Хубсугул. Часть 1: Хатгал и мечты о Дархаде
Очевидно ли, что Монголия - страна озёр, которые тут многочисленны, чисты и сказочно богаты рыбой? Главное из них - Хубсугул, который называют ещё Младшим братом Байкала. В своей стране уступая размером лишь солёному Убсунуру, по площади (2620 км²) он сравним с Чудским озером, а вот объёмом (381 км³) при глубине до 262 метров превосходит Онего. С Байкалом такой же чистый и холодный Хубсугул сообщается лишь через Селенгу... но лежит на высоте (1645м) Саянских гор в том же рифте зарождающегося океана.
На разных концах длинного (136км) и узкого (до 36км) озера - два посёлка: северный Ханх и южный Хатгал (2,5 ты. жит.) в 100 километрах от показанного в прошлой части Мурэна. Когда-то их связывал теплоход, но теперь - лишь ужасная даже по монгольским меркам (а это примерно как "между биндюжниками слыл грубияном") дорога, которой мы возвращались в Россию. Об этом всём расскажу в двух частях, разделенных по ночёвке в юрте.
Встав до рассвета, с первыми лучами мы покинули гостиницу и побрели на край Мурэна. Вот такой с этого края вид: вдали тёмный лес в пойме Дэлгэра, а где-то до него - аэропорт и грунтовка к оленным камням Ушкийн-Увур из прошлой части. Под ногами же - асфальт, ведущий в Хатгал от самого Улан-Батора.
2.
Впереди вдруг показался УАЗ-буханка, над которым высоко торчали РОГА. При ближайшем рассмотрении оказалось, что крепились они к живому оленю, и сделав кружок, оленевоз встал неподалёку. Я догадывался, откуда он ехал: к западу от Хубсугула, меж хребтов Хорьдол-Сарььдаг и Улаан-Тайга (3351м) лежит Дархадская котловина - болотистое плато с десятком озёр, нанизанных на речку Шишгит-Гол, которая в Монголии считается истоком Малого Енисея. При китайцах Дархад относился к Халхе, но в 1914 году вошёл в состав Российской империи как Хазутских хошуун Урянхайского края. В чём, быть может, не последнюю роль сыграл Андрей Шубин - единственный русский купец, торговавший с эти затерянным миром: в сомнном посёлке Рэнчинлхумбэ осталась даже его изба. Когда же в 1921 году из последующего хаоса наконец выкристаллизовались социалистические Танну-Тува и Монголия, одна мирно уступила эти земли другой, а купца выдали на казнь Советам. Были ли местные жители в курсе этих перестановок - остаётся только гадать: Дархадская котловина и ныне так изолирована от мира, что туристы туда проникают верхом или пешком (хотя в обход доехать до сомонных центров можно). Но, по крайней мере до ковида, туристов этих было немало: европейцы и американцы, основные гости Хатгала, обожают треккинги, а за Хорьдол-Сарьдагом их ждут последние оленеводы Монголии.
3.
Там живёт около 2 тыс. человек: монголы-дархады (по языку ближе к ойратам, издавна славились шаманами и белыми лошадьми), сотня тувинцев (до 1950-х спокойно кочевавших меж двух стран) и малочисленные (200-300 человек) цаатаны, что с монгольского так и переводится - "оленевладельцы". На своём языке, близком к тувинскому, они именуются ивмалдар (калька с монгольского), уйгуры (по древней памяти) или духа (собственно название народа). Их соседи в России - тувинцы-тоджинцы (туга) с Малого Енисея, сойоты с Оки Саянской за горой Мунку-Сардык и тофалары (тофа) за Саяном. Четыре крошечных народа - реликт древнейшего населения не только Южной, но и Западной Сибири: их самоназвания учёные возводят к тюркоязычному племени дубо, которое ещё в Средние века ушло в глухие горы от степных войн и ассимилировало живших там самодийцев. Ныне крупнейший самодийский народ - это ненцы, чьи предки именно с Саян ушли в далёкую тундру и унесли туда оленеводство. То было, впрочем, 1500 лет назад, а в Средние века тем же путём ушёл небольшой народ селькупов. Их железно звенящий язык куда ближе к языкам самодийских народов, в 18 веке обнаруженные в горах Западного Саяна первыми русскими исследователями, но уже в 19 веке бесследно растворившихся среди хакасов и русских. Восточно-Саянские народы в своей глуши раньше утратили язык, но с дубо скорее смешались на равных, сохранив самосознание и самобытность. Ну а цаатаны ещё и монетизировали их - думаю, каждая из их 44 семей хоть раз попадала в кадр каким-нибудь белым мистерам, на этнофестивали и в кино. Ну а коллапс международного туризма обернулся классическим "если гора не идёт к Магомету...": оленевоз держал путь на Улан-Батор.
