Трусовское ущелье, или Тырсыгом. Секретная локация Алании
Не знаю, как сейчас, а в моей юности редкая компьютерная игра обходилась без "секретной локации", путь к которой не очевиден, как и сам факт того, что она есть. Ведение блога - в общем та же компьютерная игра, только квесты у неё в реале, а потому и в путешествиях случается "секретную локацию" найти. Например, у Алании такая расположена и не в Северной и не в Южной Осетии - заходить в неё надо через Грузию. Там перед самым Крестовым перевалом от Военно-Грузинской дороги на запад уходит к истокам Терека 30-километровое ущелье, грузинам известное как Трусо, а осетинам - как Тырсыгом. Осетины и населяли его до недавнего времени, но понемногу все ушли во Владикавказ. Остались - сказочно красивые в хрустальном воздухе горы, необычайно просторные, привольные долины, оранжевые ручьи нарзана, дзен травертинов и цырты, масыги, дзуары в руинах старинных кау. Нижнюю, проезжую часть Тырсыгома я показывал в прошлой части вместе с сёлами Хевии, а теперь отправимся дальше пешком.
Сейчас сложно представить, что населённая хмурыми горцами Хевия ещё не так давно была двунациональной землёй: её древнее ядро, - народ цанаров, в 8-9 веках покорявший Кахетию и бивший арабов на перевалах, но так и не сохранивший для потомков хоть пару слов из своего языка, - однажды раскололось пополам. Часть горцев, видимо подданых возникшего где-то в 8 веке теократического княжества, где даже монарх назывался корикоз (то есть, хориепископ) заговорили по-грузински, образовав теперешних мохевцев. Другая часть, видимо оставшись язычниками в вольных горных обществах, в 14-15 веках перешла на осетинский язык. Как и вся Двалетия - высокогорные долины между Тереком и Риони, к которым с падением Алании присоседился её царский двор, нашедший укрытие в Алагирском ущелье. Мохевцы держались восточного борта Долины (как переводится название Хевия), построив например показанные в прошлой части Сиони (их духовный центр) и Сно (родина крупнейшей фамилии Гудушаури), осетины - соответственно, западного, и в первую очередь Трусовского ущелья, вмещавшего со всеми ответвлениями 13 сёл. Ещё 9 стояли в Кобинском котловине (кадр ниже, а современные фото были в прошлой части) - узле ущелий перед Крестовым перевалом. Однако между ними и Дарьялом Военно-Грузинская дорога пересекала мохевские и ингушские земли: с остальной Аланией трусовцы и кобинцы контактировал только по горам.
1а.
Однако - осетины тянулись к тракту: например, в "Герое нашего времени" в начальной сцене преодоления Крестового перевала все погонщики были из них, тогда как грузины держали духан в придорожной сакле. В 1852 году колёсную дорогу проложили и в верховья Тырсыгома, а начиная с 1860 года по ней всё чаще ездили миссионеры из Общества восстановления православного христианства на Кавказе. Понемногу два народа сближались, и ни строгий запрет на межнациональные браки, ни пустота церквей, где священники-грузины редко знали осетинский, не смогли этом помещать так, как советское размежевание народов. К середине ХХ века для мохевцев главным центром притяжения сделался Тбилиси, для осетин - Владикавказ, а к моменту распада Союза вниз по Тереку как-то незаметно утекла почти вся их община. Оставшиеся несколько сотен горцев покинули охваченную разрушением Грузию в 1990-х, но и в те времена в ущелье звучала осетинская речь: люди ездили к отеческим гробам, к древним святыням, к тучным пастбищам, к богатым сенокосам. Пока 11 июля 2006 года Россия не взяла да закрыла Верхний Ларс на неопределённый срок, дав (причём не сразу) оставшимся по ту сторону границы осетинам три дня на возвращение домой. Вновь заработавшая лишь в 2010-х, осетин эта дорога больше не манила: они нашли себе новые сенокосы, поездки на кладбища и святилища пару раз в году - не в счёт, и лишь в прессе да разговорах с владикавказской интеллигенцией порой всплывает (скорее, кверху брюхом) тема, что "Тырсыгом наш!". Самое высокое (до 2300 метров) и холодное из ущелий Грузии, не манило Трусо и грузин, зато здорово глянулось европейцам: пожалуй, лучшее на Кавказе сочетание первозданности и доступности превратило его в модный маршрут однодневного треккинга. В который собрались и мы...
