Хевсуретия. Часть 1: дорога через Пшавию и перевал Медвежий Крест
От низовий показанной в прошлых частях Военно-Грузинской дороги, близ Жинвали, где в "обычную" Арагву впадает Пшавская Арагва, вдоль последней ответвляется то, что в альтернативной истории могло бы называться Военно-Чеченской дорогой - прямой путь из Тбилиси на Грозный. Сейчас ему не хватает для завершения нескольких километров на границе, ну а царские чиновники видели такую дорогу разве что в страшном сне: ведь пролегала бы она не только через непокорную Чечню, но и через земли хевсуров, грузинских анти-чеченцев, что даже в поле не ходили без кольчуги и ружья, а родословную свою возводили к осевшим в горах крестоносцам. Теперь их мирок, кроме башен в горах, остался достоянием музеев, но этнической культуре будет посвящена вторая часть, а в первой поговорим о географии - дороге в Шатили через перевал Медвежий Крест и раскинувшуюся ниже по горам Пшавию, где живёт совершенно иная разновидность грузин, в прошлом абсолютная враждебная хевсурам.
Удивительно, но этот мозга костей мужской край ярче всех открыла миру женщина - Зинаида Рихтер, начинавшая как журналистка Гражданской войны, а в 1920-30-х повидавшая мир от здешних гор до острова Врангеля. В Хевсуретию она отправился в 1923 году, по сути застав агонию этого странного края, и хотя в те времена туда не было дорог, кроме вьючных троп за перевалы, её путь примерно совпадал с нашим. А значит - вам снова никуда не деться от курсивных цитат: как-то располагает к ним грузинский склон Кавказа! "Дорога идет по берегу пшавской Арагвы. Пo сторонам - неуклюжие громады пшавских гор, тяжелые, слонообразные хребты. Пшавские селения расположены высоко в горах из опасения нападений".
2.
На кадре выше, впрочем, не сама Пшавская Аравга, а залив Жинвальского водохранилища, в 1985 году расползшегося буквой V по долинам. Жинвали, с виду не городок гидроэнергетиков, а обычное бесформенное село, стоит в развилке 3 путей: левым берегом Арагвы идёт Военно-Грузинская дорога, правым - гипотетическая Военно-Чеченская (повторюсь - на самом деле такого названия нет!), а поперёк реки можно уехать по невысоким горам в Кахетию. Уж по крайней мере - в Эрцо-Тианетию, самую маленькую в Грузии историческую область, своеобразный кахетинско-горский шлюз. В прошлых частях я не раз упоминал цанаров, таинственный высокогорный народ, то ли (и скорее всего) вайнахов, то ли самобытную ветвь грузин (вроде сванов), то ли и вовсе уцелевших наири из Урарту. Куда однозначнее их вера: Цанаретия была теократическим княжеством под началом хориепископа (корикоза). Впервые цанары заявили о себе в 787 году, на фоне пошатнувшейся власти арабов захватив Кахетию и по сути основав её как царство, во все века ключевое для грузинской истории. Первую сотню лет её правители тоже назывались корикозами, причём - даже после 827 года, когда умер цанарский ставленник Григол. Вот только сердцем той Кахетии была не Алазанская долина, а укромная Тианетская котловинка меж перевалов, горам открытая больше, чем равнине. Актуальная лишь пока историю Кахетии писали горцы: пленённый в 1010 году абхазским коллегой, царь Квирике III в 1014 году вернулся на трон уже не в Тианети, а в Телави. О былом в горах напоминают руины чрезвычайно труднодоступных крепостей и храмов (например, Бочорма), от древней столицы же не осталось по сути ничего - Тианетский дворец сгорел в тех же войнах. Окончательно, хотя и косвенно, Тианетию похоронил шах Аббас, в 1617 году утопивший Кахетию в крови - убитыми и угнанными в Исфахан она потеряла 4/5 населения. После чего жители Тианетии спустились на Алазань, а их место заняли горцы окрестных ущелий. В 1846 году "село Тионеты" стало центром Тушино-Хевсуро-Пшавского округа, с 1874 - Тионетского уезда Тифлисской губернии, где к 1897 году 21% жителей были пшавы, 16% хевсуры, 17% тушины и ещё 6% - чеченцы. Увы, яркая история часто не оставляет следов: нынешний Тианети, с 1960 года город (2,5 тыс. жителей) - один из самых невзрачных райцентров Грузии.