4.
Ну а мы - остались стоять... Вскоре рядом тормознулся очередной "Приус", и шофёр спросил, не собираемся ли мы в Хатгал. Он такой оказался не первый, но продемонстрировал два важных "но": обратился к нам на хорошем английском, да и к тому же был готов везти за полцены, так как ждал ещё одного пассажира. Мы ответили, что до Хатгала сами доедем, а вообще хотим в Ханх. Водитель тут же куда-то позвонил, перетёр на монгольском и сообщил, что в середине дня туда пойдёт буханка из Хатгала. Я, конечно, сразу же засомневался, но в то же время - вдруг?! Водитель сделал контрольный: пока он ждёт третьего пассажира, мы можем бесплатно перекантоваться в его гестхаусе. Мне эта мысль понравилась возможностью осмотреть Мурэн, и вот уже мы заходили в подъезд пятиэтажки, одна из квартир которой вмещала пяток спящих туристов... Фото с прогулки по Мурэну я показывал в прошлой части, ну а чуть за полдень мы уже неслись по степи со скоростью самолёта.
5.
По пути - небольшое солёное озеро Эрхэл-Нур под живописной сопкой:
6.
А через небольшой перевал (Мурэн стоит на полсотни метров выше Хубсугула) дорога спускается...
7.
...на высокий берег реки Эгийн-Гол и скользит над её поймой. Если Хубсугул - младший брат Байкала, то Эг-река соответственно - двоюродная сестра Ангары, вытекающая из озера и через 475 километров, сбросив 800 метров высоты, впадающая в Селенгу. Размером с Москву-реку, в месте слияния она как бы не крупнее.
8.
Меня, однако, привлекло ещё кое-что: среди примелькавшихся уже юрт порой виднелись конусы чумов, покрытые такой же белой тканью. Рядом изнывали от жары и олени - за деньгами туристов ехать в Улан-Батор не обязательно, равно как и туристу не обязательно найти настоящего цаатана, чтоб попищать от восторга при виде ветвистых рогов. С одной стороны, оставшиеся без гостей духа в 2020-х впервые за тысячи лет стали кочевать за пределами Дархадской котловины, но с другой, на многих стойбищах (отагс) цаатанов изображают монголы.
9.
В настоящий урц (чум цаатанов) же заглянуть мне повезло в Москве - конечно же, в Музее Кочевой Культуры. Тут, впрочем, стоит оговориться, что если вниманием туристов и энтузиастов цаатаны избалованы куда больше, чем сойоты или тофалары, то с вниманием учёных всё строго наоборот: туризм в Монголии расцвёл лишь в постсоветскую эпоху, а при социализме этнографические экспедиции работали в республике гораздо меньше, чем в СССР. Поэтому красивых фоток и путевых заметок из Дархада много, а вот о быте и культуре цаатанов больше судят по тоджинцам и сойотам.
10.
