Вельдеманово и Григорово. Родина антагонистов.
Вся наша поездка с dima1989 в Нижегородскую область проходила под знаком Раскола и староверия - хоть в текстильных городах Подмосковья, хоть в показанном в прошлой части Городце с его ремёслам, хоть на керженских скитах и Светлояр-озере, бывших конечной целью. И удивительно, что главные герои Раскола - патриарх-реформатор Никон и протопоп-писатель Аввакум - были земляками, выходцами из двух соседних деревень Вельдеманово и Григорово в сотне километрах на юг от Нижнего Новгорода. Об этих деревнях, о моём понимании Раскола и наконец просто о том, как выглядит деревня в этой части страны - далее.
В одной из прошлых частей я уже говорил, что Нижегородская область - это вся Россия в миниатюре, и если к северу от устья Оки попадаешь словно куда-то под Тверь, то полусотней километров южнее оказываешься куда ближе к Самаре или Воронежу:
2.
Григорово и Вельдеманово стоят километрах в пяти друг от друга по прямой, и километрах в 15 - по асфальтированным дорогам, но относятся к разным районам - Перевозскому и Большемурашкинскому соответственно. Мы сначала двинули в расположенное чуть дальше Вельдеманово, и Перевозский район запомнился симпатичными кованными верстовыми столбиками у обочины и явно сделанным в той же мастерской ажурным крестом у поворота:
3.
По правую руку остался Перевоз - ухоженный, но невзрачный городок (8,9 тыс. жителей), выросший у переправы через речку Пьяну, которая, оправдывая своё название, слывёт "самой извилистой рекой России": при длине 436 километров, по прямой её исток и устья отстоят друг на друга всего на 60 километров, и река мало того что люто петляет, так ещё и описывает довольно крутую параболу, с внутренней стороны которой живут татары-мишари и находится их духовный центр Медяна. Перевоз стоит близко к вершине речной параболы, но сейчас там актуальнее станция на железной дороге Москва-Казань.
4.
К Вельдеманову довольно долго подъезжали по просёлкам, миновав деревеньку с ласкающим слух "любого здравомыслящего человека(тм)" названием Вовкин конец. Само Вельдеманово началось как-то постепенно и оказалось большим, добротным и крепким селом:
5.
Ближе к центру нашлось даже несколько каменных изб, похожих на " посадские дома" допетровской Руси:
6.
Ещё по селу много вот таких вот избушек без окон без дверей - сейчас это сараи, а изначально, подозреваю, они могли быть чёрными банями:
7.
Внезапно, гидрант и чёрные курицы. Село рассечено на несколько частей глубокими оврагами и стоит на краю косогора:
8.
Бабушка идёт из магазина, а в одном из соседних домов звучал старый рок... Какую-то часть населения, безусловно, составляют нижегородские дачники, но вряд ли большинство.
9.
Прииближаемся к сердцу села - Казанской церкви (1867):
10.
Внутри и снаружи там сейчас реставрация. Я зашёл в огромный белый зал, где ещё пока ни росписей, ни полноценного иконостаса, и повстречал смотрительницу. Рассказал, кто мы и зачем приехали, и смотрительница сразу оживилась: "А у нас в селе музей Никона есть! Хотите посетить? Давайте сейчас позвоню. Это вам к дому культуры ехать, минут через 15-20". Это была в некотором роде удача, так как о музее Никона я ничего не знал.
11.
За церковью - то ли причтовый дом, то ли церковно-приходская школа, а по соседству и местное сельпо:
12.
Напротив входа в храм - скромный воинский обелиск, возможно поставленный самими селянами сразу по окончании войны:
13.
Серый силикатный Дом культуры оказался буквально на другом конце села, пешком я бы шёл, наверное, минут 15:
14.
У ДК - ещё один воинский памятник, уже официозный годов этак 1970-х, но в сельской глубинке всё равно "с человеческим лицом":
15.
Вскоре подошли и сотрудницы музея - две женщины, как я понял, мать и дочь, только вот имена их в очередной раз забыл. Вчетвером мы прошли в неуютное фойе Дома культуры:
16.
И поднялись на второй этаж:
17.
Музей занимает буквально пару комнат и явно слеплен "из того, что было" - но слеплен очень любовно. Первый зал - об этих краях в целом - сельский быт, народные костюмы, реликвии разрушенных церквей и прочее:
18.
