сказка: попытка побега 2
Честно говоря, не ожидал, что вернусь к своему сказочному проекту, с июля не писал ничего - а вот поди же ты.
Апд 5-12-2013: слегка отредактировано.
____________________________
Предыдущее по порядку: может, кто перечитать захочет :)
Пролог
Ойдырна 1, 2, 3, 4.
Порт-Пиковски 1, 2, 3, 4, 5
Семисвятск 1, 2, 3, 4.
Хартфилд 1, 2, 3, 4.
Попытка побега 1
________________________
Попытка побега 2
А вот Белла поняла, что успокаиваться ей не стоит. Еще до вечера скачала указанную ей программу, кодирующую содержательный текст в не вызывающий подозрений и годный для отправки по обычной электронной почте. Описание ситуации ушло в Ойдырну, Анастасии, тамошнему директору, дочке Аллы и знакомой этих опереточных тысков. Неужели только они могут помочь?
Ответ пришел на следующий день, со случайного адреса в северном Занзибаре, был извлечен из папки спама, расшифрован, прочитан несколько раз - но так и не понят. "Все к лучшему - и умка в метро, и пролитое масло. Каждая неудачная попытка Вас устранить улучшает Ваши - и наши - шансы. И, как Вы убедились, мы присматриваем за Вами и всегда готовы придти помощь. 500 тугриков будут Вам возвращены при окончательном расчете: не беспокойтесь. Следует перейти в наступление. Мы организуем Вашу встречу с Аллой - посидите, поговорите, может, вспомните что-то важное, что послужит ключом к пониманию ситуации. Ждите." Да уж. Как можно надеяться на помощь того, кто может послать тебе ангела-хранителя, летучего и курчавого, но помнит о жалких пяти сотнях? Белла рассмеялась и разозлилась, и от злости забыла о всем слое проблем, связанных со Снежной королевой. Взаимоотношения с невесткой, а особенно с матерью ее - гораздо важнее. И зять вот начинает беспокоить. И надо уговорить Вовика записаться в хоровой кружок. И понять, почему его не надо было уговаривать записаться в школу бальных танцев. Жизнь пошла своим чередом.
Но через три недели, в начале конца лета, в день, когда солнце впервые с мая прорвалось через пять облачных слоев, в папке спама появилось новое сообщение. "Завтра встречаетесь с Аллой - или Ариеттой, как Вам больше нравится. В 10:30 будьте на перекрестке проспекта Неувядаемой Славы и 5-й улицы Строителей, со стороны Вашего дома, дорогу не переходите. Все займет часа четыре. Приятного общения." Что же, это даже интересно. И волнительно. Многое забылось. Уже невольно Алла проецировалась на ее дочь Анастасию: бесстрашную кризисную, а теперь директора: вот четкая ведь девица, Алке повезло, амбиции, характер - а вот моя дочурка... Эх, надо что-то делать. С зятем. С утра встали рано, и Вовик, с игривой улыбкой, все спрашивал: а что ты, Белочка, так волнуешься, и что это за подруга такая школьная, а может, и не подруга, может, друг, ха-ха, тогда все понятно. В результате список срочных домашних дел для Вовика все удлинялся, а настроение Беллино не улучшалось. И непонятно было, что надеть. В конце концов, туфли решила надеть старые, без каблуков - вдруг пойдем куда погуляем, но компенсировать парадными чулками: жарко, да ничего, потерплю.
Вышла заранее, так что на перекрестке пришлось стоять минут десять. Было неуютно - казалось, что проезжающие мужики принимают ее за даму легкого поведения. Наконец рядом с ней затормозило что-то длинное и темно-зеленое. Ах. Теперь мы не бомжи. Теперь мы в костюме, запонки и зубы блестят, кучеряшки вымыты, и выглядим счастливо. "И где же твой сакс?" "Все будет, все будет, леди Баренова, увидишь меня и с саксофоном, если тебе так интересно." Забавный. Болтали всю долгую дорогу - а ехать надо было на шоссе Энтузиастов, район бесконечных вилл в светлых сосновых лесах. Негр говорил, что зовут его Джеф, и приехал из Старой Америки на три месяца. Сейчас дают долгую визу иностранцам, и следят за ними чисто формально, так что можно делать много интересного и полезного, контракт с тысками - только небольшая часть активностей, а в основном - поддержка американского бизнеса в Империи, дело тонкое, психологическое, и стрелять порой метко надо - как раз для Джефа работка. Имперский учил в спецколледже, акцента нет, потому что акцент отбивали - ну да, буквально почти. В Семисвятке нравится очень, особенно индустрия досуга. Но скучает по семье.