И тех, и других можно описать как причудливый сплав самодийского с монгольским. Цаатаны носят дээлы (монгольские кафтаны), но до того, как стали их покупать - шили из оленьей ровдуги и кожзама. Широкие лыжи, типичные для таёжных народов, снизу обивались конскими волосом. Не меньшую роль, чем оленеводство, занимала охота - в основном с помощью ловушек, так как невесть как попавшие в Дархад ружья вермахта и патроны к ним были до недавних времён на вес золота. Община делится на две части: в Зуун-тайге (Западной) в отагсах 2-3 урца и от 20 до 180 оленей кочуют каждые несколько недель, а в Барун-тайге большие стойбища по 10-20 чумов с маленькими стадами у каждого делают за год лишь 5-6 перекочёвок. Само горно-таёжное оленеводство не похоже на тундровое. На Ямале чертой бедности считаются 300 оленей, а в Саянах достаточно трёх - важенки и пары быков, работающих посменно. На извилистых тропах мало пользы от саней, зато оленьи сёдла есть 3 типов - ездовое со стременами, вьючное и детское под люльку. Сама конструкция сёдел почти та же, что и у лошадей, но располагались они на лопатках - хребет у оленя слабее. Всё это намекает, что саянское оленеводство совсем не такое, каким его увезли предки ненцев - просто лошадь по глубокому снегу в горах редко проходит за день хотя бы 20 километров, а вот оленю хватает сил километров на 30-40, и дубо захватили горы, просто адаптировав своё коневодство к рогатой замене. Так что лакомиться олениной (например, варёной с клубнями саранки) в Саянах позволяли себе только богачи, зато для остальных незаменимой пищей было молоко важенок. Всего Дархадской котловине около 2,5 тыс. оленей - у ненцев столько может быть в не самом большом семейном стаде. Хотя точные цифры называть у оленеводов дурная примета...
10а.
И совсем уж тёмный лес - духовная культура, не очень-то схожая с сойотской. Вроде бы тут тот же сплав шаманства и "народного" буддизма, однако и то, и другое - понятия очень уж растяжимые. Земля сойотов впечатляет культом Гэсэра, а вот на буддийских алтарях племени духа чаще встречается Бурджи-лхамо - хранительницей детей. Буддизм проникал в Дархад тяжко, а единственный монастырь, основанный в 1750-е годы, несколько раз переезжал из-за набегов и проклятий. В наши дни шаманство снова в тренде: тех же оленей в Улан-Батор вполне могли везти на обряд к какому-нибудь бизнесмену или политику, осознавшему бессилие материализма и буддизма в решении его проблем. Корректнее говорить даже не о цаатанской, а о дархадской духовной культуре: в глухой котловине сосуществуют тувинские, бурятские и даже последние собственно монгольские шаманы. Например один из крупнейших современных популяризаторов шаманства, уехавший в Америку в 1990-х Энхтайван - по отцу дархад-монгол, а по матери - цаатан.
11.
Атрибуты и их названия (например, бубен донгор или шапка борто) чем-то напомнили мне бурятское Прибайкалье, чем-то - Алтай... вот только между ними лежит Тува, и подозреваю, был бы знаком с ней получше - многое опознал бы и тут. Как и всюду в Степи, высшей сущностью у цаатанов считается демиург Тенгри, или Вечное Синее Небо. Ближе всех к нему - 99 тенгиров (55 дружественных человеку белых и 44 враждебных чёрных) во главе с Хурмастом, а также дыбжиты, эфирные духи, ведающие погодой. Первые летают сами, а вторые хоть и вровень с ними, но на драконах, известных под китайским названием Лу. Землю населяют саддыки (духи местности) во главе с панмонгольским Белым Старцем (Цаган Эбугун), которым оставляют подношения на обоо, а воду - лусуты, от которых, кстати, и русские произошли. О подземном мире я не нашёл конкретики, но вот нечисть в Дархаде водилась: так, из духов грешных женщин получались шулмы (невидимые ведьмы), а из грешных мужчин - чуткуры, однорукие и одноногие, но весьма деловитые черти, которых можно было призывать. Со всем этим соседствовал Баян-Хонгор - абстрактный пантеистический дух природы. Равно как и степные обряды уживались с таёжными: хотя у цаатанов не было Медвежьего праздника ни в югорском, ни в амурском его видах, всё же общее место всех текстов про них - заклинания, которые читал человек перед тем, как добыть медведя в берлоге. Впрочем, всё это писано оленьим рогом по эфиру: для цельной картины духовного мира Дархада достаточного материала просто нет. И видимо не будет: дети цаатанов общаются на монгольском, а из обычаев актуальны лишь те, за которые платят турист и государство, дотирующее оленеводческий образ жизни. Вот здесь - интересные заметки об отдельных шаманах духа и их современности, а здесь - весьма художественный текст об экспедиции на их стойбища. Ну а на фото Полина (в совсем не этнографичном берете) из Музея Кочевой культуры демонстрирует костюм дархадского шамана со знакомым по Бурятии зеркальцем-оберегом тали:
12.
...У моста через Эг-реку встречает стела с силуэтом Хубсугула и длинный ряд инфостендов. Водитель предложил сойти тут и ждать машину, но я испугался дождя, да и хотел погулять по Хатгалу.