Второй - о самом патриархе, с портретами и фотографиями мест его биографии. И в обоих залах - множество вещей, ни с чем конкретных не связанных, просто оказавшихся в Вельдеманове и пожертвованных музею. Самая загадочная вещь, по словам музейшиц - вон тот металлический шар из церкви, разрушенной лет 80 назад, попавший в чей-то дом и оттуда наконец подаренный музею. Рядом - сопроводительная записка от бывшего владельца. Фишка в том, что никто в Вельдеманове толком не знает, для чего он использовался.
19.
Биография Никона была богатой и по-средневековому нелёгкой. Он родился в 1605 году, когда чуть западнее бушевала Великая Смута, и в миру его звали Никита Минов, и отец его был мордвином (а по данным Аввакума - даже марийцем, читай - "язычником"), а мать русской, но умерла почти сразу после его рождения. Мачеха же Никите житья не давала - била, морила голодом, выставляла на мороз и в общем издевалась всеми доступными средствами, так что в 12 лет Никита сбежал из дома в Макарьев Желтоводский монастырь, где ещё 7 лет, до 1624 года, был послушником, а затем подался в "белые" священники, при этом женившись и родив детей. Служил сначала в Лыскове практически напротив Макарьева, а затем, как священник не по своему веку начитанный, был приглашён в одну из московских церквей. В 1635 от болезни умерли его дети, с Никита с женой от горя разошлись по монастырям: она - в московский Алексеевский монастырь (на месте которого ныне Храм Христа Спасителя), а он - на далёкие Соловки, в самый удалённый и строгий Анзерский скит, где принял постриг под именем Никон и жил ещё 9 лет. Дальше, однако, что-то не задалось, Никон поссорился со старцем Елеазаром Анзерским и с островов буквально сбежал на лодке, потерпев крушение близ устья Онеги и спасшись на Кий-острове, где существенно позже основал монастырь. В итоге он обосновался в Кожезерском монастыре выше по Онеге (между прочим, одна из самых труднодоступных достопримечательностей России - дороги к нему нет, только пешком идти), где в 1643 году стал игуменом, а в 1646 году, отправившись в Москву на поклон молодому царю Алексею Михайловичу, был замечен монархом и стал настоятелем опять же московской Новоспасской обители, а с 1649 года - митрополитом Новгорода.
20.
Религиозная жизнь в Москве тогда кипела, и при царе сформировался целый негласный кружок "ревнителей благочестия" - в общем-то нечто похожее на многочисленные интеллектуальные кружки 19-20 веков, место соприкосновения людей умных, амбициозных и увлечённых одной идеей, но каждый по-своему, и готовых к долгим спорам, в которых рождается истина - но только пока они все на равных. Возглавлял этот кружок Стефан Вонифантьев, духовник Алексея Михайловича, а был среди его участников и протопоп Аввакум. Поворотным моментом стало соприкосновеие духовенства Москвы и Киева, то есть - двух совершенно разных традиций православия, космополитичной киевской и изолированной от мира московской. Тут "ревнители благочестия" разделились на два лагеря, которые сейчас бы назвали "космополитами" и "патриотами", и первые обрели настоящую силу в 1652 году, когда их негласный лидер Никон стал Патриархом, причём фактически эту должность ему уступил Стефан Вонифантьев, отказавшийся чуть ранее от предложения патриаршьего сана. Современники описывали Никона как человека очень высокого роста, с мощными руками, багровым лицом и грозным голосом...
20а.
Патриаршествовал Никон недолго, фактически всего 6 лет, но дел наделать успел на все 60. И многие вещи, которые в официальной церкви теперь считаются лишь формальными обрядами, для староверов оставались глубокими символами, и смена двоеперстного крещения (где два вытянутых пальца олицетворяли двойственную сущность Христа, а три согнутых - стоящую за Ним Троицу) троеперстным меняла в их понимании саму суть того, во что веруем, то есть означала ересь. По Никоновским реформам не только заменили традиционное "Исус" на "Иисус", но и поменяли летоисчисление, которое стало не только "от Рождества Христова" (вместо "от Сотворения мира"), но ещё и сместилось на 8 лет, то есть Иисус оказался не просто другим человеком, а ещё на 8 лет старше Исуса. Вдобавок, часть реформ впоследствии всё же отыгралась назад, а первоначально речь шла о, например, отказе от 8-конечного креста в пользу 4-конечного, то есть в совокупности складывалось едва ли не в окатоличивание Руси - подробнее некоторые нюансы здесь и здесь разъясняет старовер mu-pankratov. При этом с противниками своими Никон расправлялся вполне в духе тёмного Средневековья, сродни бывшей сотней лет ранее европейской Реформации (хотя там, имхо, всё было гораздо злее), а Раскол изначально шёл по многим линиям: противниками "никонианства" были не только староверы, но и многие иерархи официальной церкви - как например другой "ревнитель благочестия" Павел Коломенский, лично Никоном низложенный и вскоре погибший при невыясненных обстоятельствах. Ну а Стефан Воньфантьев и вовсе занимал ту презренную современниками и уважаемую потомками позицию, которую должен кто-то занимать в любых потрясениях: сохранять рассудок, не склоняясь ни к одной, ни к другой стороне. И наверное корил себя за то, что дал дорогу в патриаршество честолюбивому Никону...