2.
Начало Тырсыгома напоминает воронку, сужающуюся из широкой котловины Коби, где за селом Алмасиани (ранее Базилан) начинается каменистая, похожая на булыжную мостовую грунтовка вдоль Терека. Да, узкая речка с этих кадров - это именно Терек, который тут совсем не такой, как во Владикавказе или Моздоке. Первые 5 километров по ущелью вполне проезжие даже на легковушке, и в нашем случае легковушку эту вела крепкая белокурая девушка в вязанной шапке и чёрных очках, с такими же чёрными глазами. Днём ранее мы с ней случайно встретились взглядами на ветреной, бесприютной улице Степанцминды, странно друг друга запомнили, а потому притормаживать она начала, кажется, раньше, чем я вскинул руку. Девушка была из Швейцарии, германоязычного кантона Цуг, где работала в какой-то биологической лаборатории, а звали её, - вот добрый знак в начале путешествия по Грузии! - Нина. В Грузию она приехала на пару недель и путешествовала на арендованной машине, а в прошлый раз выбиралась в дальние страны 6 лет назад. Впрочем, Нина вообще оказалась не похожа на стереотипную европейку - без апломба, плоских шуток и бестолковых small-talking'ов. Говорила она тихо, глядела - внимательно, ходила - целеустремлённо, и в общем не удивительно, что мы легко нашли общий язык. На машине мы пересекли Нижнее Трусовское ущелье, или долину Окрокана - по крайнему селу (вдали на кадре выше) в конце автодороги: дальше - только внедорожником или пешком. Мы с Наташей сначала ушли вперёд, сочтя, что Нина предпочтёт гулять одна, но поравнявшись, хотя ходила она явно быстрее нас, без лишних вопросов продолжили путь втроём. За Окроканой начинается Кассара - 3-километровая теснина с врезанной в высокий берег Терека тропой, по которой лишь изредка пылят джипы (в том числе - пограничников и егерей), а чаще туристы бредут, глядя вверх или вниз.
3.
А как иначе, если за первым же поворотом нам открылось вот такое?
4.
После затяжных дождей, кончившихся буквально под утро, пористый каменный склон сочился водопадами:
5.
А их белые струи смешивалась с рыжими ручьями нарзана:
6.
У очередного поворота, как въездной знак - бывший бульдозер, обглоданный в лихие годы искателями лома и запчастей и оклеенный стикерами туристов:
7.
Чёрная скала поодаль же по-настоящему открылась лишь на обратном пути - весь её обрыв сложен каменными шестигранными столбами! И тут можно лишь пожалеть, что прежде я уже видел Столбчатый мыс на Курилах и Гарнийское ущелье в Армении, а потому знал - так, просто по законам физики, застывает лава.
8.
Да и камни склонов, которые с тропы можно потрогать рукой, впечатляют не меньше:
9.
Ещё немного - и тропа делает крутой поворот. На изогнутом обрыве кресты, лоскутки и огарки свечей дополняют иконы Святого Георгия... или точнее Раг-Уастырджи, бога-заступника из осетинского пантеона, которого отождествляют с этим христианским святым. Я пустился перед Ниной в англоязычный рассказ об ассианстве - мы набрели на классический осетинский дзуар (святилище). И я даже не могу сказать, что он тут какой-то иной, чем в Осетии - ведь стандартной формы у дзуаров просто нет!
10.
Большинство теснин Кавказа прошивают Скалистый хребет, соседняя Дарьяльская теснина вырезана Тереком в Боковом хребте, ну а Кассара пересекает даже не хребет, а мощный шлейф лавы и туфа от давнего извержения. Причём извергался не Казбек, остаточная активность в котором по-прежнему спускает порой ледник вроде дарьяльского Девдорака или кармадонского Колки: застывший лавовый поток плавно поднимается к вулканам Кельского плато. С юга мы уже любовались им из Урстуальского ущелья в Южной Осетии, а вот так оно выглядит с севера - в перспективе Кассары по сути давший ей название (просто в разной транскрипции) потухший вулкан Хорисар (3736м):
11.
Но как и всюду на Северном Кавказе, именно теснина определяла горский уклад: жителям сёл выше по Тереку добраться в Нар, Ерман или Кани было немногим сложнее, чем в Сиони или Гудаури. Лишь 1852 год с его колёсной дорогой нарушил герметичность этого мирка. Ультрасовременная для тех времён, за полторы сотни лет она не слишком изменилась, а советский мостик к тогда уже чахлым, но не покинутым сёлам оставил грузинам возможность в 2010-х сделать из Трусо туристический рай:
12.