Заборы, сосны, заборы, сосны: демократичные виллы хорошо огорожены, лишь иногда промелькнет красивый гордый дом, не стесняющийся, что видит его проезжающий из-за изящной четырехметровой чугунной ограды. Машина остановилась у широких ворот, перегороженных шлагбаумом. Дом отдыха "Снежок" - гласила скромная табличка, золотые буквы на коричневом фоне. Охранник возраста был явно запенсионного, с добрыми бесцветными глазами. Джеф небрежно махнул ему серебрянной таньгой
- "Субдиректор Баренова к отдыхающей Кеб-Оглы"
Слишком небрежно махнул, наверное. Не только таньга была тщательно исследована: было сделано четыре звонка, два из них Джефом. Наконец охранник ослабел, но вдруг извлек сканер:
- "Как сотруднику 'Комбината, подкожный чип Вам, госпожа, полагается. Уж извольте."
- "Агаа. Вот откуда помню Вас, госпожа субдиректор. Концлагерь "Томолино"- первое место работы на комбинате. Ну и мое тоже"
- охранник, по братству северному, не скрыл удовлетворенной улыбки.
- "То-то смотрю: лицо Ваше тревожно знакомое, память-то у меня еще работает, а? Ну да, изволили встать на путь исправления, хорошо, очень хорошо. Вот прошу следовать к первому коттеджу, строго по тропинке, я прослежу, а отдыхающая там Вас значит и встретит. А шофер Ваш.."
Джеф легко поклонился
- "Госпожа Баринова, буду в пяти минутах езды. Позвоните, как освободитесь."
Пошла по дорожке. Остро пахло сосной после жаркого дождя. Дверь распахнулась навстречу.
-"Белла"
- "Алла"
Обнялись. Не поцеловались. Она что, маску никогда не снимает? И пахнет металлом. Белла старалась-наряжалась, а Алла одета в темно-коричневое, свободное - то ли пижама, то ли брючный костюм для кухни, то ли роба з/к - но присмотреться если, от порядочного кутюрье роба-то.
-"Вот. Это моя тюрьма. Двадцать лет уже. Пойдем туда, на тахту"
- и пошла. Коридор в коттедже-то по длине как Беллина двушка. А еще через гостиную идти, где пол лакированный и картины по стенам. Да уж. От сумы да от тюрьмы не отрекайся. На столике у тахты - кофе в голубоватом сосуде, фарфоровые чашки, печенюжки - пять всего, и небольшие. Но вкусные.
Монолог свой Алла подготовила явно заранее.
- "Белла. Я потеряла лицо. Я потеряла голос."
- глаза закатила немножко, и стала рассказывать все, как было, и про Геничку, и про выгодный обмен жизни на благополучие детей, и про операции - закатала штанину, расстегнула коленку, так что блеснул голубоватый хром под слоем смазки. И про работу свою секретную, которая, конечно, дерьмовая и бессмысленная, но зато интересная и развивающая. И деток пристроенных - более-менее. Только минут через двадцать заметила Алла, что Белла побледнела и одеревенела, и даже чашечка кофе в руке с оттопыренным мизинчиком уже минут пять совершенно не движется. Улыбнулась по-девчачьи:
-"Белочка, я забыла предупредить. Учреждение наше режимное, но личное пространство отдыхающих не прослушивается. Наукой доказана нецелесообразность. Не бойся. Все хорошо."
Беллу повело налево, направо, но информация была слишком неправдоподобная, чтобы ей не поверить. Чувства вернулись к ней, кровь прилила к щекам. Залпом поглотила остывший кофе, схватила печенюжку - и расплакалась.
- "За что же с тобой случилось такое, Алка? Ты ведь всегда была такая - серьезная, правильная, осторожная... Ты должна была по жизни, как по лунной дорожке пройти, к тихой старости..."
- "Да пришла уже к тихой, успокойся. Расскажи о себе."
Белла поглотила печенюжку, плеснула кофе.