2а.
И тем не менее, пока стояли мы у развилки, на 10-20 машин в сторону Тианети находилась дай бог одна в сторону Шатили. Наконец, нас подобрал немолодой грузин на большой легковушке, буквально засыпанной ароматным тёплым хлебом. Он вспомнил Москву 1980-х (а другой - и не видал) да как-то незаметно перешёл к расспросам о нынешней войне. Я рассказывал - честно, хотя и несколько сглажено, а грузин - кивал, иногда задавая наводящие вопросы: удивительно по нынешним временам, но он был действительно настроен не спорить, а слушать! Так проехали мы километров 25 и попрощались в зелёной деревушке у Пшавской Арагвы:
3.
Как и знакомые нам по Военно-Грузинской дороге мтиулы (см. прошлую часть) или мохевцы, пшавы - видимо, наследники цанаров. Но им повезло жить не на гиблых высотах, а в тёплых лесах у подножья гор. О былом единстве напоминает забытый ныне термин Пховия, до 13 века означавший земли пшавов и хевсуров. Известно, что у Святой Нины в 4 веке проповеди тут не задались, а вот у царя с его армией христианизация пховцев пошла куда как лучше. В 1210-12 годах войско уже царицы Тамары подавило масштабное восстание горцев, причём причины его объяснить хронисты себя не утруждали: дикари же, вот и восстают! Разгром Пховии стал и последним её упоминанием, а появившаяся в хрониках пару-тройку веков спустя Пшавия (явно то же слово, но с другим говором!) выглядела уже совсем иначе. Во-первых, только здесь на всём Восточном Кавказе не найти горских башен: после их разрушения войсками Тамары, пшавы, подобно адыгам или гребенским казакам, сделали ставку на мобильную войну, расселившись в лесах мелкими хуторами, которые легко бросали в случае угроз. Во-вторых, как и весь Кавказ, к концу 15 века пшавы вернулись в язычество, превратив в джвари (святилища) построенные Тамарой церкви. Ну а главное - пшавы поняли, что с царями лучшим дружить, и где-то с 17 века образовали симбиоз с Кахетией: Алазанская долина стала их зимними пастбищами, а царь в случае ЧЕГО всегда мог укрыться в горах. Но при этом жили пшавы вольно, а главным злодеем их фольклора сделался знакомый по прошлой части арагвинский эристав Зураб Сидамонидзе, в 1620-х годах пытавшийся утвердить свою власть в горах и разрушить джвари: говорят, и теперь не забыты пшавские песни о партизанской войне и плясках до упаду при известии о гибели Зураба. Кахетинцы в этом плане понимали горцев лучше: в 1659 году пшавы не последнюю роль сыграли в героическом Бахтрионском восстании, поднятом несколькими эриставами (в первую очередь - с Ксани) против шаха Аббаса II. Вот только встали горцы не "за родину святую, за веру православную", а... за те самые зимние пастбища, которые шах вознамерился отдать своей опоре - кочевым азербайджанцам: с их резни пшавами и начался мятеж. Ну а во все остальные века пшавы постоянно воевали с соседями, в первую очередь хевсурами и кистинами (закавказскими чеченцами), надёжно прикрывая от них Тбилиси. В целом, пшавы кажутся мне жизнелюбивым народом, которому горская удаль - не культ, а средство: если в нынешней Грузии живёт около 7 тыс. мохевцев и 10 тыс. хевсур, то пшавов, в основном в городах - от 30 до 50 тысяч.
3а.