После моста, на маленькой площадке за речкой, мы приметили горного козла, вид которого был, мягко говоря, печален. Что ж - любой альпинист рискует сорваться, и эти четвероногие альпинисты не исключение: судя по всему, он скатился по осыпи, и среди безжизненных камней был обречён умирать от голода.
13.
Ещё немного - и холод и мрак Кассарской теснины развеиваются: дорога выводит на окружённый горами простор!
14.
На котором тёплыми снегами расстилаются травертины, или точнее - целые травертиновые поля:
15.
По масштабу, конечно, уступающие знаменитому Памуккале, и всё же - самые обширные, что я видел в постсоветских странах:
16.
Каменная рябь:
17.
Оставленная настоящей рябью: травертины осаждаются в кальциевых источниках, но чтобы получилось травертиновое поле - вода должна течь широко тонким слоем.
18.
Интереснее, конечно, это выглядит в динамике:
А.
You can watch this video on www.livejournal.com
Как на общем плане, так и вблизи:
Б.
You can watch this video on www.livejournal.com
This is Zen!
В.
You can watch this video on www.livejournal.com
И немного - культ Солнца:
Г.
You can watch this video on www.livejournal.com
Который, видать, чувствовали и аланы: хотя рядом с травертинами не видать ничего похожего даже на развалины села, ближайший склон отмечен парой стел старого кладбища:
19.
Но мы пошли не к нему, а за мост. Сначала - попрощавшись с Ниной: к несчастью, в Тырсыгоме ловит интернет, и ей пришло сообщение с просьбой срочно позвонить по работе. Нина попросила не ждать её - разговор намечался такой, что возможно придётся поворачивать к лежащему в машине ноутбуку, да и в любом случае она собиралась перекусить, и Наташа (имевшая опыт жизнь в Финляндии) однозначно уловила в этом просьбу освободить личное пространство. У моста к нам подошли спросить дорогу две черноволосые девушки - как оказалось, индийки, и хотя шли они вроде туда же, куда и мы - остались сначала кого-то ждать. За мостом, в излучине Терека, обнаружилась рощица с заброшенной турбазой. Обратите внимание на камень со знаком тропы - мне такие, конечно, напомнили флаг "хороших русских", а Нине - герб её родного Цуга:
20.
По лестнице из вкопанных покрышек мы взошли на высокий берег, где едва успели увернуться на узкой тропке от шедшей следом маршевым шагом группы европейцев.
21.
Но вверх по Тырсыгому идти стоит именно здесь - с обрыва за поворотом открывается величественный, первобытный пейзаж:
22.
Руины древних сёл:
23.
Фантастические горы с тонкой шалью первого снега:
24.
И кровавые, то есть железистые, ручьи, струящиеся в Терек:
25.
Тропа спускается над ними к нашей цели-минимум - нарзанному озеру Стыр-Суар. Впрочем, гидесса той же группы европейцев, ловкая грузинка средних лет с густыми волосами, похожими на вороновы крылья, вряд ли пользуется этим осетинским названием. Зато, услышав русскую речь, она сразу предупредила нас, что купаться в озере не стоит: вода ледяная, а в глубину оно больше, чем в ширину - до дна около 40 метров!
26.
Но, блин, это реально целое озеро шипучей пенящейся минералки! Гигантский стакан, вкопанный в землю рукой уаига - древнего и злого великана из осетинских легенд:
27.
Железистый состав воды понятен "на глаз" - Стыр-Суар порождает "кровавый ручей", распадающийся на две протоки:
28.
У озера мы и решили устроить привал, сняв обувь и то погружая ноги в ледяную воду, то прохаживаясь по сочной траве. Задержалось тут и охвостье группы - пожилой немец с супругой, сам очень старой закалки - не блогер, не экоактивист, даже не айтишник, а заслуженный инженер-тоннелестроитель, который и в России успел построить кое-что. По России он явно скучал, происходящее в Европе вслух называл безумием, и в общем чтобы пообщаться с нами, даже порядком отстал от удалявшейся группы. Оставшись одни, мы достали припасённые бутерброды с купленным в Казбеги домашним сыром, а как собрались идти дальше - нас и Нина догнала.
29.
А вот так всё это выглядит из-за Терека:
30.
