Сказка: Порт-Пиковски 2
Вот и еще пошла сказка. Масленичная довольно-таки на этот раз. Ну ничего, все еще изменится.
Порт-Пиковски 2
С ранней юности решил Гена, что западать он будет не на смазливых или добродетельных, не на добрых или привлекательных, не на пышнотелых или принципиальных, а на женщин, которых его присутствие радует безусловно, в силу причин нерациональных и рационализации не подлежащих. И не пожалел ни разу. Вот и сейчас так сладко ему смотреть, как вспыхнула Марта при его появлении, как прояснились ее глаза, как собрались морщинки в углах рта. И ничего, что Марта не спешит вербализировать свою радость, а с помощью пошлых, удивительно обидных ругательств отражает социальный аспект ситуации: как бы не пристало мужу приводить в дом подобранных на улице мокрых и дурнопахнущих (разве?) девиц, и не пристало ввязываться в неприятные истории. И правда, как только Матра поняла, что девица - в силу языкового барьера и общей усталости - на колкости ее адекватно реагировать не способна, то подхватила ее, обняла, потащила в ванную, а Гене буркнула ну почти мирно уже, иди на кухню, приготовь себе что-нибудь.
Готовить самому - интересно, но при этом расходуется творческая энергия, необходимая для дел более выгодных, так что Гена ограничился яичницей, куда кинул еще пол-банки консервированной спаржи и горсть стручковых томатов. Пока все это фырчало, а ветчина млела отдельно, в компании со сметаной, Гена улаживал дела: сердце переполняли неприятные предчувствия. Напрягшись физически, произвел из закоулков памяти имя типа из Шепетовки - не Толик, не Торан, а Тойво, а погоняло не скрепка, не заклепка, а Класс-Дырокол: по-видимому, должно отражать навыки стрельбы. Пять минут дозванивался в диспечерскую Шепетовки. Пять минут излагал суть инцидента удивительно невнятной девице - как таких берут на работу, привоз с откатом путает, простой запрос на толкование понятий не может принять. В результате ветчина остыла, пришлось опять подогревать, но тут пришла смс от Тойво "Рыбка не мохай типа бизнес пива поставиш" Ну хорошо, хоть тут нет прокола. Пришло вдохновение: позвонил в ресторан "Блаженство сирых" и продал 15 пингвиньих яиц, две недели не получалось, а тут за минуту, прекрасно, наверняка подсядут и еще закажут, товар чудесный, нет, думать, из чего сделаны эти пингвиньи яйца нельзя, это отвлекает.
Тут пришла Марта, в настроении нейтральном и деловом. Девица сильно больна, простужена, воспаление или тяжелый грипп. Вроде не накурена. Ночь провела крайне неприятно, возможно, подвергалась насилию - на этой фразе Гена тоже был подвергнут: взгляду, настолько испытующему, что он поневоле зарделся и спросил "Ты чего, Марта?" -"Да думаю, не заразился ли ты от нее гриппом? Дыхни-ка носом." Так вот, в детали ночи девица не вдается, хотя осталась без фона, карточек и документов. Смотрит в будущее с оптимизмом, уверена что ее арт-партнер ее обязательно разыщет - да, она поет в каком-то фольклерном ансамбле, на гастроли, значит - но номера его не помнит, звонить не рвется, а засыпает. Уложена. "Так чего?" Гена насторожился - не часто Марта интересовалась его мнением в делах практических. "Может, в госпиталь отвезти? К Уржику?" "Ты чего, Геночка, спал плохо, какой госпиталь без документов и страховки? Ты бы еще ментам бы ее отвез, развлек служивых. Надо звонить Кайфунчику" "А кто такой Кайфунчик?" "Кайфунчик - зам тысканского консула." "А почему ты его так странно называешь?" "Вот это, Геночка, к делу не относится совершенно. Дело-то вот в чем. В Порт каждый день приезжает тысяча тысков, в основном - когда нет футбола - покурить и оттянуться, у сотни возникают проблемы, и консульство ну никак не может всем помочь." "И что?" "Нужно триста-четыреста, и помогут. Так я сниму с твоего счета, договорились?" Гена кивнул с кривой улыбкой, которая в лучшие времена сходила за рыцарскую. Вот-так то помогать мокрым девицам. Больше, чем выручка за яйца. Гена испытал прилив коммерческого вдохновения: мелькнула мысль организовать передвижной пункт помощи тысканским туристам и брать 30 процентов с Кайфунчика.
