сказка: южный крест 2
Давно сказку не писал, вот на этой неделе продвинулся - не все же новости печальные смотреть, и свои надо делать ))
Предыдущее по порядку: может, кто перечитать захочет :)
_____________________
Пролог
Ойдырна 1, 2, 3, 4.
Порт-Пиковски 1, 2, 3, 4, 5
Семисвятск 1, 2, 3, 4.
Хартфилд 1, 2, 3, 4.
Попытка побега 1 2 3
4
Южный крест 1
________________________
Южный крест 2
Переулки становились все уже и обшарпаннее, на углу пахнуло аммиаком - они явно приближались к старому городу. Вот узкий каменный мостик без перил ведет через заросший канал - бывший обводной ров старой крепости. Массивная железнaя решетка в проеме глинобитной стены - угадываются крепостные ворота, теперь распахнутые и навсегда в таком состоянии заржавевшие. Асфальт сменился брусчаткой, местами скользкой. "Здесь что, мусор совсем не убирают" - спонтанно, несколько наивно спросил Вова. "Здесь относительно убрано" - успокоил его Гена, а Котовска лихо пнула пустую бутылку: та завертелась, пронеслась зигзагом и замерла в куче тряпья. На перекрестках стояли местные, занятые приятным вечерним разговором, приветливо и ненавязчиво улыбались прохожим. Переулки вели наверх, к вершине небольшого холма - там и располагалась туристская достопримечательность, храм-сад Неутолимой Судьбы.
С точки зрения туриста-пессимиста, храм-сад представлял собой квадратную площадку двадцать на двадцать, утыканную чахлыми деревьями, с грубым изваянием из красного песчаника в центре. Но это смотря на что смотреть и что видеть. На ветвях расположилось множество светлячков, разноцветных - время от времени они начинали мигать в такт. Ветерок раскачивал гирлянды мелких фонариков. Музыка - было ли это музыкой? Гремели цикады, бритоголовый касался пальцами барабана - без ясно выделенного ритма, другой бритоголовый вроде взвизгивал, резко и неожиданно громко, а народ - то ли негромко пел, то ли молился, то ли болтал. Народ присутствовал, хотя и толпы не было. Очевидно, что поклоняться Неутолимой судьбе полагалось в формате пикника. Семьи и компании молодых людей сидели прямо на каменных плитах ("Могильные?" подотошничал Вова. Ему тихо кивнули.) разложив закусочки, ну что к закусочке. Многие уже и лежали, продолжая то ли петь, то ли болтать. "Трип. Коллективный." - резюмировала Котовска шепотом.
К ним подошел бритоголовый с лотком: по-видимому, прием пищи был обязательным и для туристов. Попробовал заговорить по-имперски - на него строго посмотрели, и он стал улыбаться. Взяли по коктейлью с сильным имбирным запахом, и медовому пирожку. Сели на свободную плиту - соседи помахали, улыбнулись, сверкнула вспышка - не только туристам фотками развлекаться-то. Стало хорошо - от коктейля? Пения? Света? Говорить не хотелось. Вова сфотографировал плиту и упорно пытался разобрать надпись, перерисовывая ее пальцем в окошечко определителя. Котовская посматривала на Гену, а Гена попытался расслабиться - и получилось отлично, сказался трудный день, и общение - как на санках куда-то заскользил Гена, в приятную темноту.
"Берегись, инородец, исправитель благодарен - а нет, все наоборот, никто его благодарить не будет." Гена проснулся, вскочил. А, это Вова выдал расшифровку. "Четыреста лет плите, однако. Бледнолицых тогда здесь не было - какие еще инородцы". "Тайна покрыта мраком" промычала Котовска. "Давайте к Судьбе подойдем. И пора уже, мальчики,а?"
Изваяние Неутолимой Судьбы было окружено кольцом факелов. Издали угадывалась грубо обтесаная женская фигура, сидящая, рот разверст, руки на головах лежащих - то ли детей, то ли кулей с картошкой. Подошли поближе: Гена чувствовал легкость и некоторую неуместную веселость. На подходе запнулся. Рядом с кольцом факелов - лежал массивный чернокожий мужчина, без компании, пустая бутылка, сильно пахнет, напоклонялся видать. Гену это рассмешило, хотелось похихикать тихонько.