- "Да что говорить. Все как у людей. Пошла учиться в горный. На четвертом курсе завела любовника - начальника. Незаметно влюбилась. Он дела крутил, и меня научил. Сгорели. Меня в зону, на Север. Повезло: по специальности, руду кололи. К освобождению мастером смены была. Привыкла на Севере, жизнь там посвободнее, чем здесь у вас. Томилино, Чикруганда, Бриск на Пугоре, Кремса, Умпаркан. Мужика нашла, двое деток родила, в начальники выбилась, денег сбила. А, седьмой ранг у меня, понюхай! Вот сейчас сюда перебралась, на пенсию, жить начинаю."
Белла прервалась и почесала бедро.
- "Тошно у вас на самом деле."
- "Тошно" - улыбнулась Алла. "Даже в Городе лучше было."
- "Да в Городе - конечно. Ты там контакты поддерживаешь? Родители у тебя ..?"
Алла покачала головой.
- "У меня тоже. В Городе долго не живут, да. Мать тяжело умирала - отпуск я брала на полгода. На зиму пришлось. А зима-то в Городе еще похуже, чем на Севере. Тяжело. До сих пор тяжело. Квартира вот осталась - стоит, не сдаю пока." - "Давно это было, Белка?"
-"Три -нет, четыре года уже. Надо было продать, но вот что-то остановило. Я же там родилась, да, и знаешь, мама тоже там родилась, ты же помнишь наш дом, старинный ..."
- "Цены сейчас хорошие?"
- "Не особенно, но не в этом дело. Что-то не пускает. Там зеркало бабушкино, огромное, в глубине зеленое, таких теперь не делают. В детстве смотрела в него и видела ... Да и с другой стороны, мы не бедные, вот двушку в Семисвятске купили - тут все так живут ... А цены еще может и подрастут."
- "Да не продавай, Белка, если душа не лежит. Всех денег не заработаешь."
Ага, подумала Белла, вот ты на гособеспечении, денег тебе не нужно, жизнь у тебя отняли, а ты вот как сыр в масле, за печенюжки не платишь. Как же все-таки чешутся гребаные чулки.
Это Алла решила овладеть инициативой в разговоре.
- "Ну а что тебе сказали тыски?"
Женщины невольно сжались. То речь шла о зле своем, знакомом, по-родному разнузданном, в чем-то и милом - а тут вот чужое, непонятное. Белла хохотнула.
- "А знаешь, как они ко мне подкатились? Видео твои показывали. Как ты моим голосом пела..."
Аллу слегка передернуло.
- "Да ничо, смешно даже.."
- "Белка, а ты помнишь..."
Но Белла не остановилась.
- "Думала, лохи совсем. А потом появился умка."
Белла посмотрела со значением.
- "Алла. Жизнь меня научила мелочей не бояться. Но он - страшный. Правда. Я его в метро видела, не так давно. Едва ушла."
Еще печенюжку схватила.
- "А эти тыски, хоть и смешные иностранцы, но круты. Круты. Дух ведь этот в них."
- "Какой дух, Белла?"
- "Ну дух Восьмерки. Мне что дед рассказывал. Уже конец войны, капитуляция. Они вошли в тысканский городок, часть тысканская им сдалась честь по чести. Заперли их культурно в казарме. А сами решили победу отпраздновать, ну расслабиться, поозорничать в городе, шнапс, девчонки. В полночь из казармы вышел - и как вышел, непонятно - их полковник, один, с двумя автоматами, на фуражке - череп, орденов - как на елке, а на шее - черная бабочка не по форме, а как у жениха. Медленно пошел к центру города. Бой длился час, сколько наших полегло - не считали. А полковника так и не нашли. С тех пор солдатики не озорничали, дружба-фройндшафт, старушек переводили через дорогу, а от фройляйн демонстративно отворачивались. Дед-то говорил, что пока они там стояли, полковник каждую ночь выходил по центру погулять, для контроля, глазницы пустые, а во рту сигаретка пыхает, но это - я считаю суеверием."
- "Белла, ну что ты такое несешь!" Алла засмеялась без раздражения, как над ребенком.
- "Восьмерка давно сломалась, и тыски не венчаны более со смертью, и это Высочайший дал тогда приказ не мстить мирному населению."