Нарзаны струятся и дальше - теперь на другом берегу:
31.
Кажется, такой концентрации этих источников я не видел нигде на Кавказе, кроме разве что Долины Нарзанов под Кисловодском. Последняя, впрочем, хоть и плотнее, но меньше, а настоящий аналог Тырсыгома - скорее, сибирский Шумак. Собственно, в путеводителях по Грузии это ущелье и называют Долиной Нарзанов, а сухая статистика говорит, что всего тут около 60 минеральных ключей - железистых, кальциевых и сернистых, с газом и без него. Но при этом - ни единого горячего источника в царстве холода и ветра, где даже ослепительное солнце греет едва-едва:
32.
Натёки лежат в широкой долине Терека плитой, напоминая иные планеты на спутниковых снимках:
33.
Распространяясь от насосной станции, по которой нарзан подаётся за пределы ущелья: популярная в Грузии минералка "Коби" течёт из земли именно здесь. Впрочем, бренд "Коби" появился лишь в 2018 году, а прохудившаяся и сочащаяся конструкция явно старше: помимо Нарзанного озера, в Трусо есть и Нарзанное болото!
34.
От которого уже рукой подать до первого в Верхнем Тырсыгоме села Четырс в 7 километрах от Окроканы. В грузинском языке его название превратилось в Кетриси, а вот во многих советских публикациях, даром что на печатных машинках не стояло Т9 - в Четыре. Правый берег (то есть для нас - левый, на котором озеро) встречает высоким (14 метров) масыгом (боевой башней) в типично осетинских формах усечённой пирамиды.
35.
А за ней - целая россыпь разрушенных ганахов (укреплённых домов), где когда-то жили четыре фамилии пришельцев из-за перевалов - Цаллаговы и Касаевы с Алагира, Кокаевы с Даргавса и Четоевы из Куртатинского ущелья.
36.
Чуть поодаль - небольшой дзуар, или скорее странная помесь дзуара и алтаря грузинских горцев "ниши":
37.
И так и не скажешь - это древнее божество на нём или же крест Святой Нины? Примерно у таких же алтарей молились горцы в дохристианскую эпоху:
37а.
Старый Четырс, на карте отмеченный как Фаллагкау, представлял собой типичную для Кавказа жилую крепость, готовую в любой момент отразить набег каких-нибудь ингушей или хевсуров. Все 60 фамилий Тырсыгома и Коби жили в таких крепостях - Трусовское горное общество относилось к демократическим, где не было князей, а все вопросы решали ныхас (совет уважаемых людей) и тархон (суд). Когда же на смену закону гор дорога принесла сюда российские законы, понемногу село стало переезжать на правый берег. К концу 1930-х в Четырсе был 41 двор, теперь остались лишь разлинованные оградками по лугу участки:
38.
Точкой притяжения за Тереком стали 7 мельниц, каскад которых работал круглый год - полный нарзанами горный ручей не замерзает даже в лютую стужу.
39.
Теперь вокруг - руины, но всё же не сказать, что село пустынно: в нескольких домах вставлены окна, по улицам бродят индюки, за околицами - кони, а из-за заборов люди приглашают на обед или экскурсию. Прежде Тырсыгом был ещё первобытнее - открыть тут кафе или турбазу мешало то, что у всех домов или участков хозяева жили где-то в другой стране... Смартфонизация планеты исправила дело - теперь грузины-покупатели и осетины-продавцы договариваются по интернету.
40.
На краю села - средневекового вида кладбище:
41.
Высокие стелы даже не русского, а европейского вида, хотя и с надписями русским языком, тут по привычке называют цырты - хотя как выглядит настоящий осетинский цырт, можно оценить, например, в Дигории. Нет, эти стелы явно ставили те, кто бывал в городах и видел там кладбища богатых. Но в горах так упокоиться мог не только богач - тут было много камня и много времени. Лучшие стелы Тырсыгома делал мастер Хуаба Хуыссаты (Кубо Кусаев) из селения Реш:
42.