Вблизи разглядели, что изваяние покрыто сложной и тонкой резьбой - большие фигуры складывались из тысяч малых, маленьких и мелких, кричащие рты, распростертые руки, и надписи - золотой краской, охрой, чем-то непроницаемо черным. Дрожащий свет факелов . "Покорность судьбе есть основа благочестивой жизни." озвучила Котовска табличку, написанную по-американски. "Как у вас, мальчики, с благочестием?" Гену качнуло, он схватился за ствол факела. "Осторожно" озаботился Вова. "Кстати, Гена, у тебя сильно светится живот. Это что - тебе так звонят?" Гена сосредоточил взгляд на своей набрюшной сумочке - из нее вырывался сильный свет. Расстегнул, недоуменно показал товарищам янтарный крест с четками, доставшийся от Ули Башмачника - крест заметно светился. "Вау, какие сокровища благочестия! Ты не монах ли тайный, скромничек ты мой! У меня такого опыта еще не было." восхитилась Котовска. Вова заметил, как зашевелились вдалеке бритоголовые. Один направился к ним.
Гена наконец сфокусировал взгляд на изваянии. Вовремя. Голова Судьбы повернулась к нему. Что-то затряслось, и Судьба встала. В этом положении истукан был метров восемь в вышину. Ноги оказались неожиданно изящными, даже хрупкими. Колени пришлись на уровень глаз Гены. Стало видно, что пальцы Судьбы длинны и извилисты: даже в этом положении они оставались на головах детей. Стало видно, что это именно дети, а не кули: они злобно уставились на Гену. А вокруг все куда-то пропали - Гена один в темноте. Страха не было - было чувство брезгивости, выполз таракан, которого нужно немедленно прихлопнуть. Но как прихлоплуть такого крупного? Гена отошел на три шага и с разбегу ударил ладонями в колени истукана. Сработало. Ноги медленно согнулись назад, и туловище рухнуло, дробясь на куски песчаника.
"Гена, ты охренел совсем!" это - голос Вовы. Окружающее вернулось. Туча пыли. Груда обломков на месте Неутолимой Судьбы. Кольцо бритоголовых медленно сжимается вокруг троих иностранцев. Как быстро они опомнились: будто каждый день святыню их разрушают. Может, специальная психологическая подготовка? - вяло подумал Гена. Народ - народ безмолствовал, не без интереса вникая в ситуацию.
Пьяный поднялся, легко и мягко. Какой крупный все-таки. Хлопнул бутылку о камень, с розочкой в руке развернулся к бритоголовым. Взревел "Дел коррекционал! Дел коррекционал вино! Дона м'ла меа фила!" Ближайший бритоголовый взлетел, как бабочка, стремясь ногами к голове пьяного. Взлет неудачный, мелькнула розочка, хрустнуло упавшее тело. Пьяный пошел вперед, бритоголовые отпрянули, кольцо разомкнулось. "Пора бежать" подчеркнул Вова лекторским тоном.
Бежать за Котовской было приятно: не надо было мучаться, пытаясь сориентироваться в вязи склизких переулков, видать врожденное у нее чувство ориентации, и случайных прохожих она распугивала эффективно, и оранжевые кроссовки светятся. Вот уже и последний переулок, в конце распахнутая решетка ворот старого города - еще рывок, а там цивилизация, полиция, должна защитить - кто же еще? Котовска перешла на спурт. Оказалось, что решетка, вроде бы намертво приржавевшая, легко захлопывается, а шнурок безопасности от лаптопа закрепляет створки не хуже всякого замка. Так что Котовска оказалась на стороне цивилизации, а ребята смотрели на нее через решетку. Преследующие оценили ситуацию и не спеша скапливались в другом конце переулка.
Котовска отошла на пару шагов, присела на перила моста. "Мальчики, это был приятный вечер, как жаль, что для вас он скоро закончится. Какие молодцы: я ломала голову, как вас спровоцировать, а вы все сами, трах-бух, исправители судеб. Мучить вас долго не будут, не напрягайтесь, растопчут, думаю, и все. Не бойтесь, я пока тут с вами побуду. Поснимаю, руководство радо будет, чистая операцию, может, Романовику продам потом, ему приятно, и мне приработок не помешает."