Марта пришла через три минуты, с фоном в руках. "Гена! Платить ничего не надо! Ее действительно ищет партнер! Через час сюда приедет!" Инстинкт скрутил желудок. "Нет! Только с Кайфунчиком пусть приезжает! Не отдам не известно кому!" Марта сделала большие глаза, но пустилась в переговоры. "Значит так. Приедут в полдень, привезут грамоту из консульства. И чего так беспокоишься? Я пойду, вернусь без четверти двенадцать. А ты, Геночка, смотрю, прекрасно отдохнул, вот зайка поработай, в этот месяц ожидаю много мелких счетов. Ну и крупных тоже." И Гена, как зайка, открыл пива стал работать: разобрался с конфликтом крыши и таможни, принял три заказа на прозрачных осьминогов, и где их теперь доставать, прочел проспект о подкожных кредитных картах, и решил, какую теплицу купить для заведения на Перенсона. Только без четверти одиннадцать он осознал, что находится в доме не один, а с несчастной девицей, несомненно, нуждающейся в немедленной помощи.
Марта была человек дома - большого дома, теперь не бывает таких. Он достался ей в пятнадцать лет, непосредственно от отчима, Гена и не вникал, как и почему, и всю жизнь, за исключением короткой балетной карьеры, Матра украшала и наполняла дом - друзьями, мужьями, детьми - на данный момент, своими, общими, и даже Гениными, а вот и внук воцарился на третьем этаже - и по четкому графику организовывала активности всех обитателей. Вот уже и десять лет как Гена вписан в график, а старшему общему у них щестнадцать. Когда дом полон: так весело, уютно, все на своих местах, а вот когда как сейчас, в поздний утренний час, никого нет - видно, дом слишком велик, до всего руки не доходят, на пятиметровом потолке где-то трещины, а где-то паутина, в коридоре , не смотря на полутьму, видно, что обои отклеились, и вообще, тени как-то грязно падают. А куда ее Матра-то положила. Наверх врядли поперла, значит в Улькиной комнате, Улька все равно сейчас не ночует, ну не к Серафиму же ее подкладывать. Все хорошо, идем. Только вот инстинкт говорит спокойно и веско - за угол коридора не заворачивать. И как-то сердце сжалось, холодно стало. Гена остановился. Ну ничего ж себе. Неужели добродетель на старости лет проснулась. Стал прислушиваться к новым ощущениям, но тут инстинкт говорит - ладно, валяй, можно.
Гена бесшумно открыл дверь, скользнул в комнату: оранжевые шторы, не разберешь ничего, ага, вот она - под одеялом, неужели спит - жалко. Нет, не спит, улыбка : "А, это Вы" "Да. Вам принести чего-нибудь?" "Нет, все в порядке, у вас такой спокойный дом, я почти уснула. Вы извините, что я Вас так на улице отделала. Я думала, Вы просто мелкий жулик". "Нет, жулик я довольно крупный." Смешок, ну не то что бы совсем призывный, но ничего, шанс есть. Хорошо. Теперь главное - избегать прямого визуального контакта. Гена подошел к кровати. "У Вас, наверное, жар. Дайте мне Вашу руку." Рука появилась из-под одеяла. Действительно другая раса. Кисть раза в полтора уже Гениной, но на полторы фаланги длиннее. А холодная, как у лягушки. Вдруг соприкоснувшиеся руки стали быстро теплеть, и пульс забился где-то между ними. К полной неожиданности присутствующих. Прямой визуальный контакт все-таки установился. В этих бездонных серых плошках сначала отразилось удивление. Затем страх. Затем: радость, безумная, не удерживаемая радость. Рука, не отпустив руку Гены, скользнула под одеяло, и быстро двинулась - куда-то довольно далеко. Пришла в действие другая рука, и стала исследовать ситуацию. И вот, когда Генина неуверенность, естественная для такого неожиданного разворота событий, стала сменяться уверенностью:
"Папа, сколько раз я просила тебя не трахать никого в моей комнате? Хоть бы в коридор вывел."