- "Я не знаю, Алла, я с тысками по шахтам много общалась, они ленивы, противны и, когда дело их не касается, туповаты, но дух в них есть. Но не в этом дело. Наши с тобой тыски круты, умку не боятся, меня смогли защитить, у них здесь много чего схвачено. Что они там накручивают - не знаю, но пока что выгодно иметь их на своей стороне. Мне. А у тебя что?"
Алла подобралась, скинула шлепки, залезла на стул с ногами.
- "Белла, ты знаешь, что такое Черный Платок?"
- "Черный платок? Что?"
- "Ну. Может ты помнишь, есть такая детская сказка - решская, когда монахи приносят в город черный платок и ... " Аллу обидел смех Беллы, но та явно стремилась отыграться.
- "Охх, а потом черная простыня за трамваем летит, а радио девочке говорит... "
- "Белка, хватит резвиться. Мне кто-то подложил Черный Платок, ну если хочешь, Киббра-Аш".
Вот интересно, как употребление слова иностранного, вроде и тождественного по смыслу, может изменить ход дискуссии и придать ей новый смысл. Белла посерьезнела, как школьная учительница, услышавшая непристойность от любимой ученицы, и трижды размашисто перекрестилась.
- "Ты христианка?" - заинтересовалась Алла. Белла ответила привычно и безлично, как затверженный урок
- "Было дело, попала я одна в пургу. Господь вывел, с тех пор верую и исповедую. А что тебе до этого: Высочайший ведь это дозволяет?"
- "Да ничего, Белочка, не обижайся, у меня и Анастасия христианка, у вас на Севере это как бы популярно..."
- "Так обстоятельства жизни благораспологают. Анастасия: я же с ней познакомилась. Слушай: ну чудо у тебя девка! Высочайший профессионализм. Ответственность не по детски. Адекватные амбиции. Умение работать с людьми. Она далеко пойдет."
Рот Аллы искривился :
- "Не моя заслуга. Я не смогла ее воспитать. Слишком рано мы расстались... Она так похожа на Геничку ..."
Рука Беллы легла на руку Аллы, естественно, не напряженно. Алла не спешила убрать руку.
- "Алла, это мерзкое слово, что ты произнесла. Я всегда думала, это что-то из давнего прошлого, легенда, так сказать. Это - правда - было с тобой?"
- "Да. И тыски вытащили меня оттуда. Сам Высочайший бы не смог, даже если и захотел. И Анастасия - они держат Анастасию, даже не знаю на чем. Я должна им, они сильны. Мне следует их слушать, даже если это и составляет измену Империи."
- "Алла." осторожно начала Белла -"Нас ведь не прослушивают. Что за чушь ты несешь? Какая измена, кому?"
Алла откинулась, истерически всхлипнула
- "Белла, я ненавижу Высочайшего и его клевретов. Я раздавила бы его, даже если бы заплатила за это жизнью: не только своей, но и моих детей. Я ненавижу нашу гнилую, трижды проклятую страну, которая давит, насилует, и убивает моих любимых и меня - походя, даже не оглянувшись и не почувствовав удовлетворения от содеянного. Но я честно служу ей много лет, всю мою жизнь. У меня нет ничего другого, мой дом, мои дети, мое тело, мои мысли: не мои - они принадлежат Империи, проклятому Кольцу Величия, круглому, бесконечному, безисходному ..."
Белла не знала, что и сказать.
Повод нашелся сам. "Мяу." Серый дымчатый котенок с голубыми глазами появился ниоткуда.
-"Какая прелесть, Аллочка. Чудо! Неужели это тоже - казенный?"
Алла улыбнулась сквозь слезы, как бы выходя из глубокого транса.
- "Нет. Это мой. Кренди зовут. Кстати, тыски мне посоветовали его завести. Ну подала прошение, начальство одобрило... не ожидала, честно говоря, что это так приятно. Милый, правда?"
Котенок по-хозяйски прыгнул на колени Аллы.
Прозвенел сигнал домофона. Знакомый голос охранника.
- "Этта, отдыхающая Кэб-оглы. Вы чего, госпожа хорошая, еще гостей ожидаете?"
Видно, котенок на коленях способствует проявлению спонтанных, неприкрытых человеческих чувств.
- "Нет!" воскликнула Алла тоном девушки, застигнутой с первым любовником. В домофоне грохнул выстрел, и еще три - гораздо более приглушенных.