Вова затряс решетку. "Котовска, Марыйка, не вможе ци коластати опер нажди ме торе взбенешаши. Моле окувайте пра цо волясте Еже." "Гаркун трудехаший, альзо нэ кохаше негоше та не витчизна раму. Еже волясте, смердо, грум каший раждо навелишти." Гена знал, что вавская речь существенно удлиняется в моменты эмоционального возбуждения, но нельзя же так, опера прямо в трех заходах, а время ограничено. Сумочка. Крест железо не плавит, нет. Универсальные кусачки ломаются на проклятом шнуре. Кредитную карточку некуда засунуть. Вот эта карточка с портретом тощей тыски - сказали потереть. Ну потрем, потрем ...
Дернуло налево, потом вбок. Погасли огни вокруг. Глухой взрыв вдали, крик. Гена за воротник оторвал Вову от решетки - вовремя, верхняя арка обвалилась, ее выворотив и освободив путь. В конце переулка стены, как бы подумав, рухнули навстречу друг другу, отрезая ребят от погони. Еще взрыв, отблеск пламени, крик - район, похоже, газифицированный. Небольшие землетрясения не редкость в Зурбагане, сейчас тряхнуло чуть побольше обычного.
Вова и Гена рванулись в город. Мостик развалился не полностью: рухнула в воду только часть, на которой стояла Котовска. "Эх, Марыйка, а еще профессор" подумал Вова, пробегая по мостику и пытаясь разглядеть что-либо в черной воде. Как пробежали мостик - заспанный голос Эду "Что стряслось, господа? Координаты читаю, не пойму, что там с вами могло случиться. Случайно потерли волшебную лампу, разбудили старого джина..." "Я сломал Неутолимую Судьбу" честно и прямо признался Гена. "Ой. И ведь уже не первый раз такое, господин коммерсант. Вандал-рецидивист. Она что, тянулась к Вам?" "Вроде хотела." "Дура, поделом ей. И, если я правильно читаю, исправили свой поступок подземным толчком. Хорошо, организую прикрытие: из Зурбагана надо выбираться, и вообще из Занзибара. Не бежать, медленно, не привлекая внимания идти обратно в сторону марины. К вам сейчас подьедут из консульства."
В центре города и свет был, и разрушений видно не было.
"Гена, а что это он сказал про прошлый раз? Ты что сделал?"
"Ты мне скажи, что я сейчас сделал? Мне казалось - я спал."
"Вид у тебя был несколько рассеянный. Ты запинался и хихикал - видно коктейль с устатку разобрал. Потом у тебя засветился крест. Ты его достал, посмотрел на него, и стал тыкать в статую. Довольно ожесточенно. И она - развалилась."
"Она не вставала?"
"Тебе так показалось? Нет. И не тянулась к тебе даже."
"Мда. В Порт-Пиковски статуя ходила. Я в нее выстрелил - вроде и попасть не должен был. Но она тоже развалилась."
"А крест у тебя был при этом?"
"Не у меня, но рядом."
Вова задумался, пожевал бороду.
"Ну что я помню по предмету. Известно, что со временем человекообразные изображения намагичиваются: поглощают энергию флуктуаций поля артефактов, аккумулируют в форме постоянного поля. Оптимизировать степень намагичености трудно, но есть приемы и аномально удачные художественные решения. Сильно намагиченные изображения симулируют человеческое поведение: ходят, говорят, и вмешиваются в чужую жизнь, как правило, негативно. Как вот ваш известный командор."
Гена вздрогнул от неприятного воспоминания. Вова зажег сигарету.
"Конфигурация поля метастабильна. Если что-то в поле резко изменит магическую проницаемость: коэффициент отражения магического поля, возникнет нестабильность, намачитенность снимется, накопленная энергия выделится в пластическую деформацию - что и приведет к разрушению обьекта. Этим чем-то может быть и твой крест: но что может активировать резкое изменение коэффициента магического отражения? Дай глянуть."
Гена осторожно достал крест, протянул Вове. "Ага. Смотри - крест лютеранский, четки православные. Намек - не обычный предмет культа, а с функцией. Человек хочет отразить магию. Как активировать функцию? Да, с чего ты вдруг стал стрелять в командора - вроде тебя раньше не тянуло к мелкому хулиганству."
"Он убил моего друга." сухо заметил Гена.
"Ой. Прости, Генка." Вова коснулся Гениного плеча, но глаз с креста не сводил.
"Ну конечно. Сильная эмоция. Опасность - сильная эмоция - включение."