21.
Но решающую роль сыграли всё же дворцовые интриги, борьба разных боярских и церковных кланов за влияние на царя, да и самим царём у Никона нашла коса на камень - фактически, возник конфликт самодержавия с теократией (вариант отделить церковь от государства тогда не рассматривался, и тут уже следующий вопрос - кто же главнее?). В 1658 Никон, хлопнув дверью, удалился в построенные им же самим и для себя монастыри (Новый Иерусалим под Москвой, Иверский на Валдае и Крестный на Кий-острове), и ещё 8 лет понадобилось на то, чтобы его низложить. На суде, который возглавляли приглашённые в Москву патриархи Александрийский и Антиохийский, Никон все 14 часов суда стоял, потому что сидеть был готов лишь на патриаршьем месте, которое ему не предоставили. Низложенный до простого монаха, Никон был сослан в Ферапонтов и Кирилло-Белозерский монастыри, откуда вернулся в 1681 году: новый царь Фёдор Алексеевич относился к низвергнотому патриарху с большим уважением, а Симеон Полоцкий, поэт и общественный деятель из литвинов, даже предлагал проект создания в России альтерантивного православного папства и 4 патриархий, и вероятно Никон ещё стал бы первым Папой Московским... если бы не умер по дороге - всё же ему было 76 лет. Через год не стало и Фёдора Алексеевича, а там и Пётр Первый наступил, полагавшийся не на религию, а на металлургию и морскую торговлю. Но Раскол было уже не остановить, не склеить обратно, а Пётр I - безбородый, одетый по чуждой моде да пускающий табачный дым из ноздрей - для староверов был уже конченным слугой Антихриста...
22.
Это я не экскурсию пересказывал (хотя пару деталей оттуда почерпнул), а "своими словами", тут всё подаётся гораздо более взвешенно и нейтрально, и Никон конечно в музее имени себя персонаж сугубо положительный. После экскурсии нас напоили чаем с печеньками в комнатке с вот такой морской штуковиной на стене:
22а.
А напоследок вместе с музейщицами мы поехали за овраг, на Красную горку, ныне опустевший выселок, где и родился Никита Минов. Там теперь небольшой памятник:
23.
Показательно, кстати, что церковный и государственный официоз к Никону совсем не так благожелателен - он не канонизирован, да и памятников ему всего три штуки - одна из фигур на новгородском "Тысячелетии России", отдельно стоящие памятники в Саранске (мордвины Никона считают своим и любят просто за это) и вот здесь, да и этот явно самодельный:
24.
Ещё до памятника местные жители сами поставили крест - личность спорная, но всё-таки земляк:
25.
Рядом парочка заброшенных каменных изб - почему-то Красная Горка совершенно опустела:
26.
Внизу - родник со святой водой, точно за оврагом Казанская церковь, но на машине ехать в круг пару километров:
27.
Отсюда мы вернулись к ДК, высадили музейщиц и поехали из села. Кстати, в Вельдеманове осталось и несколько мордвин, но по словам музейщиц, говорят они по-русски и о своём происхождении вспоминают редко. Само же Вельдеманово оставило довольно приятное впечатление, большое ухоженное село с обилием детей и атрибутами цивилизации типа детских площадок. Хотя вот заброшенная трёхэтажка, конечно, вид несколько портит:
28.
Дальше мы направились в Григорово, расположенное хоть и совсем рядом, но уже в другом и явно куда более бедном районе. И вид у Григорова был совсем иным - суровым до мрачноты:
29.
Но церковь здесь тоже Казанская (1770-е годы) с отдельной колоколенкой начала ХХ века:
30.
На последнюю, по скрипучим лестницам, устланным, как ковриками, голубиным помётом, можно беспрепятственно залезть:
31.
Вокруг села - те же просторы:
32.