Ну а главный "бренд" пшавской этнографии - цацлоба, весьма неожиданный на суровом Кавказе обычай. Суть его в том, что пшавские девушки могли заводить добрачные платонические отношения с мужчинами в дальнем кровном родстве. Как минимум, цацлоба дозволяла им вместе гулять, вести беседы и оставаться наедине, а вот дальше начинается романтизация. Одни пишут, что цацлоба допускала почти всё, кроме собственно секса - цацли могли обниматься, спать на одной кровати, купаться голышом и чуть ли не совершать околоэротические ласки, лишь бы девственность не нарушать. Другие - напротив, что цацлоба подразумевала строгое табу даже на прикосновение, а ночь на одной кровати являла собой испытание, в котором обнажён был лишь положенный между цацли кинжал. И я бы однозначно предположил, что второй вариант ближе к истине... если бы не обладал опытом, который однозначно говорит - описанное в первом варианте возможно, и устоявшись (хоть бы и через ночь по разные стороны кинжала), такая близость сама по себе является чем-то особенным, не похожим ни на дружбу, ни на страсть. Не говоря уж о том, что уединившись в лесной чаще или одинокой сакле, вдали от чужих глаз цацли могли позволить себе многое. Ну а самой правдоподобной мне видится гипотеза, что цацлоба - это древняя, расширенная версия того обычая, от которого на остальном Кавказе осталось куначество. Она не зря допускалась лишь в пределах кровного родства, а цацли продолжали дружить и после свадеб: просто кровные союзы о взаимопомощи когда-то могли заключать не только двое мужчин, и в цацлобе горец как бы брал пожизненное шефство над односельчанкой, особенно актуальное, если у той братьев нет. Доисламский Кавказ вообще был совершенно другим, и разные его осколки сохранились у разных народов...
4а.
Ну а на кадре выше - не просто горец с семейством, а Лука Разикашвили, более известный как Важа Пшавела (на местном дилаекте Сын Пшавов) - писатель конца 19 века, один из столпов грузинской литературы. Он действительно был родом из Пшавии, села Чаргали километрах в 30 от начала дороги, и более того - жил горцем, вернувшись туда после всех семинарий, курсов и учительства на старости лет. Познакомиться с пшавской культурой я решил в его доме:
4.
От поворота это около 4 километров через корявый, необычайно старый лес, заботливо расчищенный от кустов и валежника. Чаргали тянется почти все эти 4 километра, но догадаться об этом нелегко - вместо улиц села из леса то и дело показывается домик с участком.
5.
И тем удивительнее за очередным поворотом вдруг обнаружить ТАКОЕ. В 1961 году, к 100-летию поэта, в горной глуши появился целый комплекс с музеем и памятником.
6.
Здание венчает Раненый Орёл: в коротком стихотворении он погибает в бою с воронами, которые никогда бы не подступили к нему, пока он был цел. Конечно, современники нашли в этом аллегорию Грузии:
6а.
Впечатляет сам феномен писателей, которые родились в фактическом Средневековье горных аулов, обучались и творили в Новое время, а изучались и интерпретировались - в новейшее. Кровная месть, куначество, гостеприимство и прочие законы гор - если Лермонтов и Толстой видели это глазами пришельцев, то Важа Пшавела, Александр Казбеги из Степанцминды, Коста Хетагурова из Двалетии - напротив, среди всего этого начинали жизнь, и лишь позже узнавали мир, живущий по другим законам.
7.
Больше для галочки я походил по холодным, осыпающимся залам, смотрительницы которых несказанно обрадовались гостю из Москвы. Для самих грузин же это весьма популярная достопримечательность, куда при нас непрерывно ехали семьи и небольшие группы:
8.
Нас подвезла от поворота интеллигентная чета из Тбилиси. В музее женщина сказала нам:
-Важа Пшавела владел разными языками. Однажды он встретил в горах француза, который пытался спрашивать у него дорогу на ломанном грузинском. И был удивлён, когда горец вдруг ответил ему на хорошем французском.