Порт-Пиковски 2
С ранней юности решил Гена, что западать он будет не на смазливых или добродетельных, не на добрых или привлекательных, не на пышнотелых или принципиальных, а на женщин, которых его присутствие радует безусловно, в силу причин нерациональных и рационализации не подлежащих. И не пожалел ни разу. Вот и сейчас так сладко ему смотреть, как вспыхнула Марта при его появлении, как прояснились ее глаза, как собрались морщинки в углах рта. И ничего, что Марта не спешит вербализировать свою радость, а с помощью пошлых, удивительно обидных ругательств отражает социальный аспект ситуации: как бы не пристало мужу приводить в дом подобранных на улице мокрых и дурнопахнущих (разве?) девиц, и не пристало ввязываться в неприятные истории. И правда, как только Матра поняла, что девица - в силу языкового барьера и общей усталости - на колкости ее адекватно реагировать не способна, то подхватила ее, обняла, потащила в ванную, а Гене буркнула ну почти мирно уже, иди на кухню, приготовь себе что-нибудь.
Готовить самому - интересно, но при этом расходуется творческая энергия, необходимая для дел более выгодных, так что Гена ограничился яичницей, куда кинул еще пол-банки консервированной спаржи и горсть стручковых томатов. Пока все это фырчало, а ветчина млела отдельно, в компании со сметаной, Гена улаживал дела: сердце переполняли неприятные предчувствия. Напрягшись физически, произвел из закоулков памяти имя типа из Шепетовки - не Толик, не Торан, а Тойво, а погоняло не скрепка, не заклепка, а Класс-Дырокол: по-видимому, должно отражать навыки стрельбы. Пять минут дозванивался в диспечерскую Шепетовки. Пять минут излагал суть инцидента удивительно невнятной девице - как таких берут на работу, привоз с откатом путает, простой запрос на толкование понятий не может принять. В результате ветчина остыла, пришлось опять подогревать, но тут пришла смс от Тойво "Рыбка не мохай типа бизнес пива поставиш" Ну хорошо, хоть тут нет прокола. Пришло вдохновение: позвонил в ресторан "Блаженство сирых" и продал 15 пингвиньих яиц, две недели не получалось, а тут за минуту, прекрасно, наверняка подсядут и еще закажут, товар чудесный, нет, думать, из чего сделаны эти пингвиньи яйца нельзя, это отвлекает.
Тут пришла Марта, в настроении нейтральном и деловом. Девица сильно больна, простужена, воспаление или тяжелый грипп. Вроде не накурена. Ночь провела крайне неприятно, возможно, подвергалась насилию - на этой фразе Гена тоже был подвергнут: взгляду, настолько испытующему, что он поневоле зарделся и спросил "Ты чего, Марта?" -"Да думаю, не заразился ли ты от нее гриппом? Дыхни-ка носом." Так вот, в детали ночи девица не вдается, хотя осталась без фона, карточек и документов. Смотрит в будущее с оптимизмом, уверена что ее арт-партнер ее обязательно разыщет - да, она поет в каком-то фольклерном ансамбле, на гастроли, значит - но номера его не помнит, звонить не рвется, а засыпает. Уложена. "Так чего?" Гена насторожился - не часто Марта интересовалась его мнением в делах практических. "Может, в госпиталь отвезти? К Уржику?" "Ты чего, Геночка, спал плохо, какой госпиталь без документов и страховки? Ты бы еще ментам бы ее отвез, развлек служивых. Надо звонить Кайфунчику" "А кто такой Кайфунчик?" "Кайфунчик - зам тысканского консула." "А почему ты его так странно называешь?" "Вот это, Геночка, к делу не относится совершенно. Дело-то вот в чем. В Порт каждый день приезжает тысяча тысков, в основном - когда нет футбола - покурить и оттянуться, у сотни возникают проблемы, и консульство ну никак не может всем помочь." "И что?" "Нужно триста-четыреста, и помогут. Так я сниму с твоего счета, договорились?" Гена кивнул с кривой улыбкой, которая в лучшие времена сходила за рыцарскую. Вот-так то помогать мокрым девицам. Больше, чем выручка за яйца. Гена испытал прилив коммерческого вдохновения: мелькнула мысль организовать передвижной пункт помощи тысканским туристам и брать 30 процентов с Кайфунчика.