Апд 5-12-2013: слегка отредактировано.
____________________________
Предыдущее по порядку: может, кто перечитать захочет :)
Пролог
Ойдырна 1, 2, 3, 4.
Порт-Пиковски 1, 2, 3, 4, 5
Семисвятск 1, 2, 3, 4.
Хартфилд 1, 2, 3, 4.
Попытка побега 1
________________________
Попытка побега 2
А вот Белла поняла, что успокаиваться ей не стоит. Еще до вечера скачала указанную ей программу, кодирующую содержательный текст в не вызывающий подозрений и годный для отправки по обычной электронной почте. Описание ситуации ушло в Ойдырну, Анастасии, тамошнему директору, дочке Аллы и знакомой этих опереточных тысков. Неужели только они могут помочь?
Ответ пришел на следующий день, со случайного адреса в северном Занзибаре, был извлечен из папки спама, расшифрован, прочитан несколько раз - но так и не понят. "Все к лучшему - и умка в метро, и пролитое масло. Каждая неудачная попытка Вас устранить улучшает Ваши - и наши - шансы. И, как Вы убедились, мы присматриваем за Вами и всегда готовы придти помощь. 500 тугриков будут Вам возвращены при окончательном расчете: не беспокойтесь. Следует перейти в наступление. Мы организуем Вашу встречу с Аллой - посидите, поговорите, может, вспомните что-то важное, что послужит ключом к пониманию ситуации. Ждите." Да уж. Как можно надеяться на помощь того, кто может послать тебе ангела-хранителя, летучего и курчавого, но помнит о жалких пяти сотнях? Белла рассмеялась и разозлилась, и от злости забыла о всем слое проблем, связанных со Снежной королевой. Взаимоотношения с невесткой, а особенно с матерью ее - гораздо важнее. И зять вот начинает беспокоить. И надо уговорить Вовика записаться в хоровой кружок. И понять, почему его не надо было уговаривать записаться в школу бальных танцев. Жизнь пошла своим чередом.
Но через три недели, в начале конца лета, в день, когда солнце впервые с мая прорвалось через пять облачных слоев, в папке спама появилось новое сообщение. "Завтра встречаетесь с Аллой - или Ариеттой, как Вам больше нравится. В 10:30 будьте на перекрестке проспекта Неувядаемой Славы и 5-й улицы Строителей, со стороны Вашего дома, дорогу не переходите. Все займет часа четыре. Приятного общения." Что же, это даже интересно. И волнительно. Многое забылось. Уже невольно Алла проецировалась на ее дочь Анастасию: бесстрашную кризисную, а теперь директора: вот четкая ведь девица, Алке повезло, амбиции, характер - а вот моя дочурка... Эх, надо что-то делать. С зятем. С утра встали рано, и Вовик, с игривой улыбкой, все спрашивал: а что ты, Белочка, так волнуешься, и что это за подруга такая школьная, а может, и не подруга, может, друг, ха-ха, тогда все понятно. В результате список срочных домашних дел для Вовика все удлинялся, а настроение Беллино не улучшалось. И непонятно было, что надеть. В конце концов, туфли решила надеть старые, без каблуков - вдруг пойдем куда погуляем, но компенсировать парадными чулками: жарко, да ничего, потерплю.
Вышла заранее, так что на перекрестке пришлось стоять минут десять. Было неуютно - казалось, что проезжающие мужики принимают ее за даму легкого поведения. Наконец рядом с ней затормозило что-то длинное и темно-зеленое. Ах. Теперь мы не бомжи. Теперь мы в костюме, запонки и зубы блестят, кучеряшки вымыты, и выглядим счастливо. "И где же твой сакс?" "Все будет, все будет, леди Баренова, увидишь меня и с саксофоном, если тебе так интересно." Забавный. Болтали всю долгую дорогу - а ехать надо было на шоссе Энтузиастов, район бесконечных вилл в светлых сосновых лесах. Негр говорил, что зовут его Джеф, и приехал из Старой Америки на три месяца. Сейчас дают долгую визу иностранцам, и следят за ними чисто формально, так что можно делать много интересного и полезного, контракт с тысками - только небольшая часть активностей, а в основном - поддержка американского бизнеса в Империи, дело тонкое, психологическое, и стрелять порой метко надо - как раз для Джефа работка. Имперский учил в спецколледже, акцента нет, потому что акцент отбивали - ну да, буквально почти. В Семисвятке нравится очень, особенно индустрия досуга. Но скучает по семье.