-Зато сейчас этим никого не удивишь... В том же Шатили [дело было на обратном пути] все владеют английским.
-И никто - русским, - с болью вздохнула грузинка, - 30 лет ОНИ делали всё, чтобы нас рассорить, оборвать все связи, отдалить друг от друга.
-Ладно... - попытался успокоить я её, - Я видел, что под Крестовым перевалом строится огромный тоннель в сторону России. Может, есть надежда.
9.
В целом же для иностранца, не знакомого с поэзией Важи, музей не слишком информативен, да и состояние его, мягко говоря, удручает:
10.
Совсем иное дело - собственно дом-музей на другой стороне ручья, для меня ставший просто саклей зажиточного пшавинца:
11.
Вполне типичное устройство - длинная веранда, за дверью прихожая с земляным полом:
12.
Справа - женская комната, где мать семейства готовила, шила, растила. Причём порой - одновременно: особенно впечатлила качель-маслобойка:
13.
Почти так же были устроены чеченские и черкесские (у тех комнаты имели разные входы с веранды) сакли, а грузина выдают рог для застолий и вкопанный в землю квеври (кувшин для вина):
13а.
Слева - мужская комната, где горец отдыхал между битв ("вдруг война, а я уставший" - тут не шутка!) и выгонов скота, принимал кунаков и гостей. Пожалуй, главное отличие комнаты горца-поэта - столик с огромной свечой:
14.
И камин тут признак достатка - чаще был только очаг, а со вспышкой я снимал не случайно - в сакле довольно темно. На стене - ружьё и музыкальный инструмент, официально конечно же пандури, а по факту скорее чеченский дачиг-пондар - у традиционных грузинских пандури те же три струны, но формы более округлые. И в этих двух предметах - весь горский Кавказ с его вечной войной и всеобщим культурным обменом:
15.
Если стоять к дому лицом - справа под старым деревом можно увидеть амбарчик, наполовину вкопанный в склон:
16.
А в нём в три росчерка всё горское хозяйство - загон для баранов, колода для пчёл и плуг и жернова для примитивного, в 19 веке уже не покрывавшего местные потребности, земледелия на клочках ровной земли.
17.
С другой стороны - родник и могила, но не самого Луки Павлович (старый поэт в 1915 году заболел воспалением лёгких, сумел спуститься в Тифлис, где умер и был похоронен), а первого хранителя музея.
18.
...Следующий поворот в верховья Пшавской Арагвы ведёт в Уканапшави, то есть Тыловую Пшавию, глухое ущелье, на 17 километрах которого живёт полсотни человек. Его открывает село Шуапхо, судя по названию (Центр-Пхо) заставшее ещё Пховию и традиционно слывшее столицей пшавов. Ещё дальше в старом лесу скрываются два самых чтимых джвари, - Иасхари и Лашари, - в которые превратились построенные указом царицы Тамары часовни. Но добираться туда тяжело (что автостопом, что своими колёсами по гравийке), очевидных троп к святилищам нет и местные их не подскажут, и я решил не связываться.
19.
А за неимением иной этнографии - сфоткал даже сувенирный киоск с как бы пшавским геометричными узорами.
19а.
Из Пшавии нас увёз наверх дребезжащий грузовой микроавтобус, который вёл весёлый азербайджанец Зиёд из Каспи. Я, того не зная, по наработанному этикету начал говорить ему хорошее о грузинах и Грузии, а затем вопросом "ты кто по нации?" оказался малость поставлен в тупик. Поняв, что везёт русских, Зиёд пустился в рассуждения о том, какие грузины нехорошие националисты и вообще американцам продались.
-Во! Тебя как зовут?
-Илья.
-А тебя?
-Наташа!
-От! Свадьба Илья и Наташа - это как? Хорошо! Свадьба Илья и Зиёд - ЭТО ЩТО ТАКОЕ?!