Дзоппадзов, традиционных аланских мавзолеев, в Трусо не найти, как, впрочем, и в остальной Двалетии - от Баксана до Аргуна они строились народами Алании, когда та была ещё крепка, а позже - потомками по образцу дедовских. Кое-где по горам скрываются царциаты-уалмардта - подземные склепы другого народа, жившего тут до осетин. В эпос они попали как этакие "чужие нарты", о подвигах и коллизиях которых тоже можно сказать многое, но пусть сказывает кто-то другой, в речь же вошли оборотом "исчезнуть как царциата", то есть - неожиданно и без следа. И если сами осетины ещё помнили тропы к уалмардта, то сейчас вряд ли найдётся гид, способный их показать. Древнейшую же собственно осетинскую стелу из села Суатис в боковом ущелье, найденную в 1957 году, ещё в 1985-м с боями и проклятиями вывез в музей Владикавказа архитектор Сослан Цаллагов, оставив заодно канонический текст о последних годах Тырсыгома. Стела впечатляет хотя бы буквами, в кажущемся беспорядке разбросанными вокруг креста: это не кириллица (появившаяся у осетин лишь в 19 века) и даже не грузиница (которой они пользовались испокон веков, последний раз официально - в советской Южной Осетии), а сирийское письмо (!), вероятно занесённое сюда каким-нибудь проповедником: между упадком православия и реваншем язычества на Кавказе пытались закрепиться несториане. Надпись, в 1959 году переведённая Георгием Турчаниновым (весьма, надо сказать, спорным профессером из Майкопа) гласит: "Божий раб Ван скончался. Это ему памяти ради сделал я, Хылках. Удручённый я есьмь из Алхасовых фамилии. 1326 год [по нашему календарю]", но при всей громоздкости этого явно искусственного текста, пока его никто не опроверг. А на боку ещё и приписка на персидском языке пехлевийским письмом - "Иосиф камень чёрный сделал". Но честно говоря, всё, что я могу тут сказать - это "так много вопросов, так мало ответов"...
42а.
Между тем, за Кетриси дороги сходятся на левом (для нас - правом) берегу. Над развилкой тихо стоит монастырь Двенадцати Апостолов:
43.
А впереди, за ветвящимися протоками Терека, виден уже конец широкой части ущелья и фактическое начало реки. Слева над ним стоят вершины Хурхатан, Ирицуп (3635м) и Кадласан (3832м), другой стороной нависающие над Урстуальским ущельем.
44.
А справа - село Абано, которое можно считать столицей Тырсыгома - не в прошлом, когда оно примерно вдвое уступало Четырсу, а сейчас.
45.
С грузинского его название переводится как Банное, но то скорее совпадение - Абана оно и для осетин. Но видимо сочтя, что баня - это хорошо, именно здесь в 1889 году миссионеры из ОВПХнК построили храм. Впечатляющий хотя бы полным выпадением из истории и географии - вот если без подписи, то есть ли хоть одна деталь, что это НЕ Шотландия, Ирландия или Фарреры?
46.
Разве что кириллица на изящных "кусаевских" стелах начала ХХ века:
47.
Рядом, словно колокольня - 7-ярусная боевая башня Гудиевых и пристроенный к их галуану (замку) новый корпус монастыря. Так и не понял, какой монастырь тут мужской, какой женский, и даже - одна обитель в ущелье стоит или два, тем более грузинские монастыри обычно очень маленькие, буквально на несколько братьев или сестёр. Вроде бы за забором я видел монашек...
48.
...но напротив башни расположилась просторная трапезная с расписным потолком, где два бородатых монаха угощают туристов сырными хачапури, медовой водичкой и домашним вином, причём - за пожертвования. Да, именно так - теоретически, тут можно поесть, вообще не заплатив, хотя это было бы свинство. Монастырское вино в итоге оказалось невыносимо кислым, бражка - невыносима сладкой, а вот их смесь - весьма неплохой.
49.
Пока мы, уже вдвоём, обедали, откуда-то явилась огромная лохматая псина, кажется, даже не собиравшаяся клянчить еду - в суровом краю животному хотелось ласки. А на всё это взирали из-за прижатых камнями столов итальянцы, венгры, поляки и грузинка-жена кого-то из них.
50.
На краю Абаны - грузинского вида кладбище, врезанное в склон. Кажется, со своими церквями село было центром христианства на Тырсыгоме:
51.
Здесь, ещё до обеда, мы в третий раз попрощались с Ниной - она хотела идти вперёд, а мы сочли, что пора возвращаться. Вид Абаны с крайней точки нашего пути по ущелью, на высоте 2170 метров:
52.
Впереди - ещё несколько бывших селений, некогда - самых высокогорных во всей Грузии: последнее в ущелье Реси (по-осетински - Реш) стоит в 2330 метрах над уровнем моря. Там Терек - уже просто горный ручей, а на мысу, за которым он становится хоть чуть похож на реку, видны руины Деси. Где-то рядом погранпост - дальше, по крайней мере официально, нельзя без пропуска:
53.