Заборы, сосны, заборы, сосны: демократичные виллы хорошо огорожены, лишь иногда промелькнет красивый гордый дом, не стесняющийся, что видит его проезжающий из-за изящной четырехметровой чугунной ограды. Машина остановилась у широких ворот, перегороженных шлагбаумом. Дом отдыха "Снежок" - гласила скромная табличка, золотые буквы на коричневом фоне. Охранник возраста был явно запенсионного, с добрыми бесцветными глазами. Джеф небрежно махнул ему серебрянной таньгой
- "Субдиректор Баренова к отдыхающей Кеб-Оглы"
Слишком небрежно махнул, наверное. Не только таньга была тщательно исследована: было сделано четыре звонка, два из них Джефом. Наконец охранник ослабел, но вдруг извлек сканер:
- "Как сотруднику 'Комбината, подкожный чип Вам, госпожа, полагается. Уж извольте."
- "Агаа. Вот откуда помню Вас, госпожа субдиректор. Концлагерь "Томолино"- первое место работы на комбинате. Ну и мое тоже"
- охранник, по братству северному, не скрыл удовлетворенной улыбки.
- "То-то смотрю: лицо Ваше тревожно знакомое, память-то у меня еще работает, а? Ну да, изволили встать на путь исправления, хорошо, очень хорошо. Вот прошу следовать к первому коттеджу, строго по тропинке, я прослежу, а отдыхающая там Вас значит и встретит. А шофер Ваш.."
Джеф легко поклонился
- "Госпожа Баринова, буду в пяти минутах езды. Позвоните, как освободитесь."
Пошла по дорожке. Остро пахло сосной после жаркого дождя. Дверь распахнулась навстречу.
-"Белла"
- "Алла"
Обнялись. Не поцеловались. Она что, маску никогда не снимает? И пахнет металлом. Белла старалась-наряжалась, а Алла одета в темно-коричневое, свободное - то ли пижама, то ли брючный костюм для кухни, то ли роба з/к - но присмотреться если, от порядочного кутюрье роба-то.
-"Вот. Это моя тюрьма. Двадцать лет уже. Пойдем туда, на тахту"
- и пошла. Коридор в коттедже-то по длине как Беллина двушка. А еще через гостиную идти, где пол лакированный и картины по стенам. Да уж. От сумы да от тюрьмы не отрекайся. На столике у тахты - кофе в голубоватом сосуде, фарфоровые чашки, печенюжки - пять всего, и небольшие. Но вкусные.
Монолог свой Алла подготовила явно заранее.
- "Белла. Я потеряла лицо. Я потеряла голос."
- глаза закатила немножко, и стала рассказывать все, как было, и про Геничку, и про выгодный обмен жизни на благополучие детей, и про операции - закатала штанину, расстегнула коленку, так что блеснул голубоватый хром под слоем смазки. И про работу свою секретную, которая, конечно, дерьмовая и бессмысленная, но зато интересная и развивающая. И деток пристроенных - более-менее. Только минут через двадцать заметила Алла, что Белла побледнела и одеревенела, и даже чашечка кофе в руке с оттопыренным мизинчиком уже минут пять совершенно не движется. Улыбнулась по-девчачьи:
-"Белочка, я забыла предупредить. Учреждение наше режимное, но личное пространство отдыхающих не прослушивается. Наукой доказана нецелесообразность. Не бойся. Все хорошо."
Беллу повело налево, направо, но информация была слишком неправдоподобная, чтобы ей не поверить. Чувства вернулись к ней, кровь прилила к щекам. Залпом поглотила остывший кофе, схватила печенюжку - и расплакалась.
- "За что же с тобой случилось такое, Алка? Ты ведь всегда была такая - серьезная, правильная, осторожная... Ты должна была по жизни, как по лунной дорожке пройти, к тихой старости..."
- "Да пришла уже к тихой, успокойся. Расскажи о себе."
Белла поглотила печенюжку, плеснула кофе.