Политику Грузии Зиёд легко объяснял тем, что у грузин "милльион чилавек!" такие. Армению и Карабах он не поминал, а вот от дел на родине предков сам был не в восторге и сетовал, что весь Азербайджан принадлежит одной Семье.
20.
Километрах в 50 от Жинвали асфальтовая дорога начинает идти как бы пунктиром, сменяясь всё более длинными участками тряской грунтовки, пока не исчезает совсем. Отдельная её достопримечательность - таинственные бетонные сооружения в придорожной скале: слышал, что остались они от начатой на излёте Союзы трассы Тбилиси - Грозный. Мы увидели фуру, а в её теньке долговязый чернявый водитель с седыми висками разложил столик и пил чай из вогнутого с боков стакана. По этому стакану Зиёд сразу узнал своего - водитель оказался турком.
21.
...Впрочем, тут я малость забежал вперёд. Узел бывшей Пховии - Орицкали, дословно (и без всяких диалектов) Двуречье, из которого на восток тянется Уканапшави вдоль Пшавской Арагвы, а на запад трасса поднимается по долине Хевсурской Арагвы. И многие века для жителей обоих берегов за переправой начинался иной мир, вернуться живым из которого было удачей. Обычно хевсур описывают как рослых, русоволосых и голубоглазых людей, хотя по старым фото хорошо видны кавказские типажи и общая миниатюрность: голодные горы - явно не лучшее место для великанов. Возможно, такими хевсуры были в иные века, когда царь якобы дозволил им ходить в набеги, если они не дадут это делать чеченцам. А вот при виде их одежд, оберегов и остававшихся в ходу ещё в 19 веке прямых мечей, ручных щитов и кольчуг, в легенду об осевших в горах крестоносцах действительно хочется верить. Впрочем, к 1876 году, когда к хевсурам впервые забрался этнограф Густав Радде, всё уже было неоднозначно: веками этот край делился по Главному Кавказскому хребту на две части - Пирикита- и Пиракета-Хевсурети. Дословно (причём - с местного диалекта, а не литературного грузинского) Тамошнюю и Здешнюю Хевсуретию, в переводе чаще Внешнюю или Дальнюю и Внутреннюю или Ближнюю:
22.
"Столицей" и воротами Ближней Хевсуретии можно считать Барисахо ещё до тех бетонных руин, в 8 километрах от Орицкали. Вместе с тянущейся выше деревней Корша - не сказать, чтобы крупное (220 жителей), но в принципе обитаемое село с последним на дороге магазином. Это важно: так, на обратном пути ещё у Шатили нас подобрали трое ребят на пролетарского вида "Ниве", в которой нашим рюкзакам хватила места лишь на крыше. Однако - как уж есть: предыдущий шофёр, хотя над ущельем явно собиралась непогода, при звуках русской речи дал по газам. Эти ребята же потратили минут 20 на перекладывание вещей и привязывание рюкзаков, а по пути один из них очень дружелюбно общался с нами по-английски. Они оказались родом из Абастумани, а занимаются тем, что ездят по всей Грузии втроём и обустраивают в горах "small ways", тропинки для пеших прогулок. Спасибо мы им говорили за 3 месяца путешествия не раз, но лишь на той дороге - лично. И вот ехали они как раз-таки в Коршу затариться:
23.
Тихое зелёное село, до середины ХХ века висевшее выше по склону, застроено дощатыми домами, иногда - с верандами. Как бы не большая часть кавказских народов начали строить такие на рубеже 19-20 веков, поняв, что разводить овец и пчёл и покупать на базарах всё необходимое за мясо, руно или мёд куда выгоднее, чем брать его силой. В 1920-х годах Пиракета-Хевсурети хоть и встретила Зинаиду Рихтер следами только что подавленного антисоветского восстания (центром которого был и вовсе Душети), и жила постоянной тревогой чеченских набегов и жаждой мести, а всё же здесь никто не удивлялся благам цивилизации или гостям с равнины.
24.
На заборах, однако, лежат белые камни - мы увидим такое не раз на хевсурских джвари:
25.