12а.
От идеи ехать сразу к буханочникам водитель как-то очень осторожно уклонился и привёз нас к большому кафе (кстати, весьма приличному) с корейским уклоном. Позвонив буханочникам, он уточнил цену (символическую), и написав мне номер их машины, сказал ждать здесь около 14. Попросив Наташу набрать мне и сбросить, если вдруг буханка с нужным номером покажется, я всё же решил пройтись.
13.
Ведь по меркам Монголии Хатгал - действительно старое селение, основанное в 1727 году (на 30 лет раньше Улан-Батора) как китайский торговый пост. Конечно, по тому же договору о границе, с которого началась история Кяхты - ведь её от большей части России отделяют бурный Байкал и высокие горы Хамар-Дабана. Удобный путь до Кяхты искали полтора века, весь период расцвета Великого Чайного пути до 1860-х, а альтернативой стала вьючная тропа вдоль Иркута и Хубсугула. По ней до Урги идти было дольше на пару недель, но - легче и безопаснее, а потому русские купцы в Хатгале были частыми гостями, а в 1911 году, в теперь независимой Монголии, стали и вовсе хозяевами. Бурные десятые прошли тут тихо, и к 1921 году, когда войско Сухэ-Батора снова вошло в Ургу, в Хатгале жило около 150 выходцев из России. Когда и как разъехались они - точно не знаю, но хубсугульский путь снабжения Монголии советскими товарами работал вплоть до развала Союза. Который оторвал и Хатгал от Ханха: оба посёлка к 2010-м годам превратились в курорты, вот только с севера на Хубсугул ездят сибиряки, а с юга порой доносится звонкое "ууууааааауууу!" туристов остального мира. Словом, Хатгал - это внучатый племянник Листвянки, похожий на переполненные туристами байкальские сёла вроде Максимихи или Больших Котов.
14.
Вдоль асфальтовой дороги, ведущей прямо на причал, Хатгал вытянут километров на 5, и мы оказались существенно ближе к въезду. Недалеко от кафе обнаружилась свежая (несмотря на облезлый вид!) стела к 30-летию Хубсугульского нацпарка (1992) с сигающим наверх хариусом, волной-медведем и надписью, которой гугл выдаёт глубокомысленный перевод "Если вы засмотритесь на рыбу, когда её жарят, это может стоить вам жизни". Между ним и стелой с монгольским гербом обнаружилась пара срубных зданий:
15.
В которых мне, конечно, очень хотелось разглядеть какие-нибудь дома и амбары русских купцов или даже начальную станцию телеграфа, линию которого в 1914 году русские инженеры бросили в Улясутай. Но всё же вероятнее, что на кадре выше управа Хубсугульского аймака начала 1930-х, а на кадре ниже - просто сельский ДК:
16.
Над посёлком - пара крошечных и каких-то не тибетских субурганов:
17.
Поминутно глядя на часы, я не решился идти в порт, о чём теперь очень жалею. Продолжая надеяться на скорый приезд буханки, я вернулся в кафе. Минута за минутой продолжали капать, время перевалило хорошо за 15 часов. Наташа вышла в магазин, и проведя там минут 40, вернулась довольная - ещё в фойе она услышала русскую речь, а затем увидела красивых и подтянутых соотечественников. Мурманчане Ира и Игорь месяц с лишним крутили педали по монгольским степям и пустыне Гоби, где с каждого бугра звёзды кажутся ближе, чем вся остальная Земля. Они ночевали в юртах, петляли по пустыне с первыми признаками обезвоживания, удивлялись другим велосипедистам, которых привозили на джипе, радовались гостеприимству монголов... В общем, трое русских людей, стиснутых со всех сторон языковым барьером, нашли, о чём поговорить. Ну а буханка всё не ехала...
18.
И остаётся лишь гадать - это водитель такси обхитрил нас ради жалких 60 тыс. тугриков (тогда - 1200 рублей) или у буханочников случился "маргааш" (дословно - "завтра"), местный аналог арабской "букры" и латиноамериканской "маньяны"? Монголия, увы, входит в список тех стран, а необязательности жителей которых слагают легенды. Вот только почему тогда хозяин гестхауса не повёз нас к буханочникам, да ещё и пытался высадить до посёлка?