Ближе (это вид уже из Четырса) - Четойта, или Закагори, крайне живописное селение-крепость, которое построила единственная семья Четоевых, разросшаяся до 10 дворов. Именно туда направилась Нина, мы же сочли, что после Цмити, Лисри, Галиата ничего нового там не найдём.
54.
А на самом верху - Таранджелоз, главный дзуар Тырсыгома. Тем, кто читал мой аланский цикл, это название знакомо - наряду с Рекомом и Сиданом кувандон (святое место) с таким названием входит в число главных осетинских святынь. У них есть даже своё название - Три слезы Хуацао (Бога), что Он якобы проронил после того, как был вынужден убить восставшего героя Батрадза. Вот только ещё один Таранджелоз стоит за горами, на Урстуалгоме, и принято считать, что одна из Трёх слёз Хуацао - именно он. В юго-восточных ущельях от Тырсыгома до Ксани, и даже у живших рядом с грузин (называвшего его Тауранггелос) Таранджелоз почитался как бог плодородия, и главный праздник всего ущелья проходил на кувандоне в начале мая. Но кувандон - это святое место, а вот дзуар (святилище на нём) трусовцы считали даром царицы Тамары. В последнее даже верится - ведь сама она была наполовину осетинкой (по матери - аланской царевне Бурдухан), а её второго мужа, правую руку в делах и карающую длань в войнах, красноречиво звали Давид-Сослан. От туристов покой кувандона хранит погранзона, а вот паломники из Осетии - ездят. Как проходит осетинский праздник - можно оценить, например, здесь, и ключевым его событием является кувд: ритуальное застолье с солнцами круглых жёлтых пирогов, парным мясом из казана, потоками араки (лёгкой желтоватой водки), баганы (пива) и алутона (кваса), где каждый тост подобен молитве с возгласом "Аминь, Хуацао!" в конце. А теперь вспоминаем классику грузинского застолья - вино из рога и шашлык с шампура по кругу, цветистые витиеватые тосты, порой разрастающиеся до целых новелл... Ритуальный смысл вроде и забыт, а ритуальная форма - осталась.
55.
Дальше мы направились вниз по ущелью, и где-то в руинах Четырса Наташа встретила словами "This is fate!" вновь догнавшую нас Нину. Теперь оставалось лишь пройти назад 9 километров, и мы шли, разговаривая по-английски обо всём на свете. Я рассказывал, как мог, про осетин, их религию и кодекс чести; вспоминал другие путешествия по России и говорил, что треккинги - ерунда: наши туристы ходят в дикую природу, где можно неделями не встретить никого. Наташа ещё в начале пути удивлялась, зачем ехать в Грузию из Швейцарии, где так великолепны свои горы. Нина отвечала, что да, Альпы конечно прекрасны, но там слишком мало свободного места, всюду люди и каждый клок земли кому-нибудь принадлежит. Я спросил: "похожи ли эти места на Швейцарию в Средневековье?", и как мне показалось, девушке из Цуга понравился этот образ.
56.
Довезя нас до Военно-Грузинской дороги, Нина повернула направо - за Крестовый перевал: впереди у неё были горы Сванетии, древние храмы Картли, прогулки по Тбилиси и дегустация вин в Кахетии. У нас - в общем тоже, но позже и дольше: в тот вечер мы повернули налево, осмотрев вечером ещё Сно и Сиони - за это обожаю начало путешествий, когда силы есть буквально на всё. Но те места я показывал в прошлой части, а в следующей сами заберёмся на Крестовый перевал.
ГОРСКАЯ ГРУЗИЯ (ПХОВИЯ)
Военно-Грузинская дорога. Верхний Ларс и Дарьял.
Военно-Грузинская дорога. Степанцминда (Казбеги).
Военно-Грузинская дорога. Сёла Хевии.
Тырсыгом, или Трусовское ущелье.
Военно-Грузинская дорога. Крестовый перевал.
Военно-Грузинская дорога. Мтиалетия.
Пшавия и перевал Медвежий Крест.
Хевсуретия.
Панкисское ущелье.
Тушетия. Перевал Абано.
Тушетия. Горные сёла.
ОБЗОР ПОЕЗДКИ И ОГЛАВЛЕНИЕ СЕРИИ.