Совсем рядом с церковью - местные ДК, магазин, органы власти и даже Ильич, всё капитальное, но закрытое. Когда-то Григорово было явно крупнее и богаче Вельдеманова, но времена поменялись:
33.
Интересно, что застроено оно гораздо плотнее, чем Вельдеманово, и сколь мне известно - мордовского влияния тут никогда не было:
34.
У тех же изб - наверное единственный в России памятник Аввакуму, поставленный ещё в 1991 году популярным в те годы скульптором Вячеславом Клыковым - туда мы ещё подойдём. Обратите внимание и на сарай с пирамидальной кровлей - таких много и в Вельдеманове, и особенно здесь:
35.
Ещё около церкви стоит довольно необычный памятник Великой Отечественной:
36.
А за церковью - источник в деревянной часовенке и речка с остатками моста:
37.
Местные избы, деревянные и каменные... А вот музея Аввакума тут нет:
38.
38а.
39.
Нелёгкий деревенский быт:
40.
У Аввакума Петрова биография была тоже не подарок: он родился в 1620 году в семье с пьющим отцом (хотя и батюшкой) и доброй набожной матерью, с подачи которой в 17 лет женился на 14-летней сироте Анастасии, ставшей ему не столько женой, сколько ближайшим другом. В 1644 Аввакум стал священником села Лопатицы под Макарьевом, и свой непокорный характер проявлял уже тогда - боролся за справедливость, изгонял из людей бесов, и очень сурово пресекал у своей паствы любые попытки отступления от канонов истинной веры, причём был в этом деле неистов - однажды, например, когда в село пожаловали скоморохи с парой медведей, он мало того что их прогнал, так ещё и отобрал у них медведей, причём одного убил врукопашную, а другого обратил в бегство в лес. Люди и бесы, конечно, в долгу не оставались: вторые мешали спать, поститься и молиться, а первые... Раз Аввакума избил и оставил без дома местный староста, произволу которого он пытался помешать, другой - чуть не утопил в Волге, выбросив за борт своего судна, проплывавший мимо боярин, сыну которого Аввакум отказал в благословении. В итоге его перевели в городок Юрьевец, но и там история продолжалась, и в какой-то момент от разъяренных чиновников и мирян Аввакуму пришёлся скрываться в Москве, где он был замечен всё тем же Стефаном Вонифантьевым и вошёл в круг "ревнителей благочестия".
41.
Столкновение московской и киевской традиции разные "ревнители" воспринимали по-разному. Для одних, во главе с тем же Никоном, это значило, что русское православие вдали от центров цивилизации деформировалось, в том числе под влиянием степного несторианства, и его надо возвращать к мировым стандартам. Для других, напротив, греческое и малоросское православие было безнадёжно испорчено латынянами, а истинная вера сбереглась только на Руси, вдали от "латинской блудни". Последних-то из возглавил Аввакум - не самый старый, не самый умудрённый и остававшийся всего-лишь протопопом (а это ещё "белое" духовенство, а не монашество), но харизматичный, непримиримый, сильный красноречием и духом. Возможно, свою роль в жестокости Раскола сыграло личное знакомство Никона и Аввакума и какие-то собственные счёты... В итоге при всемогущем патриархе Никоне Аввакум сначала провёл несколько дней в подвалах Андроникова монастыря, а затем, не по своей воле, скитался по ссылкам в Сибири: Тобольск, Енисейск, Даурия, Лена, Тунгуска, Братск, опять Даурия, Байкал и Амур.... так судьба и в ХХ-то веке кидала немногих. В основном он ходил с казаками воеводы Афанасия Пашкова, который имел негласный приказ Аввакуму мешать жить и при возможности от него избавиться, а Аввакум в силу своего характера Пашкова регулярно критиковал и обличал, чего сибирский воевода конечно простить не мог, и потому протопопа то в Тунгуске утопить пытался, то всю зиму держал на псарне закованным в цепи.... Там же, в Сибири, от голода и холода умерли Аввакумовы жена и двое сыновей из четырёх. Наконец, с падением Никона Аввакум вернулся в Москву, причём путь его занял три года, и на всём этом пути он проповедовал и обличал. Царь стерпел и даже через бояр донёс до Аввакума, что если тот помолчит, то церковь будет закрывать глаза на его раскольничество. Но молчал Аввакум недолго, и потому в 1664-66 годах его упекли на Мезень, откуда он по всей стране рассылал письма, продолжая обличать новые порядки. В итоге в один год с Никоном Аввакум был расстрижен, но если Никона из патриарха низвергли в простые монахи, то Аввакума в принципе лишили сана и на год бросили в темницу Пафнутьева-Боровского монастыря под Калугой. Последний шанс "исправиться" ему дали при тех же восточных патриархах, что судили Никона, и убеждали они его по сути в том, что весь мир не может ошибаться, и если все от греков до литвинов крестятся теперь 3 перстами - с какой стати ты решил, что надо кресться двумя? Конечно же, не помогло, но и тогда Аввакума, в отличие от многих других, не решились убивать - в своей последней ссылке в Пустозерске, единственном в те времена русском городе за Полярным кругом близ нынешнего Нарьян-Мара Аввакум провёл 14 лет, продолжая слать письма по Руси. Последним стало его письмо к реабилитировавшему Никона царю Фёдору Алексеевичу: в 1682 году, на полгода пережив своего врага, Аввакум и другие пустозёрские ссыльные были сожжены (причём в русской традиции сжигали не заживо, а в срубе, служившем по сути газовой камерой)... но брошенные ими зёрна сомнения было уже не пожечь.