- "Да что говорить. Все как у людей. Пошла учиться в горный. На четвертом курсе завела любовника - начальника. Незаметно влюбилась. Он дела крутил, и меня научил. Сгорели. Меня в зону, на Север. Повезло: по специальности, руду кололи. К освобождению мастером смены была. Привыкла на Севере, жизнь там посвободнее, чем здесь у вас. Томилино, Чикруганда, Бриск на Пугоре, Кремса, Умпаркан. Мужика нашла, двое деток родила, в начальники выбилась, денег сбила. А, седьмой ранг у меня, понюхай! Вот сейчас сюда перебралась, на пенсию, жить начинаю."
Белла прервалась и почесала бедро.
- "Тошно у вас на самом деле."
- "Тошно" - улыбнулась Алла. "Даже в Городе лучше было."
- "Да в Городе - конечно. Ты там контакты поддерживаешь? Родители у тебя ..?"
Алла покачала головой.
- "У меня тоже. В Городе долго не живут, да. Мать тяжело умирала - отпуск я брала на полгода. На зиму пришлось. А зима-то в Городе еще похуже, чем на Севере. Тяжело. До сих пор тяжело. Квартира вот осталась - стоит, не сдаю пока." - "Давно это было, Белка?"
-"Три -нет, четыре года уже. Надо было продать, но вот что-то остановило. Я же там родилась, да, и знаешь, мама тоже там родилась, ты же помнишь наш дом, старинный ..."
- "Цены сейчас хорошие?"
- "Не особенно, но не в этом дело. Что-то не пускает. Там зеркало бабушкино, огромное, в глубине зеленое, таких теперь не делают. В детстве смотрела в него и видела ... Да и с другой стороны, мы не бедные, вот двушку в Семисвятске купили - тут все так живут ... А цены еще может и подрастут."
- "Да не продавай, Белка, если душа не лежит. Всех денег не заработаешь."
Ага, подумала Белла, вот ты на гособеспечении, денег тебе не нужно, жизнь у тебя отняли, а ты вот как сыр в масле, за печенюжки не платишь. Как же все-таки чешутся гребаные чулки.
Это Алла решила овладеть инициативой в разговоре.
- "Ну а что тебе сказали тыски?"
Женщины невольно сжались. То речь шла о зле своем, знакомом, по-родному разнузданном, в чем-то и милом - а тут вот чужое, непонятное. Белла хохотнула.
- "А знаешь, как они ко мне подкатились? Видео твои показывали. Как ты моим голосом пела..."
Аллу слегка передернуло.
- "Да ничо, смешно даже.."
- "Белка, а ты помнишь..."
Но Белла не остановилась.
- "Думала, лохи совсем. А потом появился умка."
Белла посмотрела со значением.
- "Алла. Жизнь меня научила мелочей не бояться. Но он - страшный. Правда. Я его в метро видела, не так давно. Едва ушла."
Еще печенюжку схватила.
- "А эти тыски, хоть и смешные иностранцы, но круты. Круты. Дух ведь этот в них."
- "Какой дух, Белла?"
- "Ну дух Восьмерки. Мне что дед рассказывал. Уже конец войны, капитуляция. Они вошли в тысканский городок, часть тысканская им сдалась честь по чести. Заперли их культурно в казарме. А сами решили победу отпраздновать, ну расслабиться, поозорничать в городе, шнапс, девчонки. В полночь из казармы вышел - и как вышел, непонятно - их полковник, один, с двумя автоматами, на фуражке - череп, орденов - как на елке, а на шее - черная бабочка не по форме, а как у жениха. Медленно пошел к центру города. Бой длился час, сколько наших полегло - не считали. А полковника так и не нашли. С тех пор солдатики не озорничали, дружба-фройндшафт, старушек переводили через дорогу, а от фройляйн демонстративно отворачивались. Дед-то говорил, что пока они там стояли, полковник каждую ночь выходил по центру погулять, для контроля, глазницы пустые, а во рту сигаретка пыхает, но это - я считаю суеверием."
- "Белла, ну что ты такое несешь!" Алла засмеялась без раздражения, как над ребенком.
- "Восьмерка давно сломалась, и тыски не венчаны более со смертью, и это Высочайший дал тогда приказ не мстить мирному населению."
