сказка: попытка побега 1
Трудно пошла новая часть ( И дела отвлекали, и сюжет из-под контроля уходит. Ну записываю просто что было.
____________________________
Предыдущее по порядку: может, кто перечитать захочет :)
Пролог
Ойдырна 1, 2, 3, 4.
Порт-Пиковски 1, 2, 3, 4, 5
Семисвятск 1, 2, 3, 4.
Хартфилд 1, 2, 3, 4.
________________________
Попытка побега 1
Переезд на материк казался Белле концом жизни, да наверное и был им. Но есть жизнь и после конца, и очень занятая и заполненная. Ведь формально она даже не вышла на пенсию, Комбинат нанимает пожизненно. Пол-дня в неделю следовало проводить на службе, в черном небоскребе центрального офиса, в компании таких же старых пней, которым Комбинат щедро дарил ощущение востребованности до их впадения в полную недвижимость. Первые недели ушли на организацию: уборку и перестановку мебели в своей двушке и приведение в порядок мужа Вовика, отбившегося от рук в результате частых и долгих разлук, и установлению отношений с живущими отдельно детьми, их супругами и родней, вернее, установлению границ этих отношений в быстрых родственных битвах. В результате внуки и дети были отвоеваны на три дня в неделю, Вовик приведен в покорность и предупредительность, состоялись десятки новых знакомств, полезных и бесполезных, еще пол-дня было зарезервирвано для общественной работы в клубе ветеранов Севера - но - оставалось три дня свободного времени. Для их освоения подготавливались планы ремонта, посещения курсов бальных танцев и хорового пения, а также тотального исследования болотистых окрестностей Семисвятска с рюкзаком и Вовиком - в общем, жизнь, как и до ее конца, намечалась трудная и занятая. Снежная королева, странные знакомства и загадочные новости о подруге детства - все забылось в этом вихре.
И не напомнили - все в один день сама вспомнила. Начался тот день с попытки вспомнить сон в первые секунды пробуждения. Что было? Во все небо - полярное сияние. Темно, на земле ничего не видно. Тепло, даже жарко, как здесь, в Семисвятске. Белла бежит и кричит Слово: а в слове все: и страх, и боль, и освобождение от страха, и страстная радость, и жизнь будущего века. Какое слово? Как его вспомнить? А тут муж Вовик проснулся, засопел и полез обниматься: ну очень не во время, ну и попало же ему. Вдобавок выяснилось, что будильник не прозвонил, и надо уже бежать-бежать, гулять внучка Тимочку отвоеванного. Кофе, бутерброд, Вовик пусть сам разбирается, и вперед, с двадцатого этажа на улицу, где душно, где в воздухе висит обычная летняя морось, по утреннему часу еще довольно прохладная. Двушка-то дорогая, от метро всего пятнадцать минут быстрого шага. В метро уже можно протоклнуться, повиснуть удобно, вот напротив интеллигентного блондина, молодого, породистого, с милыми пушистыми бачками, правда уже начинающего полнеть. Белла глянула было в фон, да заскучала, прикрыла глаза: ехать еще долго, может, еще увижу это полярное сияние.
Полудрема была прервана остановкой: не на станции, и не непредвиденной остановкой на путях, когда состав лязгает, и все обливаются страхом: теракты-то нет-нет а случаются. Просто мягко замерло движение поезда, а очнувшись полностью, Белла поняла, что и всякое движение замерло, пассажиры застыли в нелепых позах, ватная тишина, свет тускло-оранжевый. Свое тело вроде и не окаменело, но застыло напряженно, будто любое малое движение принесет вспышку боли. Прошло некоторое время, прежде чем Белла решилась оглянуться. Поворачивать голову было больно, но терпимо, не то еще терпела. Белла увидела то, что придавало какой-то смысл происшедшему - пусть даже жутко-фантастический. По вагону медленно, как бы тоже преодолевая боль, продвигалась белая некрупная собака. Нет, не собака, и не песец. Больше всего существо напоминало умку, такая вот один к трем уменьшенная модель, игрушка, привет детишкам с далекого Севера. Существо искало чего-то, методично обнюхивая ноги пассажиров. Белла вроде и не боялась, и знала, что надо делать. Когда существо приблизилось метра на два, она повисла на поручне обоими руками и подтянула ноги к груди. А. Больно. Боль в руках, плечах, спине, и даже в скрюченных ногах. Нет, так нельзя. Нестерпимо. Вот что: ноги закинуть на пояс блондина, закрепить замком за его спиной, прижаться к нему. Легче. Умка остановилась прямо под ней, покопошилась, долго обнюхивала лакированные полусапожки блондина, потом двинулась дальше. Пронесло.