19.
Осознав, что день слетел, да и погода хмурая, я решил искать ночлег. Турбаз в Хатгале больше, чем жилых домов, или вернее - нет чёткой грани между домами и турбазами. В основном они устроены так: высокий забор, тропки в бурьяне, какие-то юрты и вагончики сомнительной чистоты, поодаль пахучий туалет типа "сельский сортир" и деревянный дом, в котором дрыхнет или смотрит ТВ угрюмый хозяин. Цена у всех была одна - 50 тыс. тугриков с человека, то есть даже по тогдашнему хорошему курсу - 2000 рублей за двоих. И ладно бы всё это сопровождалась аншлагом, щебечущими тут и там компаниями кинематографичной молодёжи... но нет - я не увидел за заборами ни одного иностранца! Уныние резко сменилось вторым дыханием: раз уж нам не рады тут - попробуем прорваться дальше! Вскоре нас подхватил корейский грузовичок с житейскими пожилым шофёром, который вёз целую поленницу "Пепси-Колы".
20.
По тому самому мосту мы пересекли исток Эга:
21.
И обогнув скалу, любовались Хатгалом через залив, воронкой сужающийся в реку:
22.
Открытый Хубсугул отсюда не виден, но цвет воды чуть выше по течению другой. Такими бирюзовыми я видел лишь горные реки вроде алтайской Катуни, а вот озеро - первый раз. Порт-Хатгал хоть издали попал мне в кадр:
23.
Монголы - не водоплавающий народ, и даже рыбу ловили с лошади острогой, причём - лишь тогда, когда больше нечего есть.
24а.
Хубсугул наверное был последним на планете озером сравнимого масштаба, которое не знало лодок: русские караваны зимой пересекали его по льду, а летом - по восточному берегу. Нарушить девственность студёных вод решилось товарищество "Горбонос, Порштейн и Баракович", в 1911 году построившее в Ханхе деревянное судно "Монгол" с паровой машиной на 75 лошадиных сил и 40 тоннами водоизмещения. Русский экипаж служил на нём и всю Гражданскую войну, а Советы отдали "Монгола" в Восточно-Сибирское пароходство. В 1931 году оно пустило в воды Хубсугула чуть более мощный (100 л. с.) пароход "10 лет Монголии", а к 1935-му над глубинами Младшего Байкала уже крутил винтами целый флот - пассажирский и немного военный флагман "Сухэ-Батор", сухогруз "Малчин" ("Крестьянин") и танкер "Ажилчин" ("Рабочий"). В 1952 году всё это было передано властям Монголии, ну а состав флота так остаётся неизменным в 3 поколениях, лишь пополняясь всякой мелочью вроде буксиров-"Ярославцев" и в 1961 году несамоходным баржами "Ургац" и "Долгион" ("Урожай" и "Волна"; на фото слева). Паровой "Сухэ-Батор" II со стальным корпусом (1956) затонул в 1985 году, но несколько лет назад его подняли со дна и хотят делать музей, а пока туристы ходят к его остову. Справа виден дизель-электрический "Сухэ-Батор" III - вполне солидное судно длиной 41 метр и водоизмещением 600 тонн, берущее на борт до 250 пассажиров. Построенный в 1985 году в Перми как озёрный буксир "Иссык-Куль", с 2005 работавший на Байкале, в 2012 он был куплен фирмой "Номин", повязанной с монгольским Минобороны. В первые годы на Хубсугуле "Сухэ-Батор" возил регулярные рейсы в Ханх, в случае ЧЕГО готов ощетиниться пушкам, но вот уже много лет возит исключительно круизы в южной половине озера. Как я понимаю, другого судоходства в независимой Монголии нет (если не считать огромного океанского флота под монгольским флагом - но это в чистом виде выверт глобализации), и то досадно: на столь же прекрасном Телецком озере Алтая с пассажирским рейсами вполне справляется и крошечный "Ярославец".
24.
Но ещё досаднее - что ради мнимой маршрутки я так и не сходил на причал... Поравнявшись с островком Бага-Куйс, дорога уходит от Хубсугула:
25.
С первых же километров за мостом Эгийн-Гола вокруг смыкается пейзаж совершенно самобытного угла - Прихубсугулья. Это просторные леса с необычайно высокими старыми лиственницами:
26.
