ленин телеграмму прислал…
Иногда Суханов "забудет" сказать мне, что он получил в Упродкоме очередной аванс на оплату поступающего хлеба или занизит полученную сумму. Но я сообразил, что надо время от времени в бухгалтерии Упродкома производить сверху выданных Суханову сумм с заприходованными по его справкам, суммами в волпродкоме, и если были расхождения, то говорил ему об этом и производил дополнительное оприходование. Суханову такой контроль не нравился и он ругал меня самими последними словами, угрожал увольнением. А когда закончилась ревизия и я заслужил похвалу
*Когда Павел Яковлевич Бударов (дедушка Е.Ф. и П.К.) был Нарыш-кинским волостным старшиной, Феодосий Герасимович Марчуков работал волостным …
151
со стороны ревизионной комиссии за точность и правильность учета, Суханов пожал мне руку, сказав:
- Молодец, Ванюшка, спасибо тебе...
В.Ф. Суханов после освобождения от должности волостного продовольственного комиссара переключился на ведение своего хозяйства и общественными делами не занимался.
Примерно в это же время (январь 1919 г.) приехавшие из Укома партии уполномоченные проверили состав ячейки и многие "записавшиеся" коммунистами были отчислены как не оформившие своё членство в партии. Среди них был Илья Федорович Воробьёв, которого спросили, почему он "записался" в коммунисты? Последовал нехитрый, откровенный ответ: "В карьеристских целях". Наш дядя Антон, Александр Логинов (Елисеев) и многие другие "записавшиеся", давали не более вразумительные ответы. В результате этой перерегистрации в составе ячейки осталось несколько человек. Я тоже числился "записавшимся" в коммунисты. Уполномоченные в отношении меня сказали:
- Хороший паренёк, но молод, ему надо в комсомоле работать.
Но комсомольской организации не только в нашей деревне Лозовке, но и в волости в то время не было. И я, не достигший еще 17 лет, видимо, не понял, недооценил значение членства в комсомоле и не нашёл пути вступле-ния в его ряды. Поэтому так получилось, что я на долгие годы оставался беспартийным.
Однако непоколебимое убеждение в том, что только благодаря Октябрьской революции и Советской власти я (как миллионы людей нашей страны) вызволен из батрацкой неволи и стал настоящим человеком, было и останется до конца дней путеводной звездой, определило мою глубокую преданность делу Коммунистической партии,
152
желание всегда и везде отдавать все силы за претворение в жизнь её предна-чертаний и решений.
А.К. Гусев, который обозлил многих крестьян, и, оторвавшись от партийной ячейки, находился у себя дома в состоянии самоизоляции, прячась от всех. Как-то, уже весной 1919 года, он собрался уехать в Москву и ночью вышел из дома, направившись по тропинке, проходившей позади дворов на станцию Заново. Оказалось, за ним следили, были устроены засады. И А.К. Гусев был убит выстрелом из винтовки. Хотя нетрудно было бы найти убийц, но никто этим не занимался.
Тогда было много разговоров, что убийство А.К. Гусева было совершено Иваном Ивановичем Беляковым ("жуком"), Василием Сергеевичем Ж…
Продолжение следует...