А модернистская форма дома с кадра выше и встроенные в его подклет обереги намекают на нетривиальную личность владельца.
25а.
Предположу, что это художник Шота Арабули, давно уже ставший главной достопримечательностью Корши. В доме он показывает гостям авторские работы, а в башне у верхней околицы собрал этнографический музей, фотографии из которого я оставлю до следующей части.
26.
И видимо, эта башня - преемница упомянутый в заметках Рихтер высокой башни Суханавури, из рода которых был местный герой, в начале ХХ века в одиночку пошедший мстить чеченцам и вернувшийся с мешком отрезанных голов. Включая голову муллы, чего свирепые, но набожные соседи никак не могли простить: вскоре голова отделилась от плеч уже самого Суханавури. Как считается, навели мстителей на него "дальние" хевсуры, сделавшие это более чем зря: привыкшая жить в окружении врагов, Пирикита-Хевсурети всё же опиралась издавна на Пиракета-Хевсурети, через которую шли все тропы в большой мир. В 1914 году началась самая настоящая блокада - в следующие 9 лет ни один человек извне не приходил в Дальнюю Хевсуретию и ни один житель её не покинул. Конец петербургской монархии дошёл туда лишь в виде непроверенных слухов, а Зинаида Рихтер застала в горах измождённых, отчаявшихся, сломленных людей, уповавших лишь на помощь государства: урожаи чахли год от года, по саклям разгорались эпидемии, и все, кроме ушлых бандитов, понимали - ближайшую зиму горцам не пережить. Прорвала блокаду лично Зинаида Рихтер, сломав алгоритмы жителям Ближней Хевсуретии: после фразы "Если ваши мужчины трусы, то им надо ходить в юбке, а я одна пойду в Шатили" в Барисахо сразу же нашёлся молодой проводник, испугавшийся такой перспективы более, чем вражьей пули или ревности жены. Та блокада по сути и уничтожила Хевсуретию как культурную общность, а в 1953 году горные деревни и вовсе были расселены. Иными словами, живых хевсуров можно встретить именно в Ближней Хевсуретии, хотя никаких особенностей внешности или стиля общения у местных жителей я не заметил. Даже собаки такие же, как в низинной Грузии - любопытные, ласковые и непуганые:
27.
За Коршей горы стискиваются, дорога резко прибавляет уклон и окончательно вылезает из асфальта. Налево крутой и почти не проезжий серпантин поднимает на полкилометра в селение Рошка, с 2000 метров высоты которого евробэкпекеры обожают ходить ещё 8-10 километров до самых высокогорных в Грузии Абуделаурских озёр: Зелёному (к осени лужа), Голубому (2600м, у тропы к перевалу Чаухи в Хевию) и Белому (2800м) на безжизненном высокогорье у похожих на окаменевшее пламя гор. Кажется, вот эти горы - выглядывают из туч:
28.
Есть за Рошкой и более сложный маршрут в Архотскую Хевсуретию - третий элемент, слишком суровый, чтобы даже называться Дальним: ущелье Архоти раскрывается в Таргимскую котловину Ингушетии, но при этом к нему нет ни погранперехода, ни обустроенных дорог. Однако за высочайшим в Грузии Архотским перевалом (2970м), в самом труднодоступном месте страны, вроде бы даже есть несколько постоянных жителей.
29.
Но именно здесь, на притоках текущей с севера Хевсурской Арагвы начинается настоящая Хевсуретия. Дорога идёт по карнизу над речкой Бисо:
30.
К боевым башням на берегах которой сёла спустились лишь в ХХ веке. Да и то не целиком - ещё пяток висят вдалеке над дорогой. Например, Гудани, где находится Гуданский Крест (или Гуданис-Джвари) - главное святилище обеих Хевсуретий, воспетое Важей Пшавела в поэме " Алуда Кетелаури". Не менее чтим соседний Хахматский Крест, а вот визуально тот и другой, как я понимаю, совершенно не приметны.