Движение возобновилось. Тряска и шум, резкий свет, гул голосов резанули. Ноги сильно затекли, не слушаются, мгновенно разомкнуть замок не получилось. Глаза и губы блодина округлились. Секунду Белла надеялась, что он предпочтет галантно игнорировать происшедшее. Нет, наверное, у него было нелегкое детство. Блондин порозовел, побрагровел, и однотонно закричал не лишенным приятности баритоном. Как что прищемил. Толпа вокруг опасно всколыхнулась. "Припадочная, за ноги держите ее", "Морфинистка, сейчас укусит", это кричали две немолодые интеллигеные дамы, а другой народ выражал мысли, навеянные странной позой Беллы, языком прямым, недвусмысленным, и агрессивным. Спускать этого нельзя. За время, проведенное в Семисвятске, Белла уже пару раз видела, как безразлично-дружелюбная толпа превращается в стоглавое безумное чудовище
,- стресс-то у всех накоплен, и всем его выпустить хочется. Вот уже кто-то и руки к ней тянет. Белла переключилась на тотальную вербальную агрессию по всем направлениям: визг, оскорбительный мат, а главное, тщательно подобранные и правильно употребленные термины из блатного арго восстановили утрачивающуюся дистанцию между ней и толпой. Ничего, и пьяных каторжников на шахтах так останавливала. "Гнида нарная" тихо шепнула одна дама, а другая подарила Белле взгляд, исполненный понимания и уважения. Блондин прекратил крик и на всякий случай церемонно извинился. Ну давно бы так. Прощаю, слюнтяйчик. А вот, кстати, и наша станция.
Беллу трясло, эмоции не хотели улегаться. Причем умка ушел на задний план, о нем напоминала только боль в икрах, а вот своего страха перед толпой Белла действительно испугалась. Ведь она хотела выхватить стилет из сумочки. Явно заразилась сумасшествием семисвятцев. Но есть в городе и хорошее: эти милые киосочки при выходе из метро, на любую потребу души, от самой возвышенной до самой извращенной. Душа потребовала мааленький стаканчик славного местного рома и басюскин: пресный блинчик с толстым кружком свежего ананаса, который при тебе заливают расплавленным шоколадом. И всего за 50 тугриков. Помогло. Еще десять минут пробежки по становящейся горячей мороси, взлет на 25й этаж - где же ты, маленький?
Сын, конечно, уже на работе, невестка, некрашенная и невыспавшаяся, движениями робота пакует шестимесячного Тимочку и в коляску укладывает. И, коварная, принюхивается, хотя Белла и дышит старательно в сторону. Уже и рот открыла: но Белла успела ей улыбнуться так, что не захотелось невестке задавать ненужных вопросов. Бегом-бегом три квартала на запад, горячая морось младенцу крайне не полезна, скорее туда, где, окольцованный линией скоростного трамвая, стоит кусочек настоящих джунглей. Там суше: морось липнет на листья, там темно и прохладно, там щебечут разноцветные попугайчики из детских снов и порхают бабочки, которых и во сне не увидишь. Жаль отрубился Тимоша, укачался видно в коляске. Медленно сделала кружок, другой вокруг пруда, полюбовалась на фламинго. Негр-бомж сидит на скамейке с саксом наперевес "Леди, леди, десяточку пожалте на опохмел" а подавляем изящно волну гнева, достойно проходим, будто и не слышим ничего. К неграм вообще надо привыкать целенаправленно, на Севере их не было, а в Семисвятске как бы не треть, тоже ведь люди, правда? Ну вот, все хорошо, сейчас придет счастье, ну почти такое как во сне, сейчас: ты не нищая студенка, не вшивая зк, не траченая в голову чиновник Комбината, ты - бабушка, жизнь состоялась, слава Богу, сокровище упакованное со мной, никому не отдам. Однако пора и выходить из парка.
"Масло, масло!" Ну вот опять бомж этот, что за масло, что-то неприличное наверняка."Леди стой твою растак!" Поздно. Подскользнулась. Земля вырвалась из под ног, врезалась в копчик, коляска вырвалась из рук и медленно покатилась на рельсы, навстречу стремительно приближающемуся трамваю. Черное и большое пролетело поверху. Ударилось в коляску сбоку, отбросило на чугунную ограду, Тимоша заревел. Покатилось дальше, остановилось в сантиметрах от рельсов. Белла сама-то не ревела уже лет десять. А держать на коленях курчавую и наверняка вшивую голову, крестить ее и целовать, и тихо радоваться, что она не отделена от шеи - такого опыта вообще никогда не было. Бомж ушел с пятью сотнями, больше у Беллы не случилось, вполне довольный. И Тимоша недолго плакал.
А вот Белла поняла, что успокаиваться ей не стоит. Еще до вечера скачала указанную ей программу, кодирующую содержательный текст в не вызывающий подозрений и годный для отправки по обычной электронной почте. Описание ситуации ушло в Ойдырну, Анастасии, тамошнему директору, дочке Аллы и знакомой этих оперетточных тысков. Неужели только они могут помочь?