"Я не думаю, что сегодня испытывал сильные эмоции. Не сходится." не то чтобы Гена хотел затевать бессмысленный и беспредметный спор, но Вова начинал его раздражать. И идти надо было быстрее. Вова уставился на Гену: сначала вопросительно, потом обиженно, потом взгяд расфокусировался. "Вова, пойдем"
"Погоди. Мы подошли к статуе. Там лежал - отдыхал товарищ. Он нас еще потом так неожиданно выручил. Скажи, ты когда-нибудь видел пьяного креола?"
"Ну они все время навеселе. Но нет, в дупель пьяного не видел. Не в культуре у них."
"Да. А что он кричал? Ты ведь вроде разбираешь?"
"Кричал что." стал вспоминать Гена. "Корректор - нет, как по-имперски - исправитель, исправитель пришел." От неожиданно пришедшего понимания голос дрогнул "Дочурку просил вернуть..."
"А вот так." Вова засиял Шерлоком Холмсом. "Сильное горе, значит, у человека. Это и активировало твое устройство."
"Но пойдем дальше. Магическая энергия высвободилась - небольшая, но быстро. Станции слежения по всему миру фиксируют аккуратный пичок. Привлечем информацию из другой области. Занзибар давно хочет стать великой державой, занять подобающее место в мире наравне с Америками и Империей. А своего артефакта нет. Обидно, надо искать везде, анализировать все доступные данные. Так что следящие станции Занзибара - самые мотивированные, и непосредственно связаны с соотвествующими службами. Время бюрократической реакции я бы оценил в 20 минут. "
Вова остановился опять. "По-моему, это очень изящно обьясняет, почему за нами до сих пор не пришла машина из консульства." скромно подчеркнул он.
"Развивая мысль дальше, я бы позволил себе предсказание практического значения. Вскоре на этой пустынной улице появится свободное такси, и водитель любезно пригласит нас проехаться."
"Да, с иностранцами они здесь щепетильны. Но свободное такси здесь? Никогда не видел, они по заказу только." Гена все-таки растерялся: верить Вове или не верить? Действительность-то всегда сложнее теоретических построений.
Но сверкнули фары, прошуршали шины. "Господа, такси до отеля? Совсем не дорого."
Предыдущее по порядку: может, кто перечитать захочет :)
_____________________
Пролог
Ойдырна 1, 2, 3, 4.
Порт-Пиковски 1, 2, 3, 4, 5
Семисвятск 1, 2, 3, 4.
Хартфилд 1, 2, 3, 4.
Попытка побега 1 2 3
4
Южный крест 1
________________________
Южный крест 2
Переулки становились все уже и обшарпаннее, на углу пахнуло аммиаком - они явно приближались к старому городу. Вот узкий каменный мостик без перил ведет через заросший канал - бывший обводной ров старой крепости. Массивная железнaя решетка в проеме глинобитной стены - угадываются крепостные ворота, теперь распахнутые и навсегда в таком состоянии заржавевшие. Асфальт сменился брусчаткой, местами скользкой. "Здесь что, мусор совсем не убирают" - спонтанно, несколько наивно спросил Вова. "Здесь относительно убрано" - успокоил его Гена, а Котовска лихо пнула пустую бутылку: та завертелась, пронеслась зигзагом и замерла в куче тряпья. На перекрестках стояли местные, занятые приятным вечерним разговором, приветливо и ненавязчиво улыбались прохожим. Переулки вели наверх, к вершине небольшого холма - там и располагалась туристская достопримечательность, храм-сад Неутолимой Судьбы.
С точки зрения туриста-пессимиста, храм-сад представлял собой квадратную площадку двадцать на двадцать, утыканную чахлыми деревьями, с грубым изваянием из красного песчаника в центре. Но это смотря на что смотреть и что видеть. На ветвях расположилось множество светлячков, разноцветных - время от времени они начинали мигать в такт. Ветерок раскачивал гирлянды мелких фонариков. Музыка - было ли это музыкой? Гремели цикады, бритоголовый касался пальцами барабана - без ясно выделенного ритма, другой бритоголовый вроде взвизгивал, резко и неожиданно громко, а народ - то ли негромко пел, то ли молился, то ли болтал. Народ присутствовал, хотя и толпы не было. Очевидно, что поклоняться Неутолимой судьбе полагалось в формате пикника. Семьи и компании молодых людей сидели прямо на каменных плитах ("Могильные?" подотошничал Вова. Ему тихо кивнули.) разложив закусочки, ну что к закусочке. Многие уже и лежали, продолжая то ли петь, то ли болтать. "Трип. Коллективный." - резюмировала Котовска шепотом.