Марта пришла через три минуты, с фоном в руках. "Гена! Платить ничего не надо! Ее действительно ищет партнер! Через час сюда приедет!" Инстинкт скрутил желудок. "Нет! Только с Кайфунчиком пусть приезжает! Не отдам не известно кому!" Марта сделала большие глаза, но пустилась в переговоры. "Значит так. Приедут в полдень, привезут грамоту из консульства. И чего так беспокоишься? Я пойду, вернусь без четверти двенадцать. А ты, Геночка, смотрю, прекрасно отдохнул, вот зайка поработай, в этот месяц ожидаю много мелких счетов. Ну и крупных тоже." И Гена, как зайка, открыл пива стал работать: разобрался с конфликтом крыши и таможни, принял три заказа на прозрачных осьминогов, и где их теперь доставать, прочел проспект о подкожных кредитных картах, и решил, какую теплицу купить для заведения на Перенсона. Только без четверти одиннадцать он осознал, что находится в доме не один, а с несчастной девицей, несомненно, нуждающейся в немедленной помощи.
Марта была человек дома - большого дома, теперь не бывает таких. Он достался ей в пятнадцать лет, непосредственно от отчима, Гена и не вникал, как и почему, и всю жизнь, за исключением короткой балетной карьеры, Матра украшала и наполняла дом - друзьями, мужьями, детьми - на данный момент, своими, общими, и даже Гениными, а вот и внук воцарился на третьем этаже - и по четкому графику организовывала активности всех обитателей. Вот уже и десять лет как Гена вписан в график, а старшему общему у них щестнадцать. Когда дом полон: так весело, уютно, все на своих местах, а вот когда как сейчас, в поздний утренний час, никого нет - видно, дом слишком велик, до всего руки не доходят, на пятиметровом потолке где-то трещины, а где-то паутина, в коридоре , не смотря на полутьму, видно, что обои отклеились, и вообще, тени как-то грязно падают. А куда ее Матра-то положила. Наверх врядли поперла, значит в Улькиной комнате, Улька все равно сейчас не ночует, ну не к Серафиму же ее подкладывать. Все хорошо, идем. Только вот инстинкт говорит спокойно и веско - за угол коридора не заворачивать. И как-то сердце сжалось, холодно стало. Гена остановился. Ну ничего ж себе. Неужели добродетель на старости лет проснулась. Стал прислушиваться к новым ощущениям, но тут инстинкт говорит - ладно, валяй, можно.
Гена бесшумно открыл дверь, скользнул в комнату: оранжевые шторы, не разберешь ничего, ага, вот она - под одеялом, неужели спит - жалко. Нет, не спит, улыбка : "А, это Вы" "Да. Вам принести чего-нибудь?" "Нет, все в порядке, у вас такой спокойный дом, я почти уснула. Вы извините, что я Вас так на улице отделала. Я думала, Вы просто мелкий жулик". "Нет, жулик я довольно крупный." Смешок, ну не то что бы совсем призывный, но ничего, шанс есть. Хорошо. Теперь главное - избегать прямого визуального контакта. Гена подошел к кровати. "У Вас, наверное, жар. Дайте мне Вашу руку." Рука появилась из-под одеяла. Действительно другая раса. Кисть раза в полтора уже Гениной, но на полторы фаланги длиннее. А холодная, как у лягушки. Вдруг соприкоснувшиеся руки стали быстро теплеть, и пульс забился где-то между ними. К полной неожиданности присутствующих. Прямой визуальный контакт все-таки установился. В этих бездонных серых плошках сначала отразилось удивление. Затем страх. Затем: радость, безумная, не удерживаемая радость. Рука, не отпустив руку Гены, скользнула под одеяло, и быстро двинулась - куда-то довольно далеко. Пришла в действие другая рука, и стала исследовать ситуацию. И вот, когда Генина неуверенность, естественная для такого неожиданного разворота событий, стала сменяться уверенностью:
"Папа, сколько раз я просила тебя не трахать никого в моей комнате? Хоть бы в коридор вывел."