Участки степей в широких падях и топкие болота на их дне:
27.
А поверх всего этого бродят косматые самодовольные яки:
28.
Я не знаю, сколько за свои 177 километров Трансхубсугульская дорога пересекает рек, но в каждой - степи на спуске и подъёме, топь на дне и лес на каменистом перевале. Вкратце дорога устроена так: 60 километров - вполне сносная по меркам Монголии грунтовка, не сильно хуже дороги в Амарбаясгалант или на Кобдинские озёра. Дальше около 40 тяжелейших километров по камням и грязи и 70 вполне сносных, кроме устья речки Ноён-Гол, которая в сильные дожди выходит из берегов и для большинства машин становится непроходимой. При идеальной сухой погоде буханка тратит на это 12 часов, а если хоть чуть развезёт - можно продираться и сутки, и трое, а то и влипнуть до конца дождей. Так что солидное овоо на первой после Хатгала гряде выглядит очень не лишним:
29.
Впрочем, первые полсотни километров тут движение как на проспекте:
30.
Но зрелище пузотёрок и приусов, одолевающих броды выше клиренса, напоминает - в основном это сами монголы:
31.
Грузовичок тарахтел не спеша, а иногда останавливался у юрт, из которых навстречу высыпали семьи, явно знавшие водителя давно. Разок мы крепко сели в грязь, вместе с водителем искали доски и камни и подкладывали под колёса, пока не подвернулся джип, чуть стронувший грузовичок назад. Но обратная сторона бездорожья - любую преграду можно просто объехать!
32.
Грузовичок довёз нас во вторую падь от Хатгала, на речку Алагцар, в устье которой стоит одноимённая турбаза:
33.
Поправочка - "Алагцар" вон там, за заливом, а это "Ancient Ocean Resort"
34.
Водитель сразу нашёл нам русскоязычного сотрудника, молодого интеллигентного монгола, в котором можно заподозрить и приехавшего подзаработать бурята - по-русски он говорил без акцента. И - старательно завлекал нас скидками, бесплатным обедом и ещё бог весть чем.
35.
Переночевать в красивых, но не сказать, чтобы аутентичных юртах:
35а.
В центре - круглое здание с туалетом и душем и стилизованное под резиденцию какого-нибудь хана кафе:
36.
36а.
Но главное, ради чего приходят на Алагцар - это прикосновение к Хубсугулу:
37.
На озере разгулялся волна, выбрасывая эффектные фонтанчики сквозь доски причала:
38.
А на причале две ухоженные видные монголки фоткались в рубашках поверх купальников на белом скоростном катере. Можно представить, как выглядит это всё для тех, у кого нет великих рек, морских берегов или Байкала. Или - для тех, у кого всю рыбу съели жители далёкого мегаполиса: в раю рыбаков ждёт вечный Хубсугул, изобилующий хариусом, ленком и "водяным тигром" тайменем.
39.
Ночлег здесь (по крайней мере в режиме "платите за койкоместо, а не за юрту, без подселения") был нам по карману... однако я твёрдо решил заночевать в настоящей юрте.
40.
Покинув турбазу, мы побрели через луга и стада сарлыков ("полных" яков) и хайнаков (полуяков). Те периодически вставали как вкопанные и грозно хрюкали в нашу сторону (да, ещё более странная фишка яка, чем шерсть - он не мычит, а хрюкает!) - кажется, за годы ковида и закрытых границ соседних с Монголией стран (через которые сюда обычно попадают) животные успели отвыкнуть от иностранцев.
41.
Вдали, на броде через Алагцар, блеснуло стекло машины. Но как бы не главная проблема автостопа в глубинах Монголии - дорог как таковых тут просто нет! Параллельно могут тянуться десятки колей, и на какой из них выслеживать машину? Я прикинул, что колеи над Алагцаром группируются в два "пучка", и на один отправил Наташу, а у другого занял позицию сам. Вскоре показалась легковушка, весь вид которой не сулил ничего хорошего - "битком"! Но машина вдруг остановилась, а дальше монголы минут 20 перекладывали жён, детей и скарб, чтоб ещё и нас туда встроить. И - слушать не желали возражений, хотя прекрасно понимали их сквозь весь языковой барьер. В общем, видео "Монгол бодол" основано на реальных событиях: на заднем сидении расположились две монголки (одна с младенцем), мы с Наташей и на коленках в стопку наши рюкзаки, а головами все ещё и прижимали к потолку стопку листов картона. Вскоре дорогу преградила грязища, собравшая целую пробку: машины проезжали порожняком, а люди, коих в каждой было не меньше, чем в нашей, проходили отдельно. Конечно же, обмениваясь репликами, и вот уже нас пересаживали в грузовичок, ехавший по Трансхубсугульской дороге чуть дальше.