31.
Где-то тут по дороге в Шатили мы попрощались с Зиёдом, круто укатившим наверх. Прождали новую попутку, впрочем, недолго - вскоре снизу показался минивэн, на котором нас взяла до Шатили компания поляков. Водитель, седой, но по-европейски бодрый, как я понял, жил в Тбилиси уже много лет и вот так вот катал по горам соотечественников. К известию о том, что мы из России, поляки отнеслись абсолютно ровно, и вскоре мы набирали высоту.
32.
Над истоками Бисо мы как-то незаметно вышли на серпантин в полтора десятка зигзагов, который я отчаянно пытался заснять на ходу, чем изрядно доканал панов. На спуске зато ребята на "Ниве" притормозили у родника:
33.
На самом деле тратить силы на фото-джигитовку незачем - с вершины перевала Датвисджвари, или Медвежий Крест (2676м), где поляки встали пообедать, на всё то же самое открывается самый лучший вид:
34.
Название же кажется странным лишь на первый взгляд: просто слово "джвари" появилось в речи грузин куда раньше, чем они узнали про священный крест, и когда-то означало просто всё святое. Явно отсюда же - и дзуар, как называют свои святилища осетины. Ещё более открытый вопрос, задабривали ли на этом перевале хевсурские охотники Царя Медведей или просто с косолапым оказалось созвучно имя какого-то из древнегрузинских богов, например Дали - местной Артамиды, покровительнице зверей и охоты. Этим богам вроде демиурга Мориге-Гмерти или его помощников - победителя чудовищ Копалы, кузнеца Пиркуши, покровителя набегов Санеба и других, - хевсурские жрецы молились ещё о победе над Гитлером, тогда как в Картли вытеснение древней веры началось ещё даже не христианством, а зороастризмом. Но теперь перевал больше Крест, чем Медвежий:
34а.
По ощущениям Датвисджвари хоть и выше, но легче, чем просто Джвари (Крестовый), однако и не перевал был самым опасным местом Военно-Грузинской дороги.
35.
А под ногами - снова Северный Кавказ. Из-за ближних хребтов кажет заснеженный гребень пограничная Тебулосмта (4493м), она же Тулойлам и Дакуох-Корт - высшая точка Чечни.
36.
На перевале нас быстро обступили чабаны - невысокие, чумазые, не знающие иных языков, но к путникам до умиления добрые и душевные. Мне сложно их даже вообразить среди садов или городских улиц:
37.
Мы, конечно, сразу же сделали вывод - классические хевсуры, но старший поляк сказал, что это азербайджанцы, по какому-то межправительственному соглашению имеющие право заходить со стадами в Грузию:
38.
Кем бы они ни были, Наташу они явно запомнят надолго!
39.
Ну а строчка Цоя "если есть стадо - есть пастух" ещё актуальнее, если её развернуть:
40.
Вот только проезжали сквозь стадо мы не открывая дверей и окон - пастушьи псы высокогорья совсем не похожи на добродушных собак равнины: это реально лютые зверюги, которых раз повстречав - не забыть.
41.
А вот предельно жизненный сюжет - козёл видёт баранов. Причём ещё и козёл с человеческим лицом:
-Генацвале, это я, Леван! Помоги выбраться из козла!
41а.
Чабаны встречались нам у перевала несколько раз - как я понимаю, в середине сентября стада отгоняют на зимние пастбища.
42а.
А основная жизнь на высокогорье - пастушьи стоянки под временными брезентовыми крышами:
42.
На склонах то и дело попадаются странные сооружения, вероятно тоже оставшиеся от стройки шоссе (например, с них грузили песок и щебёнку):
43.
Обратно мы ехали этой дорогой через туман:
44.
Ниже которого открывается впечатляющий вид Аргунского ущелья:
45.