К ним подошел бритоголовый с лотком: по-видимому, прием пищи был обязательным и для туристов. Попробовал заговорить по-имперски - на него строго посмотрели, и он стал улыбаться. Взяли по коктейлью с сильным имбирным запахом, и медовому пирожку. Сели на свободную плиту - соседи помахали, улыбнулись, сверкнула вспышка - не только туристам фотками развлекаться-то. Стало хорошо - от коктейля? Пения? Света? Говорить не хотелось. Вова сфотографировал плиту и упорно пытался разобрать надпись, перерисовывая ее пальцем в окошечко определителя. Котовская посматривала на Гену, а Гена попытался расслабиться - и получилось отлично, сказался трудный день, и общение - как на санках куда-то заскользил Гена, в приятную темноту.
"Берегись, инородец, исправитель благодарен - а нет, все наоборот, никто его благодарить не будет." Гена проснулся, вскочил. А, это Вова выдал расшифровку. "Четыреста лет плите, однако. Бледнолицых тогда здесь не было - какие еще инородцы". "Тайна покрыта мраком" промычала Котовска. "Давайте к Судьбе подойдем. И пора уже, мальчики,а?"
Изваяние Неутолимой Судьбы было окружено кольцом факелов. Издали угадывалась грубо обтесаная женская фигура, сидящая, рот разверст, руки на головах лежащих - то ли детей, то ли кулей с картошкой. Подошли поближе: Гена чувствовал легкость и некоторую неуместную веселость. На подходе запнулся. Рядом с кольцом факелов - лежал массивный чернокожий мужчина, без компании, пустая бутылка, сильно пахнет, напоклонялся видать. Гену это рассмешило, хотелось похихикать тихонько.
Вблизи разглядели, что изваяние покрыто сложной и тонкой резьбой - большие фигуры складывались из тысяч малых, маленьких и мелких, кричащие рты, распростертые руки, и надписи - золотой краской, охрой, чем-то непроницаемо черным. Дрожащий свет факелов . "Покорность судьбе есть основа благочестивой жизни." озвучила Котовска табличку, написанную по-американски. "Как у вас, мальчики, с благочестием?" Гену качнуло, он схватился за ствол факела. "Осторожно" озаботился Вова. "Кстати, Гена, у тебя сильно светится живот. Это что - тебе так звонят?" Гена сосредоточил взгляд на своей набрюшной сумочке - из нее вырывался сильный свет. Расстегнул, недоуменно показал товарищам янтарный крест с четками, доставшийся от Ули Башмачника - крест заметно светился. "Вау, какие сокровища благочестия! Ты не монах ли тайный, скромничек ты мой! У меня такого опыта еще не было." восхитилась Котовска. Вова заметил, как зашевелились вдалеке бритоголовые. Один направился к ним.
Гена наконец сфокусировал взгляд на изваянии. Вовремя. Голова Судьбы повернулась к нему. Что-то затряслось, и Судьба встала. В этом положении истукан был метров восемь в вышину. Ноги оказались неожиданно изящными, даже хрупкими. Колени пришлись на уровень глаз Гены. Стало видно, что пальцы Судьбы длинны и извилисты: даже в этом положении они оставались на головах детей. Стало видно, что это именно дети, а не кули: они злобно уставились на Гену. А вокруг все куда-то пропали - Гена один в темноте. Страха не было - было чувство брезгивости, выполз таракан, которого нужно немедленно прихлопнуть. Но как прихлоплуть такого крупного? Гена отошел на три шага и с разбегу ударил ладонями в колени истукана. Сработало. Ноги медленно согнулись назад, и туловище рухнуло, дробясь на куски песчаника.
"Гена, ты охренел совсем!" это - голос Вовы. Окружающее вернулось. Туча пыли. Груда обломков на месте Неутолимой Судьбы. Кольцо бритоголовых медленно сжимается вокруг троих иностранцев. Как быстро они опомнились: будто каждый день святыню их разрушают. Может, специальная психологическая подготовка? - вяло подумал Гена. Народ - народ безмолствовал, не без интереса вникая в ситуацию.