42.
Аввакум оставил после себя огромное наследие, и в том числе - "Житие протопопа Аввакума, им самим написанное", фактически - первый русский роман, то есть даже великая русская литература своими корнями уходит в Раскол. Староверы, диссиденты, писатели - этот особый тип русских людей, вечно идущих против течения, порой вопреки здравому смыслу. Власть и староверы не пытались друга друга понять, общались между собой языком угроз, обличений, анафем и - со стороны власти - казней. Мне кажется весьма правдоподобной гипотеза о том, что великие восстания 17-18 веков - Разинщина, Булавинщина и Пугачёвщина - были ни чем имным, как религиозными войнами по-русски, первые искры к которым дали беглые казаки-староверы. К староверам русская власть была жестока как ни к одному народу, ни к одной вере - несколько веков с маниакальным, иррациональным упорством Церковь и государство пыталось искоренить древлеправославие, то огнём и мечом (как при Никоне и Петре Первом), то бюрократией и хитростью (как при Николае I), лишь дважды давая недолгие оттепели - на рубеже 18-19 веков и в 1905-17 годах, ну а официально РПЦ признала староверов лишь в 1977 году, когда сама потерпела все те же самые мучения от безбожников. Среди староверов же продолжалось дроблением, и одни со временем объединись в полноценные конфессии (особенно Белокриницкое и Новозыбковское согласия), а другие уверовали, что на Земле воцарился Антихрист и они теперь последние партизаны духа - и это, знаете ли, очень страшно: мы-то наивные думаем, что Добро победит Зло, а у них Зло уже победило, и более того, Злом являеся в том числе мы. Анклавы староверия образовали огромный архипелаг: предместья Москвы, Гуслицы, Новгород, Карельское Поморье, Керженец, Иргиз, Горнозаводской Урал, Бухтарма за Алтаем, Забайкалье, Причудье, Латгалия, Рига, дельта Дуная, Латинская Америка, далее везде... Но при этом и деловитостью староверы дали фору евреям: составляя к началу ХХ века лишь 2% населения страны, они контролировали 60% купеческого капитала, и зачастую (как тот же Савва Морозов) поддерживали большевиков как врагов своего врага. Раскол, я бы сказал, стал выражением этой особой русской червотончики, "холодной Гражданской войны", уже не первый век тлеющей в наших людях и периодически под разными идеологиями вспыхивающей настоящим кровопролитием.
А в сущности - столкнулись две гордыни и раскололи Русь....
43.
В следующей части - про соседний городок Большое Мурашкино, где на самом деле есть, на что взглянуть.
ВЕРХНЯЯ ВОЛГА-2014. Часть 2: поиски Китежа
Обзор двух частей и оглавление.
Дорога к Волге
Дрезна.
Орехово-Зуево. Орехово.
Орехово-Зуево. Крутое и Зуево.
Непарадная Владимирщина. Петушки, Лакинск, Собинка.
Гороховец. Средневековый русский городок.
Нижегородчина - Россия в миниатюре.
Зарисовки по окрестностям. Бор, Кстово, Заволжье, Пурех.
Чкаловск. Город советской легенды.
Городец. Музеи и промыслы.
Городец. По городу.
Григорово и Вельдеманово. Родина антагонистов.
Большое Мурашкино. Дворцы в захолустье.
Лысково и Макарьев, переправа в заволжье.
Семёнов. Матрёшкин град.
Керженская сторона. Потайной край староверия.
Светлояр, где скрылся Китеж.