42.
Там было трое парней, на всех вспомнивших полсотни слов по-русски. Донести до нас они успели вот что: русские монголам - братья, нас тут любят и уважают; европейцы - ну ездят и ездят, относятся к ним не хорошо и не плохо, а кто-то на них зарабатывает, но вот кого в Монголии не любят ("они фу, они ррррррр!") - это китайцев. Что же до войны, то от монголов она слишком далеко, и только вот бензин всё дорожает...
43.
Под самый закат мы спустились в третью падь, вверх по которой грузовичок и свернул. Для аратов Трансхубсугульская дорога - не тонкая нить в пустоте, а стержень: какие-то юрты и пастбища простираются от неё километров на 40.
44.
Ну а мы оказались одни километрах в 50 от Хатгала, у одинокой юрты. К ней прилагалось стадо коз вокруг выгребной ямы, обложенной досками до высоты колен, какие-то помосты для скарба и одинокая коновязь, подозрительно похожая на бурятский сэргэ. Какие коновязи у самих монголов - честно говоря, не обращал внимания, а священные сэргэ сибирских скотоводов, алтари-обереги для коней духов - это наследие народа курыкан, которому алтайцы и хакасы - предки, а буряты и якуты - потомки. Но то закономерно: диалекты местных племён - бурятские, а в самой Бурятии есть мнение, что Хубсугул - наша земля под игом монголов. Проще говоря, немалая часть здешних кочевников - те же буряты-хонгодоры, что на Тунке и Оке, только не изгнанные из юрт в колхозные дома. Если в прошлый приезд в 2017 году я увидел на Монгольском Алтае кочевой Казахстан, то у Хубсугула нам открылась кочевая Бурятия...
45.
Но промозглым вечером (тут даже в июле не жарко!) меня волновало не монгол тут живёт или бурят, а переночуем ли мы в его юрте. Над трубой курился прозрачный дым, но дверь была заперта на замок. Постояв немного, я увидел внизу у речки женщину и двух девочек, а потом и они увидели нас да направились к юрте. Поравнявшись, женщина поприветствовала нас как-то очень холодно и зашла в дом, но через минуту выглянула и жестом позвала внутрь. Под лучами жердей соседствовали электроплита и конский хомут, расписные сундуки и игрушки из супермаркета, портативный телевизор и буддийский алтарь, и при всём том в жилище кочевников оказалось свежо и чисто.
46.
Мы сидели молча, смущённо озираясь, и протягивали девочкам конфеты, а женщина искала, чем бы нас угостить. Я предположил, что возможно мы попали в очень бедную юрту, хозяева которой еле сводят концы с концами, и мы их объедим. Но все сомнения развеялись, когда Наташа вышла наружу... и увидела, что к юрте на полном скаку мчится всадник. С коня соскочил рослый монгол в безразмерном дээле, сиявший счастливой улыбкой. Обстановка сразу изменилась: видимо, хозяйка не знала, как с нами поступить без ведома мужа, и потому решила полагаться на этикет, ну а муж гостям явно обрадовался. О причинах его радости мы узнали лишь позже - поговорить сквозь языковой барьер не удалось...
47.
К козам вскоре добавились яки, громко хрюкавшие всю ночь за стеной:
48.
А вот ужин и завтрак аратов: слева направо курут, или ааруул (высушённый на солнце творог, жёсткий, как замороженный шоколад), борцоги (пышки), варенье из местных ягод и крепкий чай с молоком, маслом и солью, вкусом больше похожий на суп (а у цаатанов и дархадов бывает даже с пельменями!). Что в оранжевом лотке, мы гадали долго - это был очень странный домашний сыр с консистенцией мусса, но приятно-солёный. Наташа предположила, что это молочная пенка, вот только - от очень, очень жирного молока, ну а гугление показало, что такое блюдо у аратов правда есть и называется оно урум или ором. Причём здесь - скорее всего из сарлычьего молока:
49.