Пьяный поднялся, легко и мягко. Какой крупный все-таки. Хлопнул бутылку о камень, с розочкой в руке развернулся к бритоголовым. Взревел "Дел коррекционал! Дел коррекционал вино! Дона м'ла меа фила!" Ближайший бритоголовый взлетел, как бабочка, стремясь ногами к голове пьяного. Взлет неудачный, мелькнула розочка, хрустнуло упавшее тело. Пьяный пошел вперед, бритоголовые отпрянули, кольцо разомкнулось. "Пора бежать" подчеркнул Вова лекторским тоном.
Бежать за Котовской было приятно: не надо было мучаться, пытаясь сориентироваться в вязи склизких переулков, видать врожденное у нее чувство ориентации, и случайных прохожих она распугивала эффективно, и оранжевые кроссовки светятся. Вот уже и последний переулок, в конце распахнутая решетка ворот старого города - еще рывок, а там цивилизация, полиция, должна защитить - кто же еще? Котовска перешла на спурт. Оказалось, что решетка, вроде бы намертво приржавевшая, легко захлопывается, а шнурок безопасности от лаптопа закрепляет створки не хуже всякого замка. Так что Котовска оказалась на стороне цивилизации, а ребята смотрели на нее через решетку. Преследующие оценили ситуацию и не спеша скапливались в другом конце переулка.
Котовска отошла на пару шагов, присела на перила моста. "Мальчики, это был приятный вечер, как жаль, что для вас он скоро закончится. Какие молодцы: я ломала голову, как вас спровоцировать, а вы все сами, трах-бух, исправители судеб. Мучить вас долго не будут, не напрягайтесь, растопчут, думаю, и все. Не бойтесь, я пока тут с вами побуду. Поснимаю, руководство радо будет, чистая операцию, может, Романовику продам потом, ему приятно, и мне приработок не помешает."
Вова затряс решетку. "Котовска, Марыйка, не вможе ци коластати опер нажди ме торе взбенешаши. Моле окувайте пра цо волясте Еже." "Гаркун трудехаший, альзо нэ кохаше негоше та не витчизна раму. Еже волясте, смердо, грум каший раждо навелишти." Гена знал, что вавская речь существенно удлиняется в моменты эмоционального возбуждения, но нельзя же так, опера прямо в трех заходах, а время ограничено. Сумочка. Крест железо не плавит, нет. Универсальные кусачки ломаются на проклятом шнуре. Кредитную карточку некуда засунуть. Вот эта карточка с портретом тощей тыски - сказали потереть. Ну потрем, потрем ...
Дернуло налево, потом вбок. Погасли огни вокруг. Глухой взрыв вдали, крик. Гена за воротник оторвал Вову от решетки - вовремя, верхняя арка обвалилась, ее выворотив и освободив путь. В конце переулка стены, как бы подумав, рухнули навстречу друг другу, отрезая ребят от погони. Еще взрыв, отблеск пламени, крик - район, похоже, газифицированный. Небольшие землетрясения не редкость в Зурбагане, сейчас тряхнуло чуть побольше обычного.
Вова и Гена рванулись в город. Мостик развалился не полностью: рухнула в воду только часть, на которой стояла Котовска. "Эх, Марыйка, а еще профессор" подумал Вова, пробегая по мостику и пытаясь разглядеть что-либо в черной воде. Как пробежали мостик - заспанный голос Эду "Что стряслось, господа? Координаты читаю, не пойму, что там с вами могло случиться. Случайно потерли волшебную лампу, разбудили старого джина..." "Я сломал Неутолимую Судьбу" честно и прямо признался Гена. "Ой. И ведь уже не первый раз такое, господин коммерсант. Вандал-рецидивист. Она что, тянулась к Вам?" "Вроде хотела." "Дура, поделом ей. И, если я правильно читаю, исправили свой поступок подземным толчком. Хорошо, организую прикрытие: из Зурбагана надо выбираться, и вообще из Занзибара. Не бежать, медленно, не привлекая внимания идти обратно в сторону марины. К вам сейчас подьедут из консульства."
В центре города и свет был, и разрушений видно не было.
"Гена, а что это он сказал про прошлый раз? Ты что сделал?"
"Ты мне скажи, что я сейчас сделал? Мне казалось - я спал."