Того самого, где стоят все эти Шатой и Итум-Кали и живёт пяток чеченских тейпов. Как и у Терека, верховья Аргуна - в Грузии, и его долина - стержень Пирикита-Хевсурети. Но жёсткая, начертанная кровью граница проходила поперёк реки веками, и даже после того, как в 1813 году генерал Фёдор Симанович впервые покорил Хевсуретию силой, тут изменилось немногое. Более того, Советы провели границу даже выше, чем царь: до 1927 года в Тифлисскую губернию входил округ Аллаго, включавший, например, Итум-Кали или опустошённые ныне депортацией аулы у озера Галанчож. Тогда, в 1944, ГССР взяла было реванш - в её состав вошёл Итум-Кали, переименованный в Ахалхеви ("Новая долина"), и видимо имея на него какие-то новые планы, в 1953 году власть переселила на равнину и хевсур. В 1957 чеченцы вернулись домой, а настоящим бенефисом Военно-Чеченской дороги стал конец 1990-х, когда у Аслана Масхадова созрел хитрый план: отгородиться от России мощными укрепрайонами и прорубить новое окно в мир сквозь Кавказские горы. От Итум-Кали до границы дорогу проложили силами русских пленных, а грузины мастерски умыли руки - на словах они горячо осуждали это всё (причём громче всех это делал тогда мало кому известный Мишико Саакашвили), а вот на деле сами границу не очень-то контролировали, и два недостроенных километра на их стороне не решали в общем ничего. К 1999 году дорога активно работала, снизу шли по ней бензовозы с копеечным горючим из приусадебных нефтезаводов, а сверху - грузовики с товарами большого мира, включая купленное на саудовские и турецкие деньги оружие. Последними путниками из Чечни тут стали беженцы, ну а теперь обустроить Военно-Чеченскую дорогу - чистой воды политический вопрос.
46.
Словно напоминая обо всём этом, Дальнюю Хевсуретию открывает башня совершенно вайнахской конструкции - всё, что осталось от села Лайбаскари, в 1923 шокировавшего ко многому привычную Зинаиду Рихтер своей нищетой и убожеством быта.
47.
Что интересно, в Шатили башни устроены совершенно иначе, да и соседнее село называлось Кистани - в переводе Чеченское:
48.
Вероятно, здесь, меж двух Хевсуретий, селились изгнанники тейпов, беглецы от кровной мести и помилованные хевсурами пленники, по каким-то причинам не готовые возвращаться в Чечню.
49.
От Кистани остались "пеньки" башенной крепости, на секунды показывающиеся слева из бокового ущелья:
50.
Ну а главную дорогу за Кавказ проложить тут мешали не только горцы, но и сами горы - Аргунское ущелье, за "ступенькой", напротив которой сочится капельный водопад, тянется на много километров узкой лавиноопасной тесниной.
51.
И даже на нас чуть не спустил обвал одинокий бульдозер, пробивавший дорогу к какой-нибудь ферме или заставе:
52.
В 100 километрах от Жинвали, в 150 от Тбилиси, примерно в 4 часах пути (где, кстати, и тбилисская маршрутка раз в день ходит), ущелье вдруг делает крутой поворот:
53.
А над ним не сразу даже разглядишь сливающуюся со скалами крепость. Она прикрывала с севера Шатили - столицу Хевсуретии:
54.
Но о нём, как и о том, чем примечательны хевсуры - в следующей части.
ГОРСКАЯ ГРУЗИЯ
Военно-Грузинская дорога. Верхний Ларс и Дарьял.
Военно-Грузинская дорога. Степанцминда (Казбеги).
Военно-Грузинская дорога. Сёла Хевии.
Тырсыгом, или Трусовское ущелье.
Военно-Грузинская дорога. Крестовый перевал.
Военно-Грузинская дорога. Мтиулетия.
Хевсуретия. Дорога: Пшавия и перевал Медвежий Крест.
Хевсуретия. Шатили.
Панкисское ущелье.
Тушетия. Перевал Абано.
Тушетия. Горные сёла.
ОБЗОР ПОЕЗДКИ И ОГЛАВЛЕНИЕ СЕРИИ.