На ночь мать с дочками постелили себе на полу, а отец лёг на вторую кровать, парой движений превратив дээл в спальник. На белоснежной простыне, под толстым одеялом, в тишине и идущем от войлочной стенки холоде хорошо спалось. А утром после завтрака все как-то незаметно разбрелись по делам, и мы, собрав рюкзаки, отправились дальше по дороге. В устье речки, напротив гольцов Харьдол-Сарьдага (до 3093м), обнаружилась большая, даже пышная юрта в окружении нескольких палаток, а рядом шла какая-то суета.
50.
За Хубсугулом, который тут шириной километров 20, видны юрты далёких турбаз. Зона отдыха там тянется дальше, но вместо дороги - лишь конные тропы в Дархад за горами. Пройдя немного, мы расположились на стволе колоссальной лиственницы:
51.
Вскоре нас подобрала буханка... но по её пустому салону, где было лишь человек пять дюжих монголов в дээлах, мы поняли, что едет она явно не в Ханх, а куда-нибудь за дровами. Монголы ехали в приподнятом настроении, пытались что-то нам объяснить, а затем один из них показал фото с телефона - и Наташа пришла в восторг, узнав Иру и Игоря.
52.
На кадре выше из-за Хубсугула подглядывает вершина Уран-Душ (2792м), в которой окрестные народы видели наковальню тенгиров. Особенно чтима она в Дархаде, а на этом берегу нам открылся странный извилистый мутный залив.
53.
Дорога, тем временем, просто пропала - остался лишь ряд едва заметных заболоченных колей:
54.
Буханка вновь свернула, а мы - вновь оказались одни посреди земли, живущей по иным законам. Машины до Ханха ходят вдоль Хубсугула в среднем раз в сутки, и хотя я надеялся, что вчерашняя буханка таки стартует утром, всё же допускал, что транспорта не будет вообще. Значит - надо хотя бы дойти до красивого места: километров через 10-12 дорога выведёт прямо на берег озера.
55.
Но всё же я шарил по дальней стороне пади то взглядом, то ультразумом. Почувствовал какое-то движение, высмотрел фигурку пешехода. Наташа быстро уставала из-за неудачной развесовки рюкзака, и в следующий раз остановившись, я заметил вдали серый прямоугольник: буханка! Едет, она! Всё ближе и явственнее... На дне долины, однако, она встала, и минут 10 подождав, мы сочли, что тревога была учебная. Чуть выше ветер донёс шума мотора - буханка вдруг поднялась из-за края горы!
56.
Я кинулся ей наперерез и начал махать рукой... но машина спокойно проехала мимо! Наверное, то же испытывает робинзон, поняв, что корабль на горизонте не заметил его дым: наша надежда уходила вдаль, и не верилось, что гостеприимные монголы просто взяли и вот так молча нас бросили в глухомани. Не сразу до меня дошло, что сзади машины висит пара велосипедов, а ещё метров через 200 буханка вдруг резко развернулась и поехала к нам. Открылась дверь, и на траву соскочили двое русских людей, которые конечно не могли быть ни кем иным, как Ирой и Игорем. Пока я смотрел буханке вслед - они сквозь языковой барьер объясняли шофёру, что неплохо бы остановиться. Шофёр внял - тем более и с них, и с нас он взял в итоге по 5000 рублей до Ханха. Мурманчане, как оказалось, катили весь вечер, тоже поймали попутку и заночевали в следующей юрте от нас - той самой близ устья, суета в которой оказалась их прОводами. Более того, в юрте жило три женщины, одна из которых оказалась учительницей в гостях у родни, и потому перед ними не стояло языкового барьера. Вскоре в юрту стянулась вся округа, а хозяева зарезали барашка и изготовили хорхог (жаркое, которое готовят в горшке, прокладывая слоями раскалённых камней) - на долгом пути четы Николаенко не первый. Ну а хозяин нашей юрты, узнав не весть как, что и у него теперь есть гости, радостно поскакал домой.
Буханку они поймали за полкилометра до нас - с этим и была связана её остановка на дне пади. В 60 километрах от Хатгала тяжёлый путь домой лишь начинался...
Обзор поездки и оглавление серии.