"Вид у тебя был несколько рассеянный. Ты запинался и хихикал - видно коктейль с устатку разобрал. Потом у тебя засветился крест. Ты его достал, посмотрел на него, и стал тыкать в статую. Довольно ожесточенно. И она - развалилась."
"Она не вставала?"
"Тебе так показалось? Нет. И не тянулась к тебе даже."
"Мда. В Порт-Пиковски статуя ходила. Я в нее выстрелил - вроде и попасть не должен был. Но она тоже развалилась."
"А крест у тебя был при этом?"
"Не у меня, но рядом."
Вова задумался, пожевал бороду.
"Ну что я помню по предмету. Известно, что со временем человекообразные изображения намагичиваются: поглощают энергию флуктуаций поля артефактов, аккумулируют в форме постоянного поля. Оптимизировать степень намагичености трудно, но есть приемы и аномально удачные художественные решения. Сильно намагиченные изображения симулируют человеческое поведение: ходят, говорят, и вмешиваются в чужую жизнь, как правило, негативно. Как вот ваш известный командор."
Гена вздрогнул от неприятного воспоминания. Вова зажег сигарету.
"Конфигурация поля метастабильна. Если что-то в поле резко изменит магическую проницаемость: коэффициент отражения магического поля, возникнет нестабильность, намачитенность снимется, накопленная энергия выделится в пластическую деформацию - что и приведет к разрушению обьекта. Этим чем-то может быть и твой крест: но что может активировать резкое изменение коэффициента магического отражения? Дай глянуть."
Гена осторожно достал крест, протянул Вове. "Ага. Смотри - крест лютеранский, четки православные. Намек - не обычный предмет культа, а с функцией. Человек хочет отразить магию. Как активировать функцию? Да, с чего ты вдруг стал стрелять в командора - вроде тебя раньше не тянуло к мелкому хулиганству."
"Он убил моего друга." сухо заметил Гена.
"Ой. Прости, Генка." Вова коснулся Гениного плеча, но глаз с креста не сводил.
"Ну конечно. Сильная эмоция. Опасность - сильная эмоция - включение."
"Я не думаю, что сегодня испытывал сильные эмоции. Не сходится." не то чтобы Гена хотел затевать бессмысленный и беспредметный спор, но Вова начинал его раздражать. И идти надо было быстрее. Вова уставился на Гену: сначала вопросительно, потом обиженно, потом взгяд расфокусировался. "Вова, пойдем"
"Погоди. Мы подошли к статуе. Там лежал - отдыхал товарищ. Он нас еще потом так неожиданно выручил. Скажи, ты когда-нибудь видел пьяного креола?"
"Ну они все время навеселе. Но нет, в дупель пьяного не видел. Не в культуре у них."
"Да. А что он кричал? Ты ведь вроде разбираешь?"
"Кричал что." стал вспоминать Гена. "Корректор - нет, как по-имперски - исправитель, исправитель пришел." От неожиданно пришедшего понимания голос дрогнул "Дочурку просил вернуть..."
"А вот так." Вова засиял Шерлоком Холмсом. "Сильное горе, значит, у человека. Это и активировало твое устройство."
"Но пойдем дальше. Магическая энергия высвободилась - небольшая, но быстро. Станции слежения по всему миру фиксируют аккуратный пичок. Привлечем информацию из другой области. Занзибар давно хочет стать великой державой, занять подобающее место в мире наравне с Америками и Империей. А своего артефакта нет. Обидно, надо искать везде, анализировать все доступные данные. Так что следящие станции Занзибара - самые мотивированные, и непосредственно связаны с соотвествующими службами. Время бюрократической реакции я бы оценил в 20 минут. "
Вова остановился опять. "По-моему, это очень изящно обьясняет, почему за нами до сих пор не пришла машина из консульства." скромно подчеркнул он.
"Развивая мысль дальше, я бы позволил себе предсказание практического значения. Вскоре на этой пустынной улице появится свободное такси, и водитель любезно пригласит нас проехаться."
"Да, с иностранцами они здесь щепетильны. Но свободное такси здесь? Никогда не видел, они по заказу только." Гена все-таки растерялся: верить Вове или не верить? Действительность-то всегда сложнее теоретических построений.
Но сверкнули фары, прошуршали шины. "Господа, такси до отеля? Совсем не дорого."