- "Я не знаю, Алла, я с тысками по шахтам много общалась, они ленивы, противны и, когда дело их не касается, туповаты, но дух в них есть. Но не в этом дело. Наши с тобой тыски круты, умку не боятся, меня смогли защитить, у них здесь много чего схвачено. Что они там накручивают - не знаю, но пока что выгодно иметь их на своей стороне. Мне. А у тебя что?"
Алла подобралась, скинула шлепки, залезла на стул с ногами.
- "Белла, ты знаешь, что такое Черный Платок?"
- "Черный платок? Что?"
- "Ну. Может ты помнишь, есть такая детская сказка - решская, когда монахи приносят в город черный платок и ... " Аллу обидел смех Беллы, но та явно стремилась отыграться.
- "Охх, а потом черная простыня за трамваем летит, а радио девочке говорит... "
- "Белка, хватит резвиться. Мне кто-то подложил Черный Платок, ну если хочешь, Киббра-Аш".
Вот интересно, как употребление слова иностранного, вроде и тождественного по смыслу, может изменить ход дискуссии и придать ей новый смысл. Белла посерьезнела, как школьная учительница, услышавшая непристойность от любимой ученицы, и трижды размашисто перекрестилась.
- "Ты христианка?" - заинтересовалась Алла. Белла ответила привычно и безлично, как затверженный урок
- "Было дело, попала я одна в пургу. Господь вывел, с тех пор верую и исповедую. А что тебе до этого: Высочайший ведь это дозволяет?"
- "Да ничего, Белочка, не обижайся, у меня и Анастасия христианка, у вас на Севере это как бы популярно..."
- "Так обстоятельства жизни благораспологают. Анастасия: я же с ней познакомилась. Слушай: ну чудо у тебя девка! Высочайший профессионализм. Ответственность не по детски. Адекватные амбиции. Умение работать с людьми. Она далеко пойдет."
Рот Аллы искривился :
- "Не моя заслуга. Я не смогла ее воспитать. Слишком рано мы расстались... Она так похожа на Геничку ..."
Рука Беллы легла на руку Аллы, естественно, не напряженно. Алла не спешила убрать руку.
- "Алла, это мерзкое слово, что ты произнесла. Я всегда думала, это что-то из давнего прошлого, легенда, так сказать. Это - правда - было с тобой?"
- "Да. И тыски вытащили меня оттуда. Сам Высочайший бы не смог, даже если и захотел. И Анастасия - они держат Анастасию, даже не знаю на чем. Я должна им, они сильны. Мне следует их слушать, даже если это и составляет измену Империи."
- "Алла." осторожно начала Белла -"Нас ведь не прослушивают. Что за чушь ты несешь? Какая измена, кому?"
Алла откинулась, истерически всхлипнула
- "Белла, я ненавижу Высочайшего и его клевретов. Я раздавила бы его, даже если бы заплатила за это жизнью: не только своей, но и моих детей. Я ненавижу нашу гнилую, трижды проклятую страну, которая давит, насилует, и убивает моих любимых и меня - походя, даже не оглянувшись и не почувствовав удовлетворения от содеянного. Но я честно служу ей много лет, всю мою жизнь. У меня нет ничего другого, мой дом, мои дети, мое тело, мои мысли: не мои - они принадлежат Империи, проклятому Кольцу Величия, круглому, бесконечному, безисходному ..."
Белла не знала, что и сказать.
Повод нашелся сам. "Мяу." Серый дымчатый котенок с голубыми глазами появился ниоткуда.
-"Какая прелесть, Аллочка. Чудо! Неужели это тоже - казенный?"
Алла улыбнулась сквозь слезы, как бы выходя из глубокого транса.
- "Нет. Это мой. Кренди зовут. Кстати, тыски мне посоветовали его завести. Ну подала прошение, начальство одобрило... не ожидала, честно говоря, что это так приятно. Милый, правда?"
Котенок по-хозяйски прыгнул на колени Аллы.
Прозвенел сигнал домофона. Знакомый голос охранника.
- "Этта, отдыхающая Кэб-оглы. Вы чего, госпожа хорошая, еще гостей ожидаете?"
Видно, котенок на коленях способствует проявлению спонтанных, неприкрытых человеческих чувств.
- "Нет!" воскликнула Алла тоном девушки, застигнутой с первым любовником. В домофоне грохнул выстрел, и еще три - гораздо более приглушенных.